Книга: Домен
Назад: Глава двадцать первая
Дальше: Глава двадцать третья

Глава двадцать вторая

Грав.
— Куда ты нас ведешь?
Сквозь зарождающийся шум в ушах послышался голос Фиша. До этой поры я не обращал внимания, в какую сторону держим путь. Едем и едем. Меня больше интересовала внутренняя борьба с болью и холодом. С каждой минутой знобило сильнее и сильнее. Еще чуть-чуть и вообще колотить начнет. Я нашел в себе силы осмотреться. Действительно… Завел нас в откровенные трущобы. Здесь же, поди, одни нищие живут, да головорезы прячутся. Сто процентов, напавшие на нас сегодня набраны в этом районе.
— Есть одно место, — произнес Хитрец. Все же, сообразив, что такой ответ никого не удовлетворит, добавил. — Как-то пришлось укрываться от патрулей.
И замолк. Не-е, вот как с таким можно общаться? Кто-нибудь что-то понял из его пояснения? Я нет. Только переспрашивать откровенно лень. Да и не все ли равно? Лишь бы поскорее прибыли на явку (или что тут у мутантов) и мне оказали медицинскую помощь. Терпеть сил никаких не осталось.
Десятник тоже смолчал, лишь громко засопел недовольно. Ему явно не нравилось находиться на опасных узких улицах. Если местные банды почуют, что с нас можно здорово поживиться, то никакой опыт и оружие не спасут от болтов с крыш. Верю, что Бран в принципе сможет разогнать практически любую банду с помощью магии. Однако это при условии, если он будет готов и вовремя обнаружит опасность. Противодействовать магам и колдунам на самом деле не так трудно. Самый главный метод — нож в спину. От коварства и неожиданного удара из-за угла никто не застрахован. Тем более в этих подворотнях.
«Да скоро мы приедем?!» — уже собирался возмутиться вслух, но не успел и рта раскрыть, как раздался бас Хитреца.
— Все. Приехали.
Я посмотрел на дом, где предстоит провести ближайшие сутки, минимум. Увиденное мне не понравилось совершенно. Какая-то хибара полуразвалившаяся и покосившаяся на один бок. Стены потрескались, образуя причудливые узоры. Того и гляди развалятся.
Судя по Брану, внешний вид дома нисколько его не смутил. Он спрыгнул на землю, погрузившись по щиколотку в грязь и целеустремленно потопал ко входу. Несколько раз бухнул кулаком в древнюю дверь и отступил на шаг, в ожидании отклика хозяев.
Я скорее почуял, чем увидел, что за хлипкой преградой кто-то вошкается, пытаясь рассмотреть нас в щель между досками. Хитрец на секунду скинул капюшон, чтобы владелец этой халупы увидел лицо и снова натянул его на голову. Реакция на действие измененного последовала незамедлительно, причем такая, какую никак не ожидал.
— Пошел к близору, Бран, — раздался женский голос с хрипотцой.
— Открывай, Долора. Неужели ты мне не рада?
— Я тебе обещала, что если ты еще раз заявишься, то получишь лезвием в печень?
— У меня неприятности.
Дверь скрипнула, распахиваясь, и на пороге появилась низенькая женщина лет сорока с огромным колуном в руках. И как только его подняла?
— Убирайся! — повысила она голос и вознесла орудие дровосека над головой. Хитрец даже не пошевелился. Женщина застыла, так и не опустив колун на мутанта. Она долго не могла удерживать тяжесть так высоко и опустила импровизированное оружие вниз, не переставая сверлить Брана разгневанным взглядом.
— У нас раненный. Нужно укрытие до завтрашнего вечера, чтобы привести его в нормальное состояние, а потом мы уйдем. Мы заплатим, — пообещал измененный.
— Да чтоб ты сдох! — пожелала хозяйка, но, заметив мое состояние, после недолгих раздумий, сдалась. — Хорошо. Но только до завтра. Животин своих во дворе привяжите. Конюшни у меня нет и овса тоже. Так что выкручивайтесь, как хотите.

