Книга: Со смертью от Дун
Назад: Глава 11
Дальше: Глава 13

Глава 12

О, где ты, та, что посмотрела на меня
Ночными черными глазами Птолемеев?
Сэр Эдвин Арнольд. Паре египетских туфель
Ночью дом казался зловещим. В свете фар автомобиля Вексфорда грубый серый гранит поблескивал, и листья цеплявшейся за него нецветущей глицинии выделялись на его фоне мертвенной желтоватой зеленью. У Куодрентов кто-то был в гостях. Вексфорд припарковался рядом с черным «Даймлером» и поднялся по ступеням к парадной двери. Он несколько раз нажал кнопку звонка, затем дверь бесшумно открылась, почти оскорбительно медленно. На пороге стоял сам Куодрент.
Для ужина с Хелен Миссал он надевал пиджачную пару; дома же, с женой и гостями, снизошел до смокинга. Куодрент не выглядел вульгарно никакого эксцентричного жилета, никакого флирта с темно-синим цветом. Смокинг был безупречно-черным, рубашка — Вексфорд сам порой любил по возможности ввернуть цитату «как иней на вороньем оперенье».
Адвокат не сказал ничего, просто смотрел сквозь Вексфорда на темный сад. В нем было какое-то высокомерное величие, которое не могли развеять даже гобелены, обрамлявшие его фигуру. Затем, поскольку этот человек был, в конце концов, всего лишь провинциальным юристом, Вексфорд резко сказал:
— Я хотел бы еще раз поговорить с вашей женой, мистер Куодрент.
— В такое время?
Старший инспектор посмотрел на часы, и в то же время Куодрент приподнял манжету — серебряная цепочка и оникс блеснули в рассеянном свете, — поднял бровь, глянув на платиновый квадратный циферблат на запястье и сказал:
— Это очень неудобно. — Он не шевельнулся, чтобы дать Вексфорду пройти. — Моя жена не слишком крепкая женщина, а у нас сейчас ужинают тесть с тещей…
«Старик Роджерс и его хозяйка из Помфрет-холла», — подумал Вексфорд. Он стоял флегматично, не улыбаясь.
— Что ж, хорошо, — сказал Куодрент, — только побыстрее, пожалуйста.
В холле у него за спиной возникло какое-то движение. Коричневое платье, прядь кофейного цвета на мгновение появились на фоне вышитого дерева на гобелене, а затем гувернантка миссис Куодрент исчезла.
— Пройдите в библиотеку. — Адвокат проводил полицейского в комнату, обставленную голубыми кожаными креслами. — Я не предлагаю вам выпить, поскольку вы на службе. — Он явно пытался унизить Вексфорда. Затем улыбнулся своей кошачьей улыбкой. — Прошу прощения, я приведу жену.
Медленно, грациозно, словно в танце, он повернулся, на мгновение застыл и затворил за собою дверь, оставив Вексфорда в закрытой комнате.
Значит, он не позволит ему испортить семейный ужин, подумал Вексфорд. Нервничает, но жестко, как свойственно людям его типа, держит под контролем какой-то смутный страх.
Ожидая миссис Куодрент, старший инспектор рассматривал книги. Их тут были сотни и сотни, полка за полкой по всем стенам. Полно викторианской поэзии и викторианских романов, но не меньше поэзии XVII и XVIII веков. Вексфорд пожал плечами. Кингсмаркхэм окружен такими домами, бастионами изобилия, с библиотеками, полными книг…
Фабия Куодрент появилась почти беззвучно. Ее длинное платье было черного цвета — такого, который полностью поглощает свет. Лицо ее было веселым, немного возбужденным, и она живо приветствовала полицейского:
— И снова здравствуйте, главный инспектор.
— Я не задержу вас, миссис Куодрент.
— Присядете?
— Благодарю вас. Всего минутку.
Он смотрел, как она садится, складывает руки на коленях. Бриллиант на ее левой руке горел в темном гнезде между ее колен.
— Я хочу, чтобы вы рассказали мне все, что помните, о Дадли Друри.
