12. Мировые силы
Почти два десятилетия назад меня однажды взволновал вопрос. Зачем папа копает в погребе ход, ведущий в сад за домом? Ну, в самом деле. Вот зачем он это делает? Лучше бы погонял со мной мяч.
Теперь же я, ссыпаясь вниз по лестнице, успел, наверное, тысячу раз извиниться перед отцом за своё детское непонимание и ровно столько же раз поблагодарить его за тайный лаз. Вот кто действительно был витязем: предусмотрел ситуацию, при которой семье будет жизненно необходимо скрытно покинуть дом. А какой из меня витязь? Стерегущую не уберёг (вот каламбур-то не смешной), её недоброжелателей упустил, и даже тот факт, что я только вчера узнал подоплеку событий, меня не оправдывает ни разу.
Не уверен, что отец на тот момент предвидел именно такой поворот.
Однако ж папа выкопал чёрный ход! Ну да, он был человеком дальновидным, предусмотрительным. В отличие от меня… Правы лжеофисники: я только и могу, что людей убивать.
Естественно, погреб и чёрный ход мне знакомы как пять пальцев с детства, поэтому даже в полной темноте я очень быстро преодолел лаз и достиг замаскированного люка. Поднявшись по лесенке, нащупал шпингалет, отодвинул, плавно приподнял крышку, высунул голову и, не заметив никого поблизости, преодолел оставшиеся ступени лесенки.
Выбрался наверх и оказался на самом краю сада. Как только мои подошвы коснулись поверхности, я спустил наземь Скарлетт, прикорнувшую до этого у меня на руках. Извини, дорогуша, но дальше нам не по пути.
Кошка моя умница. Приземлившись, сразу помчалась в ближайшие заросли.
За Скарлетт можно не беспокоиться. Она не пропадёт. Беспокоиться стоило о судьбе верзилы Дозора, но для него не мог ничего сделать, кроме того, что отпустить с привязи и приказать отправиться гулять в лес… Прости, верный друг, не успел я тебя спрятать. Остаётся лишь надеяться, что ты выживешь до утра…
Я не придумал ничего лучше, кроме как бежать в лес. По сути, других путей у меня и не было. Не идти же к дому с целью разобраться с чёртовыми поджигателями! Их-то, наверное, поболе одного подтянулось. А этот лес я в течение жизни исходил вдоль и поперёк, для меня затеряться в нём – проще простого. Пересижу до утра, а там и агент Малдин подтянется.
Когда пули вонзились в ствол дерева рядом со мной, я понял, что к дому точно не пойду. Ни завтра, ни послезавтра, ибо не факт, что неведомый стрелок и в следующий раз промахнётся. Упав на влажную от уже выпавшей росы землю, я энергично пополз прочь от сада в лес, начинающийся после узкого промежутка, свободного от деревьев.
Стрелок не заставил себя ждать. По очередной порции выстрелов я узнал важную информацию: первое – стреляют из пистолета (только что-то не разберу, из какого именно) без глушителя, не заботясь о скрытности; второе – стреляют приблизительно с той же позиции, что и несколькими секундами ранее; ну и третье – стрелок потерял меня из виду, так как пули просвистели далеко слева. Ползком преодолев метров двадцать, я остановился, чтобы отдышаться и заодно оценить обстановку.
Вокруг тишина, что странно. Всякий, кто хоть раз бывал в лесу, меня бы понял. Лишь там, позади, по ту сторону сада, раздаётся треск – это горит мой родной дом. Вон уже изо всех окон дым повалил…
Переполошённые соседи наверняка сейчас в шоке и уже названивают в пожарку и полицию. Надеюсь, у родителей Дарины хватит ума не ломиться меня спасать из огня.
Я смотрел на родовую обитель и чувствовал, как сердце обливается кровью. Молча, кусая губы, наблюдал за тем, как погибает дом, в котором я читал книги, играл в прятки, распечатывал новогодние подарки, в который водил друзей и любимую женщину… Я бездарно «завалил» всё: лишился родителей, практически потерял сестру, разругался с единственной на этом свете девушкой, которая для меня имела значение, вляпался в дела таинственной, не идентифицированной, а потому и втройне опасной организации… У меня не получилось обеспечить безопасность Алёне, не получилось построить семейную жизнь с Дариной… У меня не получилось НИЧЕГО. И в качестве «контрольного выстрела» воочию наблюдаю за тем, как в прямом смысле сгорает родной дом.
А я раньше думал, что в этой жизни чего-то достиг.
Благополучие, здоровье родных и счастливая семейная жизнь – вот истинные цели. А деньги, престижная работа и всякие звания – это просто-напросто шелуха. Как жаль, что я понял это только сейчас, когда уже слишком поздно. Впрочем, у меня всегда так – догоняю уходящий поезд.
От осознания собственной никчемности и поражения по всем статьям я безвольно опустился на колени и обхватил руками голову.
Отлетевшие от коры дерева кусочки разбудили уже задремавший было инстинкт самосохранения. Я моментально слился с землёй и, загнанно дыша, начал срочно придумывать способ выхода из смертоносной передряги. Ни с того ни с сего шелохнувшиеся кусты справа вынудили меня прибегнуть к активным действиям.
