Повесив трубку, я посмотрел на Бет, но видел я при этом длинную, с низкой посадкой зеленую машину — цвета, известного под названием «британский-гоночный-зеленый». Видел, как она несется по пустыням Аризоны со злым, но приятным для моего уха ревом, который свойствен только по-настоящему высококлассным двигателям, работающим на полную катушку. Не считая действительно чисто гоночных машин, «ягуар», как и его американский прототип «корветт», наверное, самый нелепый автомобиль с точки зрения экономичности передвижения. Вы имеете мощность, достаточную, чтобы гнать десятитонный грузовик, но тратится она на транспортировку не более двух человек и еще, может быть, небольшой зубной щетки. Впрочем, для любителя быстрой езды эти машины — чудо во всех отношениях. Я даже пожалел, что не сижу там, рядом с Дюком. Когда-то я время от времени участвовал в гонках.

Что ж, придется ему рассчитывать только на себя. Как и большинству мужчин — рано или поздно. Я обратился к Бет:

— Что ты ему сказала? Какую-нибудь глупость вроде: «Я никогда тебе не прощу, если с детьми что-то случится»?

Бет возразила:

— Я не хотела…

— Нет. Конечно, нет.

— Я ни разу не просила его уступить Фредериксу! Не можешь же ты думать… У меня и в мыслях не было, что он согласится! Я не хотела этого! Я всего лишь…

— Ты всего лишь разыграла перед ним сцену отчаяния, — прервал я ее. — Он сделал все, что мог. Все — кроме того, что от него требовал Фредерикс. Поместил детей в безопасное место, даже попытался взять Мойру в заложницы. Это, конечно, было уже чересчур, но ты не давала ему вздохнуть, так? Однако план провалился, а ты к этому моменту дошла до ручки и принялась рассказывать мужу, что ты будешь чувствовать, если что-либо случится, как будто он и сам этого не знал. Слово за слово, и Ларри вдруг почувствовал, что сыт по горло. Он посмотрел тебе в глаза, потом подошел к телефону, набрал номер и сказал: «Это Логан. Ваша взяла, я согласен».

Бет хотела что-то сказать, но передумала. Конечно, я не дословно воспроизвел их диалог. Ни она, ни он не произносили именно эти слова, но все произошло приблизительно в таком духе: оба гневно смотрели в глаза друг другу, полные гордости и обиды. Слишком уж недавно они поженились, чтобы научиться улаживать между собой подобные конфликты. Оба были взрослыми людьми с немалым жизненным опытом, но их брачный союз был еще очень юн.

Ларри закончил разговор по телефону, а Бет стояла рядом, не веря, что он решился всерьез. Он вышел из дому к своей ракете на четырех колесах, надеясь, что жена удержит его. Включив мотор, он с минуту выжидал, следя за показаниями приборов, — потому что скандал в семье или нет, но спортивное авто не пускают в бег с неразогретым двигателем. Бет, как обычно, не удосужившись вспомнить о подобных технических пустяках, с радостью решила, что муж передумал; она даже колебалась, не выйти ли к нему. И пока она размышляла, «ягуар» резко снялся с места, развернулся и исчез.

Тут она, конечно, выбежала во двор, но Ларри уже полностью был занят машиной — следил за тахометром, переключаясь на вторую скорость и сдерживая обороты еще не разогревшегося как следует мотора. Все зашло слишком далеко, возвращаться было поздно, и он даже не хотел слышать ее зов, если она действительно его звала…

— Не смотри на меня так, пожалуйста, — прошептала Бет, — Что нам делать, Мэтт?

Неожиданно мне стало жаль ее. Я имею в виду, что можно же жене время от времени выйти из себя так, чтобы муж только хлопнул дверью, уходя в другую комнату, — не более того.

Я сказал:

— Что-нибудь придумаем. Но сначала как насчет того, чтобы поесть? Я с утра ничего не ел, а обстоятельства, как ты помнишь, не способствовали хорошему пищеварению.

Бет заколебалась. Очевидно, ей с трудом удалось переключиться на такую прозу, как еда.

— Есть холодный ростбиф, — сказала она, — И еще как будто вареный картофель. Могу все это поджарить. Ты, помню, любил жареную картошку с мясом.

Забавно, что она этого не забыла.

— Да, — согласился я, — Если тебя не затруднит. А я устроюсь в гостиной и пока чего-нибудь выпью… Есть у тебя атлас дорог?

— Есть, там же в гостиной. На полке у окна.

Немного погодя Бет принесла поднос с едой и ведерко со льдом. Я повернулся и увидел, как она бросает несколько кубиков льда в мой бокал.

— Что ты ищешь, Мэтт?

