Научная журналистика сегодня бурно развивается. Благодаря пятнадцатилетней работе фонда “Династия” (теперь, увы, закрытого, потому что он не понравился действующей власти) у нас в стране начали издавать множество научно-популярных книг, и люди привыкли их читать. В любом крупном городе пользуются успехом научно-популярные лекции и время от времени проводятся фестивали науки. Появились научные музеи с интерактивными экспонатами, учебно-развлекательные лаборатории для детей. Три года назад в СПбГУ открылась первая магистратура, где можно получить диплом, в котором так прямо и написано: “научный журналист”. Научно-популярные СМИ множатся, как грибы, и практически в любом СМИ широкого профиля регулярно публикуются статьи если и не о фундаментальной науке, то по крайней мере о прикладных разработках.

В среде тех, кто называет себя научными журналистами, то есть зарабатывает себе на жизнь путем публикации материалов о науке и медицине, ориентированных на широкую аудиторию, сосуществуют два конкурирующих подхода к работе с информацией: журналистика исследований и журналистика экспертов. Приверженцы первого направления редко общаются с живыми людьми. Как правило, они генерируют свои тексты путем поиска и адаптации статей об исследованиях, опубликованных в рецензируемых журналах. Приверженцы второго направления мало читают научные публикации (если вообще это делают) – они в основном берут интервью у исследователей и врачей, которые преподносят им всю информацию в адаптированном виде.

В целом, конечно, у обеих стратегий есть свои преимущества. Работа с первоисточниками позволяет, во-первых, находить уникальные исследования, о которых на русском языке еще вообще никто не писал. Во-вторых, она в большей степени способствует научной корректности излагаемой информации – просто потому, что происходит одинарное, а не двойное популяризаторское искажение (конечно, если мы говорим о квалифицированных авторах, способных адекватно понять научную статью). В-третьих, это просто удобнее – можно работать в любой точке пространства, в любое время суток и абсолютно не зависеть от планов остальных людей. С другой стороны, общение с крутыми учеными позволяет узнать о таких исследованиях, которые ты бы сам никогда не нагуглил, просто потому, что не знаешь, что именно гуглить, или понять то, чего бы ты без помощи профессионала не понял. Есть научные журналисты, которые успешно сочетают оба этих подхода – например, Ирина Якутенко, которая стояла у истоков возрождения популяризации науки в нашей стране, когда писала о ней на старой “Ленте. ру” (и просто в силу формата издания не могла обходиться совсем без разговоров с известными учеными), или Светлана Ястребова, которая любит путешествовать и поэтому легко соглашается поехать на какую-нибудь международную конференцию и взять там интервью у всех собравшихся звезд. Есть научные журналисты, которые пользуются первоисточниками и никогда (или почти никогда) не берут ни у кого комментариев, – например, Николай Кукушкин, потому что он совмещает популяризацию с исследовательской деятельностью, то есть может неплохо выступить в роли эксперта сам для себя. Выдающихся научных журналистов, которые вообще не пользуются первоисточниками, а только общаются с учеными, кажется, нет – ну, во всяком случае, их никто не помнит, потому что в этой ситуации читатель запоминает героя, а не автора интервью.

В идеальном мире, конечно же, и общением с экспертами должны заниматься только высококвалифицированные научные журналисты – как минимум с естественнонаучным образованием и приемлемым уровнем английского. Они способны найти хорошего исследователя, придумать для него нетривиальные вопросы, корректно понять изложенное и перепроверить спорные утверждения. Но чаще всего, увы, общением с экспертами занимаются люди с журналистским, а не с научным бэкграундом, просто потому, что это кажется более простой задачей. Из этого следуют три серьезные проблемы. Во-первых, журналист воспринимает слова эксперта как истину в последней инстанции, относится к ним со слепым доверием. А ведь ученый тоже человек, он, может быть, утомлен постоянным критическим восприятием своих слов со стороны коллег, а тут красивая девочка сидит и внимает, открыв рот. В такой ситуации даже хороший специалист может увлечься и преподнести гипотезу (одну из многих, не вполне подтвержденную) как твердо установленную научную истину – в том случае, если ему самому эта гипотеза нравится больше прочих. Во-вторых, в рамках борьбы с этой проблемой (журналистское сообщество ее осознает) возник стандартный способ компенсации: представление альтернативных мнений. Но если при разбирательстве с каким-нибудь там скандалом вокруг ТСЖ выслушать и жителей дома, и сотрудников коммунальной службы – это вполне разумное решение, то при обсуждении научных проблем сплошь и рядом оказывается, что одно-то из мнений подтверждено сотнями и тысячами научных публикаций, а второго придерживается горстка фриков. И если журналист этого не осознает, то он на полном серьезе публикует креациониста рядом с эволюционным биологом, борца с ГМО рядом с генетиком, антипрививочника рядом с иммунологом. И у аудитории возникает ощущение, что эти мнения равноправны. Но это еще полбеды. Третья проблема, связанная с отсутствием привычки оценивать научные публикации, еще серьезнее. Если вы хотите сделать материал про работу сердца, то вы идете к кардиологу. Логично? Логично. Если вы хотите сделать материал про пересадку почки, вы идете к трансплантологу. А если вы хотите сделать материал про гомеопатию? Вы идете – та-дам! – к гомеопату. А если про акупунктуру, то к специалисту по акупунктуре. Он вам, ясен пень, говорит, что метод отличный и работающий. Вы это публикуете и уверены, что вы хороший научный журналист.