 

Однажды в детстве я ошпарился кипятком. Не удержал горячую кастрюлю и вылил содержимое на себя. Часть живота мгновенно покрылась пузырями. Впечатления тогда получил незабываемые, но они ни что по сравнению с ощущениями от нынешних ожогов. Помимо отслоения кожного покрова, что уже само по себе больно, расплавленные капельки стекла въелись в плоть и в ней застыли. Осознание того, что их придется доставать, энтузиазма не прибавляло. Самое поганое, что лекарский опыт Хитреца больше напоминал навыки экзекутора. Он схватил мою ногу, осмотрел, надавил пальцами в несколько мест на стопе и голени и, закончив с этим, бросил фразу, от которой сразу сделалось дурно.
— Терпите, — сказал и вынул нож.
Я только успел возмущенно вякнуть:
— Обезболивать не будешь? Ты же колдун!
Бран посмотрел недоумевающе и прежде, чем кончиком кинжала приступить к «хирургическому вмешательству» ответил:
— Я нажал на необходимые точки. Болевого шока не будет, а вот то что вы, барон, ничего не почувствуете обещать не могу. И лучше не дергайтесь, чем быстрее я вытащу, тем скорее приступлю к восстановлению.
Не знаю, как я умудрился не шевелиться и не вздрагивать. Минут десять колдун издевался надо мной, прежде, чем разогнулся и произнес:
— С этим закончил. Теперь приведу энергетику в норму и только потом займусь наращиванием новой кожи, — и, не дожидаясь комментариев (да и что я мог сказать кроме матов?) начал рыться в своей сумке. Он достал кожаный сверток, развернул и в руках его оказался пучок какого-то гербария.
— Полежите немного. Я сделаю отвар. Вашему телу потребуется много энергии.
— Бинтовать раны не надо? Там же, наверное, после твоего ковыряния крови натекло.
Меня очень волновал этот вопрос. Можно было и самому глянуть, да с детства не люблю кровь. Не то чтоб от ее вида, словно барышня, в обморок падаю, но приятного согласитесь мало. Особенно, когда течет из собственных ран.
Бран уже на полпути к хлипкой двери, не оборачиваясь, обронил:
— Если почувствуете, что под вами стало мокро от крови, тогда кликните. Так и быть найду чистые тряпицы, — и, посмеиваясь, покинул комнату.
Что за жизнь! Издевается еще!
Не выдержав я все-таки посмотрел, что там.
Мда. На посеревшую от времени простынь, натекло немного, но и не пару капель. Тут главное заразу какую не подхватить. Занесу грязь и все — заражение. А там и до гангрены недалеко. Хитрец утверждает, что вылечит быстро, но… Терзают меня смутные сомнения. Я же никогда не видел раньше, как тут врачуют похожие повреждения. Работа Корниса не считается. Он, как бы это помягче сказать, еще не проявил свои таланты должным образом. Ну, подлечил меня и свои переломы. И что? Это совсем другое. Или нет? Ох, эта магия! Вроде и видел не раз ее проявления. Даже у самого имеются кое-какие способности (толку от них пока, правда, никакого), а сомнения гложут. И дом этот навевает неприятные ощущения. Не дом, а свинарник какой-то.
Бран отсутствовал недолго. Кровью истечь за такой срок при всем желании я бы не успел, если конечно вены себе не резать. Он присел на край кровати, протянул глиняную кружку с горячим питьем внутри и заставил выпить. На вкус отвар оказался гадость гадостью, но я стоически перенес и это издевательство. Лишь убедившись, что все выпито до последней капли Хитрец приступил к долгожданному излечению.
Изначально я полагал, что процесс будет выглядеть примерно, как не раз видел в исполнении Корниса: пасы руками, редкое непонятное бормотание, разливающееся тепло по телу и легкое покалывание. Бран же в первую очередь заставил меня раздеться донага. И даже помог аккуратно стянуть штаны (вот чего не ожидал от него, так это проявление заботы!), чтобы неловкими движениями не потревожить порезы и ожоги. Оказавшись нагишом, я невольно поежился от холода. В доме отсутствовала печь как таковая, а обогревательная конструкция, находящаяся в соседнем помещении, никак до нее не дотягивала. Максимум неказистая «буржуйка», сложенная из камня. Жара от нее едва хватало на обогрев одной комнаты и приготовления еды. Сюда тепло доходило, но с ощутимыми потерями. В общем — низкий КПД на лицо.
