22. Нет места краше, чем Роузвуд с высоты птичьего полета

В пятницу утром Ханна вышла из машины Лукаса. Солнце только взошло, когда тот припарковал свой бордовый «Фольксваген Джетта» у ворот национального парка Ридли Крик.

– Это и есть твой большой сюрприз, который должен поднять мне настроение? – Девушка огляделась вокруг. Парк Ридли Крик производил впечатление своими холмами, цветущими садами и пешеходными тропами. Ханна проводила взглядом пробегавшую мимо группу девчонок в шортиках и футболках с длинным рукавом. Следом за ними пронеслась на велосипедах компания парней в цветастых шортах из спандекса. На их фоне Ханна почувствовала себя ленивой и толстой. Подумать только: на часах еще и шести нет, а эти ребята уже активно сжигают калории. Впрочем, они, наверное, и не умяли целую коробку золотистых сырных крекеров вчера ночью.

– Пока не могу тебе сказать, – ответил Лукас. – Иначе это уже не будет сюрпризом.

Ханна застонала. В воздухе пахло горящими листьями, и этот запах всегда пугал Ханну. Она зашагала по хрустящему под ногами гравию, как вдруг ей показалось, что рядом раздались какие-то смешки. Насторожившись, девушка резко обернулась.

– Что-то не так? – спросил Лукас, останавливаясь в нескольких шагах от нее.

Ханна кивнула на деревья.

– Ты кого-нибудь видишь?

Лукас прикрыл глаза ладонью.

– Что, маньяк мерещится?

– Вроде того.

Беспокойство снова поселилось в животе. Пока они ехали сюда в предрассветном полумраке, Ханна не могла отделаться от ощущения, будто их преследует автомобиль. «Э»? Ханна все думала о вчерашнем загадочном послании с намеком на пластическую операцию, которую сделала Мона в клинике «Билл Бич». В некотором смысле это звучало правдоподобно – Мона никогда не носила слишком открытую одежду, хотя и была намного стройнее Ханны. Но пластическая операция – если только это не силиконовые сиськи – могла бы… здорово подпортить репутацию. Это означало бы, что с генетикой не все в порядке и одним фитнесом не добьешься идеального тела. Если бы Ханна распространила этот слух, коэффициент популярности Моны просел бы на несколько пунктов. С любой другой девчонкой Ханна проделала бы это, не моргнув глазом… но чтобы с Моной? Причинить боль близкой подруге – к этому она не готова.

– Думаю, нам ничего не угрожает, – сказал Лукас, направляясь в сторону галечной дорожки. – Говорят, что маньяк шпионит только за людьми в домах.

Ханна нервно потерла глаза. Впервые она не беспокоилась о том, что смажет тушь на ресницах. В то утро она решила обойтись без мейкапа. И оделась по-спортивному: велюровые брюки от «Джуси» и серая толстовка с капюшоном, в которой чаще всего нарезала круги на треке. Все это наглядно подтверждало, что у них с Лукасом не какое-то идиотское свидание спозаранку.

Когда Лукас объявился на пороге ее дома, Ханна с облегчением отметила, что он одет в потрепанные джинсы, неряшливую футболку и такую же убогую серую толстовку. По дороге к машине он плюхнулся в кучу листьев и извалялся в ней, как карликовый пинчер Ханны, Кроха. Это выглядело мило. Разумеется, мысли о том, что Лукас мил, у Ханны не возникло.

Они вышли на поляну, и Лукас обернулся.

– Готова к сюрпризу?

– Лучше ему оказаться хорошим. – Ханна закатила глаза. – Я могла бы еще быть в постели.

Лукас повел ее сквозь деревья. На поляне девушка увидела радужно-полосатый воздушный шар. Обмякший, он завалился набок вместе с корзиной. Рядом стояли двое ребят, и мощные вентиляторы наполняли воздухом медленно оживающий купол.