Еще веселее становится, если вы принадлежите к школе журналистики исследований, а ваше начальство принадлежит к школе журналистики экспертов, или наоборот. Некоторое время назад я наотрез отказалась добавлять в статью о сомнительной эффективности акупунктуры, написанную хорошим автором на основе публикаций в научных журналах, комментарий специалиста по акупунктуре о том, что все публикации – фигня, а метод прекрасно работает. Мое начальство, принадлежащее как раз к школе журналистики экспертов, весьма пламенно мне объяснило, что это у меня юношеский максимализм, а хороший редактор учел бы разные точки зрения. Это был не первый случай идеологических расхождений, но именно после этого разговора я пожала плечами и написала заявление об уходе, чтобы не занимать кресло хорошего редактора и не мешать журналу развиваться в правильном направлении. Статью об акупунктуре в существующем виде журнал решил не публиковать, так что автор отдал ее в “Популярную механику” [1]. Там, вероятно, тоже работает плохой редактор, потому что никаких комментариев от адептов акупунктуры в тексте, разумеется, так и не появилось. Но зато я с тех пор много думала о том, какой я, действительно, злобный и вредный человек, и поэтому сейчас я попробую, в качестве интеллектуального упражнения, как раз написать главу, более или менее лояльную к акупунктуре – настолько, насколько это возможно, если пользоваться публикациями все-таки из рецензируемых журналов, пусть и не всегда качественных.

Для начала следует сделать небольшое отступление о терминологии. Рефлексотерапией в русском языке называется вся совокупность методик терапевтического воздействия путем раздражения нервных окончаний. Это воздействие осуществляется разными способами: с помощью тепла, электрических импульсов, механических факторов, в том числе и введения в кожу тонких иголок длиной до 15 (!!!) сантиметров [2]. Последнюю методику называют акупунктурой, или иглотерапией, или иглоукалыванием (если еще сильнее вдаваться в подробности, то акупунктура может быть и без иголок – например, за счет воздействия электрическим током на акупунктурные точки, и тогда ее иглоукалыванием уже не называют). Слова “рефлексотерапия” и “акупунктура” часто используются в русском языке как синонимы (вследствие того, что советские врачи активно изучали иглоукалывание и при этом объясняли его эффекты в первую очередь за счет рефлекторного ответа нервных окончаний).

Еще в русском языке есть слово “рефлексология”, которое подразумевает массаж “активных точек” на ступнях или каких-нибудь других причудливо выбранных частях тела. В английском языке и под словом refexology, и под словом refexotherapy подразумевается обычно как раз воздействие на “активные точки” без какого-либо повреждения кожи, а к втыканию иголок в кожу относится только слово acupuncture. Я собираюсь говорить именно об акупунктуре (массаж ступней все-таки меньше поражает воображение), но не удивляйтесь, если где-то я назову ее рефлексотерапией, ведь именно это слово используют для самоназвания российские кафедры, изучающие втыкание иголок, а также российские учебные книжки, посвященные этому захватывающему занятию.

