29. Полнолуние в планетарии Холлиса

В начале десятого Ханна кое-как доковыляла до ворот планетария. Кто бы знал, что в придворном платье довольно трудно передвигаться. А также сидеть. И, наконец, дышать.

Начать с того, что оно оказалось чертовски тесным. Ханне понадобилась целая вечность, чтобы втиснуться в него, и еще дольше она застегивала «молнию» на спине. У нее даже возникла мысль позаимствовать у мамы корсет, но это означало бы, что придется снять платье и снова пережить пытку «молнией». Процесс настолько затянулся, что времени ни на что другое уже не осталось, и она так и не успела ни подправить мейкап, ни подсчитать съеденные за день калории, не говоря уже о том, чтобы перенести контакты со старой трубки на новый «блэкберри».

Сейчас ей казалось, что ткань платья еще больше съежилась. Платье врезалось в кожу и так плотно обтягивало бедра, что она даже не знала, как будет тянуть его вверх, когда приспичит пописать. При каждом движении она слышала, как рвутся тоненькие ниточки. А местами – скажем, на животе, под мышками и на заднице – подозрительно выпирал жир.

В последние дни она, конечно, переборщила с сырными снеками… и старалась не блевать. Неужели она так быстро набрала вес? А вдруг случился сбой в метаболизме? Что, если она превратилась в одну из тех девушек, которые толстеют уже от того, что только смотрят на еду?

Но она не могла не надеть это платье. Оставалась надежда на то, что ткань при носке чуть растянется, как кожа. Да и на вечеринке, скорее всего, будет темно, так что никто не заметит. Дрожащей походкой Ханна поднималась вверх по ступенькам планетария, чувствуя себя неуклюжим пингвином цвета шампань.

Она услышала грохот бас-гитары, доносившийся изнутри, и взяла себя в руки. Давненько она так не робела перед вечеринкой – с седьмого класса, когда Эли устраивала у себя Хэллоуин, а Ханна тогда еще чувствовала себя гадким утенком на грани превращения в прекрасного лебедя. Вслед за Ханной на вечеринку пришли Мона и ее шизанутые подружки, Чесси Бледсоу и Фи Темплтон, нарядившиеся в хоббитов из «Властелина колец». Эли смерила их взглядом и не преминула съязвить.

– Такое впечатление, что вы покрыты блохами, – рассмеялась она им в лицо.

На другой день Ханна вместе с мамой зашла в магазин за продуктами и увидела Мону с отцом в очереди у кассы. На лацкане джинсовой куртки Моны сверкала стразами булавка в форме тыквы – такие подарки раздавали всем гостям вечеринки. Мона носила булавку с гордостью, как будто принадлежала к кругу избранных.

Ханну кольнуло чувство вины за то, что продинамила Лукаса – он даже не ответил на ее письмо, в котором она отменила встречу, – но что ей оставалось делать? Ведь Мона простила ее в «Ти-Мобайл» и прислала бальное платье. Лучшие подруги всегда на первом месте, особенно такие, как Мона.

Ханна осторожно толкнула железную входную дверь. Оглушительная музыка тотчас накрыла ее волной. Она увидела голубоватые ледяные скульптуры, расставленные в главном зале, а за ними – гигантскую трапецию. Сверкающие планеты свисали с потолка, а над сценой растянули огромный экран «Джамботрон». На нем появилось увеличенное во сто крат лицо Ноэля Кана, который смотрел в телескоп.

– О боже, – услышала Ханна голос за спиной. Она обернулась. Наоми и Райли стояли у бара – в похожих, облегающих фигуру, платьях изумрудного цвета с миниатюрными атласными клатчами под мышками. Окинув Ханну оценивающим взглядом, Райли ухмыльнулась, прикрывая рот рукой. Наоми громко гоготнула. Ханна нервно втянула живот, хотя, наверное, платье уже сделало это за нее.

– Шикарный наряд, Ханна, – пропела Райли. Огненно-рыжая, в искрящемся ярко-зеленом платье, она походила на перевернутую морковку.

– Да, смотрится на тебе потрясающе, – вторила ей Наоми.

Ханна расправила плечи и зашагала прочь. Она обошла официантку в черном костюме с подносом крабовых котлеток, стараясь не смотреть на них, чтобы не набрать еще с полкило веса. Картинка на экране сменилась – теперь там блистали Николь Хадсон и Келли Гамильтон, стервозные прихвостни Райли и Наоми. Они тоже были в облегающих изумрудных платьях с такими же изящными атласными клатчами в руках.

– С днем рождения, Мона, поздравления от твоих преданных фрейлин! – кричали они, посылая воздушные поцелуи.

Ханна нахмурилась. Преданные фрейлины? Нет. Придворное платье не может быть зеленым – договорились же, что оно будет цвета шампань. Разве не так?