Дважды выстрелив в направлении этого самого шевеления, я прыгнул за толстенный дуб и, пригибаясь, побежал вперёд.
Петляя между деревьев, надеясь тем самым помешать противнику прицелиться, я забирал на юго-запад, к чаще. Очередной раз обернувшись, заметил преследующий меня человеческий силуэт. Это должен быть стрелок. Опытный он кадр – вместо того чтобы палить на слух, ждёт ошибки с моей стороны. Сейчас для меня главное – не совершить какую-нибудь оплошность. Даже малейшую, иначе каюк! В противостоянии с сильным и опытным соперником исход решают как раз мелочи.
Сзади слева раздался громкий хруст. Повернув голову на звук, я ожидал увидеть что угодно, но только не то, что увидел. А узрел я тень, прыгающую метра на два в высоту и на пять в длину… Это не может быть человеком, блин! Ещё допускаю вероятность, что непропорционально длинные, причудливо согнутые в коленных суставах ноги мне просто почудились. Но вот гигантские прыжки… Я вскочил и побежал куда глаза глядят.
В данный момент я не задумывался ни о направлении, ни о чём-либо ещё. Наверное, в ту минуту вообще ничего не соображал. Мной руководил исключительно инстинкт самосохранения, заходящийся беззвучным воплем ужаса.
Обернувшись в очередной раз, я увидел, как отрывается от земли нечеловеческий силуэт. Лёгкость, с которой он это сделал, дала мне понять, что пистолет бесполезен. Остаётся только бежать, бежать, бежать…
Но, по сути, бежать тоже бесполезно – чудище нагонит меня в три-четыре прыжка. И всё же я бежал. Уж лучше попытаться, чем сдаться.
Сзади снова затрещали ветки, а потом раздался резкий хруст и через мгновение – душераздирающий крик. Так может кричать человек, когда ему одновременно ломают с десяток и больше костей. Обернувшись, я увидел в нескольких метрах от себя чёрный силуэт. Что-то перемещалось по земле, вытягивая щупальца… Все его движения сопровождались глухими ударами, громким сопением и треском разрываемых тканей… Я припустил так, что аж уши заложило!
Ожидание того, что в следующую секунду для меня всё будет кончено, до краёв наполнило сознание. Я мчался вперёд, боясь обернуться, так как почему-то был уверен, что если посмотрю назад, то хана, финиш, амба.
А передо мной вдруг появилось до боли знакомое место. Ноги привели меня к памятным деревьям, я бессознательно стремился именно сюда.
Две сосны росли очень близко друг к другу. Фактически сплетаясь кронами, они образовывали чуть ли не единое скопище хвойных ветвей. Между ними, что называется, не проскочишь, только огибать надо. Или – знать, как пройти напрямик.
Там, за обнимающимися соснами, начинается запретная тропа, по которой мне было велено без папы не ходить. Каждый раз, чтобы туда попасть, мы с ним пролезали внизу, под густыми кронами. Сквозь хвойный колючий хаос. Именно там, внизу, мне становилось не по себе…
Была – не была!
Зажмурившись, я закрыл голову руками и стартовал напролом, с разбега, чтобы придать телу бо́льшую скорость. Снова хруст, треск… Левый бок пронзила обжигающая боль, должно быть, одна из ветвей пропорола одежду и кожу…
Когда звонкие хлопки выстрелов прекратились, я понял, что прорвался, и осознание этой маленькой, но такой важной сейчас победы придало мне сил.
Я очутился по ту сторону сплетённых хвойных крон.
Но вместе со мной сюда прорвалось ещё что-то! Белёсая взвесь влетела вслед мне, как выпущенный из огромной курительной трубки клуб дыма. Неужели кто-то успел заметить, куда я юркнул, и пульнул туда же газовую гранату, и вместе со мной она проскочила между колючими ветвями и усыпанной хвоей землёй…
А может, меня уже поджидали по эту сторону сосен?! И приготовили не только газовую, но и…
Ба-бах!!! По ушам, кажется, врезали молотами два осатаневших кузнеца. Перед глазами взорвался фейерверк искр, и сразу же их заволокло непроглядной белой пеленой. Я попытался замахать руками, испустить сдавленный вскрик, но почувствовал, что нет сил даже дышать, в голове вспыхнуло солнце, и я падаю…
Проваливаюсь…
В неизвестность, в беспамятство…
* * *
…Убедившись, что враг мёртв, она слезла с трупа и, отдалившись на несколько шагов, осмотрела результат схватки. Руки и ноги мертвеца были неестественно вывернуты, из-под кожи в некоторых местах торчали сломанные кости; голова и грудь теперь представляли одно сплошное кровавое месиво.
Она осталась довольна.
Пребывая в этом облике, она всегда радовалась успешно произведённому насилию. В отличие от базового, в котором убивала лишь по необходимости, вынужденно, и не испытывала ни тени наслаждения…
Необходимо поскорей обратиться вспять и стать человеком.