Надо отметить, что в Советском Союзе вообще была довольно развитая школа акупунктуры: открывались кафедры, готовились учебные пособия, проводились исследования. Это началось в 1957 году, когда СССР и Китай еще связывала нежная дружба и делегации советских врачей неоднократно посещали китайские клиники. Первые лаборатории по изучению иглотерапии были основаны в Москве и Ленинграде в конце 1950-х. Целесообразность проведения такой работы обосновывают в статье, опубликованной в журнале “Здоровье” в марте 1961 года, два крупных специалиста по физиологии болевой чувствительности, профессора Иван Георгиевич Кочергин и Григорий Наумович Кассиль: “За многие и многие годы народные врачи Китая накопили огромный материал о результатах лечения иглоукалыванием и прижиганием, но он нуждается в тщательной научной проверке с помощью современных методов физиологического, физического и химического исследования”.

Когда мы оцениваем степень научной обоснованности какой-либо медицинской практики, желательно проанализировать два аспекта.

1. Может ли методика быть объяснена в рамках существующей научной парадигмы, без привлечения дополнительных загадочных сущностей?

2. Подтверждают ли исследования на пациентах, что методика работает более эффективно, чем плацебо?

Чтобы далеко не ходить за примерами, вспомним прошлые главы – благо там и ссылки на исследования уже есть. Гомеопатия высоких разведений, типа оциллококцинума, начисто проваливает этот тест по обоим пунктам. Ее эффект не может быть объяснен без привлечения не подтвержденных наукой концепций типа “памяти воды” (отдельный вопрос – какая память воды может остаться в сухих сахарных шариках?), и в клинических испытаниях она показывает ровно такую же эффективность, как плацебо. Антиретровирусная терапия против ВИЧ такой тест благополучно проходит: ученые знают, как именно действуют лекарства (например, зидовудин похож по химическому строению на тимидин, строительный блок ДНК; обратная транскриптаза ВИЧ работает более небрежно, чем человеческие ферменты, и во время строительства вирусной ДНК запросто может случайно использовать молекулу лекарства, после чего синтез обрывается), и многократно сравнивали эти лекарства с плацебо, получая реальные, измеримые преимущества, такие как снижение вирусной нагрузки и увеличение продолжительности жизни.

Акупунктура занимает промежуточное положение между этими двумя крайними вариантами. Не то чтобы у нее совсем не было механизмов объяснения, основанных на научных, а не на эзотерических концепциях, но гипотезы разнообразны, подчас противоречивы и довольно слабо обоснованы. Не то чтобы акупунктура всегда показывала нулевые результаты в клинических испытаниях, но эффективной она оказывается для небольшого числа состояний и, как правило, не во всех исследованиях. Особенно мило, что во многих работах не обнаруживается разницы между “настоящей” акупунктурой, когда иглы вводят в определенные точки с красивыми китайскими названиями, и “фэйковой”, когда иглы вводят вообще куда попало.

Типичное объяснение эффекта акупунктуры (в данном случае я цитирую Фізіологічний журнал НАН України, чтобы понимать, как ее воспринимают постсоветские исследователи) формулируется примерно следующим образом [3]. В организме есть энергия Ци. Она циркулирует по каналам (меридианам). Акупунктурные точки – это зоны для доступа внешней энергии Ци к внутренним органам, а каналы формируют сложную сеть между поверхностью тела и внутренними органами. При нарушении циркуляции энергии человек заболевает. Стимулирование акупунктурных точек влияет на движение энергии. Иногда можно встретить [4] завораживающе красивые наукообразные пассажи, например: “Известные в рефлексотерапии «меридианы» являются пространственным решением системы уравнений, задающим векторное поле потока энергии метаболизма”. Вопросы есть?

