Путешествие будет опасным

Кто-то устроил известный трюк с кислотой — картина мало привлекательная для взора, даже если вы более или менее подготовлены к неприятным неожиданностям, как это было в случае со мной. Агент нашей организации не позвонил в положенное время, и меня отозвали с работы «неподалеку» (всего каких-нибудь пять сотен миль к югу, в Черных Холмах, Южная Дакота), чтобы я на месте выяснил, в чем дело. К ночи я пересек канадскую границу, въехал в некую провинцию под названием Сэскетчуан, отыскал там некий городок под названием Реджина, а в нем некий мотель, называющийся «Плейнсмен», постучал неким образом в некую дверь и не получил ответа.

Следуя инструкции, я открыл замок особым кусочком пластика, имеющим вид визитной карточки, проскользнул внутрь и постоял в темноте достаточное время, чтобы выяснить, нет ли поблизости желающих прыгнуть на меня или просто выстрелить. Таковых не оказалось. Не услышав ничьего дыхания или движения, я включил свет и увидел его на полу у кровати.

Как я уже говорил, приятного было мало. Профессионалы редко пользуются подобными штуками и лично я тоже. Хотя мне случалось встречать и у них и у нас кое-кого, кто считал, что струйка высокоэффективного разъедающего реагента — это как раз то, что нужно, чтобы заставить самого упорного субъекта забыть свои принципы и заговорить, — если задача состоит в этом. По их утверждениям, раскаленное железо и вколачивание гвоздей в ладони в смысле быстрого получения информации — детская чепуха по сравнению с таким рецептом. Кислота к тому же имеет свою пользу и как отвлекающий фактор в трудную минуту, так как люди, когда их ест заживо, обычно не доставляют много хлопот.

С другой стороны, с кислотой много возни, ее неудобно хранить, и при использовании всегда есть опасность задеть и себя тоже. Появляющиеся, как следствие, на коже и на одежде пятна очень заметны и трудно объяснимы. Поэтому мы оставляем кислоту ревнивым дамам, желающим испортить внешность соперницы. Но здесь она была использована в изобилии и безжалостно, она оставила коричневые пятна на бледном ковре и почти полностью уничтожила лицо человека, из-за которого мне пришлось сюда ехать.

По крайней мере, я думал, что это он, хотя с уверенностью решить было трудно. Как коллегу я его почти не знал, но мы сталкивались с ним пару раз по работе, и уцелевшая часть лица имела сходство с агентом по имени Грегори — тип стопроцентного американца с мужественной физиономией и вьющимися волосами, который специализировался на заданиях, требующих успешного применения мужского обаяния (не моя сфера деятельности). Руки, поднятые в попытке защитить лицо, тоже были изъедены и сожжены до неузнаваемости.

Он лежал поперек своего саквояжа, который только что вытащил из-под кровати, — или кто-то организовал картину таким образом. Вещи были разбросаны по полу, как будто он раскидал их впопыхах, нащупывая что-то в саквояже сожженными руками. Или, может быть, ослепленный и в агонии, он просто потерял ориентацию, споткнулся о саквояж и метался в бреду, стараясь найти путь в ванную, чтобы смыть с себя адскую жидкость.

Включив свет, я отпрыгнул пригнувшись от выключателя. Теперь я медленно выпрямился, но не расслабился и не спрятал маленький пистолет, 38-й «special», который забыл предъявить на таможне при пересечении границы. Для начала я убедился в том, что, кроме меня и неподвижной фигуры на полу, в комнате никого нет. Затем проверил платяной шкаф. Никого. Оставалась ванная. Я перешагнул через Грега, вошел в нее — согласно тренировочному руководству, предусматривающему такие случаи, — и увидел, что там нет ничего интересного, если не считать нового сверкающего душа американского производства.

Я перевел дыхание, спрятал пистолет, проверил, хорошо ли заперта дверь во внешний мир, вернулся и сел на корточки возле Грега. Он был холоден на ощупь. Что ж, для того чтобы проехать пятьсот миль, требуется определенное время — даже если всю дорогу не снимать ноги с педали скорости. Это была серная кислота, олеум или купорос, судя по отсутствию раздражающих испарений. Другие кислоты при такой концентрации тут же вызвали бы у меня кашель.

Справа от тела стояла маленькая бутылочка с надписью на этикетке: «Михаэль Грин» (его имя на этом задании) и указания по применению: «Одна таблетка на ночь при бессоннице». Пробка отсутствовала и содержимое тоже, если не считать пары желтых капсюль, затерявшихся среди одежды. Скорее всего, снотворное вроде нембутала. Если вы предпочитаете современный жаргон, можете назвать их «желтыми жилетками».

Я нахмурился. Очевидно, я или канадские полицейские, которые будут расследовать это дело, должны подумать, что после атаки кислотой он бросился к таблеткам снотворного, чтобы покончить с собой и избежать тем самым слепоты, уродства и невыносимой агонии. Я не поверил этому ни на секунду. Не то чтобы Грег не мог так среагировать — он достаточно гордился своей внешностью, но для этого требуется целая куча снотворного и немало времени, а с тем, что мы имеем при себе, нам доступны куда более эффективные пути к забвению. Я быстро обыскал его и нашел (где — не важно) ту самую таблетку, которая решила бы его проблемы за несколько секунд, если такова была его цель. Учитывая все это, я крайне сомневался в том, что он стал бы раздирать на части саквояж в поисках малопригодного заменителя.

Найденная таблетка свидетельствовала, что принадлежность Грега к правительственному учреждению осталась не раскрыта. Если, конечно, химик-экспериментатор не оставил ее специально, чтобы я подумал именно так, как я подумал. Кроме того, если не повреждены большие участки кожи, ожоги кислотой обычно не ведут к смертельному исходу, или, во всяком случае, далеко не сразу. Заставлять же человека, облитого кислотой, глотать большие порции снотворного как-то малопрактично. Поэтому напрашивался вывод, что любитель кислоты закончил работу другим способом. Я не видел никаких следов физического насилия, так что он, наверное, использовал что-нибудь очень хитрое и ядовитое, трудное для обнаружения и нераспознаваемое при анализе. Впрочем, черт с ним. Мне велели найти Грега, а не разыгрывать из себя ищейку возле его тела.

Я встал и огляделся. В Вашингтоне были бы признательны, если бы я внес свой вклад в их усилия замять эту историю, предполагая, что они планируют ее замять. Маленькая таблетка, которая, будучи найденной при расследовании, раскрыла бы, что Грегори был кем-то иным, а не обычным американским туристом, уже находилась у меня. А ничего другого, выпадающего из характера, в комнате я не видел. И не должен был бы увидеть. Никто никогда не сомневался, что Грег — настоящий профессионал, хотя он и был слишком самонадеян, чтобы попасть в число моих любимцев. Тем более странным выглядело происшествие — то, что он попался таким образом.

Направляясь к двери, я заметил под стулом что-то белое и подобрал: женская перчатка. Точнее, она когда-то имела белый цвет. Теперь она вся была в пятнах, коричневых и других оттенков (там, где кислота только частично прореагировала с мягкой дорогой кожей).

Я положил перчатку в карман, надеясь, что она не прогрызет в нем дырку, и выскользнул в ночь, тихо и, хотелось верить, незаметно.