Глава 24
Ветер был попутный, погода стояла прекрасная, капитан Джакомо все еще ориентировался в знакомых с детства водах Средиземного моря, даже не заглядывая в секретную карту и не пользуясь всеми навороченными приборами, которые я так старательно готовил. И когда серьезно принявшая к сердцу свою новую должность Анна пыталась сделать ему внушение за то, что тот отклонился, по ее расчетам, на полсотни километров к югу от заранее нарисованного на карте маршрута, капитан лишь, теребя седую бороденку, беззлобно посоветовал новоявленному штурману пойти заняться чем-то более подобающим молодой девушке, например – вышиванием. Та, естественно, промолчать на это никак не могла, и вскоре весь свободный от вахты экипаж собрался на палубе, привлеченный громкими воплями и ругательствами на полудюжине распространенных в Средиземноморье языков. Причем выросшая на постоялом дворе Анна знала разнообразных бранных слов как бы не больше, чем старый моряк. Тот, правда, не посрамив многовековых традиций мореплавания, составлял заметно более заковыристые синтаксические конструкции. Опыт, как говорится, не пропьешь…
Однако конфликт грозил зайти слишком далеко, поэтому пришлось вмешаться и разнять сильно увлекшиеся руганью стороны. В результате последовавших далее переговоров получилось достичь следующего компромисса: до Геркулесовых Столпов, то есть до выхода из Средиземного моря, капитан Джакомо ведет судно сам, а когда окажемся в открытом океане – в соответствии с получаемыми от Анны данными. Этим соломоновым решением удалось удовлетворить обе стороны. С одной стороны, в знакомых водах какая-то сопливая девчонка не будет указывать опытному капитану, куда плыть, с другой – у нее пока есть время потренироваться в прокладке маршрута. В Атлантике ошибаться уже будет нельзя.
На том и порешили. Теперь Анна большую часть дня, да и вечера тоже, проводила на мостике, с наблюдательными приборами, картой и таблицей синусов в руках, демонстративно не обращая внимания на торчавшего тут же Джакомо. Практиковалась в измерении высоты небесных светил, в том числе и во время волнения. И заодно, по моей просьбе, начала составлять астрономические таблицы. Пригодятся впоследствии. Эти занятия так увлекали девушку, что я, привыкший за последнее время к постоянному общению с ней, стал чувствовать его недостаток. Иногда по вечерам приходилось чуть ли не силой отрывать ее от подзорной трубы и секстанта, уговаривая спуститься в каюту для закрепления приобретенных тригонометрических знаний. Благо отдельное и довольно большое помещение с широкой кроватью позволяло работать с любыми углами…
Занятость подруги ее новым увлечением отнюдь не означала появления у меня кучи свободного времени. Да, специальной функции на судне во время плавания у главы отряда не имелось, кроме как приглядывать за всеми остальными. Однако Джакомо вел корабль по заранее согласованному маршруту, его помощники управляли экипажем, лениво лазающим по мачтам под жарким уже весенним солнцем. Олег, произведенный в капитаны после того, как я, желая избежать недопонимания в рядах свежеиспеченных бойцов, ввел четкие воинские звания, тренировал на палубе свободных от вахты членов отряда, красуясь тремя новенькими, вышитыми золотом полосками на рукавах бригантины. Цадок, сидя в своей каюте, прикидывал, какой доход мы получим, вернувшись с трюмом, полным серебра. А какой – если вместо серебра мы заполним его золото. Короче, все при деле, а я, наконец, свободен! Можно усесться в удобном плетеном кресле на кормовой надстройке, в теньке от лениво похлопывающего над головой паруса под номером D-1, с кубком сладкого молодого вина в расслабленно лежащей на подлокотнике руке, прикрыть глаза, ощущая ласковые прикосновения теплого средиземноморского ветерка и вслушиваясь в убаюкивающий плеск волн за бортом… Ага, размечтался!