– Та-да-да-дааа! – закричал Лукас.

– Поня-я-ятно. – Ханна прикрыла глаза от солнца. – Я что же буду смотреть, как взрывается воздушный шар? – Она знала, что вся эта затея окажется пустым делом. Лукас все-таки придурок.

– Не совсем. – Лукас покачался на пятках. – Ты полетишь на нем.

– Что?! – вскрикнула Ханна. – Одна?

Лукас постучал ей по голове.

– Я с тобой, не боись. У меня есть лицензия на полеты на воздушном шаре. А еще я учусь управлять «Сессной». Но мое самое большое достижение – вот оно! – Он торжествующе потряс термосом из нержавейки. – Сегодня утром я приготовил нам смузи. Представляешь, впервые взял в руки блендер – вообще впервые пользовался кухонными приборами. Разве ты не гордишься мной?

Ханна ухмыльнулась. Шон всегда готовил для нее, отчего Ханна чувствовала себя скорее никчемной, чем обласканной заботой. Ей нравилось, что Лукас по-мальчишески бестолковый.

– Я горжусь. – Ханна улыбнулась. – И, конечно, я поднимусь с тобой в этой смертельной ловушке.

После того как шар стал огромным и упругим, Ханна и Лукас залезли в корзину, и Лукас открыл клапан горелки, выпуская длинную струю пламени в оболочку. В считанные секунды они оторвались от земли. Ханна с удивлением отметила, что в животе у нее не защекотало, как это иногда бывало в лифте, и, когда посмотрела вниз, изумилась тому, что двое парней, которые накачивали воздушный шар, стали крошечными точками на траве. Она увидела «Джетту» Лукаса на парковке… речку, извилистую тропу для бега, а потом и автостраду 352.

– Вон шпиль Холлиса! – взволнованно закричала Ханна, показывая вдаль.

– Круто, да? – Лукас улыбнулся.

– Еще как, – призналась Ханна. Здесь в небесной выси было так тихо и спокойно! Никакого шума городского трафика, раздражающего гомона птиц – только свист ветра. И, самое главное, здесь не было «Э». Ханна чувствовала себя такой свободной. Одна ее половинка хотела бы улететь на этом шаре навсегда, как Волшебник Изумрудного города.

Они пролетали над Старым Холлисом с его викторианскими домиками и неухоженными лужайками. Внизу показался молл «Кинг Джеймс» с еще пустующей парковкой. Ханна улыбнулась, завидев квакерскую школу-интернат. В сквере перед главным зданием стоял авангардный обелиск, получивший прозвище «Пенис Уильяма Пенна».

Они парили над бывшим домом Элисон ДиЛаурентис. С высоты он казался мирным и безмятежным. По соседству раскинулись владения Хастингсов с ветряной мельницей, конюшнями, амбаром, облицованным камнем бассейном. Чуть дальше показался дом Моны – красивый особняк из красного кирпича, утопающий в вишнях, с гаражом в углу двора. Однажды, вскоре после их преображения, они написали светоотражающей краской на крыше дома: ХМ + МВ = ЛПН («Ханна Марин + Мона Вондервол = Лучшие подруги навсегда»). Они даже не представляли себе, как это выглядит сверху. Ханна потянулась за «блэкберри», чтобы сфотографировать и отправить Моне снимок.

И тут она вспомнила. Они больше не подруги. Ханна судорожно вздохнула.

– Ты в порядке? – спросил Лукас.

Она отвела взгляд.

– Да. Все хорошо.

Лукас сделал брови домиком.

– Я состою в школьном клубе «Сверхъестественное». Мы практикуем чтение мыслей. Я могу узнать, что у тебя на уме, с помощью ЭСВ. – Он закрыл глаза и прижал руки к вискам. – Ты расстроена из-за того… что Мона празднует свой день рождения без тебя.