— Ну, это был мой последний год в школе, — сказала она. — Маргарет рассказала мне, что у нее завелся мальчик — видимо, первый. Не знаю. Это было всего двенадцать лет назад, главный инспектор, но подростками мы были не такими, как нынешние. Никто не придавал значения тому, что в восемнадцать лет у тебя не было парня. Понимаете? — Она говорила четко и медленно, словно ребенку. Что-то в ее манерах злило Вексфорда, и он подумал — приходилось ли ей в жизни хоть когда-то спешить, есть на бегу или догонять поезд? — Это было немного необычно, возможно, но не странно, это не было что-то из ряда вон выходящее. Маргарет не знакомила меня со своим приятелем, но я запомнила его имя, потому, что оно было похоже на Друри-Лейн, и я никогда не слышала прежде такой фамилии.
Вексфорд попытался сдержать свое нетерпение.
— Что она вам рассказывала о нем, миссис Куодрент?
— Очень немного. — Фабия, помолчав, посмотрела на полицейского, словно не хотела выдавать человека, оказавшегося в опасности. — Только одно. Она говорила, что он очень ревнив, прямо фанатик какой-то.
— Понятно.
— Он не хотел, чтобы у нее были другие друзья. У меня было такое впечатление, что он очень эмоционален и ревнив.
«Вряд ли вам знакомы эти чувства, — подумал Вексфорд. — Или все же знакомы?» Он припомнил измены Куодрента и снова задумался. Ее голос, необычно резкий и строгий, прервал его размышления.
— Он был очень обеспокоен тем, что она возвращается в Лондон. Она сказала, что он находится в жутком состоянии, что не может жить без нее. Ну, вы представляете.
— Но он был знаком с нею всего несколько недель.
— Я просто передаю вам ее слова, старший инспектор. — Фабия улыбнулась, словно ее, Друри и Маргарет Годфри разделяла огромная дистанция — световые годы и бесконечность космоса. — Ей было вроде бы все равно. Маргарет не была эмоциональной.
В коридоре раздались тихие шаги, и дверь за спиной у Вексфорда открылась.
— А, это ты, — сказала Фабия Куодрент. Мы с главным инспектором разговаривали о подростковой любви. Об издержках духа и стыда растрате.
«Но тут говорится не о юношеской любви», — думал Вексфорд, пытаясь опознать цитату. Это больше походило на то, что сегодня днем промелькнуло на лице Хелен Миссал.
— Всего лишь один маленький вопрос, миссис Куодрент, — сказал он. — Похоже, миссис Парсонс очень интересовалась викторианской поэзией в те два года, что жила во Флагфорде. Мне интересно, не стояло ли за этим что-нибудь важное?
— Ничего зловещего, если вы имеете в виду это, — сказала она. — Поэзия девятнадцатого века входила в программу углубленного изучения английского языка в пятьдесят первом году. Мне кажется, сейчас это называется уровень «А».
И тут Куодрент сделал странную вещь. Пройдя между Вексфордом и женой, он снял с полки какую-то книгу. Взял ее, не раздумывая. Вексфорду показалось, что он мог бы сделать это вслепую или в полной темноте.
— О Дуглас, — сказала миссис Куодрент, — ну зачем это!
— Смотрите.
Вексфорд посмотрел и прочел на узорчатом формуляре, засунутом за обложку: «Фабии Роджерс за значительные успехи в старших классах школы, 1951».
По своей работе он ко всему привык и обычно за словом в карман не лез, но сейчас ему не хватало слов, чтобы выразить ту гордость, что возникла на мрачном лице Куодрента и растерянность на лице его жены.
— Я пойду, — сказал он, наконец резко засунул книгу на место и взял жену под руку. Она легко положила пальцы на его рукав. Они вдруг показались очень близкими, но, несмотря ни на что, это была какая-то странная, холодная близость. «Брат и сестра, — подумал Вексфорд. — Птолемей и Клеопатра».
— Доброй ночи, миссис Куодрент. Вы очень помогли мне. Прошу прощения, что потревожил вас… — Вексфорд снова посмотрел на часы, — в такой час, — сказал он, наслаждаясь злостью Куодрента.
— Ничего страшного, старший инспектор, — рассмеялась Фабия с некоторым укором, уверенно, как будто и вправду была счастливой женой при преданном муже.
Супруги вместе проводили его. Куодрент снова стал любезным и вежливым, но рука, на которой лежали пальцы его жены, была сжата в кулак так сильно, что на фоне смуглой кожи выделялись побелевшие костяшки.

