В этот тихий вечер обитатели одного из домов на окраине Санкт-Петербурга занимались своими привычными делами. Время уже подходило к ужину, и с кухни доносились соблазнительные запахи. Вот только хозяин никак не спешил отдать соответствующие указания слугам — как заперся с обеда в кабинете, так и сидел там безвылазно. И гости его словно обо всем позабыли — сидели там же.

— Любезнейший наш Петр Иванович, чрезмерными я нахожу опасения ваши! И поводов для заявлений таковых не усматриваю я ни малейших! — хозяин дома отложил в сторону трубку.

— Как хотите, господин капитан, а я от слов своих не отступлюсь — не хочу голову на плаху класть раньше времени, — буркнул коренастый мужчина в штатском платье. — Это у вас, у военных, риск — дело привычное. А мы люди мирные и головою попусту рисковать не приучены. Опять же — в боях, к которым вы столь привыкшие, хоть надежда есть, а ныне? Граф Долин вон, третьего дня из дому вышел — и исчез! Как никогда и не бывал вовсе! Купец ваш этот, аглицкий, со своими приказчиками зверовидными — уж на что душегубами только не казались, где ныне обретаются? Одну только карету пустую и отыскали! Да и они ли одни? Как мор какой промеж нас прошел — куда только люди пропадают? Сколь много нас еще год назад было — и ноне где все те люди? Едино, кто от дел всех отошел, да в дому затворился — тот и цел!

— Ну… вы уж, ваше сиятельство, не преувеличивайте, — густым басом проговорил один из гостей — крупный и грузный мужчина — барон Ладойников. — Да, всякие случайности бывают, тут не возражу я вам. Однако ж — что с того? Все под богом ходим! А дело начатое бросать никак не возможно!

— Случайности? — хмыкнул оппонент. — Так что ж сии случаи только лишь с теми происходят, кто совместно с нами, в единой упряжке, так сказать, существует? Отчего так получается, барон, не подскажете ли?

— А что с тем станет, кто дома сидит? — удивился тот. — Не вылазь из дому, так разве что крыша рухнет, али пожар какой… а так-то целым будешь…

— Вот и я хочу целым побыть! Где та ваша Англия? Где посулы щедрые? Денег — и тех прислать не могут!

— Вам ли про то говорить, Петр Иванович… — укоризненно покачал головою капитан. — Доходам вашим — иной князь позавидовать может!

— Так ить я и не брался своими деньгами чужие интересы защищать! Уж коли им надо — пусть платят! Угольков из очага им таскать, да задаром — пущай других глупцов поищут!

— Любезный граф, ну что вы, право слово… — развел руками барон. — Всякое случается — не в лесу, чай, живем! Обождать малость — все и образуется…

— Вот я и обожду! — решительно поднялся с места тот. — Вот как дело сызнова наладится — милости прошу! А до сего момента — нет меня! Здоровье поправлять надобно… захворал я тут…

С этими словами Петр Иванович встал с места. Откланявшись, он решительно потянул на себя дверь, и вскоре за окном процокали копытами кони его кареты.

Остававшиеся в комнате люди переглянулись. Здесь собрались почти все уцелевшие члены проанглийской агентуры влияния. Никто из них, понятное дело, никакими неблаговидными делами не занимался, предпочитая влиять на происходящие вокруг события исключительно советами и намеками, подталкивая действия окружающих в нужную сторону. Нужную, разумеется, не им самим — а Англии, чьими искренним последователями и (чего тут уж говорить) платными агентами они все и являлись. Кому-то не хватало денег для ведения привычной жизни. Кому-то хотелось занять более подобающую его званию должность. А иные по уши увязли в карточных долгах…

Все это было вполне очевидно, да и привыкли уже они к тому, что заморское золото позволяет им совершать вещи, прочим недоступные.

И вдруг — стало страшно…

Никакой Шешковский не стегал более кнутом по нежным частям тела, требуя немедленного покаяния. Никто не хватал на улице за руки и с воплями не тащил в часть. Все было как по-прежнему — благообразно и чинно.