Ханна сдержала презрительный смешок. Как будто трудно догадаться. Лукас утешал ее в туалете сразу после того, как все случилось. Она открутила крышку термоса со смузи.

– Такое впечатление, что ты состоишь во всех клубах, какие только есть у нас в школе. Почему? – В этом смысле Лукас было похож на Спенсер, только с приветом.

Лукас открыл глаза. Подумать только, они оказались ясные, ярко-голубые – как тот васильковый оттенок из 64-цветного набора карандашей «Крайола».

– Мне нравится быть постоянно занятым. Если я ничего не делаю, то начинаю думать.

– О чем?

Лукас сглотнул, отчего кадык заходил ходуном.

– Мой старший брат пытался покончить с собой год назад.

Ханна широко раскрыла глаза.

– У него биполярное расстройство. Он перестал принимать лекарства, и… что-то сдвинулось в голове. Он выпил целую кучу таблеток аспирина, и я нашел его без сознания в нашей гостиной. Сейчас он в психиатрической больнице. Его опять посадили на лекарства, и… он уже совсем не тот человек, так что…

– Он тоже учился в нашей школе? – спросила Ханна.

– Да, но он на шесть лет старше нас. Ты, наверное, и не помнишь его.

– Боже. Мне так жаль, – прошептала Ханна. – Это ужасно.

Лукас пожал плечами.

– Многие, вероятно, предпочли бы просто сидеть дома и укуриваться, но для меня лучше, когда я чем-то занят.

Ханна сложила руки на груди.

– А мне, чтобы не свихнуться, нужно слопать тонну сырных снеков, а потом сунуть два пальца в рот.

Девушка зажала рот рукой. Ей не верилось, что она сказала это вслух.

Лукас приподнял бровь.

– Сырных снеков? Вроде чипсов? «Доритос»?

– Ага. – Ханна уставилась на деревянное дно корзины воздушного шара.

Пальцы Лукаса нервно засуетились. Руки у него были сильные и крепкие – будто созданные для массажа спины. Ханна вдруг поймала себя на том, что ей хочется прикоснуться к ним.

– У моей двоюродной сестры тоже были… эти проблемы, – тихо произнес Лукас. – Но она с ними справилась.

– Как?

– Она стала счастливой. Уехала отсюда.

Ханна выглянула из корзины. Они летели над Чезволдом, богатым новом районом Роузвуда. Ханна всегда хотела жить в Чезволде – и отсюда, с высоты, его поместья выглядели еще более впечатляющими, чем с улицы. Но в то же время казались строгими и официальными, как будто ненастоящими – представляя собой идею дома, а не уютное гнездышко.

– Когда-то я тоже была счастлива, – вздохнула Ханна. – Я не напихивалась чипсами… много лет. Но в последнее время моя жизнь просто ужасна. Я действительно расстроена из-за Моны. Но это еще полбеды. С тех пор, как я получила то первое послание, все пошло наперекосяк.

– Так, еще раз и поподробнее. – Лукас отступил назад. – Послание?

Ханна помолчала. Вообще-то она не собиралась говорить про «Э».

– Я получаю странные сообщения. Кто-то дразнит меня, напоминая неприятные моменты моей личной жизни. – Она покосилась на Лукаса, надеясь, что ему это будет неинтересно – как и большинству мальчишек. К сожалению, он внимательно и обеспокоенно слушал ее.

– Как это гадко. – Лукас нахмурился. – Кто же их посылает?

– Не знаю. Поначалу я думала, что это Элисон ДиЛаурентис. – Она сделала паузу, отбрасывая волосы, упавшие на глаза. – Я знаю, это идиотизм, но в первых сообщениях были подробности, которые знала только она.

Лукас скорчил гримасу отвращения.

– Тело Элисон откопали… месяц назад, кажется? Кто-то выдает себя за нее? И это… настораживает.

Ханна взмахнула руками.