Вопросы остаются. Сторонники акупунктуры в большинстве своем не сомневаются, что точки и меридианы существуют в реальности. Врачи, практикующие акупунктуру, из поколения в поколение стремятся найти для ее ключевых понятий какое-либо анатомическое или физиологическое объяснение. Например, в 1980 году в “Американском журнале китайской медицины” вышел небольшой обзор существовавших на тот момент представлений [5]. Из него следовало, что акупунктурные точки могут находиться над зоной вхождения двигательного нерва в мышцу; над зоной, где происходит объединение поверхностных нервов; просто над поверхностным нервом или нервным сплетением. Рассматривались данные о том, что при более глубоком погружении иглы в акупунктурную точку она во многих случаях проходит через глубоко расположенные нервы (звучит жутковато). Проводилась аналогия между акупунктурными точками и триггерными зонами мышц (участками их гиперреактивности; это чуть более научное понятие, чем акупунктурная точка, но тоже небесспорное [6]). Наконец, с большим энтузиазмом обсуждалась идея о том, что акупунктурные точки могут располагаться над перфорантными венами (небольшими сосудистыми перемычками между глубокой и поверхностной веной). Приводился аргумент: при исследованиях мертвых младенцев удалось продемонстрировать, что число перфорантных вен хорошо коррелирует с числом акупунктурных точек в соответствующей области (хорошо, что художнику не пришло в голову рисовать иллюстрацию к этому предложению). Версия о связи этих структур, отмечал автор, хорошо объясняет, почему акупунктура помогает не всем: такие вены у разных людей расположены в разных местах. Вскользь и с сомнением затрагивался вопрос о том, что поверхность кожи на месте акупунктурной точки вроде бы может обладать пониженным электрическим сопротивлением (эта гипотеза позже позволила изготавливать и продавать “приборы для поиска акупунктурных точек”, хотя толком подтвердить ее так и не удалось [7]).

Это далеко не исчерпывающий перечень представлений о природе акупунктурных точек, сформированных на заре научных исследований метода: мне попадались еще десятки версий разной степени проработанности. Но и из этого описания видно, что в 1980-е никакой ясности не было. Пускай бы даже выяснилось, что да, действительно, весь смысл в том, чтобы иголка задела перфорантную вену (или нерв, или мышцу). Почему это должно привести не к внутреннему кровоизлиянию (или повреждению нерва, или спазму мышцы), а к выздоровлению от того или иного заболевания (практически какого угодно, от бесплодия до глаукомы, лишь бы выбрать правильную точку), остается непонятным. Это само по себе нормально: в любой области медицины исследователи сегодня ориентируются принципиально лучше, чем 30 лет назад. Распространяется ли это утверждение на акупунктуру? До некоторой степени да: современные объяснения по крайней мере стали менее расплывчатыми [8]. Как и в прошлом абзаце, я сознательно выбрала статью из журнала, максимально лояльного к акупунктуре. Ее автор говорит об акупунктурных точках как о зонах, богатых нервными окончаниями, а в разговоре о меридианах приплетает анатомическую структуру под названием primo-vascular system – у нее нет ни устоявшегося перевода на русский, ни полноценного научного признания, но есть несколько исследователей, которые вроде как видели какие-то дополнительные сосудики, не относящиеся ни к кровеносной, ни к лимфатической системе, и публикуют об этих сосудиках исследования в акупунктурных журналах.

Что касается физиологических основ акупунктуры, то даже в лояльном к ней журнале автор все же признает, что универсального объяснения механизмов ее работы по-прежнему не существует. Впрочем, он предлагает множество версий, которые способны объяснить эффект акупунктуры частично. Во-первых, введение игл может способствовать выработке эндорфинов (это вполне правдоподобно, они вон даже под действием плацебо выделяются). Во-вторых, локально улучшает кровообращение (тоже логично). В-третьих, обсуждаются различные рефлекторные пути: воздействовали на акупунктурную точку – сигнал пошел в центральную нервную систему – сработала рефлекторная дуга – сигнал повлиял на иннервацию внутренних органов (это теоретически возможно, хотя и не очень понятно, в чем биологический смысл формирования рефлекторной дуги, способной, допустим, замедлить перистальтику желудка после укола в определенную точку на животе). Также заявлено, что иглоукалывание изменяет уровень серотонина, дофамина и других нейромедиаторов в мозге, а еще влияет на активность гипоталамуса, а следовательно, на эндокринную систему. Звучит великолепно. Идем читать исследование про серотонин [9], на которое ссылается автор. Это теоретический обзор в еще одном акупунктурном журнале за 1997 год. Там про серотонин три предложения: мол, когда втыкают иглу в правильную точку, то импульсы поступают в задние рога спинного мозга, а потом в головной – в ретикулярную формацию и мезолимбическую систему, – где непосредственно влияют на нисходящие серотонинэргические пути. На этом объяснение заканчивается, но зато приводится ссылка [10]. Она ведет на еще одно исследование в акупунктурном журнале, уже 1989 года. Это исследование поразительным образом не удается найти. Вообще. Даже абстракт. Ни в PubMed, ни в Google Scholar, ни в других системах поиска по научным публикациям, ни непосредственно на сайте названного журнала. Найти его не могу не только я, но и старшие товарищи, обладающие доступом к профессиональным базам данных; они подтвердили мне, что такую статью, по-видимому, в интернет никто никогда не выкладывал (редчайшая ситуация, второй случай в моей практике). Я с горя посмотрела еще пару работ, которые на эту статью ссылаются (это единственное, что удавалось обнаружить в ходе поиска), но ясности это не добавило. В принципе, можно было и не заморачиваться: сам тот факт, что статья опубликована в 1989 году, уже делает ее не лучшим источником для знакомства с современной нейрофизиологией.