Но в дело вмешался новый, точнее — хорошо забытый, старый участник. По имени Смерть.

Отчего-то находящиеся в самом расцвете сил заговорщики стали скоропостижно отбывать на встречу с создателем. Причем — сами того не желая. У кого-то подвернулась нога на узком мосту, иной газом угарным надышался… а какие-то — и вовсе исчезли неведомо куда…

И что интересно! Исчезали все сплошь люди деятельные, да разумные. Кои четко в обстановке ориентировались и выводы могли сделать своевременные и правильные. А вот участников поменьше — тех не трогали. Не проявляй ненужной активности — будешь жить! Это поняли достаточно быстро, и множество таковых понимающих под разными предлогами от активной работы отошло…

Естественно, поняли это и в Англии. Когда хорошо налаженная машина шпионажа и закулисного влияния внезапно стала давать сбои. Но тут — беда! Ранее располагавшее небольшим штатом грамотных людей, британское посольство могло более-менее давать своевременные указания и исправлять допущенные излишне ретивыми агентами промахи. Но вот именно сейчас это сделать было весьма затруднительно. Кое-кого выслали из столицы, вместе с прочими сотрудниками, когда отношения между государствами резко охладели. А с оставшимися (под видом прислуги и незначительных клерков) людьми стали происходить досадные случайности. На кого-то кирпич сверху упал… бывает, а ты аккуратнее мимо стройки ходи! И вверх посматривай! Жив он остался, слава богу, но покалечило беднягу изрядно, надолго приковав его к койке. Второго неудачно зацепила проезжавшая карета, попереломав ему руки-ноги и опять приковав к койке. А третий — самый сильный и осторожный, вовсе пропал бесследно, словно никогда и не существовал. Вот и некому было более охранять и опекать тайных приверженцев русско-английского союза, в немногом количестве еще остававшихся в Питере.

Хлопнув за собой дверью, граф не торопясь спустился по лестнице и вышел на улицу. Требовательно взмахнул рукой, подзывая свою карету. Зацокали копытами застоявшиеся лошади, и тяжелый экипаж медленно подъехал к крыльцу. Забежавший сбоку лакей услужливо распахнул дверцу и откинул подножку. Пассажир грузно взобрался в карету и опустился на сиденье. Уже темнело, и тусклый свет фонарей на крыльце лишь слегка озарял окрестности, оставляя их большую часть в полумраке.

— Домой, Прошка!

Наверху, на козлах, прицокнул языком кучер, чуть слышно хлопнули вожжи, и карета тронулась. Хозяин утомленно откинулся на спинку сиденья. День был тяжкий, нервов потрачено изрядно, до дома можно и вздремнуть. Чуть заметный толчок — негромко хлопнула дверца. Граф приподнялся на сиденье, но в этот момент что-то твердое уткнулось ему в грудь.

— Не надо шуметь, ваше сиятельство, — прошептала темнота. — Только шевельните кончиком пальца, и через дырку у вас в груди можно будет пропихнуть пасхальную свечу. Насквозь.

— Что вам угодно? Кто вы такой?

— Не ваше дело… Лучше о своей судьбе побеспокойтесь.

— Но что вам надо? Вы ворвались ко мне в карету, как разбойник! Вам нужен мой кошелек? Держите!

— Себе оставьте. Кто-то же будет обмывать ваше тело — вот и заработает заодно. Хоть шерсти клок…

— Но что я сделал? Я как-то обидел вас?

— Не меня, Петр Иванович, — усмехнулся невидимый в темноте собеседник. — Ваше преступление гораздо серьезнее: вы предали свою страну.

— Постойте… Так это вы… Все эти случаи последних месяцев — это вы?!

— О чем вы говорите, любезнейший?

— Но как же? Слишком много случайных оказий приключилось со многими моими знакомыми в последнее время, чтобы это можно было списать на естественные превратности жизни. Но ведь я не совершил ничего предосудительного, никого не убил и не ограбил!