Свято место пусто не бывает! В образовавшуюся подле меня свободную нишу тут же влез мой новоприобретенный врач. То есть не то чтобы так сразу… Первые два дня гость из далекой Сирии ошарашенно шлялся по кораблю, удивляясь невиданным механическим приспособлениям, необычному вооружению бойцов, непривычной конструкции самого судна. А еще более – звучащему повсюду и по любым, а не только ритуальным поводам ивриту. В отличие от принятой практики в еврейских общинах, где на темы, не связанные с религией, обычно говорили на местном языке. То есть в Алеппо – на арабском. Я же ввел правило, по которому общение на иврите становилось обязательным. В порядке исключения предоставил лишь Джакомо право обращаться на любом, понятном его собеседнику наречии. Старый капитан в силу возраста уже был не в состоянии выучить новый язык. У других неносителей иврита проблем с общением не возникло. Олег со товарищи достаточно провели в данной языковой среде, чтобы не испытывать затруднений, а Анна, хоть и меньше, зато, обладая особыми способностями к изучению языков, уже болтала на иврите не хуже прочих. Вот и еще одна сторона создаваемой мной новой, по сути с нуля, общины приведена к общему знаменателю. Еще один отличительный знак пошедших за мной людей.
Но для Иосифа это, понятно, было в новинку. Поэтому первые два дня он и боялся подойти ко мне – не знал, какой из многочисленных вопросов задать первым, тем более что вопросы эти множились буквально на глазах, чем больше тот вживался в происходящее на корабле. Но, систематизировав мощным ментальным усилием свои мысли, достойный ученик Маймонида вцепился в меня, как клещ, и более не отпускал. Заставив не раз пожалеть о повальном здоровье молодого экипажа, напрочь лишавшего надежды хоть ненадолго занять корабельного врача его прямыми обязанностями.
– Правда ли, Ариэль, что, как поведал в письме мой Учитель, ты ведаешь будущее? – сразу же, как только слегка оклемался, ухватил тот быка за рога.
– Ты же не маленький ребенок, почтенный Иосиф, сын Иегуды! – уклончиво ответил я. – Будущее изменчиво и зависит от наших поступков. Однако есть… тенденции, которые приводят ко вполне предсказуемым результатам…
Запудрить мозги туманными формулировками блестящему философу, к тому же отлично владеющему отточенными поколениями еврейских мудрецов методиками извлечения истины из скорлупы обволакивающих ее слов, разумеется, не удалось. Да я и не особо старался, зачем? В общем, уже в тот же день я вкратце рассказал ему свою историю. В отличие от своего более опытного в познании Учителя, Иосиф сразу переварить сказанное не смог и удалился в выделенную ему и совмещенную с корабельным лазаретом каюту. Где и провел безвылазно более суток, так что я уже начал было беспокоиться. Однако, покинув убежище, врач оказался на удивление спокоен, бодр и настроен на конструктивное сотрудничество. А точнее – стал целенаправленно и методично высасывать из меня доступные знания.
Начав, естественно, с глобальных проблем, постепенно перешел и на практические, в том числе и по своей основной специальности. Если и дальше дело пойдет в таком же темпе, то мне придется гонять в будущее за ответами на специфические медицинские вопросы, так как мой куцый багаж знаний в этой области стремительно таял. Несколько удалось притормозить тягу к знаниям моего спутника, вручив тому черновик учебника по математике, который я начал писать в свободное время, чтобы дать возможность самым способным из своих бойцов пополнять знания самостоятельно. Хотя Иосиф, как и все образованные люди своего времени, в том числе и его учитель, изучал доступные в его время основы математики, в основном – по трудам античных мудрецов в переложении арабских ученых, тем не менее в учебнике было несколько незнакомых ему тем. А следом уже готовился учебник физики, где рассматривались как общие вопросы устройства мира, так и практические задачи, в основном из элементарной механики. Соответствовавшие математическому уровню из предыдущего учебника. Я очень надеялся, что эти две книжицы займут пытливый ум доктора хоть на некоторое время.
Что меня поражало более всего, как в Иосифе, так и в его учителе Маймониде, не говоря уже о мелком по сравнению с масштабом данных фигур Цадоке, это то, что открывшиеся им знания только укрепляли их веру, хотя, по идее, должно было быть наоборот. При том, что я почти демонстративно не скрывал свой атеизм. Но они видели во всем случившемся лишь Промысел Божий, или как там они еще это называли. И эта особенность средневековой ментальности ставила меня в тупик, оставляя надежду лишь на молодых, с еще не затуманенными долгой учебой мозгами.