— Стараюсь сообразить, когда, самое раннее, можно ждать Ларри домой. Согласно полученной мной информации, он движется на юго-юго-восток, но это мало о чем говорит. Я не очень хорошо знаю границу, по крайней мере, с точки зрения контрабандиста наркотиков. Когда он уехал?

Бет заколебалась и взглянула на часы.

— Довольно… довольно давно.

— Да уж наверное, — заметил я, — если он сейчас где-то посреди Аризоны. Должно быть, выжимает из «ягуара» все, что может. Что ж, будем надеяться, ему удастся с ним справиться, а не то твоего Ларри разнесет на мелкие кусочки по всему юго-западу.

У Бет перехватило дыхание.

— Этого ты мог бы и не говорить, Мэтт!

— Извини, — сказал я. — Как, черт возьми, вообще получилось, что ты, Бет, вышла за него замуж?

— Неужели ты не понимаешь? — возразила она. — Неужели ты не понимаешь, что я не могла сделать это дважды.

— Что ты имеешь в виду?

— Мы познакомились, — начала Бет, — Ларри мне очень понравился. Я ему — тоже. И когда он пригласил меня, очень формально, на ранчо к обеду, я уже знала, чего ожидать. До определенного момента все оказалось так, как я и ожидала. Он предложил мне выйти за него замуж, но сначала ему следует, так он сказал, кое-что объяснить. И он объяснил. Все!

— Стойкий джентльмен, — заметил я.

Бет не обратила внимания на мои слова.

— Конечно, я была шокирована, жутко шокирована! Ларри совсем не казался такого рода человеком, не больше, чем ты… Мэтт, не может ли быть, что… что у меня есть пристрастие к людям, которые… Может быть, подсознательно я, несмотря на свои цивилизованные идеалы, ищу кого-то… кого-то из мира насилия!

— Ты имеешь в виду, — поддержал я ее, — будто ты этакая школьница-недотрога, которая в глубине души жаждет, чтобы ее изнасиловали?

Бет покраснела и быстро продолжила:

— В общем, Ларри по моему лицу легко прочитал мои мысли и сказал: «Простите, дорогая, я прошу у вас слишком многого». И на лице его появилось в точности то же усталое выражение, как у тебя, когда ты предложил нам расстаться. И я не могла сделать это снова, понимаешь? Уйти во второй раз! Я знаю, ты считаешь, будто я не оправдала твоих надежд, а я по-прежнему полагаю, что ты не имел права ожидать… Но поступить так еще и с ним я не могла. Не могла, и все!

Помолчав, она добавила тихим голосом:

— Может быть, все-таки следовало смочь. Я… я не гожусь для таких вещей, Мэтт, — И с легким вызовом: — И не думаю, что это плохо!

— Было бы очень мило, — заметил я, — если бы в жизни оказалось достаточно думать таким образом.

Нахмурившись, я разглядывал Бет секунду-другую, размышляя, нет ли зерна истины в ее теории о самой себе. Действительно, получалось несколько странно, что каждый раз она выбирала для себя спутником жизни человека с темными секретами. Что ж, подсознание Бет было ее личным делом. Я зевнул, отодвинул атлас в сторону и принялся за еду. Виски оказалось ошибкой. Выпивка только напомнила мне о многих-многих часах, проведенных без сна. Когда Бет заговорила снова, голос ее, казалось, доносился издалека.

— Что ты сказала? — переспросил я.

— Как ты поступил с той сексуальной малышкой? Это ведь ее машина там во дворе, да?

Лучше бы она не задавала этот вопрос. Перед моими глазами возникла девушка, там в горах, перед тем, как я уехал.

— Я спросила тебя, на чьей ты стороне, и ты в ответ меня поцеловал. Я спросила, с какой целью мы сюда едем, и ты сказал — для моей безопасности. Безопасность!

Без малейшего труда я вспомнил выражение ее лица и презрение, звучавшее в голосе.

Я сказал:

— Я обменял эту сексуальную малышку на гарантию безопасности для детей. Скажи Питеру, что он может завтра привезти их сюда.

Бет нахмурилась.

— Не понимаю.

— Я не настолько горд, чтобы не позаимствовать чужую идею, — объяснился я, — План Дюка был вполне хорош, только подкачал результат. Когда ты ушла, я просто привел его в исполнение.

— Ты хочешь сказать…

— Я хочу сказать, что девушку держат в определенном месте, и Фредериксу сообщили: все, что случится с моими детьми, произойдет и с его дочерью тоже. Думаю, мне удалось его убедить в том, что я не шучу. — Я глубоко вздохнул. — Другими словами, мы вывели детей из игры, вычеркнули их из взаимных расчетов. Теперь это игра для взрослых.

Бет продолжала хмуриться, затем ее лицо прояснилось.

— Понимаю. Она, наверное, не в восторге от отца, а к тебе как будто привязалась и, вероятно, была рада помочь…

— Я не просил ее о помощи, — заметил я.