— А предать свою страну в руки жителей проклятого острова — это вы уже не считаете преступлением?

— Мы всего лишь хотели более тесной дружбы… Не будете же вы отрицать, что островитяне значительно дальше нас продвинулись во многом?

— И даже слишком во многом! Не худо бы и укоротить кое-кому ноги. А заодно и слишком загребущие руки. Как вы понимаете, любезнейший Петр Иванович, вы и живы-то до сих пор только потому, что нам необходимо доподлинно знать, о чем именно и с кем конкретно вы сейчас беседовали в графских покоях.

— Я порвал с ними! Хлопнул дверью и ушел! Да, собственно говоря, и прибыл-то туда только затем, чтобы высказать им в лицо свое несогласие с их идеями и теми способами, коими они пытаются воплотить их в жизнь!

— Высказали?

— Я человек чести!

— Ой ли? Смотрите, ваше сиятельство, ваши слова нетрудно и проверить…

— Как вам будет угодно. Скажу больше: сегодня ждут курьера. Он должен прибыть с минуты на минуту. Сей курьер привезет очередное послание графу Свидерскому. Убедитесь: я не солгал!

Что-то тихо щелкнуло в темноте, и твердый предмет перестал давить графу в грудь.

— Ну, что ж, можете считать, что вам повезло. Запомните эту дату: отныне это ваш второй день рождения. Можете считать, что вы появились на свет Божий вторично. И помните — вы на виду, вас видно! Многим, ваше сиятельство, очень многим.

Чуть слышно хлопнула дверь, и небольшая гибкая фигурка, ловко выскользнув из кареты, затерялась в сумерках.

Тем временем в кабинете, откуда только что вышел граф, завязался горячий спор. Пример Петра Ивановича самым негативным образом подействовал на остальных. Сразу несколько человек начали высказывать аналогичные мысли, и Свидерскому стоило больших трудов хоть как-то удержать в руках бразды правления.

— Господа! Господа! Давайте не будем столь непоследовательны и невыдержанны! В конечном итоге, мы именно сегодня ждем очередного послания от наших друзей, в котором, я уверен, самым исчерпывающим образом будут разрешены все наши сомнения. Не забывайте, что Британия не менее нас заинтересована в тесной дружбе с Российской империей. В конечном итоге, что мы теряем? Один день — всего один день, господа! — и я совершенно уверен в том, что уже завтра вы совсем другими глазами посмотрите на происходящие события!

Словно подтверждая слова графа, где-то вдали хлопнула дверь.

— Ну, вот! Я же вам говорил! Эй, кто там? Проводите посланца!

За дверью послышался какой-то неясный шум. Что-то стукнуло, проскреблось по стене и тяжело упало на пол. Подскочив к ней, граф нетерпеливо рванул на себя ручку.

— Ну, какого там…

Чпок!

Свидерский взмахнул руками, лицо его исказилось, и он повернулся было, собираясь броситься наутек.

Чпок!

Тело его обмякло, и, цепляясь руками за занавес, граф медленно сполз на пол.

Взоры всех присутствующих остановились на небольшой дырке чуть выше левой лопатки, из которой толчками выбивалась кровь — Свидерский был еще жив. На какое-то мгновение в комнате воцарилась мертвая тишина. Слишком уж неожиданным было все произошедшее. Снова скрипнула половица, и обитатели кабинета совершенно автоматически перевели свои глаза на дверь.

Право слово, лучше бы они этого не делали…

В дверном проеме возвышалась неподвижная темная фигура. Длинный, почти до земли, плащ, низко надвинутая на лицо шляпа и поднятый воротник практически совсем скрывали лицо и фигуру незнакомца. И только под самыми полами шляпы еле заметно поблескивали, отражая огни горящих свечей, черные глаза. Но не они привлекли к себе все внимание присутствующих. Из-под плаща, раздвигая в стороны его полы, высовывались два пистолетных дула. Непривычно толстые и длинные, они завораживали каждого, кто осмеливался посмотреть на них более внимательно. Из правого ствола чуть курился дымок.