В столь поздний час в лесу вряд ли встретишь праздношатающихся гуляк, что неудивительно, не май-месяц на дворе. Холодно, сыро и очень, по-осеннему так, темно.
Если бы маньяки и всякие закомплексованные мальчики знали, что сегодня в девятом часу вечера по этому самому лесу будет грациозно выхаживать абсолютно голая брюнетка с роскошным размером груди, то они, конечно, потянулись бы в лес к назначенному времени. А так… красавице только и оставалось, что быстро шагать по тропинке в направлении догорающего дома.
Подойдя к одному из деревьев на опушке, уже неподалёку от межи сада, она наклонилась к основанию ствола и взяла в руки сумочку. Извлекла из неё бинт и умело, со знанием дела, перевязала простреленное предплечье. Затем подняла с земли сброшенные неподалёку одежду и обувь. Времени не теряла. Наверняка вот-вот подтянутся какие-нибудь местные правоохранители и огнеборцы.
Добыла из сумочки плоский гаджет, похожий на мобильный телефон, только не прямоугольный, а квадратный. Раскрыла его, как пудреницу. На внутренней поверхности одной из половинок тянулись четыре ряда круглых кнопочек, другая замерцала красноватой подсветкой дисплея.
Но главная составляющая этого устройства скрывалась внутри, под мерцающим экранчиком.
Квадратная пластинка, радужно переливающаяся, изменчивая, не желающая фиксировать ни один оттенок дольше, чем на краткий миг…
Материал, из которого откатан тончайший квадратик, не существовал в природе. Ни этого мира, ни того, который параллельно обретался где-то там, на противоположном конце линии связи. Это был коммуникатор, способный преодолевать бездну ничто-нигде-никогда, разверстую между пространствами и временами. Основные элементы для таких устройств, позволяющие сопрягать электронные импульсы в разных мирах, приносили сталкеры из глубины Трота. Среди них квадратики были известны как зонники «облатка», и за такой хабар корпорации и правительства платили бешеные гонорары. Не только для внепространственной и вневременной связи они использовались.
«ОН УШЁЛ ЧЕРЕЗ “ОКНО”».
Кончики пальцев девушки гладили кнопочки, набирая текст сообщения. В этом гаджете режимы заглавных и прописных литер не использовались за ненадобностью, набранное выстраивалось в цепочку букв одинакового размера. Квадратик преобразовывал их в двоичные цифровые импульсы, отображающиеся одновременно и на этом дисплее, и на его «дубле» по ту сторону бездны.
«КАК ЭТО УШЁЛ?!»
Ответ появился на адаптированном к «облатке» дисплее почти сразу.
«ЭТО ОН СОВЕРШИЛ НАПАДЕНИЕ ВОЗЛЕ БОЛЬНИЦЫ. ЕГО ЖЕ МЫ ВИДЕЛИ У ПАЛАТЫ СТЕРЕГУЩЕЙ».
«ТЕПЕРЬ ПОНЯТНО, ПОЧЕМУ «ОКНО» ПРОПУСТИЛО. У НЕГО МЕДАЛЬОН».
«ДА, И ВРАГИ ЗНАЮТ ОБ ЭТОМ. КОГДА Я ПРИШЛА, ИХ АГЕНТ УЖЕ ПОДЖЁГ ДОМ. ПОТОМ, КОГДА ОБЪЕКТ ПОПЫТАЛСЯ СКРЫТЬСЯ В ЛЕСУ, АГЕНТ ПОСЛЕДОВАЛ ЗА НИМ».
«ИНТЕРЕСНО И В ТО ЖЕ ВРЕМЯ НЕПОНЯТНО. Я ДОПУСКАЛ, ЧТО БРАТ СТЕРЕГУЩЕЙ ПРОДАЛСЯ ВРАГУ… ОКАЗАЛОСЬ, ЧТО ЭТО ОН БИЛ МОРДУ ЭМИССАРУ. НО ПРИ ЭТОМ ОН ЖЕ, ПОЛУЧАЕТСЯ, ОТРАВИЛ СЕСТРУ?»
«ЭМИССАР ХОТЕЛ УБИТЬ ЕГО. ЕСЛИ БЫ Я НЕ ВМЕШАЛАСЬ, ЧЁРНЫЙ ОСУЩЕСТВИЛ БЫ ЗАДУМАННОЕ…»
«ЗНАЧИТ, ОНИ СТРЕМИЛИСЬ НЕ ДОПУСТИТЬ ЕГО К МЕДАЛЬОНУ. СЕЙЧАС ЖЕ АКТИВИРУЙ СВОЙ КЛЮЧ И ПРОХОДИ ОБРАТНО, СЮДА. ОН НЕ МОГ УЙТИ ДАЛЕКО!»
«Я УЖЕ ИДУ…»
Девушка и вправду начала движение, оставляя за спиной пожарище, жадно сожравшее большой деревянный дом.
Связанный с ней собеседник на том конце линии завершил сеанс и, сидя в кресле, крепко задумался. Брат стерегущей заварил крутую кашу, расхлёбывать придётся ему.
