Глава 9

Капитан Бунич лишь под утро вернулся из Дубинина, куда ездил по поручению Вишневского. Все дела в тамошнем отделе СБУ были переделаны, список неблагонадежных граждан, занимающих в районе ответственные должности, составлен.

Зачем он понадобился полковнику именно сейчас, непонятно. Еще одну игру затеял Борис Евгеньевич? Уже считает этот район собственным царством?

Голова капитана не думала. Он практически не спал ночью, в три часа покинул Дубинин, к рассвету въехал в Байдак и еще раз проверил телефон. Звонков от полковника не было с одиннадцати вечера. Напился и спит? Но и в гостинице по соседству с местным оплотом законности его не оказалось. Алкоголем в номере не пахло.

Бунич сделал вызов. Телефон полковника был заблокирован. Капитану стало как-то тревожно. Сон в голове рассеялся. Он вызвал Войта, потом капитана Рысько – та же история. Один не отвечал, другой недоступен. Все пьяны и спят? Дьявол! Ладно, для успокоения совести нужно смотаться на «Хоспис». Через сорок минут он вернется и будет спать со спокойной совестью.

То, что капитан увидел на объекте, потрясло его до глубины души.

«Неплохо начинается сегодняшний день!» – пронеслась в голове убийственная мысль.

Открыть шлагбаум оказалось некому. На пустыре валялись только трупы. В горле у Бунича пересохло. Он резко сдал задним ходом, почти вплотную к раскуроченным воротам, вышел из оцепенения, набрал капитана Тесляка из Байдакского отдела СБУ. Тот, как юный пионер, был всегда готов.

Пошел сигнал тревоги. Срочно поднять батальон «Волынь», находящийся в подчинении СБУ! Ждать указаний!

Капитан вытащил пистолет из кобуры, облизал губы. Трусом Бунич не был, просто считал, что благоразумие превыше всего. Ситуация была нестандартной, но интуиция подсказывала, что опасность на объекте уже не подстерегает.

Он покинул машину и, держа пистолет наготове, отправился в путь. На пустыре перед зданием лежали мертвые караульные. Капитан остановился возле одного из них, осмотрелся и присел на корточки. У бойца был разворочен живот. Этим кретинам было в тягость надевать на пост бронежилеты! Конечно, неудобно, на том свете гораздо комфортнее.

Искаженное лицо цвело землистыми пятнами, трупное окоченение наступило давно. Все произошло несколько часов назад. Ну и где теперь ловить диверсантов?

Он бросился в дом. Там творилось что-то невообразимое. Обе караульные смены были нафаршированы пулями и осколками. В комнате стоял удушливый мертвецкий смрад. Начкар убит. Майору Войту пуля снесла полголовы, надзиратели мертвы.

Капитан, потрясенный до глубины души, бродил по холлу, по помещениям, выходящим в коридор, и не мог поверить своим глазам. Два десятка людей в один момент отправились на тот свет. В подвале все камеры раскрыты, заключенных корова языком слизнула!

Полковник Вишневский на объекте не наблюдался ни в живом, ни в мертвом виде.

Признаки жизни подавал лишь капитан Рысько, разлегшийся посреди холла. Бледный, с каким-то деформированным лицом, он подрагивал, шевелились пальцы на руках, разбросанных по полу.

Бунич приподнял его за шиворот. Кроме челюсти, разбитой вдребезги, никаких заметных повреждений у капитана не было. Зато эту самую челюсть кто-то разнес очень основательно.

Бунич тряс его как грушу – бесполезно. Он метнулся в комнату Войта, где мозги майора красиво декорировали стену, вернулся с ведром воды, вылил на Рысько, схватил его, усадил, прислонил спиной к стене. Начальника охраны крупно трясло. Глаза его казались незрячими. Идея надавать ему пощечин оказалась неудачной. От дикой боли в разбитых костях он снова чуть не лишился сознания.

– Рысько, ты меня слышишь? Понимаешь, что происходит? Где полковник Вишневский?

– Не знаю, – еле слышно прошепелявил начальник охраны. – Его, наверное, схватили и увезли террористы.

– Почему «наверное»? – наседал Бунич. – Что тут произошло, Рысько?

– Они напали… не знаю… плохо помню.

– Кто это был? Сколько человек?

– Не знаю. Шесть, восемь. Одеты в нашу форму.

– Почему ты решил, что Вишневский захвачен? Он был здесь, на объекте, перед нападением?

– Не был. Он звонил. – Рысько уронил голову и лишился сознания.

«Теперь понятно. Террористы заманили полковника. Они заставили Рысько принять в этом участие, оттого и пожалели, не убили. И ведь не арестуешь этого подонка, он уже как овощ! – Голова Бунича лихорадочно соображала. – Что делать? Террористы ушли, они уже у своих. Или нет? Вместе с арестантами их не меньше десятка. Значит, одного автомобиля им будет мало. Раненый Борисов, захваченный Вишневский – те еще тормоза. Через Олдынь просто так не перепрыгнешь, нужно место для переправы, а берег мы с горем пополам контролируем».