Первым опомнился поручик Язов. Хрипло что-то крикнув, он сунул руку за пазуху, и уже в следующее мгновение в ней оказался небольшой двуствольный пистолет. Щелкнули взводимые курки. Поручик вскочил с дивана, одновременно вскидывая оружие.

Чпок!

Пистолет в левой руке незнакомца еле дрогнул.

Ударившая в плечо пуля выбила из рук Язова оружие. Еще один хлопок — и поручик согнулся в поясе, зажимая руками простреленный живот.

Еще трижды хлопнуло оружие, и три неподвижных тела обмякли в креслах, не успев ничего предпринять.

Оцепеневшие люди в безумном ужасе впились руками в подлокотники кресел, не решаясь лишний раз шевельнуться.

— Вам еще нужно что-то разъяснять? — неожиданно мелодичный голос прорезал наступившую тишину. — Или у вас достаточно ума, господа, чтобы понять то, что ваша авантюра превзошла все мыслимые пределы? Надеюсь, вам довольно будет полученного урока для того, чтобы вы наконец взялись за ум? Естественно, это касается только тех, у кого данный ум еще остался. Не следует злоупотреблять терпением высших сил. Поверьте — на земле хватает тех, кто не станет полагаться на Господа в подобном случае. Запомните этот день, господа! Хорошенько запомните! Совершенно необязательно рассказывать о происшедшем всем встречным и поперечным. Достаточно и того, что вы видели это своими глазами. И не нужно ждать посланца — их больше не будет…

Хлопнула дверь, и только качнувшаяся занавеска у входа напоминала о том, что недавно на этом месте возвышалась темная фигура, словно явившаяся сюда прямо из преисподней…

День сегодня выдался на редкость пригожим — яркое солнце, щедро разбросав повсюду свои лучики, прогрело даже, казалось, самый темный и укромный уголок. Чуть заметный ветерок осторожно пошевеливал кроны деревьев и волновал траву газонов. Ко всему критически относящийся император — и тот сегодня пребывал в прекраснодушном настроении. Прогуливался по дорожкам парка и даже шутил с сопровождавшими его офицерами, что, вообще-то говоря, у него встречалось весьма нечасто. И поэтому, когда лакей с поклоном доложил о прибытии князя Куракина, самодержец лишь кивнул — зови!

Тот ожидать себя не заставил, и в краткое время предстал пред очами государя.

— Желаю здравствовать, ваше императорское величество!

— И ты будь здрав, Алексей Борисович! — наклонил голову Павел. — С чем ты сегодня?

— Есть у меня для вас, государь, известия, вами давно ожидаемые!

— Эк! И какие ж то вести, князюшка?

Куракин слегка покосился на свитских, и император, верно уловив невысказанные слова, махнул повелительно рукою.

— Подите все! Оставьте нас…

Убедившись, что посторонних людей поблизости не наблюдается, генерал-прокурор Российской империи, обернувшись к аллее, сделал знак. Тотчас же оттуда, нимало не мешкая, расторопно подбежал лакей, неся на вытянутых руках сверток, только что оставленный ему князем.

— Ступай… — отмахнулся Куракин, принимая из его рук ношу.

Подойдя к скамейке, он уложил на нее сверток, аккуратно развязал бечевку. Развернул плотную ткань.

— Вот, ваше императорское величество, извольте посмотреть…

Около минуты Павел разглядывал лежащий перед ним карабин. Даже присел, что было не так уж и легко из-за высоких сапог.

— Так ли я понимаю, князь, что это — то самое ружье?

— Так, государь! Оно самое!

— Хм… — император легко подхватил карабин. — А удобно! И в руках лежит хорошо…

Он на разный манер повертел оружие в руках. Заглянул в ствол.

— Отчего ствол столь тонкий? И легкий? Или из него только на десяток саженей стрелять?