Как ни странно, тот факт, что обзор ссылается на пустоту, не делает его автоматически неправильным. Если поискать данные о взаимосвязи серотонина и акупунктуры, не пользуясь предложенными ссылками, то находится вполне себе экспериментальное исследование аж на целых 16 крысах [11], каждой из которых вживили в мозг (в прилежащее ядро) канюлю, позволяющую при жизни оценивать уровень серотонина. После этого половине крыс вводили иглы в акупунктурные точки Шень Шу (это на спине, на уровне поясницы). Контрольная группа получала иголки не в настоящую точку, а куда-нибудь по соседству. Получилось, что у крыс, которым вводили иголки в правильное место, уровень серотонина повышался более чем в полтора раза, а у крыс, которым вводили иголки в неправильное место, – практически нет.

В общем, какие-никакие данные о том, что акупунктура вроде как может работать, хотя и весьма отрывочные, у человечества есть. Но само по себе обсуждение механизмов не дает ответа на вопрос об эффективности метода при лечении конкретных заболеваний. Для этого нужно смотреть на клинические исследования.

Золотой стандарт в исследованиях любого метода лечения – сравнение его эффективности с эффективностью плацебо, не отличающегося с точки зрения субъективных впечатлений пациента. Это легко реализовать в случае с лекарствами: одним людям даем большую горькую красную таблетку с действующим веществом, другим – большую горькую красную таблетку, состоящую из микрокристаллической целлюлозы, красителя и вкусовой добавки. Последующее сравнение этих групп позволяет понять, в какой степени благоприятное и побочное действие лекарства вызвано исследуемым веществом, а в какой степени представляет собой реакцию людей на регулярный прием чего-нибудь горького и красного. В случае с акупунктурой имитировать процедуру (а значит, и оценить эффективность) значительно сложнее, хотя некоторые хитрости все же придуманы [12]. Во-первых, исследователи применяют фальшивые иглы, похожие на кинжал из магазина розыгрышей: когда их “вводят в кожу”, острие слегка прикасается к ее поверхности, но затем, под давлением, не входит в тело, а смещается в противоположном направлении, прячется в ручке иглы (пациент совершенно необязательно заподозрит неладное). Во-вторых, применяется фальшивая акупунктура, когда иголки по-честному вводят, но не в правильную точку, а в какое-нибудь другое место. Оба варианта не идеальны: ни один из них не может рассматриваться как полное отсутствие воздействия. В первом случае есть давление на акупунктурную точку. Это называется акупрессурой и тоже практикуется сторонниками альтернативной медицины. Во втором случае есть, собственно, введение игл в тело человека, пусть и не там, где предлагали древние китайцы. Для получения более полной картины акупунктуру также нередко сравнивают с полным отсутствием воздействия или с результатами лечения обычными, общепринятыми методами.

Запрос acupuncture clinical trial в поисковой системе Google Scholar приносит 18 тысяч статей только за последние 10 лет. Абсолютный лидер в списке заболеваний, при которых используется акупунктура (если судить по просмотру первого десятка страниц выдачи), – это всевозможные разновидности хронической боли в мышцах и суставах. Проблемы с коленом? Со спиной? Фибромиалгия? Боль в шее? Акупунктура – ваш выбор! И в самом деле, обобщающие исследования нередко показывают, что при подобных состояниях настоящая акупунктура работает чуть-чуть лучше фальшивой, а фальшивая – заметно лучше, чем полное отсутствие лечения [13], [14], [15]. Правда, авторы неизменно подчеркивают, что этот результат может быть связан с явлением, которое по-английски называется publication bias, а по-русски “систематическая ошибка, связанная с предпочтительной публикацией положительных результатов исследования”. Очень возможно, что эта проблема касается и самих обобщающих работ. Из трех приведенных мной обзоров один опубликован в журнале, посвященном альтернативной медицине (то есть заведомо лояльном к ней), один выполнен по заказу сообщества акупунктурщиков (простите мне этот неологизм), и только в третьем нет явных проблем такого рода.