Меж тем измененный достал флягу емкостью примерно в четверть литра и кисточку.
— Что ты собираешься делать? — заинтересованно спросил у мутанта.
— Буду рисовать на теле знаки, — ответил Хитрец, срывая с фляги крышку. Воздух мигом наполнился неприятным запахом.
— И? — намекнул ему, что неплохо было бы получить более детальное объяснение.
— Сейчас сами увидите.
Так и не растолковав ничего Бран приступил к задуманному. На каких-либо пояснениях настаивать не стал, опасаясь помешать. К тому же, если Хитрец не хочет о чем-то говорить, то от него проблематично добиться внятного ответа. Приходится буквально выдавливать сведения, вызвавшие мое любопытство. Казалось бы — это качество свойственно молчунам, но нет. Бывают периоды, когда измененный просто не затыкается. Однако требуемой информативностью его речи, как правило, не блещут. Обычный словесный понос. Правда, имеется у меня подозрение, что Бран, словно опытный шпион, хорошо контролирует сказанное. Конечно, и из болтовни можно почерпнуть немало. Например, я узнал из обмолвок в разговорах на привалах о качестве жизни мутантов, обычаях, семейных и социальных отношениях. Для меня, как землянина, эти сведения бесценны в плане познания обретенного мира и никто другой кроме самих измененных мне в полном объеме их не предоставит, но все-таки это немного не то, что необходимо. Меня больше волнуют другие вопросы. Я не имею ввиду сиюминутные, как сейчас (хотя и они, безусловно, важны), а более глобальные знания о мутантах. Жалко, что Бран не идет на контакт. Не доверяет.
С близнецами все проще и сложнее одновременно. С одной стороны они неопытны в общении с людьми и разговорить их большого усилия не составило бы, но… Когда кто-то из них пытается раскрыться, то откуда ни возьмись появляется Хитрец и вмешивается в диалог, пресекая попытки молодых мутантов потрепаться. К сожалению, долго наедине со мной никто из братьев не остается. Думаю, на этот счет у них имеется четкий приказ. Печально. Единственное, что достоверно установил из общения с измененными — люди имеют превратное и неверное представление о жителях леса. Осознание сего факта еще больше подогревает мой интерес. Но ничего. Как говорится — вода и камень точит.
— Печет, — выразил я недовольство, когда кисточка запорхала в руках Хитреца, выписывая на коже непонятные символы, постепенно складывающиеся в единый рисунок.
С каждым мазком по телу пробегала горячая волна, вызывая недоумение. Как такое возможно? Почему? Что за состав у «чернил» раз организм так странно реагирует?
Бран прекратил возиться минут через двадцать. Критически осмотрев свое «художество» и видно не найдя изъянов, отложил кисточку и флягу в сторону.
— Сейчас главное молчите, и не отвлекайте, — предупредил Хитрец. — Колдовство не прощает ошибок.
Я лишь коротко кивнул. Мне было страшно и вместе с тем жутко любопытно. Даже боль превратилась в далекий фон, настолько внимание захватило меня.
Бран уставился в одну ему ведомую точку на рисунке и запел-запричитал на своем тарабарском наречии. Или это не оно, а специально разработанный для колдовских ритуалов язык? Не знаю, но обязательно спрошу.
Рисунок засветился блеклым светом. Свет запульсировал в такт пению. В груди и ногах разгорелся настоящий пожар, который быстро распространился по всему телу, проник в каждую клетку. Ощущения нельзя было назвать полноценной болью. Как и обещал Хитрец — это было неприятно. Очень сильно неприятно. А затем в глазах резко потемнело, и мир померк.
Бран Хитрец.