— Устройство ружья сего, ваше императорское величество, вельми сложное…

— Се понял я, князь! Чай, в механике разбираюсь, и неплохо! Сколь далеко стрелять с него можно?

— Саженей на пятьсот, государь. Это, ежели прицельно, чтобы точно попасть. А так — и далее.

— Ого! Пятьсот? И попасть? Князь, ты вроде трезвый с утра?

— Ей-богу, ваше императорское величество, истинный святой крест! — Куракин размашисто перекрестился. При этом он быстро огляделся по сторонам и успокоенно вздохнул — на опушке рощи шевельнулась ветка.

— Н-н-да? А ведь — не врешь, князь! Хорошо! С этой задачей — справился ты! Где взял — про то после. А вот, помнится мне, Алексей Борисович, и другая задача у тебя была… — Павел острым взглядом мазнул по лицу генерал-прокурора.

— Точно так, ваше императорское величество, была! Однако ж, государь…

— Нашел стрелка?!

— Нашел, ваше императорское величество! — Куракин поправил ворот камзола.

— Кто таков? Роду-племени?

— М-м-м… Ваше императорское величество, не извольте сие шуткой счесть…

— Прямо говори!

— Женщина это…

— Князь! Ты — точно не пил?!

— Как можно, государь?! Нешто из ума я выжил совершенно, чтоб такие шутки шутковать?

— И что же это за женщина? Откуда? И как она — среди бела дня! — поднял палец вверх император, — посереди плаца пустого прошла? Да так, что никто и не увидел?!

— Могут они это, ваше императорское величество. И не только это…

— Они? Не одна она такая?!

— Не одна — много их. И женщин и мужчин. Отряд тот генералу испанскому подчинен. По прозванию — «Ночной гость».

— Так-так-так… — Павел, не кладя ружья, быстрой подпрыгивающей походкой прошел взад-вперед. — Алексей Борисович, а ведь ты про то ведать не должон! Не обсуждали при тебе сие! Союз наш, возможный с правителем земель дальних… он, хотя нам и интересен весьма, но, однако ж — не до такой степени, чтобы со всеми прочими рогами тут бодаться! Тебя послушать — так в столице нашей эти ухари только что на закорках у меня не сидят!

— Там, ваше императорское величество, — навряд ли…

— А где?

— Да хоть и здесь…

— Шутить изволишь, князь?!

— Какие уж тут шутки, ваше императорское величество… — Куракин осмотрелся по сторонам. — Вы тут хоть кого постороннего видите ли?

— Ты да я, да мы с тобой — боле нет здесь никого!

— Сударыня… — оборотясь к кустарнику, произнес князь. — Прошу…

— Да здесь я…

Павел резко обернулся назад.

Посереди лужайки стоял… стояла… Узнать в таком одеянии женщину было проблематично. Пятнистый костюм, обвешанный какими-то лохмушками, капюшон, совершенно закрывающий голову и лицо и искажавший звук голоса, — все это мешало точно определить пол нежданного гостя.

— Князь? — вопросительно изогнул бровь император, покосившись на генерального прокурора. — Извольте объясниться!

— «Стрелка мне сыщи!» — так ведь сказано мне было, ваше императорское величество? Вот он — пред вами!

— Почему здесь?! Кто пропустил?!

— А что, ваше императорское величество, — откинув капюшон на спину и явив солнечным лучам миловидное лицо, произнесла Марина, — тут кто-то сумел бы меня остановить? Любопытно посмотреть на такого храбреца…

— Хм! — Павел наклонил голову набок, рассматривая визитершу. — Вам, сударыня, не откажешь в известном нахальстве!

— Государь, вы и сами — охотник не из последних, однако же не разглядели меня на открытой лужайке. Что уж там про прочих-то говорить?

— Пожалуй… — кивнул император. — В этом что-то есть… Там действительно были вы? Тогда — у казарм?

— Я, ваше императорское величество.

