– Мир, по ряду объективных причин, становится все менее познаваемым. И я это чувствую на себе, ибо не очень понимаю тему обсуждения, – признался директор Института проблем глобализации, доктор экономических наук Михаил Делягин.

По его мнению, ответов сегодня быть не может. Не только потому, что в точке бифуркации мир изнутри непознаваем (это можно сделать лишь впоследствии), но и потому, что переход более глубок, чем мы думаем. Человечество впервые от изменения окружающего мира перешло к изменению самого себя. Вот главная отличительная черта нынешнего исторического перелома, и оценить последствия этого в полной мере мы пока не в состоянии. Мир становится непознаваемым, ибо количество обратных связей выходит за все мыслимые и немыслимые рамки. Ответ будем не в том, что мы думаем или говорим, а в том, что они (человечество) будут делать. Причем делать совершенно стихийно, неосознанно, во многом случайно.

– Главный вопрос сегодня – проблема архаизации. Отказ от идеалов – это детали, отказ от развития как такового – вот что главное! – убежден М. Делягин. – Это не философская вещь, а то, что мы видим. Принципиальный отказ не только от технологического развития, но и от социального.

Шутка «Все мы свободны, и у каждого – десять рабов» перестает быть шуткой не только в РФ. Формируется новый феодализм, но если он сформируется, то упадет ниже «старого» феодализма по двум причинам. Во-первых, системы жизнеобеспечения станут непосильно тяжелыми. Мы уже говорили, что в Америке не хватает инвестиций в инфраструктуру и инженеров. Классической можно считать историю с Новым Орлеаном. Двадцать лет специалисты объясняли, что дамбу размоет. Причем последние десять лет они говорили об этом вполне обоснованно. Но социальная значимость знания пала так низко, что это оказалось неважно. Дамбу смыло – и мы увидели, что это действительно было неважно, потому что погибли те, кто сейчас считается быдлом.

Однако разрушение систем жизнеобеспечения оставит крайне мало места нынешнему глобальному управляющему классу (новым кочевникам, нью-феодалам). С другой стороны, идет разрушение системы образования, превращение науки в инструмент поддержания образа жизни самих ученых. Их – как очень ценный для культуры слой – сегодня поддерживают так же, как во Франции, например, до 1980-х годов поддерживали крестьянство. О поиске истины в науке речи нет как минимум лет двадцать, с момента завершения Холодной войны. Нет больше стимула для поиска истины. Система образования вырождается в систему социального контроля. Поэтому не только мы, но и все остальные в мире не смогут иметь достаточно грамотных инженеров, чтобы поддержать унаследованные от Модерна огромные и сложные системы жизнеобеспечения.

Михаил Делягин, полемизируя с Георгием Малинецким, не переоценивает значения расшифровки геномов человека. Это не приведет к тому, что каждому будет с рождения предначертано: кем ему быть. Современные исследования показали, что выдающиеся спортсмены, полицейские и уголовные преступники имеют совершенно одинаковый набор генетически передаваемых черт. Это генетически – один и тот же тип!

Михаил Геннадьевич обрисовал особенности людей в наступающей эпохе. Итак, с ростом непознаваемости мира и с исчезновением логики, с совершенствованием компьютеров (которое сделает нас равными по доступу к формальной логике), конкуренция будет вестись не «по логике». Вернее, она будет вестись по логике для тех, кто умеет ее использовать. Но в условиях разрушения систем образования таких людей будет все меньше и меньше. Остальные будут использовать нелогические типы сознания: творческий и мистический. Барак Обама – классический тип мистического лидера. И это очень хорошо с точки зрения гуманизации, ибо предыдущим лидером оного типа выступал Гитлер. Мистический лидер ничего никому не объясняет, потому что сам ничего объяснить не может и сам ничего не знает, а верует, что ему удастся.

Но М. Делягин уповает на космонавтику. Космос – то, что требует развития. Можно вспомнить замечательного португальца, принца Генриха Мореплавателя, открывшего в пятнадцатом веке эпоху Великих географических открытий. Его Сагрешский замок стал средоточием ученых того времени, а буквально все ресурсы небольшой страны Генрих тогда бросил на постройку каравелл (аналогов космических кораблей сегодня) и на дальние экспедиции – поиск пути в Индию в обход Африки. Генрих Мореплаватель говорил: «Плавать по морю необходимо. Жить – не так уж необходимо». И именно космонавтика сегодня могла бы спасти мир от архаизации, от впадения в кошмар нового феодализма.

– Дальнейшая архаизация – не просто риск попадания нас в категорию «быдла» и на уровне страны, и на уровне индивидов, не просто риск нашей физической гибели. Дело еще и в том, что и замечательные «новые кочевники» тоже не удержатся на положении феодалов. А крестьяне, феодалы которых умерли, часто тоже умирают. Причем очень быстро, – считает Михаил Делягин.

Остановка научно-технического прогресса в наши дни также понятна. Она – в образовании глобальных монополий и их загнивании. Снести эти монополии можно только тем же научно-техническим прогрессом. Причем по двум направлениям. Первый – переход от механического воздействия на материалы к волновому (поля и частоты, грубо говоря), что резко снижает издержки и повышает доступность таких технологий. Второе – изменение человека, но без разрушения его сущности. Технологии новой волны будут упрощаться и удешевляться. Они будут доступны и снизят потребность в международной торговле. В связи с последним мир «окукливается» в регионах. Каждый регион ищет свои ответы на вызовы времени – в соответствии со своей культурой. В силу такой вариативности повышается жизнеспособность человечества. Кто-то да выкрутится.