– Нет, я начала получать эти послания еще до того, как нашли тело Эли, так что никто не знал, что она мертва… – У нее заломило в висках. – Все это хрень какая-то… не бери в голову. Забудь, что я сказала.

Лукас с тревогой посмотрел на нее.

– Может, тебе стоит обратиться к копам?

Ханна фыркнула.

– Кто бы это ни был, законов он не нарушает.

– Но ты не знаешь, с кем имеешь дело, – возразил Лукас.

– Наверное, какой-нибудь малолетний придурок резвится.

Лукас задумался.

– Разве копы не говорят, что если тебя преследуют, разыгрывают по телефону, это, скорее всего, кто-то из твоих знакомых? Я видел такой сюжет в криминальном ток-шоу.

Холодок пробежал по телу Ханны. Она вспомнила недавнее сообщение «Э»: «Одна из твоих бывших подруг кое-что скрывает от тебя. Что-то очень важное». И снова подумала о Спенсер. Однажды, вскоре после исчезновения Эли, отец Спенсер повез их четверых в «Уайлдуотер Киндом» – аквапарк в окрестностях Роузвуда. Когда Ханна и Спенсер поднимались по ступенькам на горку «Падение дьявола», Ханна спросила, из-за чего они с Эли все время ругались.

Лицо Спенсер побагровело, сравнявшись с оттенком ее бикини от «Томми Хилфигер».

– Почему ты об этом спрашиваешь?

Ханна нахмурилась, прижимая к груди доску из пенопласта.

– Просто любопытно.

Спенсер приблизилась к ней чуть ли не вплотную. Воздух стал густым и тяжелым, а вопли, визг и всплески вдруг разом смолкли.

– Я не злилась на Эли. Это она злилась на меня. И я понятия не имею, за что, ясно тебе? – Потом Спенсер резко повернулась и зашагала обратно вниз по деревянной лестнице, расталкивая поднимающихся ей навстречу детей.

Ханна поджала пальцы ног. Она давно не вспоминала тот день.

Лукас откашлялся.

– А о чем эти сообщения? Что-то связанное с сырными снеками?

Ханна уставилась на застекленную крышу Роузвудского аббатства, где недавно поминали Эли. «К черту все», – подумала она. Ведь рассказала же она Лукасу про «Э» – так к чему скрывать остальное? Все это напомнило ей тест на доверие, который она устроила во время похода в шестом классе: девочка из ее группы, Вивиана Роджерс, стояла у нее за спиной, и Ханна падала назад, полагаясь на то, что подруга вовремя ее подхватит и не даст разбиться.

– Да, и про это тоже, – ответила она тихо. – А еще… ну, возможно, ты кое-что слышал. Про меня много чего говорят. Взять хотя бы историю с моим отцом. Он уехал отсюда пару лет назад и сейчас живет со своей красавицей-падчерицей. Она носит второй размер.

– А ты какой размер носишь? – смущенно спросил Лукас.

Она глубоко вздохнула, пропустив его вопрос мимо ушей.

– И еще меня поймали на краже – кое-каких украшений от «Тиффани» и машины отца Шона Эккарда. – Ханна подняла глаза, с удивлением отметив, что Лукас не прыгнул за борт от отвращения. – В седьмом классе я была толстым, уродливым придурком. Хоть я и дружила с Элисон, все равно чувствовала себя… ничтожеством. Мы с Моной приложили много сил, чтобы измениться, и я думала, что мы обе стали… как Элисон. Какое-то время это работало, но теперь все кончено.

Слушая свою исповедь, она чувствовала себя последним лузером. Но в то же время у девушки возникло ощущение сродни тому, что она испытала, когда вместе с Моной побывала в загородном спа-центре на гидроколонотерапии. Процедура оказалась малоприятной, но зато после нее Ханна летала как на крыльях.

– Я рад, что ты не Элисон, – тихо сказал Лукас.

Ханна закатила глаза.

– Все восхищались Элисон.