Впрочем, возглавляемая им организация для этого и предназначена. Вот не думал, не гадал, а угодил в жандармы Зоны, пусть и не родной. Но деваться было некуда, переместившись сюда, попал он гущу событий и не захотел отвертеться. Уж больно специфика деятельности напомнила методы, до боли знакомые, незабвенные.
А того, за кем пошёл сюда, найти так и не сумел. Не выполнил обещанное его женщине…
Хуже всего в данной ситуации то, что сейчас «держать и не пущать» необходимо сына того самого, не найденного человека. Когда-то и не здесь – друга и наставника…
Иван посмотрел на сейф, установленный сбоку от стола, и тяжело вздохнул.
– Андрей Тимофеевич! – Он связался по «нормальному» мобильнику с начальником штаба, следующим после него по рангу в иерархии лидером организации. – Объявляй операцию перехвата. И свяжись с армейскими, пусть тоже не зевают. Мы должны подстраховать Руту. Постараемся взять живым брата стерегущей. Это чрезвычайно важно.
* * *
…Крайт едва слышно бубнил:
– …труба… дом, в котором живёт тень девочки… бункер…
– Деревня! – снова закричал Фершал. – Ты говорил про деревню недалеко от города! Что за деревня?
– Не помню-ю-у-у-у-у-у… – завыл Крайт, мотая головой из стороны в сторону.
– Вот дьявол!!!
Фершал отдёрнул руки от головы Крайта, уронил их, и они плетями повисли вдоль ножек стула. Натужное усилие выжало старика как лимон. Молчавшая в углу Рута открыла рот, чтобы заговорить, но хозяин лаборатории опередил её.
– Я наткнулся на мощный ментальный блок. – Он медленно поднял руки и помассировал собственные виски. – Впервые встречаюсь с такой крепостной стеной…
– Да-а-а… – Рута разочарованно выдохнула. – Но кто мог сделать с ним такое?
– У меня точно спрашивать не надо. Я знаю твоего друга считаные часы.
– Так я и не говорю, что… – Рута осеклась и предпочла перейти на другую тему. – Все эти разговоры только отнимают время. Что тебе удалось узнать?
– Практически ничего. Зовут его Виталий Васильевич Воскресенский. Возраст около двадцати восьми лет. Умеет стрелять, драться и выживать в любой ситуации и на любой территории. Всё.
– Неужели настолько мощный блок? – Рута отказывалась поверить в полнейший провал затеи с возвращением памяти.
– Говорю же. – Фершал уныло кивнул. – Но в стене есть приоткрытые дверцы и окошки. Будто специально напоказ выставлено… Некоторые воспоминания доступны, в основном о периоде службы в каких-то подразделениях, и кое-что из детства, но остальное под глухим колпаком.
Руте только и оставалось, что мрачно вздыхать от безнадёги.
– Во время сеанса ты кричал про заброшенную деревню, – напомнила она старику и посмотрела на обмякшего Крайта.
– Да, деревня. – Фершал поёрзал и сел поудобнее. – Такой вообще идиотизм! – Он звонко хлопнул в ладоши, однако, наткнувшись взглядом на хмурое лицо Руты, перестал паясничать. – Если я правильно истолковал воспоминание, его ждёт отец в определённом месте. Точнее, в какой-то заброшенной деревне. Дальше бред. Тень девочки, тянущейся к кнопке лифта, бункер, труба как антенна…
Рута начала качать головой, соглашаясь, что – бред, но вдруг так и замерла, забыв поднять наклонённую вперёд голову. Тело отключилось. Работал только разум.
«Там всё то же самое, но другое. Год за годом девочка тянет руку и не подозревает, что никогда не сможет дотянуться… Сокровищ в бункере хватит на всех».
Все три записки. Интуиция не подвела: прочитав их, Рута намеренно держала тексты в оперативной памяти, будто бы зная, что эта информация в скором времени пригодится.
– Значит, отец ждёт его в неизвестной нам деревне? – отмерла и вскочила Рута со стула в углу.
Фершал подтвердил:
– Значит, – и удивлённо посмотрел на девушку, которая уже проверяла содержимое рюкзака и своё оружие. – Ты куда собралась?
– Искать ответы.
– А как же он? – Хозяин указал на Крайта.
– Я отлучусь и вернусь. Он хороший человек. Уверена, вы найдёте общий язык. Ты же придумаешь, как над ним поизмываться экспериментами? – Рута невесело улыбнулась, всматриваясь в своё отражение на хромированном пистолетном стволе.
– Мы так не договаривались! – возмутился Фершал.
– Разумеется! – согласилась Рута. – Договаривались на возвращение всей памяти, а не на получение отдельных крупиц.
– Там непробиваемый бло-ок!! – взвизгнул старик.
– Вот именно! Надо бежать! – перекрывая визг, крикнула «водяница» и помчалась к выходу.
– Чмошница, ё-моё, – проворчал Фершал, провожая девушку взглядом. – Вся в мамашу.
Он повернул голову, глянул на собственное отражение в зеркальной поверхности автоклава для стерилизации и добавил, криво ухмыльнувшись:
– Сам такой.