— Угу… — Павел недоверчиво смерил гостью взглядом. — А вот, помнится мне, там у кого-то из офицеров шапку с головы пулей снесло… Так он божился, будто бы то намеренно стрелок сотворил. Чтобы крови попусту не проливать. Истинно сие?

— Истинно, ваше императорское величество.

— Повторите! Сей же час и здесь — тогда поверю!

— Шапку где взять?

— Князь! — повернулся Павел к Куракину. — Шляпу свою дай!

— Извольте, государь, — с поклоном протянул ее императору генерал-прокурор.

— Не мне! Шпагу в землю воткни… ну, хоть вон там! — указал царственный собеседник рукой. — Да шляпу на нее повесь!

— Сей момент, государь!

Отойдя на указанное расстояние, князь повесил шляпу на рукоять воткнутой в землю шпаги. Отошел на несколько метров и поклонился.

— Ну как, сударыня? Видно вам отсель шляпу?

— Видно, ваше императорское величество.

— Стреляйте!

Котенок плавно скользнула к скамейке и подняла с нее карабин. Вытащила из кармана обойму и со щелчком загнала ее на место. Лязгнула затвором и припала на колено.

Тонкий ствол оружия хищно уставился в сторону цели.

Секунда… другая…

Тах!

Тах!

Взлетевшая в воздух шляпа резко дернулась в сторону и шлепнулась на газон.

Из-за поворота моментально вылетели офицеры свиты, на ходу вытаскивая шпаги.

— Все вон! — оборотясь к ним, повелительно махнул рукой император. — Позову, как нужны станете!

Толкаясь, свитские скрылись за кустами.

— Сударыня… да где же вы?!

— Здесь я, ваше императорское величество, — Котенок поднялась из-за скамейки. — Нет нужды, чтобы вас, государь, видели в моем обществе.

— Отчего?!

— Так… слухи всякие пойдут…

— Здесь я командую слухами! Что и куда пойдет — мне решать!

— Не смею спорить с вами, ваше императорское величество… — она учтиво наклонила голову.

— Умение свое вы доказали! Признаю! Не ожидал, откровенно говоря… Правда ли то, что вы на службе состоите?

— Истинно так, государь.

— В каких чинах?

— Капитан войск специального назначения Калифорнийской Директории — Борисова Мария!

— Э-м-м… капитан… однако! Одежда на вас… глазу непривычная весьма! Отчего?

— В такой проще по лесу ходить, да по траве ползать.

— Изрядно придумано! Отчего ж ваш старший, что в посольстве прибыл, про то не поведал мне?

Вздохнув, Котенок поведала императору историю о молчаливом отроке, заговорившем только в случае крайней нужды.

— Доселе, ваше императорское величество, нужды в том не было. Мало нас, таких… оттого и бережет наш командир всех, попусту не разбрасываясь никем.

Подошедший Куракин протянул Павлу шляпу, просунув свои пальцы в пробитые в ней отверстия. Тот только покосился на князя мельком и отмахнулся — не до того!

— А присядьте-ка, сударыня — виноват! Госпожа капитан! Вот на эту лавочку… Есть у меня к вам вопросы некие…

Выщелкнув из карабина патроны, Котенок аккуратно прислонила его к спинке скамейки, на которую и уселась.

— Слушаю вас, ваше императорское величество.

— Давно ли вы здесь?

— Несколько лет уже, государь.

— А ведь я чуял… — покачал головою Павел. — Не все мне доносили вовремя, не все… Граф Свидерский — ваших рук дело?!

— Да, ваше императорское величество.

— И думаю я — не он един?

— Правильно думаете, государь.

— А ведь прав был Петр Хрисанфович! — всплеснул руками император. — А я усомнился тогда… и зря! Подозревал он здесь руку незнакомую, да умелую — как в воду глядел! Ну, госпожа капитан — теперь я вас долгонько отсель не отпущу! Ты, Алексей Борисович, отдохни пока… перекуси, да недалеко будь — нужен вскорости станешь! За службу — хвалю! Помню! Ступай, князь…