Снова недоуменный взгляд Бет.

— Но тогда как тебе удалось?

— Я просто вывернул ее руку, чтобы она закричала. Крик получился очень убедительный — для Фредерикса, во всяком случае.

Бет уставилась на меня широко открытыми глазами.

— Не может быть! Зачем?! Девочка явно влюбилась в тебя! Она бы сделала что угодно…

— Какая любовь! — раздраженно бросил я. Можно было подумать, что находишься в чужой стране, где твою речь никто не понимает, — Знаешь ли ты, что эта сексуальная малышка, — как ты ее называешь, — имеет очень странные, почти библейские, понятия о семейных узах? Вроде такого: «Почитай отца своего». Так уж случилось, что ее отец рэкетир, а мать безнадежная алкоголичка, но поскольку дело касается ее самой, все это не имеет отношения к делу, в том числе и тот факт, что она не в восторге от своего папаши. Он, несмотря ни на что, — ее отец, и этим все сказано. Так что, по-твоему, я должен был сделать? Одарить девочку нежным поцелуем и потребовать жертвы во спасение человечества? Чтобы она встала на сторону сил порядка и справедливости, которые я представляю? А потом пусть себе всю жизнь вспоминает, как приложила руку к, тому, что ее отец оказался за решеткой или был убит, так, да? Как ее завлекли ласковыми словами и заставили действовать против отца? Да, теперь у нее пару дней будет ныть рука, но лучше рука, чем совесть — и в течение всей жизни! Ей нисколько не хуже от того, что сейчас она меня ненавидит. Может быть, даже и лучше.

Но Бет по-прежнему разглядывала меня так, как будто я отрастил себе рога и хвост. Очевидно, не имело значения, что вы делали с психикой своих ближних, но вот выкручивать руки — это ужасно. Тут в голову Бет пришла другая мысль, и выражение ее лица изменилось.

— Но если девушка у тебя… Если ты где-то ее прячешь, тогда все в порядке, и Ларри не обязательно выполнять… Мы могли бы обменять ее на…

— На что? — прервал я Бет, — Не думаешь ли ты, будто Фредерикс заявится в полицию с нотариально заверенным перечнем своих прегрешений, и все только потому, что мы похитили его дочь? Не будь дурочкой. Все, чего я достиг, это временно обеспечил нашим детям безопасность. И можешь не сомневаться, что Фредерикс из кожи вон лезет, придумывая, как нанести ответный удар. Похищение Мойры не решает ни одной проблемы, лишь дает время действовать более свободно, но беспокоясь о том, что может случиться с Бетси или мальчиками.

— А как Питер? — быстро спросила Бет.

Я пожал плечами.

— Что — как Питер? Он уже достиг возраста, когда может голосовать, и он не мой сын.

Она с изумлением посмотрела на меня.

— Ты хочешь сказать, что не включил его?..

Я глубоко вздохнул.

— Это простая сделка, Бет. И ее условия должны были быть простыми, чтобы такой тип, как Фредерикс, их понял и в них поверил. Око за око. Кое-что, принадлежащее ему, за кое-что, принадлежащее мне. Если бы я попытался оговорить все на свете, он бы решил, что я блефую. У Питера есть отец, поэтому я за него не ответственен, и Фредерикс это знает. Пусть Дюк беспокоится о Питере, о’кей?

— Нет, совсем не о’кей, — сердито возразила Бет, — и…

— Тем не менее сделка заключена, — прервал я ее. — И это лучше, чем ничего, не правда ли? Теперь расскажи о том, что ты подслушала во время телефонного разговора Логана.

Бет продолжала гневно смотреть на меня.

— Я не подслушивала!

— Ладно, ты не подслушивала, а просто слышала. Так что же?..

— Как тебе не стыдно, Мэтт!

Я вздохнул.

— Прошу прощения. Не помню, чтобы я столько времени не был в постели, с целью сна, по крайней мере. Может быть, поэтому я несколько невежлив. Теперь, когда я принес свои извинения, могу я узнать, что тебе известно?

Бет хотела сказать что-то резкое, но сдержалась.

— Это старая хижина Бакмена.

— И что интересного в старой хижине Бакмена?

— Там у них назначена встреча после возвращения Ларри.

— Понятно. И где она находится?

— Около семнадцати миль назад по дороге, которой ты приехал сюда. Там есть поворот к каньону. Каньон Бакмена. Проселочная дорога идет по нему несколько миль, а затем выходит в пустыне на автостраду.

— Покажи по карте.