Всего за неделю с небольшим такого довольно приятного путешествия, несмотря на слабый, хоть и почти попутный ветерок, достигли Балеарских островов. Тут планировалась небольшая остановка для пополнения запасов воды и закупки свежих овощей и фруктов. На островах правила какая-то арабская династия, оставшаяся еще со времен расцвета халифата, впрочем, захиревшая и ослабевшая. Судя по информации, почерпнутой в Интернете, буквально через год ее съедят более пассионарные конкуренты. Однако нам эти перипетии местной политики были как-то побоку. Главное – какая-то власть на островах имелась и в порт Пальмы – будущего популярнейшего средиземноморского курорта, можно было зайти беспрепятственно.
Местное население представляло собой жуткую смесь из представителей всех окружающих народов. И не только окружающих – несколько раз попались явные потомки норманнов, рыжие и высокие. Ничего удивительного в этом не было – острова находились на пересечении оживленных морских торговых путей с античных времен, и кого здесь только не побывало! Что не могло не отразиться на чертах лица рож, наперебой предлагавших свои товары на местном рынке.
Долго здесь не задержались. Члены команды, в большинстве своем еще не видевшие ничего в своей жизни, кроме Мюнхена и Генуи, восприняли остановку с энтузиазмом. Но на землю сошла лишь небольшая часть экипажа – здесь не особо безопасно, да и времени нет. Купили апельсины, лимоны, а также лук и некоторые отсутствовавшие в Италии приправы. Теперь в трюме лежит весь перечень требуемых продуктов, и можно безбоязненно отправляться в дальнее плавание. Чтобы отметить это обстоятельство, приказал доставить на борт также полдюжины молодых барашков и пару бочонков местного вина. Вечером, после выхода в море, устроим небольшой праздник для команды, благо большая жаровня была предусмотрена при устройстве корабельного камбуза.
Во время отплытия вокруг «Царицы» крутилось несколько фелюк, подозрительно смахивавших на пиратские. Однако еще до выхода из бухты разочарованно отстали. Видимо, успели оценить предназначенные для арбалетчиков кормовые и носовые башенки нашего корабля, а также количество вооруженных людей на борту. Эта добыча им не по зубам!
В последующие несколько дней Иосиф, помимо чтения подсунутых ему рукописей, донимал меня медицинскими технологиями. Мол, какие инструменты, лекарства и прочее используют врачи нашего времени. И чего ему сказать? Я это сам с трудом представляю. Жаль, нельзя дотошного лекаря куда-нибудь послать, например в Википедию. Как все же удобно жить в наше время: лень объяснять или сам не знаешь – посылаешь в Гугл, и делов-то! А тут пришлось посылаться самому, совместив полезное с приятным – в качестве средства переноса на этот раз выступило молодое вино, купленное на Майорке. Не все ж разбавленную спиртягу глотать?
С трудом восстановив после похмелья устройство основных хирургических инструментов, озаботил их созданием нашего походного кузнеца Ишая, сына оставшегося на хозяйстве в Мюнхене Давида. Ишай, взятый в отряд как самый способный ученик своего папаши, ну и меня тоже, прекрасно владевший всеми кузнечными технологиями, имел в распоряжении хорошо оборудованную корабельную кузню и запас самой лучшей тигельной стали из партий, выплавленных в городе. Раскочегарив свое хозяйство, он, несмотря на небольшое волнение на море, споро выковал набор скальпелей, щипцов, зажимов и игл по моим наброскам. Старина Мюллер, начальник гестапо, при виде этого богатства наверняка остался бы доволен. Хотя предназначение изготовленного инструментария, естественно, было прямо противоположным. Иосиф оказался доволен еще больше, ведь, по сравнению с имевшейся у него на вооружении до того парой неудобных ножиков, хотя и дамасской стали, и ржавым шилом это являлось настоящим сокровищем. Он долго радостно цокал языком, держа в руках изящный, остро отточенный скальпель, опробовал на туше барана иглы с шелковой нитью, интересовался предназначением остальных инструментов. Я объяснял, основываясь частично на прочитанном «там» описании, частично на врезавшихся в память сценах из столь нелюбимого мной сериала про доктора Хауса, от которого сильно тащилась моя последняя жена. Надеюсь, ничего не напутал!