После этого решительными движениями начал снимать защитный шлем.
* * *
…Этот сектор третьего круга считался теперь табуированным. Всеми про́клятым. Давным-давно именно здесь, по легенде, людям впервые встретился зонный мутант. Здесь, а не в эпицентре. И отсюда же кто-то из бредунов ещё советской эпохи принёс первый добытый хабар, зонный артефакт образца «Сделано в Троте».
Прокрадываясь сюда, Рута с каждой минутой всё больше верила, что если доберётся, то сумеет найти недостающие крупицы знания. А потому надо прибавлять и прибавлять шагу. Крайт не сможет вечно ждать спасения от одолевающих его вторжений извне…
Вот он, один из её тайных схронов. Всего в паре километров от входа в проклятую локацию. Там, кроме всего прочего, высокий уровень радиации. Там территория, где в адском вареве сплелись сотни подвидов мутантов. Пространство, полное физических чудес в прямом смысле слова. Там, наконец, место, где давным-давно, ещё в прошлом тысячелетии, находился номерной военный городок.
В схроне Рута сделала привал. Заново снарядилась и экипировалась по полной программе. Поела, полчаса полежала, закрыв глаза, и продолжила ходку.
И дошла. Практически без приключений. Стабильные абнормали обходить – прогулочка по парковым аллелям. Редко попадающихся мелких монстров отстреливать – прямо тир в том же парке. Но если в Зоне рейд идёт гладко – жди в расплату подлости концентрированной.
Встав перед проёмом в заборе, где век назад были ворота, она вытянула руку. Ладонь сразу защипало, закололо, обдало жаром, холодом, ветром.
– Ну, привет, я снова пришла, – сказала Рута и сделала шаг вперёд.
Ладонь почувствовала пусть и слабое, но сопротивление. Девушка приложила больше усилий, надавила, и вот рука с тихим чваканьем уже проникла сквозь незримый барьер. А за ней и плечо, торс, живот, голова…
Как только Рута полностью оказалась по ту сторону, голова привычно закружилась, ноги стали ватными, в груди появился раскалённый стержень, по всему телу разлились волны боли. К счастью, такое состояние длилось всего пару минут. Для Руты короткая боль – норма. Привыкла терпеть, чтобы долгой боли избежать…
Придя в себя, она поднялась с гравия, на который мешком осела во время приступа. Проверила оружие, поправила положение рюкзака, активно подвигала руками-ногами, поприседала, попрыгала… Одним словом, приготовилась к… К чему? Это известно только высшим силам, или как их там ещё можно обозвать для простоты.
Активировав все имеющиеся в наличии детекторы бронекомплекта, Рута рысцой побежала на север.
Время не ждёт.
* * *
…Фершал продолжал просвещать «залётного».
– …вся территория состоит из пяти кругов. Террасы, каждая следующая глубже предыдущей. Когда-то Зону звали Недоад, но это название постепенно отпало, как-то не прижилось. Внешний самый большой, сто километров диаметр по линии Периметра, следующий тоже немалый. Потом два кольца поуже, а внутренний, эпицентральный, – самый маленький. По диаметру, конечно же, – уточнил старик. – Меньше пяти километров.
– Внутренний, наверное, самый опасный? – обоснованно предположил Крайт.
– О да! – Фершал всплеснул руками. – Может, поэтому туда уже давно никто не ходит.
– А раньше ходили?
– Ходили, ясный пень, что ж не ходить-то. Люди такие любопытные твари, лезут в самое пекло.
– То есть туда без костюма и всяких навороченных систем соваться нечего?
– Разумеется! – Фершал сокрушённо покачал головой. – Но тому, кто надеется на бронезащиту, оружие и приборы, туда тем более нечего спускаться.
– Но люди там есть?
– Кто знает! Раньше были, даже постоянно. Целая секта, в бывшем Межреченске адепты тусовались…
– Да, я вспоминаю, люди или собираются в кланы, или предпочитают ходить в одиночку, – вставил Крайт. – Забавно, правда? Я вдруг воспоминаю что-то, а сказать, откуда знаю, не могу.
– Ты вообще забавный.
– Да ладно! – Крайт усмехнулся. – Я тут у вас успел повстречать куда более забавных… Но ты давай, давай, расскажи мне про внутренний круг.
– Всегда пожалуйста… Короче, случилось Посещение в одну далеко не прекрасную ночь. Появилось несколько отчуждёнок, одна из них вот прямо в этих краях, мы сейчас в ней, а она вокруг нас. По размерам была такая же сразу, а по глубине сначала совсем неглубокая, потом начала зарываться…
Фершал вдруг замолчал.
– А дальше что? – Крайту не терпелось узнать больше.
Однако старик молчал, опустив голову и уставясь в пол.
Крайт тоже молчал, но всем своим видом демонстрировал желание услышать продолжение.