– Я – нет. – Лукас старательно избегал изумленного взгляда Ханны. – Я знаю, это звучит ужасно, и я страшно сожалею о том, что с ней случилось. Но ко мне она относилась, мягко говоря, не очень. – Он выпустил струю пламени в шар. – В седьмом классе Эли распустила слух, что я гермафродит.

Ханна резко подняла голову.

– Нет, это не Эли.

– Она. На самом деле, я сам подкинул ей эту идею. Как-то на футболе она спросила меня, не гермафродит ли я. А я сказал, что не знаю – я тогда понятия не имел, что такое «гермафродит». Элисон засмеялась и стала всем рассказывать. Потом, когда я уже посмотрел в учебнике, было слишком поздно – слух пошел.

Ханна уставилась на него в недоумении.

– Эли не могла это сделать.

Но… Эли могла все. Это она заставила всех называть Дженну Кавано Белоснежкой. Она распустила слух о том, что у Тоби жабры. Все принимали слова Эли на веру, как Евангелие.

Ханна выглянула за борт. Слух о том, что Лукас – гермафродит, начал гулять после того, как они с девчонками узнали, что парень собирается прислать Ханне коробку конфет в форме сердца. Эли даже ходила с Ханной покупать новые джинсы «Севен» с блестками на карманах, чтобы отметить это событие. Она сказала, что ей очень нравятся эти джинсы, но, скорее всего, наврала и в этом.

– И ты не должна называть себя уродиной, Ханна, – сказал Лукас. – Ты такая, такая красивая.

Ханна зарылась подбородком в воротник рубашки, чувствуя себя на удивление смущенной.

– Это правда. Я не могу налюбоваться на тебя. – Лукас скорчил гримасу. – Черт. Я, кажется, переступил дружеские рамки, да?

– Все нормально. – Тепло разлилось по коже. До чего же приятно слышать, что она красивая. Когда ей в последний раз говорили такое? Лукас был так не похож на идеального Шона. Высокий и долговязый, лишенный всякого лоска, он подрабатывал в «Рив Гош», занимался ЭСВ в своем дурацком клубе, а на задний бампер автомобиля наклеил какой-то невразумительный стикер «СИЗОР СИСТЕРС», что могло быть названием поп-группы, салона, а то и религиозного культа. Но в нем скрывалось что-то еще – просто нужно было копнуть глубже, чтобы добраться до этого. Точно так же Ханна с отцом однажды бороздили пляжи Нью-Джерси с металлоискателем. После долгих поисков они нашли не одну, а сразу две бриллиантовые сережки под толстым слоем песка.

– Слушай, – сказал Лукас. – Меня тоже не пригласили на вечеринку Моны. Может, встретимся в субботу и устроим свою анти-вечеринку? У меня дома бассейн с переливом. Он подогревается. Или, если тебе это не по вкусу, мы могли бы… ну, я не знаю. Сыграть в покер.

– В покер? – Ханна взглянула на него исподлобья. – Не на раздевание.

– За кого ты меня принимаешь? – Лукас положил руку на грудь. – Я имею в виду техасский холдем. Но только ты берегись. Я здорово играю.

– Хорошо. Конечно. Я приду на покер. – Ханна откинулась на бортик, поймав себя на мысли, что с нетерпением ждет субботы. Она кокетливо улыбнулась Лукасу. – Но ты не отклоняйся от темы. Теперь, когда я выставила себя полной дурой, ты тоже должен поделиться какими-нибудь сокровенными тайнами. Чего еще ты избегаешь, нагружая себя всей этой дребеденью?

Лукас привалился спиной к стенке корзины.

– Ну, смотри. Во-первых, я – гермафродит.

Он произнес это с самым серьезным выражением лица. Ханна, опешив, широко раскрыла глаза. Но тут Лукас ухмыльнулся и начал хохотать. Ханна подхватила его смех.