За этими занятиями пролетела еще неделя, за которую мы достигли Гибралтара. Вернее, сама одноименная скала с крепостью были по правую руку, а по левую чуть дальше, на африканском побережье, виднелась ее родная сестра – Джебель Муса. Обе скалы, именуемые в древности Геркулесовыми Столпами и находившиеся сейчас в руках постепенно выдавливаемых из Испании мавров, контролировали выход в Атлантику. Вроде бы контролировали, так как все же ширина пролива между ними составляла около пятнадцати километров и до изобретения дальнобойных орудий перекрыть его было бы трудновато.
Однако я ошибался. Еще до пересечения траверза крепости к нам по спокойной поверхности моря заскользил длинный приземистый силуэт. Вооружившись подзорной трубой, удалось установить, что это вооруженная галера по типу венецианских, со спущенным парусом, стремительно идущая наперерез нашему судну на весельном ходу. Наверняка местная береговая охрана. В передней части приближающегося судна многозначительно поблескивала металлическая оконцовка верхней части тарана. Не хотелось бы испытать его удар на нашем корпусе!
Переглянулся с Джакомо. Все было ясно без слов – избежать встречи не получится. Ветер слабый, весел у нас нет, а из Атлантики в пролив идет довольно сильное течение, замедляющее и так не особо быстрый ход нашего корабля. Что нужно людям на галере? Если просто хотят взять налог на пересечение пролива – фиг с ними, заплатим!
Только вот не хочется столкнуться с ними на полном ходу! Удар тараном для «Царицы» вряд ли будет смертельным, но длительный ремонт совсем не входит в наши планы. На секунду пожалел, что не озаботился отлить из бронзы пару больших орудий, пусть и старинного образца. Долбануть бы ими издалека… Но быстро отбросил дурацкие сожаления, понимая, что из таких пушек хрен попадешь. Все я сделал правильно!
Поразмыслив недолго (темп морских сражений прошлого позволял не сильно торопиться), приказал лечь на встречный курс и спустить все паруса, кроме треугольных на носу и корме. С одной стороны, хотел снизить скорость до минимума, с другой – памятуя о перипетиях своего первого морского боя, желал сохранить хоть какой-то ход. Трезво размышляя: вряд ли местные морские стражи будут без предупреждения топить судно торгового вида, с которого им следует взять налог! Так и случилось. Галера тоже замедлила ход и, грациозно развернувшись, легла на параллельный курс, сблизившись на расстояние, позволявшее вести разговор.
– Я капитан Джакомо! – мы решили не тянуть кота за хвост, и старый моряк представился первым, продолжив не особо вежливо: – Чего вам нужно?
– Именем эмира, ваше судно задержано для досмотра! Держите курс в порт! – немедленно донеслось в ответ от группы замотанных в грязные тюрбаны товарищей на корме галеры.
Ну, сами виноваты. Заходить в порт точно в наши планы не входило. Будем прощаться.
– Эй, на галере! Если кто из вас выживет, передайте своему эмиру, чтобы более не приближался к кораблям под таким флагом! Иначе сожжем и порт! – крикнул я, перегнувшись через перила мостика, и скомандовал уже своим: – Огонь!
Затаившаяся до тех пор за оградой высоких боевых башенок дюжина картечников с тлеющими фитильками наготове резко выпрямилась и направила раструбы своих «иерихонских труб» на лежащую в нескольких десятках метров как на ладони палубу галеры. Низкий корпус последней сыграл в данном случае плохую шутку, превратив весь ее экипаж в идеальные мишени. Нестройно грохнули выстрелы, вдогон, вкладом от оставшихся в данном случае не при делах арбалетчиков, полетели также ручные гранаты. Палуба «Царицы» окуталась клубами белого вонючего дыма, и происходящее на борту у противника толком было не разглядеть. Однако волноваться тут нечего – боевые испытания нашего нового оружия явно прошли успешно. В таких-то полигонных условиях!
Паруса на всех наших мачтах резво поехали вверх, Джакомо дал лево руля, возвращаясь на прежний курс. А в разрывах облака дыма стала потихоньку проявляться удаляющаяся палуба галеры, приобретшая в дополнение к прежнему светло-коричневому отчетливый красный оттенок…