– Ты это… Не спрашивай меня более, дальше что. Я-то почём знаю? – Фершал, кряхтя, поднялся со стула. – Я сижу себе в своей норе, никуда не хожу, никого не трогаю… И вообще отдыхай. Тебе нужен сон и покой. Тебе скоро мир перелицовывать, пользуйся оказией, когда ещё привал случится…
Крайт удивлённо посмотрел на внезапно ставшего неразговорчивым хозяина.
– Хорошо, только ещё один вопрос. А мы сейчас в каком круге?
– В среднем. Куда ни пойдёшь, всюду жопа.
И, диагностировав текущий статус, необъяснимо поменявшийся в настроении Фершал убрёл в дальний конец помещения, за корпус одного из громоздких устройств, и скрылся там. Будто чего-то испугался внезапно и поторопился спрятаться.
Или как будто Крайт ему в один момент настолько опротивел, что глаза больше не желали выносить даже вида пациента.
Причине внезапного обострения мизантропии Фершала ничего иного не оставалось, как растянуться на кушетке и попробовать выспаться. Ему пока что полегчало, и позывы рвоты не корёжили утробу.
И вправду пауза случилась перед дальней дорогой.
* * *
…Мама внимательно наблюдала за тем, как я уворачиваюсь от теннисного мяча, бросаемого ею в меня же. Занятие, конечно, интересное, но бессмысленное.
Получив мячиком в правый бок, я решил сделать паузу. Прямо как в рекламе.
– Мама! Сколько можно гонять меня по двору?! – недовольным голосом произнёс я и подбоченился.
– Сколько можно повторять?! – Она передразнила меня. – Это упражнение повышает ловкость.
– А папа говорил, что для повышения ловкости достаточно игры в хоккей! – Я всегда находил, что ответить.
– Папа много чего говорит. А ты слушай, что я говорю.
– Ну, ма-ам!
– Никаких мам! – строго сказала она. – Давай работай. Потом спасибо скажешь.
– Да зачем оно мне? Можно подумать, в будущем в меня будут кидать мячиками!
– Сколько раз тебе повторять! – Мама повысила голос. – Это упражнение повышает ловкость. А ещё в жизни бывают ситуации, когда надо быстро принимать решения и уворачиваться от летящих в тебя предметов.
– Я брошу первым! – безапелляционно заявил я, снова подбоченясь. – Все попадают.
– О-о-о… – протянула мама. – У нас подрастает новый Штрих.
– Штрих? Почему это?
– Нипочему. Это я так… – Мама вдруг резко вскинула руку и бросила мячик. Я легко увернулся от него. Мячик отлетел от стены дома и отскочил обратно к маме.
– А почему ты зовёшь папу то Штрихом, то Шунтом? А он тебя Шуткой? – наконец-то решился я спросить, воспользовавшись удобным моментом. Всё собирался-собирался, но раньше почему-то не спрашивал.
Мама ответила после паузы, секунд через десять. Обычно она отвечает сразу, а тут… Вот уж не думал, что такие вопросы поставят её в тупик.
– Эти прозвища мы получили давным-давно, когда ещё не были знакомы. Потом, когда познакомились, по разным причинам представились друг другу не именами, а прозвищами. Там, где мы познакомились, так было принято… – Рассказывая, мама прикрыла глаза – должно быть, предалась светлым воспоминаниям.
– А где вы познакомились?
Из дома донёсся трезвон телефона. Мама тут же сорвалась с места и побежала отвечать на звонок. Мне показалось, что она даже обрадовалась законному поводу не ответить. Значит, вопрос точно не из лёгких. Я недаром столько времени не решался его задавать. Как чувствовал.
Я решил не стоять на солнце. Пойду присяду на крылечке, в теньке…
Грохот выбитой двери заставил меня вздрогнуть и обернуться. Что случилось?!
– Мам!! – крикнул я, открывая глаза.
Сначала ничего не понял.
Почему это я лежу в захламлённом мебелью, медицинским инвентарём и огромными шкафами помещении? Почему за окном – ночь? Куда подевалось жгучее летнее солнце? Куда запропастился мой родной дом? Где мама?..
Висевшая вместо двери белая матовая плёнка начала резко сминаться сбоку. Когда в уже наполовину открывшемся дверном проёме появился человек в мощном серебристом бронекомплекте и с оружием в руках, я окончательно проснулся.
* * *
Незваный визитёр опоздал на мгновение – пули угодили в уже освободившуюся кушетку. Шлёпнувшись босыми подошвами на холодный плиточный пол, я секунду рассматривал воина, а он – меня. Эту систему экипировки я уже видел. В лесу. Бессмысленно рассчитывать, что вот этот парень с пушкой – мой спаситель. Хотя…
Разве он не пришёл сюда спасать меня от бессмысленной жизни?
Почему серебряный дал следующую очередь после паузы, я не знаю. Да меня это и не колыхало. Тормозит враг – хорошо. Успею сцапать лежащий на столике скальпель.
Увы, но использовать его так, как хотелось, уже не получится. Серебряный метким выстрелом выбил холодное оружие из моих пальцев. Скальпель вырвало, некоторые из сжимавших его пальцев вывихнулись, если не сломались…
Зарычав от боли, я перекатился за тумбу и, вжавшись в её заднюю стенку, усиленно засоображал.
