Некоторые исследователи воровского жаргона считают, что в России одним из его создателей был Ванька-Каин.

Известный французский криминолог Габриель Тард в конце XIX века писал: «Всякая старая профессия имеет свой язык. Есть он и у убийц, воров. Этот язык прежде всего зловеще весел. Он состоит из собрания крепких и вращающихся около монеты, вина, баб и прочих мерзостей грязных метафор, дурной игры слов».

В записях и признаниях Ваньки-Каина можно встретить множество выражений, присказок и прибауток, не понятных не только живущим в XX веке, но и его современникам, не связанным с криминальным миром:

«Пол да серед сами съели, печь да палата внаем отдаем»;

«Сидор да Карп в Коломне живет, а грех да беда на ково не живет, вода чего не поймет, а огонь и попа сожжет»;

«Бей во все колоши, во все, и того не забудь, что и в нашу кладут»;

«Тяб да ляб клетка, в угол сел и печка»;

«Триока калач ела, стромык сверлюк страктирила»;

«Овин горит, а молотильщики обедать просят»;

«Чай примечай, куда чайки летят»;

«Шасть на кабак, дома ли чумак, верит ли на деньги?»;

«Когда мае на хас, так и дульяс погас» — и так далее.

Во все времена профессиональные преступники использовали родной язык в своих интересах, навязывая ему особые термины и выражения, не понятные непосвященным.

В России в начале XVIII века уже существовали жаргоны чумаков, офеней-коробейников, нищих, конокрадов, картежников, проституток. Тайный язык воров в нашей стране назывался блатной музыкой.

Конечно, Ванька не был его изобретателем. Жаргон не создается одним человеком. Сложившийся предшественник блатной музыки на московской земле существовал уже во времена Ивана Грозного, а может, и раньше. Каин лишь обогатил воровской язык, поскольку имел талант и к устному, и к письменному слову.