Бет показала. Я подошел к окну. Было еще довольно светло, но я выдохся полностью. Не следовало пить виски. Я пытался обдумать дальнейшие действия, но мой мозг был словно из ваты, причем очень грубого, неочищенного сорта. Что ж, к счастью, времени еще оставалось достаточно. Даже при самой большой удаче Ларри не вернется раньше утра, если только не полетит назад самолетом. А я хорошо знал таких, как он, любителей гоночных машин. Пока не отвалятся колеса, они руль не оставят: не доверять же какому-то ненормальному и его летающей клетке?

Я отвернулся от окна. Никогда не следует показывать, что от усталости ничего не соображаешь. Наоборот, всегда нужно делать вид, что все под контролем и дела идут как надо. Такова, во всяком случае, теория.

Я подошел к стойке с ружьями. Коллекция у Логана была хорошая, но не выдающаяся. Легкий, элегантный двухствольный дробовик 16-го калибра явно английского производства. Винтовка дальнего боя 12-го калибра с длинным тридцатидюймовым стволом для охоты на гусей и уток. Затем «винчестер-270» с оптическим прицелом — аккуратное, точное оружие, необходимое в горах. И еще, Бог мой, африканское ружье — большая двухстволка калибра 500, без которой ни один уважающий себя охотник не выйдет на слона. Значит, он действительно побывал в Африке, и не с пустыми руками. Я мысленно извинился перед мистером Лоуренсом Логаном, где бы он сейчас ни был и с какой бы скоростью ни путешествовал.

Я взял дробовик и нашел патроны к нему в специальном ящике под стойкой. Убедившись, что стволы прочищены, я зарядил оба, закрыл затвор и протянул оружие Бет.

— Предохранитель вот здесь, — сказал я, — Переведешь его вверх — и ты готова к бою. Мне придется попросить тебя поработать моим телохранителем. Фредерикс с Фенном могут придумать какой-нибудь фокус, и потому нет смысла идти на ненужный риск. Я хочу немного поспать тут на кушетке, чтобы нормально чувствовать себя к тому времени, когда Дюк вернется сюда. Во сколько сейчас рассветает?

Бет поколебалась.

— Думаю, что около четырех часов. Но…

— Если я сам не проснусь, разбуди меня в три часа. А теперь слушай внимательно. Ты сидишь здесь, в этой комнате, рядом со мной и держишь дробовик в руках или на коленях, если захочешь что-нибудь почитать.

Направь только ствол так, чтобы свести повреждения к минимуму, если вдруг случайно выстрелишь. Услышишь что-либо — что бы это ни было, — тут же взводи предохранитель и положи палец на спусковой крючок: вот так. На любой крючок, но обычно начинают с заднего. Если будет хоть малейшее основание для беспокойства, нажимай сразу!

— Но…

— Бет, — сказал я, — пожалуйста! Я понимаю, что можно попортить мебель, но мы же, оба надеемся, что у тебя не возникнет повода это делать. Но уж если придется — тогда следуй моим указаниям, понятно? Не кричи, не поворачивайся взглянуть, что там у тебя за спиной, и, ради Бога, не выходи из комнаты для проверки. Просто продырявь стену, и все. Если кто-то попробует кинуться к тебе, выстрел из дробовика тут же прижмет его к полу, и у меня будет время проснуться и включиться в действие. Если захочется выйти отсюда — по любой причине — обязательно сначала разбуди меня. Поняла?

— Да… думаю, да. Мэтт…

— Слушаю.

— А Ларри? — она облизнула губы. — Что будет с Ларри?

— О чем ты?

— Чем это для него закончится? Полиция ему не доверяет. Даже сейчас, когда прошло столько лет. Если в Рено что-то произойдет, — в организации Фредерикса, я имею в виду, — они не отступятся от Ларри.

— Ему следовало уйти в отставку подальше отсюда.

— Ты должен бы уже понимать, — возразила Бет, — что он на это не пойдет. Если он решил расстаться со своим прошлым, то только здесь. Он не станет убегать и прятаться… Что же с ним будет, Мэтт? Властям только и нужна какая-нибудь зацепка…

Я сказал:

— Ему, конечно, грозят неприятности. В настоящий момент он перевозит через границу большую партию наркотиков, а это запрещено законом. — Я посмотрел на Бет, — Ты действительно очень к нему привязана, да?

— Он удивительный человек! — откликнулась Бет, — И это моя вина… Если бы не я… — Она глубоко вздохнула. — Я готова на все что угодно, чтобы помочь…

Она замолчала, и я увидел, как ее щеки порозовели. Я ухмыльнулся.

— Сделай это предложение в другой раз, когда мне не так будет хотеться спать, — Я взял Бет за подбородок и дружески поцеловал ее в губы. — Не волнуйся, дорогая. Мы обычно не забываем тех, кто нам помогает. Личные пристрастия во внимание не принимается.

Я подошел к кушетке, нашел подходящую подушку, положил под нее свой 38-й, снял ботинки, лег и тут же заснул.

Когда я проснулся, Мартелл был в комнате.