Прямо из холла он позвонил генералу Майсаку и доложил о сложившейся ситуации.

Тот был потрясен, метал громы и молнии.

– Бездари, всех под трибунал! Вернуть, найти, уничтожить! Бунич, вы назначаетесь ответственным за операцию. Я делегирую вам самые широкие полномочия. Батальон «Волынь» и вся приданная ему техника в вашем распоряжении. Все сотрудники районного СБУ, включая силовые подразделения и вертолетный отряд, – ваши! Мы понимаем, что лично вашей вины в случившемся нет. Вы подчинялись Вишневскому и выполняли его приказы. Так уж постарайтесь, вылезьте из кожи.

Он все понимал.

«Что ж, может, оно и к лучшему. Даже если случится чудо и полковник вернется в родные пенаты, быть ему навечно в опале. Не оправдал оказанное доверие. На передний план выходят молодые и дерзкие, умеющие принимать решения в сложных ситуациях. Для начала я стану временно исполняющим обязанности начальника отдела спецопераций СБУ, потом внеочередное звание и назначение. Черт, не рано ли я размечтался?»

Капитан Бунич широкими шагами направился во двор. Гудели моторы, по лесу катила специальная группа, усиленная спецназом. Пусть разбираются, составляют картину произошедшего. У него есть куда более важные дела.

Телефон зазвонил, когда он стоял на крыльце и нетерпеливо махал машинам, застрявшим у шлагбаума.

– Это капитан Бунич? – осведомился деловитый мужской голос. – Мне сообщили, что вы координируете усилия по поимке террористов, похитивших полковника СБУ Вишневского. С вами говорит старший лейтенант Шишкарь. Я работаю с капитаном Тесляком. Получена сводка. Девять минут назад в поле восточнее села Лужок нарядом милиции замечены лица, подозреваемые в терроризме. Судя по всему, они еще не вышли к Олдыни, пытались использовать несколько проселочных дорог, но каждый раз упирались в наши посты и по этой причине потеряли много времени. Сотрудники милиции пытались их остановить, применили табельное оружие. Их обстреляли в ответ, ранили двоих. Машины прошли без остановки. Одна из них принадлежала капитану Тесляку. Он передал ее во временное пользование полковнику Вишневскому. Террористы даже номера не переставили…

– Почему их решили остановить? – перебил Бунич. – Вы такие реактивные, старший лейтенант?

– Их засекли издалека, в бинокль. Номер машины оказался знакомым одному из постовых. Но в салоне не было ни Тесляка, ни Вишневского. Там сидели совсем другие люди. Патрульный принял решение остановить колонну. Но пост был обстрелян. Буквально через минуту прошла информация о группе террористов, захвативших полковника Вишневского.

Голова капитана лихорадочно переваривала информацию.

«Террористы отправились на восток, оставив Байдак на юге, и заплутали. Что и требовалось доказать!

От Лужка до Олдыни не близко. Прямых дорог там нет, в них не разобраться даже с бутылкой. Разрушен мост через Мгу, один из притоков Олдыни. Видимо, где-то там и задержались террористы.

Что у нас восточнее Лужка? Место возвышенное, поля, перелески, заброшенное село Шандык, где дорога обрывается. Дальше десять километров непроходимого леса.

Молодцы колорады! Еще немного, и они загонят себя в ловушку! А в пяти километрах севернее этого квадрата село Нечаны, где стоят две роты батальона «Волынь», у них БМП-2.

Самое время действовать».

В эфир ушел приказ капитана Бунича, ответственного за операцию. Вертолеты в воздух! Личный состав на броню! Заблокировать квадрат, чтобы мышь не проскочила!

Нервы Соколовского были на пределе. Уже несколько часов спецназовцы как слепые щенки тыкались во все щели и везде получали отлуп. Изначально не там свернули, вот и пошло по нарастающей.

«Возвращаться тем же путем, что прибыли на объект, – вершина наглости, – размышлял капитан. – Еще один рейд по глубокому тылу противника? С дышащими на ладан гражданскими и полковником СБУ в багажнике? На хрена мы его взяли? Жадность фраера сгубила, а нас этот парень в гроб загонит! В тылу у укропов погорим на первой же проверке».

Павел решил рискнуть, двигаться напрямую к Олдыни, пока ночь, и доложить начальству. Пусть вытаскивает, если сможет.

Маленькая колонна долго шныряла проселками. «Субару» дважды застревал в ямах, приходилось вытаскивать его тросом. Мужики толкали.

