Глава сороковая

Отец и Вячеслав Семенович сидят на крыльце и курят. Лариса Ивановна что-то ищет в багажнике «Волги». Машина стоит на старом месте. Но палатка не разбита. Утром они уезжают в Москву. Отпуск кончается. Заехали за Гариком.

— Ребята обидятся, — говорит Сорока. — Погости у нас.

Мы сидим на опрокинутой лодке, от которой всегда пахнет рыбой и гнилыми водорослями. Озеро раскинулось перед нами. Оно тихое сегодня, не шелохнется. Паутинками разбегаются круги. Проворные жуки н пауки двигаются по воде. За камышами плавает гагара. Красивая птица. Большая, изящная, как балерина. Она близко не подплывает, боится нас.

— Славик тоже обидится, — отвечает Гарик.

— Я поговорю с ним? — предлагает Президент.

— По рулю соскучился… — говорит Гарик.

Я услышал песню. Лариса Ивановна наконец нашла, что искала, и и запела, наверное, от радости. Она загорела там, на Рижском взморье. Стала еще красивее.

— Человечек полетел в космос, — говорит Аленка, глядя на остров.

Над соснами поднимается прозрачный шар с черным человечком. Президент спрыгивает с опрокинутой лодки.

— Меня вызывают, — говорит он.

У берега стоит лодка. Обыкновенная, деревянная. На ней к нам приплыл Сорока.

— А может, останешься?.. — спрашивает Президент.

— Я приеду.

— Когда?

— Пешком приду, как Сергей…

— Я должен быть на острове, — говорит Сорока. Он протягивает Гарику руку.

Мы смотрим ему вслед. Столкнув в воду лодку, прыгнул. Несколько сильных взмахов — и лодка за камышами. Президент поднял вверх весло. Прощается.

— Ну чего хорошего сейчас в городе? — сказала Аленка.

— Ничего хорошего, — ответил я. — Поживи у нас до сентября?!

— Красивый остров… — сказал Гарик. И добавил: — Наш остров.

А в небо все выше поднимается шар с человечком. Вечернее солнце позолотило его с одной стороны. Картонный человечек с растопыренными руками и ногами вертится на нитке и пляшет. Ему весело.