Барон неожиданно провалился в беспамятство и Бран вздрогнул, едва не прервав ритуал. Он мысленно с досадой ругнулся. За всеми перипетиями дня совершенно вылетело из головы, что люди не обладают выносливостью измененных. Они просто не в состоянии долго выдержать усиленные нагрузки, инициированные задействованным ритуалом. Теперь же прерываться никак было нельзя. Запушенные процессы без должного контроля просто убьют Ласкона, что равносильно провалу и Хитрец полностью отдался работе, стараясь не допустить печального исхода.
Измененный пел и магическая энергия, словно идя на зов, напитывала собой рисунок все больше и больше, насыщая его до определенного предела, указанного волей колдуна. Когда яркость свечения достигла пика, песня зазвучала тише и медленнее, постепенно уменьшая давление потока, а кое-где Бран даже старался оттянуть на себя излишки, чтобы сбалансировать выстроенную им систему. Так, постепенно, пляска магии прекратилась, свечение угасало и, наконец, исчезло вместе с рисунком, впитавшись в тело.
Хитрец еще какое-то время наблюдал, как края порезов сходятся, превращаясь в красноватые полоски шрамов, как прямо на глазах пузыри лопаются и высохшие струпья отваливаются, а на их месте нарастает новая розовая кожа. Вместе с тем Грав Ласкон худел, теряя массу. Значительная часть запасов организма шла на воссоздание плоти. Самый ответственный момент настал, когда у молодого барона возник сильный жар и часть необходимых веществ начала выходить вместе с потом. Пришлось срочно вмешаться, корректируя энергетические токи. Слава Богам обошлось. Ласкон мерно задышал. Его бессознательное состояние перешло в обычный спокойный сон. Измененный не выдержал и облегченно выдохнул, смахивая рукой испарину со лба. Давно он так не перенапрягался.
Бран поднялся на ноги и поплелся в соседнюю комнату. Он подумал, что надо попросить Долору сменить под Ласконом мокрые простыни и можно сказать, дело сделано. Единственное — из-за ошибки придется потратить дополнительное время и усилия на приведение физического состояния барона в норму, но это ничего. Пара дней усиленного питания, немного магической подпитки и все. Будет словно новорожденный.
Стоило Хитрецу показаться на глаза членам отряда, как дружинники сразу забросали его вопросами. Бран отмахнулся. Говорить совершенно не хотелось. Он устало присел на лавочку у стены и закрыл глаза.
Люди не дождавшись ответа, одновременно вскочили и ринулись проверять здоровье своего господина. Фиш перед самой дверью опомнился и зашикал на подчиненного и Зурима. Десятник тихонько приоткрыл створку и охнул. Подошедшая хозяйка дома тоже не осталась безучастной и громко возмутилась.
— Ты что, близорово твое отродье, с мальчиком сделал? Одни кожа да кости остались! Да краше на тот свет отправляются! Ох, зря я тебя тогда не прирезала!
— Долора не ори. Прошу. Лучше смени постель на сухую, а потом сходи, купи мяса и вина. Деньги мы тебе выделим, — открыв глаза, попросил Бран.
— Где я в такую пору мясо отыщу? — возмутилась женщина.
— Ты зубы мне не заговаривай, Долора. Никогда не поверю, что не ведаешь, у кого раздобыть в вашем районе свинку или пару куриц. На вот, два герба на покупки. Лард и Флард помогут дотащить и оберегут от беды на улице.
Хозяйка дома фыркнула, но деньги взяла. После чего достала из сундука простынь и исчезла в комнате со спящим бароном.
— Ты, десятник, не зыркай на меня, — заметив насупленный взгляд Фиша, выговорил Хитрец. — Все с твоим хозяином будет хорошо.
— Надеюсь на это, — пробурчал десятник и демонстративно сжал рукоять меча.
Измененный усмехнулся про себя. По иному реагировать на завуалированную угрозу он не собирался. По крайней мере, покуда интересы племени или обстоятельства не вынудят его к подобному шагу.
Назад: Глава двадцать первая
Дальше: Глава двадцать третья

Елена
+1