 

У стены полицейского участка стоял велосипед с корзинкой, практичными фонарями и сумкой для инструментов. Вексфорд вошел в прихожую и почти столкнулся с пухлой блондинкой в кожаной куртке поверх юбки в складку.
— Прошу прощения.
— Ничего, — сказала она. — Кости целы. Полагаю, вы не он, не тот самый старший инспектор?
Сержант за столом еле заметно ухмыльнулся, скрыл ухмылку за кашлем и прикрыл рот рукой.
— Я старший инспектор Вексфорд, — сказал Вексфорд. — Чем могу помочь?
Женщина нашарила что-то у себя в наплечной сумке.
— Вообще-то, — сказала она, — это я вроде как собираюсь помочь вам. Один из ваших парней приходил ко мне в коттедж…
Мисс Кларк, — сказал Вексфорд, — может, пойдем ко мне в кабинет?
В нем непостижимым образом вспыхнула надежда. Видимо, потому, что кто-то добровольно пришел к нему. Но надежда снова угасла, когда он увидел, что она держит в руке. Это была всего лишь фотография.
— Я нашла ее, — сказала она, — среди прочего мусора. Если вы ищете людей, связанных с Маргарет, то это может пригодиться.
Это был увеличенный снимок. На нем были с десяток девушек, стоявших в два ряда, и это явно была неофициальная фотография.
— Снимала Ди, — сказала мисс Кларк. — То есть тогдашняя Ди Стивенс. Лучшие ученицы шестого класса. — Она посмотрела на него и состроила такую гримасу, словно боялась, что, принеся ему этот снимок, сделала какую-то глупость. — Можете оставить его себе.
Вексфорд сунул фото в карман, намереваясь изучить его попозже, хотя сомневался, что теперь оно ему понадобится.
Провожая мисс Кларк, он встретился с сержантом Мартином, возвращавшимся после разговора с директором супермаркета. Они не записывали, сколько розовых накидок продали за неделю, у них было только общее количество проданных накидок всех цветов. Партия поступила в понедельник, и к вечеру субботы были проданы двадцать шесть накидок. Директор думал, что примерно двадцать пять процентов накидок в партии были розовыми, и грубо прикинул, что таких было продано штук шесть.
Вексфорд отправил Мартина во Флагфорд разыскать Джанет Типпинг. Затем он набрал номер Друри. Ответил Барден. В доме они не нашли ничего. Миссис Друри была у сестры в Гастингсе, но у той не было телефона.
— Придется Мартину туда съездить, — сказал Вексфорд. — Нам без тебя не обойтись. Что сказал Спеллман?
— Во вторник они закрылись ровно в пять тридцать. Друри забрал заказ жены в среду.
— Зачем она вообще покупает овощи? Он же растит их в огороде сам.
— Заказ был на помидоры, огурцы и кабачок, сэр.
— Разве это овощи? Это же фрукты… Кстати, об огороде, я намерен организовать вам кое-какое освещение, чтобы можно было копать. Я вспомнил о ключе и кошельке, а Друри мог закопать их среди картошки.
Когда Вексфорд вернулся в Спарта-гроув, он застал Дадли Друри в совершенно жалком состоянии. Тот расхаживал взад-вперед, но колени у него подгибались.
— Ему было плохо, сэр, — сказал Гейтс.
— Вот беда-то, — сказал Вексфорд. — Я что, врач, по-вашему?
Обыск дома был закончен, и теперь тут было куда опрятнее, чем до его начала. Когда привезли освещение, Брайант и Гейтс стали раскапывать грядки с картошкой. Бледный Друри смотрел из окна кухни, как они лопатами поднимают и переворачивают комья земли. Этот человек, подумал Вексфорд, однажды сказал, что ему не жить без Маргарет Парсонс. Неужели он действительно считал, что не сможет пережить, если ей будет обладать другой?
— Я хотел бы, чтобы вы сейчас поехали со мной в участок, Друри.
— Вы намерены меня арестовать?
— Я просто хочу задать вам еще несколько вопросов, — сказал Вексфорд. — Просто несколько вопросов.
Тем временем Барден приехал в Помфрет, разбудил хозяина скобяного магазина и спросил насчет алиби его племянника.