Что находилось в тумбе, не имею понятия, но именно её содержимое меня и спасло. Пуля легко пробила дверцу ящика, а вот до задней стенки не добралась. Застряла по пути.
Снова перекатившись, я выбросил ногу и что было сил пнул тумбу на колёсиках в направлении противника. Вернее, противников – к этому серебряному подоспели ещё двое. По пути тумба развернулась, потом завалилась на бок, из-за чего дверцы открылись, выбросив на пол часть содержимого. Пока серебряные меняли позиции – с тумбой, а особенно с её содержимым, они встречаться не захотели, – я сделал ещё один перекат. Вскочив, схватился за кушетку и побежал, используя её как таран.
На третьем шаге я отпустил предмет мебели, предварительно развернув в сторону, а сам упал на левую ногу и по инерции поехал по полу.
Кушетка мало-мальски, но заставила серебряных обратить на себя внимание. Непрозрачные стёкла шлемов скрывали лица и глаза, но я был уверен, что на кушетку они посмотрели.
Как только из пальцев моей неповреждённой руки вылетела полупустая банка с бледно-фиолетовой жидкостью, всю правую руку и правый бок залила обжигающая острая боль. Мой крик немного опередил звон бьющегося стекла – банка прилетела одному серебряному точно в голову. Он подстрелил меня и в качестве ответного подарка заполучил прямой в башку.
Вскочив на ноги, я пригнулся и попросту сшиб находившегося ближе всех ко мне противника. Большего сделать мне уже не позволили его напарники: один ловко подставил подножку, другой заехал локтем в область сердца. Падая, я успел кое-как сгруппироваться. Потом даже смог сделать кувырок вперёд и после него – перекат вправо.
Опять вскочив, я едва устоял на ногах. В голове шумело, мир перед глазами раскачивался… Кровопотеря… Однако я не только удержал равновесие, но даже смог двигаться дальше! Сильнейший шоковый эффект!
Я рухнул на пол – сработал рефлекс, не помню, когда и почему приобретённый. Чутьё не подвело – там, где мгновение назад находилась моя спина, вжикнули пули. На этом всё. Почти всё.
Меня схватили за ноги, резко потянули назад, ударили между лопаток, перевернули на спину. Затем снова били – в нос, в зубы, в грудь, в живот…
От мельтешения в глазах и боли я совсем плохо соображал. Поэтому даже не попытался дёрнуться, когда увидел, как передо мной возникает серебряный и нацеливает чёрное око смертоносного оружейного дула мне в лоб… Глаза не закрыл – мне было практически не страшно. Так… самую малость…
– Инхиодс, рьтав! – громко произнёс он. Обычно таким тоном зачитывают приговор.
Ну, вот и всё. Сейчас будет поставлена точка. Свинцовая. Или из чего у них здесь пули?
…Время тянулось, а серебряный не стрелял. Да и его дружки тоже никаких действий не предпринимали. Уснули, что ли?
Я кое-как приподнялся на левом локте и начал потихоньку отползать. Серебряные торчали неподвижно, будто манекены. Не знаю почему, но я вдруг посмотрел на лампы в потолке. Наверное, подсознательно что-то заподозрил.
Лампы горели неподвижно. Обычно такие типично больничные лампы мерцают, меняя степень свечения, а тут горят стабильно ярко, без каких-либо «колебаний».
Подсознание наконец решило поделиться с сознанием. Я понял, что время остановилось. И как только эта констатирующая мысль прозвучала в моей голове, передо мной вдруг появилась змея. Та самая. Из детства.
– Время, мой старый друг… Неужели приш-шло то самое время? – вкрадчиво, растягивая каждое слово, произнесла она. – Ты даже не представляеш-шь, как я ждала этого момента!
– Кто ты? Что тебе нужно? – Крайт внимательно смотрел на змею, готовясь к любым неожиданностям.
– Я теперь буду хозяйкой этого мира! – пафосно заявила змея. – А ты – тот, кто поможет мне исполнить желания!
– Что за бред?! Это галлюцинация?! Я уже мёртв?!
– Ты не мёртв, мой бесценный друг. Пока что…
Крайт молчал. В голове метались сотни вопросов и мыслей, но рот не открывался, а мозг не желал перевоплотить мысли и вопросы в удобную для восприятия форму.
– Ты уникален. Ты – именно тот, кого я ждала и на чью помощь надеялась! – продолжала разглагольствовать змея. – В тебе моя новая сила…
– Я?! – искренне удивился Крайт. – Что ты несёшь?
– Твои родители… Твоя мутация… Твоя судьба… – Змея свернулась в кольцо. – Всё сходится.
– Проваливай отсюда, тварь! – рявкнул Крайт. – Дай мне спокойно умереть!
Змея приоткрыла пасть, высунула язык и затрясла головой. Да она смеётся!
– И кого ты пытаешься обмануть? – поинтересовалась змея. – Ты же не хочешь умирать. Потому что жаждешь совсем другого – вернуть память, вернуть себя… Будешь спорить?! – спросила она торжествующим голосом победительницы. – Я даю тебе шанс. Подумай хорошенько и поскорее решайся.