И вдруг толпа танцующих расступилась. Прямо навстречу Ханне двигалась белокурая красавица. Мона. В точно таком же, как у Ханны, платье от «Зак Позен» – том самом, которое они примеряли и подгоняли по размеру в бутике «Сакс». Только на ней платье не трещало по швам и не уродовало обтяжкой живот или попу. «Молния» не топорщилась, ничего не выпирало. Напротив, платье подчеркивало тонкую талию Моны и демонстрировало ее длинные стройные ноги.

Мона выпучила глаза.

– А ты что здесь делаешь? – Она оглядела Ханну сверху вниз, и ее губы скривились в улыбке. – И где, черт возьми, ты взяла это платье?

– Ты же мне его прислала, – ответила Ханна.

Мона уставилась на нее, как на сумасшедшую. Она кивнула на Райли.

– Вот платье фрейлины. Я все изменила. Только я должна быть в цвете шампань – я одна. – Она снова оглядела Ханну. – И уж точно это платье не для моржих.

Все вокруг захихикали, даже официантки и бармен. Ханна попятилась, сконфуженная. В зале стало тише – диджей взял паузу между треками. Мона сморщила нос, и Ханна вдруг почувствовала, что задыхается, будто горло стянули шнурком. От ощущения ужаса ее затошнило.

Конечно же, не Мона прислала ей платье. Это дело рук «Э».

– Пожалуйста, уходи. – Мона скрестила руки на груди и выразительно посмотрела на безобразно обтянутую фигуру Ханны. – Ты не забыла, что я отменила твое приглашение?

Ханна шагнула к Моне, чтобы объясниться, но не устояла на высоких каблуках золотых босоножек от «Джимми Чу». Она почувствовала, как вильнула лодыжка, и в следующий миг колени подкосились, увлекая ее на пол. Хуже того, Ханна услышала громкий треск рвущихся ниток. Внезапно задница как будто вырвалась на свободу. Когда Ханна повернулась, чтобы оценить ущерб, разъехался и боковой шов. Платье распахнулось от подмышки до бедра, обнажая тонкое кружево бюстгальтера от «Эберджей» и стрингов.

– О боже! – воскликнула Райли. Все зашлись в диком хохоте. Ханна попыталась прикрыться, но не знала, с чего начать. А Мона просто стояла и наблюдала это омерзительное действо – настоящая королева бала в безупречном платье. Ханна и представить себе не могла, что всего несколько дней назад они любили друг друга, как только могут любить лучшие подруги.

Мона положила руки на бедра и обвела взглядом толпу.

– Пойдемте, девочки, – фыркнула она. – Эта глупость не стоит того, чтобы на нее отвлекаться.

Глаза Ханны наполнились слезами. Все дружно потопали прочь, кто-то споткнулся о Ханну, пролив ей на ноги теплое пиво. Эта глупость не стоит того, чтобы на нее отвлекаться. Слова Моны эхом прозвучали в голове Ханны. И тут ее осенило.

Ханна оперлась руками на прохладный мраморный пол.

– Эй, Мона, постой.

Мона повернулась к ней.

Ханна сделала глубокий вдох.

– Ты так похудела с тех пор, как я встретила тебя в клинике «Билл Бич». Липосакция творит чудеса.

Мона наклонила голову набок. Но не выглядела испуганной или смущенной – просто недоумевающей. Она презрительно фыркнула и закатила глаза.

– Прекрати, Ханна. Ты такая жалкая.

Мона перекинула волосы через плечо и направилась к сцене. Стена гостей встала между ними. Ханна приподнялась, смахивая слезу ладонью, а другой рукой прикрывая порванное сзади платье. И тут она увидела это: собственное лицо, увеличенное в миллион раз, на экране «Джамботрон». И панорамный снимок ее платья. Жировые складки под мышками. Врезающиеся в тело трусики, заметные под тканью платья. Ханна на экране сделала шаг в сторону Моны и свалилась на пол. Камера поймала момент, когда платье разъехалось по швам.

Ханна вскрикнула и закрыла лицо руками. Всеобщий смех иголками впивался в кожу. Чья-то рука легла ей на спину.

– Ханна.

Ханна подглядела в щелки между пальцами.

– Лукас?

На нем были темные брюки, футболка с лейблом «Атлантик Рекордс» и пиджак в тонкую полоску. Удлиненные светлые волосы смотрелись густой непослушной копной. Выражение его лица говорило о том, что он видел все.

Он снял пиджак и протянул ей.

– Держи. Надень его. И пойдем отсюда.

Мона поднималась на сцену. Толпа задрожала в предвкушении. На любой другой вечеринке Ханна стояла бы в первых рядах, готовая пуститься в пляс. Но сейчас она судорожно вцепилась в руку Лукаса.