— Дад всегда по вторникам уходит рано, — проворчал тот. — С каждой неделей все раньше. Скорее, в пять, чем в четверть шестого.
— То есть, вы хотите сказать, что он ушел в прошлый вторник примерно в пять?
— Да нет, я бы не сказал. В десять-пятнадцать минут шестого. Я был занят в магазине. Дад вошел и сказал: «Дядя, я ухожу». Чего ради мне было проверять, ушел он или нет?
— Так это было в десять или пятнадцать минут шестого?
— Могло быть и двадцать.
По-прежнему шел мелкий дождь. Шоссе было черным и липко блестело. Что бы там мисс Суитинг ни видела днем, сейчас и дорожка, и лес были пусты. Ветки деревьев колыхались на ветру. Барден сбросил скорость, думая, как странно, что этот ничем не примечательный уголок вдруг стал зловещим и мрачным из-за того, что здесь случилось убийство, сделался точкой притяжения для любопытных глаз и достопримечательностью, которую, возможно, в течение многих лет будет посещать половина приезжих. С нынешнего дня в путеводителе по местным ужасам флагфордский замок уступит первое место лесу Прюэтта.
Он встретился с Мартином во дворе полицейского участка. Джанет Типпинг не смогли найти. Обычно вечером в субботу она уезжала со своим парнем, и ее мать с видом агрессивного равнодушия сказала Мартину, что для нее было обычным делом вернуться в час или два ночи. Коттедж был грязен, мать — неряха. Она не знала, где ее дочь, а когда ее попросили подумать, сказала, что Джанет с приятелем наверняка уехали погонять на мотоцикле на побережье.
Барден постучал в дверь кабинета Вексфорда, и главный инспектор крикнул, чтобы он входил.
Друри и Вексфорд сидели лицом друг к другу.
— Давайте снова вернемся к вечеру вторника, — сказал старший инспектор.
Барден неслышно сел в один из стальных стульев с шерстяной обивкой. Часы на стене между картотекой, где до сих пор лежали книги Дуна, и картой Кингсмаркхэма показывали без десяти двенадцать.
— Я вышел из магазина в четверть шестого и поехал прямо во Флагфорд. Когда я приехал к Спеллману, там уже было закрыто, потому я обошел дом и заглянул в теплицы. Я пару раз позвал, но все уже ушли. Но я же вам уже рассказывал…
— Хорошо, Друри, — спокойно сказал Вексфорд. — Скажем, у меня плохая память.
Голос Друри стал очень высоким и натянутым. Он достал платок и отер лоб.
— Я пару раз обошел место, чтобы посмотреть, вдруг они там где-нибудь оставили заказ, но было пусто. — Он прокашлялся. — Я немного досадовал, поскольку жена хотела приготовить овощи к чаю. Я медленно проехал через деревню, поскольку думал, что вдруг увижу мистера Спеллмана и попрошу его отдать мне заказ, но я его не увидел.
Вы не встретили кого-нибудь знакомого, кто знал вас, пока вы жили во Флагфорде?
— Каких-то детишек видел, — сказал Друри. — Не знаю, чьих. Слушайте, я же рассказывал вам, что было дальше. Я поехал в «Лебедь», и та девушка обслужила меня…
— Что вы заказали?
— Полпинты горького. — Он покраснел.
«Интересно, — подумал Барден, — врет или действительно стыдится, что нарушил правила своей церкви?»
— Там было пусто. Я покашлял, и через некоторое время из-за стойки появилась девушка. Я заказал ей горького пива и расплатился. Она должна меня помнить.
— Не беспокойтесь, мы ее расспросим.
— Она не осталась в баре. Я сидел один. Когда допил пиво, поехал опять к Спеллману, чтобы посмотреть, не появился ли кто. Никого не нашел и поехал домой. — Друри вскочил и вцепился в край стола. Бумаги Вексфорда поехали по столу, и телефонная трубка задребезжала. — Послушайте! — вскричал он. — Я уже говорил вам. Я бы и пальцем не тронул Маргарет!
— Сядьте, — сказал Вексфорд, и Друри съежился и снова сел; лицо его дергалось. — Вы ведь ревновали ее, верно? — Он говорил понимающе, неофициально. — Вы не хотели, чтобы она гуляла с кем-то, кроме вас.
