Прошло много лет, и однажды, когда Кудеяр прятал награбленные сокровища в Арчединско-Донских песках, жуткий истукан все же явился. Понимал атаман, что надо поделиться своим богатством, да вдруг заупрямился. То ли жадность одолела, то ли обидно стало. Отказал Кудеяр да еще пригрозил деревянной нежити в костер ее бросить.

Правда, на следующий день осознал, что даром для него это не пройдет, и бежал из Арчединско-Донских песков под Киев. Однако укрыться там от «изгробной куколы» не смог. По ночам являлась она, требовала свою долю и угрожала.

Пошли на убыль разбойничьи налеты. Удача отвернулась от состарившегося атамана. Один за одним погибали его товарищи. А когда пришла весть из Москвы о смерти Ивана Грозного, решил Кудеяр постричься в монахи и остаток жизни замаливать грехи.

Перед постригом собрался он отрыть все свои клады и передать их в монастыри. Атаман не записывал, в каких местах прятал добро, — надеялся на свою крепкую память. Но самому отправиться теперь уже не было сил. И решил он указать расположение кладов киевским монахам. Дали они бумагу и перья, и принялся Кудеяр за работу.

Корпел от зари до позднего вечера. Наконец завершил. Показал свой труд чернецам. Глянули те и давай поспешно креститься да молитвы нашептывать, да старого атамана поносить.

— Что же ты, душегуб, тать окаянная, над братиею насмехаешься?! Ужо воздастся тебе, зубоскал!..

Глянул Кудеяр на свое писание и оторопел. На бумаге вместо карты — изображения «изгробной куколы». И рожи — одна страшней другой.

Как-то сумел доказать атаман, что не его в том вина. Бес ли водил рукой? Или сама «изгробная кукола» отомстила?.. Это уже домысливали монахи, а спустя века— любители старинных тайн.