Статьи про акупунктуру время от времени выпускает Кохрейновское сообщество, которое мы все знаем и любим за тщательный анализ клинических исследований. К 2009 году набралось 32 кохрейновских исследования, упоминающих эту методику, про 32 заболевания соответственно, от астмы до синдрома раздраженного кишечника. Их общий обзор [16] взялся написать доктор Эдзард Эрнст, сам по себе интересный персонаж. Я вскользь упоминала его в первой главе книжки как гомеопата-вероотступника: после своего разочарования в эффективности альтернативной медицины Эрнст посвятил себя ее исследованиям с научных позиций и к настоящему времени стал одним из самых известных специалистов в этой области. Эдзарда Эрнста нежно любят журналисты, потому что он умеет все объяснять наглядно. Вот и при анализе 32 серьезных обзоров по акупунктуре он сделал среди прочего очень простую вещь: собрал их в таблицу, в которой процитировал выводы каждого исследования. Это завораживающее чтение. Обзор за обзором, болезнь за болезнью, и везде: “Накопленные данные не поддерживают акупунктуру”, “Свидетельства недостаточно обширные и строгие”, “Недостаточно данных”, “Качество исследований не позволяет сделать какой-либо вывод”, “Нет доказательств полезного действия”… в общей сложности в 25 случаях из 32 кохрейновские исследователи пришли к выводу, что акупунктура для данного заболевания не работает. В 2 случаях, для неспецифической боли в спине и боли во время схваток, ученые отказались делать какие-либо выводы из-за сильных противоречий в проанализированных данных или резко недостаточного их количества. Наконец, в 5 случаях они сообщили, что метод работает или по крайней мере может работать – это касается тошноты и рвоты, спровоцированных химиотерапией при лечении рака; детского энуреза; тошноты и рвоты после операций; головной боли неизвестного происхождения и боли в спине при беременности. Удивительно, но не удалось подтвердить эффективность акупунктуры для ряда состояний, при которых вообще-то должно хорошо действовать самовнушение, – например, депрессии или отказа от курения.

Важно понимать, что исследования эффективности любого метода всегда обобщают данные лечения большого количества людей. Если акупунктура не помогла 90 участникам исследования из 100, то в исследовании будет сделан вывод о том, что она неэффективна. При этом невозможно отрицать, что из оставшихся 10 человек она могла кому-то и помочь (а кто-то мог выздороветь и сам). Говорить о том, что она вообще никак не воздействует на организм, было бы неправильно – на него даже таблетки плацебо влияют, а тут вон вообще иголки, вмешательство гораздо более заметное. Существуют исследования, показавшие, что эффективность акупунктуры серьезно зависит от ожиданий пациента и от того, насколько ему симпатичен врач (причем эти факторы влияют сильнее, чем разница между настоящей и фальшивой акупунктурой! [17]). Поэтому если человек верит в акупунктуру – ей вполне можно пользоваться. Это относительно безопасно: научные публикации за период с 2000 до 2009 года описывают всего 95 серьезных осложнений и 5 смертельных исходов, вызванных акупунктурой [18]. В 4 случаях смерть была связана с проколом плевральной полости легкого: в этом случае развивается пневмоторакс, наступает удушье, и человека не всегда удается спасти. Последний пациент умер в результате возникновения аорто-дуоденальной фистулы, то есть отверстия между аортой (это самый крупный кровеносный сосуд нашего тела) и двенадцатиперстной кишкой. Его смерть была быстрой, но мучительной [19]. Я не буду описывать ее подробно, потому что первоначальный пафос данного абзаца заключался как раз в том, что я совершенно не пытаюсь пропагандировать полный отказ от акупунктуры среди людей, которых она вдохновляет. В конце концов, недаром же эта древняя, красивая и таинственная практика внесена в Список нематериального культурного наследия человечества ЮНЕСКО, наряду с такими важными вещами, как соколиная охота, танец фламенко, театр теней, монгольская каллиграфия и якутский героический эпос “Олонхо”.