— Это неправда. — Он пытался кричать, но голос его не слушался. — Маргарет была просто моей приятельницей. Я не понимаю, что вы имеете в виду под ревностью. Конечно, мне не хотелось, чтобы она гуляла с другими, пока мы были вместе.
— Вы были ее любовником, Друри?
— Нет. — Он снова покраснел — от оскорбления. — Вы не имеете права задавать мне такие вопросы. Мне было всего восемнадцать лет.
— Вы делали ей много подарков, верно? Дарили много книг?
— Это Дун дарил ей те книги, не я. Она порвала с Дуном, когда стала гулять со мною. Я никогда ей ничего не дарил. Я не мог себе этого позволить.
— Где находится магазин Фойла, Друри?
— В Лондоне. Это книжный.
— Вы когда-нибудь покупали там что-нибудь в подарок Маргарет Годфри?
— Я уже сказал вам — я никогда не дарил ей никаких книг.
— А «Портрет Дориана Грея»? Эту книгу вы ей не отдали. Почему вы оставили ее себе? Вы думали, что это ее шокирует?
— Я уже давал вам образец моего почерка, — тупо сказал Друри.
— Почерк сильно меняется за двенадцать лет. Расскажите мне об этой книге.
— Я уже рассказывал. Мы были в коттедже ее тетки, и книгу ей доставили в бандероли. Она открыла ее и, увидев, от кого она, сказала, что я могу ее взять.
В конце концов, полицейские оставили его наедине с сержантом и вместе вышли из кабинета.
— Я послал образец почерка Друри тому графологу на Сент-Мэри-роуд, — сказал Вексфорд. — Но печатные буквы, да еще двенадцать лет прошло!.. Такое впечатление, что у этого самого Дуна был некрасивый или слишком неразборчивый почерк, потому он и писал печатными буквами. Друри пишет очень округло и четко. Мне кажется, что ему приходится мало писать, и почерк его так и не стал взрослым.
— Он единственный из всех, кого мы допрашивали, называл миссис Парсонс Минной, — заметил Барден, — и он знает о Дуне. У него в доме была та самая накидка, и хотя она может быть одной из тех остальных пяти раскупленных, но ведь могла принадлежать и миссис Парсонс. Если он ушел из магазина дяди в десять или даже пятнадцать минут шестого, то мог оказаться в лесу у фермы Прюэтта в двадцать минут шестого, а к тому времени коровы Байсаута уже там часа полтора стояли.
Телефоны молчали уже долго, необычно долго для оживленного полицейского участка. Что с тем звонком, которого они ждали с самого ланча? Вексфорд словно бы прочел его мысли.
— Вот-вот должны позвонить из Колорадо, — сказал он. — У нас разница в семь часов, так что, положим, если миссис Катц весь день отсутствовала дома, сейчас она должна вернуться. Здесь половина первого, значит, на западе США где-то между шестью и семью. У миссис Катц малолетние дети. Как понимаю, весь день ее не было дома, и до нее не могли дозвониться. Но она должна уже вернуться, и я надеюсь, что скоро нам позвонят.
Когда зазвонил телефон, Барден аж подскочил. Он схватил трубку и протянул ее Вексфорду. Как только тот заговорил, Барден сразу понял, что снова мимо.
— Да, — сказал Вексфорд. — Да, спасибо большое. Я понимаю. Ничего не поделаешь… Да, спокойной ночи. — Он повернулся к Бардену. — Это был Игэм, графолог. Он говорит, что Друри мог бы написать эти послания. Конечно, печатными буквами писали, чтобы скрыть почерк, но он говорит, что послания очень зрелые для юноши восемнадцати лет, и если они принадлежат Друри, то он ожидал бы куда большего развития, чем показывает предоставленный ему образец нынешнего почерка Друри… Более того, есть еще одно в его пользу. Я взял образец почвы с его шин, и хотя они еще не закончили, ребята из лаборатории твердо уверены, что машина не стояла в грязи на той проселочной дороге. В моей пробе в основном пыль и песок. Давайте выпьем чаю, Майк.
Барден показал большим пальцем на дверь.
— Ему тоже чаю, сэр?
— Господи, конечно, — сказал Вексфорд. — Сколько раз мне вам повторять? Мы же не в Мексике.
Назад: Глава 11
Дальше: Глава 13