– Раз ты такая могущественная, значит, остановка времени – твоих рук дело?
– Скорее уж моего хвоста, – поправила змея.
– Чего тебе от меня надо, а? – уже по-деловому, но ещё с настороженностью в голосе спросил Крайт.
– Я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал. Скажем, помог мне изменить картину этого мира. А чтобы ты был в состоянии помогать, я сначала помогу тебе – авансом. Исцелю, верну память, добавлю ещё тайных знаний, стабилизирую новообразования в твоём организме. Они станут твоим оружием и защитой.
– Изменить картину мира? Но как? Внедрять в него такие же… э-э… чёрные пиксели? – Крайт, мягко говоря, не обрадовался.
– Ты же видел этот мир. Видел его обитателей. Имеешь представление о господствующих здесь ценностях и порядках. Тебе нравится такой мир? – Змея распрямилась и подняла голову так, чтобы её глаза находились на одном уровне с глазами Крайта. – Человечество пребывает в сумрачном неведении, а мы наполним его светом понимания… Начнём историю с чистого листа!
– Но… эта чернота во мне…
– Да, когда ты сюда попал сейчас, то заразился. В тебя вторглись… назовём их чёрными вирусами. Но как оказалось, нам это только на руку! Так получилось, что мой подарок, который я тебе сделала ещё при нашей первой встрече и который всегда оставался с тобой, нашёл с этой чернотой общий язык. Теперь они слились и составляют единое целое, – обстоятельно объясняла змея. – Вирусы уже не будут стремиться подчинять твоё естество внутри. Я сделала так, что чернота не завладеет тобой… Она перенаправится вовне и сможет захватывать других через тебя. И так будет, пока я не забрала подарок, пока я с тобой… Выбирай, друг мой. Или мы помогаем друг другу, или я ухожу, оставляя тебя истекать кровью.
Неудивительно, что Крайт крепко задумался. Перед ним наконец открылась истина. Но за неё пришлось заплатить горьким осознанием…
Что же выбрать? Да и есть ли из чего выбирать?
Разве у него осталось что-то настолько ценное, чтобы бояться потерять? Разве остался у него кто-то настолько важный, чтобы ради него отказаться от обретения самого себя и собственного предназначения…
Крайт ощутил, насколько же он одинок. Ни дома, ни близких, ни друзей, ни стремлений… Абсолютная пустота. Чего тут раздумывать-то? Ответ очевиден! А там – будь что будет. Главное, хуже точно не станет.
– Я согласен, – просто сказал он.
– Ты умный человек. И хороший друг, – похвалила его змея. – Я знала, что ты сделаешь правильный выбор.
* * *
…Дан чувствовал, как указательный палец нажимает на спусковой крючок. Делов-то – один выстрел промеж глаз.
Глаза перемещенца вмиг стали тёмными и блестящими. Глазные яблоки, радужка, зрачки… всё стало однородно-чёрным, словно лакированным.
Его рот перекосился, голова запрокинулась назад, руки в широком размахе вдруг разошлись в стороны… Всё это произошло прямо на глазах у Дана.
А когда из глотки перемещенца вырвался безумный крик боли, Дан увидел на стволе своего автомата… тонкое чёрное щупальце. Краем глаза он заметил, что в точности такие же щупальца протянулись к его боевым товарищам… Секунда, и вот их душераздирающие крики заполнили помещение. Капитан получил мощнейший удар по рёбрам и уже в полёте успел заметить, что его оружие, ухваченное чёрными отростками, тянущимися из рук недобитого перемещенца, осталось у преследуемого… Шваркнувшись об пол, Дан провалился во тьму.
…Очнувшись, капитан попытался ощупать себя на предмет наличия переломов. У него получилось, но только одной рукой. Вторая была сломана, как и рёбра, минимум три нижние пары. А вдобавок появилась рваная рана на левом боку.
Стискивая зубы от боли, пограничник с трудом сел на полу и долго боролся с головокружением. Наконец победив, осторожно повёл головой, чтобы оглядеться.
Все бойцы его группы были здесь.
Изуродованные, разорванные тела, покрытые пятнами чёрной маслянистой жидкости. Их убил проклятый перемещенец… Безжалостно и издевательски. Ни один солдат не заслуживает такой смерти.
Кое-как поднявшись, выживший командир поджал сломанную руку, а другой принялся шарить по комнате. Он искал обезболивающее и какое-либо средство для связи. Причём связь – приоритетная задача. Потому что ситуация критическая. Появления настолько сильной фигуры, как этот выродок, никто не ожидал. И это значило, что чем дольше ему позволять жить и действовать, тем тоньше будут становиться нити мироздания, связующие людей с небесами. Когда они станут такими тонкими, что начнут лопаться, этот мир будет потерян для Звёзд.
Таким представлял себе свершившееся эмиссар «третьей силы». Не допуская и тени сомнения в том, что фатально заблуждается. Ему и в голову пока что не приходило, что источником, порождающим чернейшую тьму, способен быть ярчайший свет.