Даже Рита однажды приложилась, уперлась плечиком, работала вместе со всеми. Винничук сострил. Дескать, правильно, девушка. Таков самый действенный способ избавиться от лишних килограммов.

Рита посмотрела на него как-то странно, пробормотала, что у нее таковых нет, стрельнула глазами в Павла и покраснела.

Лишних килограммов у нее действительно не было. В отдельных местах он бы даже прибавил.

Но этот приятный момент не скрасил ночную нервотрепку. Колонна ехала какими-то буераками, лесными дорогами, опушками, ведущими в никуда. Одно из подобных «направлений» привело машины к обрыву. Другое – к разрушенному мосту, что окончательно взбесило Павла.

Что за вредитель составлял карты? Когда это происходило? Тридцать лет назад или больше?

А уж встреча с милицейским постом добила его окончательно! Откуда они взялись, эти служители правопорядка? Хлопцы из Байдака заблудились? Лучше бы дома службу несли!

– Пролетаем мимо! – проговорил Павел. – Будут стрелять, ответим. – Он поднес к губам рацию, чтобы продублировать приказ второй машине.

Менты открыли огонь. Кто их просил? Пули погнули крышку капота, изуродовали бампер. Винничук высунулся с заднего сиденья, прошелся длинной очередью. Менты пустились врассыпную, кто-то, кажется, упал.

Хорошо, что дорога нырнула в лес, да еще и раздвоилась. Пусть ищут. План «Перехват» или что там у них?

Бойцов уже укачало, но они помалкивали. Рита тоскливо смотрела в пространство перед собой. У Борисова от тряски разболелась нога, ныли отбитые ребра.

На одной из остановок Павел заглянул в багажник. Полковник Вишневский был живучий как Гришка Распутин, злобно шнырял глазами, вертелся.

По спутниковой станции Соколовский связался с начальником разведки Бакатиным. Тот был в восторге от удачно проведенной операции, но помочь не мог ничем, даже дружеским советом.

Только голос его вдруг как-то просел.

– Капитан, за каким же хреном вы пошли по короткой дороге? В Нечановском районе, граничащем на севере с Байдакским, нет даже грунтовок, подходящих для вас. А вот две моторизованные роты карателей из батальона «Волынь» в Нечанах есть! У них БМП. Нужно было ехать по обходной проторенной дорожке.

Из Захаровска, конечно, виднее.

– Хорошо, мы что-нибудь придумаем, – поспешил утешить капитана Бакатин. – Направляйтесь на Шандык. Село заброшено, за ним лес. Там шесть километров буераками до Олдыни. Черт тебя возьми, Соколовский! – воскликнул начальник разведки. – Мы бы поддержали тебя чем угодно – «Градами», танками, десантом, но ты тоже войди в наше положение. Армада зависла над республикой на севере и юге. Только в нашем районе относительная брешь. Им надо переходить в наступление, понимаешь? Укропам нужен повод, чтобы бросить на нас все свое железо. Ты хочешь, чтобы мы создали им его?

– Я понял, товарищ майор, – проговорил Павел. – Можете не продолжать. Всегда и во всем виновата политика.

– Подожди, мы запустим беспилотник, – успел сказать начальник разведки. – Пришли свои точные координаты.

– Ну, такими темпами нам скоро что-то придет, – задумчиво вымолвил Шумский.

– Что придет? – уточнила Рита и напряглась.

Воспитанный Шумский смущенно отвернулся. Невоспитанный Корвич односложно объяснил, о чем речь. Девушка покраснела.

– Разговорчики! – Павел нахмурился.

– Виноват, ваше благородие, – буркнул Корвич.

Рассветало. Колонна катила по возвышенности, заросшей луговыми травами. Павел снова сверлил взглядом карту. Хорош командир, в трех соснах заблудился! Но вроде машины выходили куда-то.

Возвышенность покато шла вниз. Слева поднимался лес. Он обрывался в паре километров. За него уходила дорога, по которой они ехали.

А прямо по курсу, в самом чреве сложно пересеченной местности, просматривались крыши. Очевидно, это и был тот самый Шандык, о котором говорил Бакатин. В сизой дали за селом опять поднимался лес.

– Шандык, – зачарованно пробормотал Шумский, привставая с заднего сиденья.

– Причем полный, – добавил Корвич.

Ох, зря он это сказал. Хорошо, что зрение не подвело командира. Впереди под горой открывалась неплохая панорама.

Проселок петлял под горку. Теперь уже было видно, что дорога разветвляется. Одна ее часть продолжала змеиться на восток. Там луга обрывались, начиналось что-то колдобисто-холмистое, испещренное кустами, огрызками стволов погибших берез.

Еще одна дорога отпочковывалась влево, огибала лес под углом в сорок пять градусов. На ней, в самой ее глубине, что-то происходило.

Сердце Павла неприятно екнуло. Он напрягся, уперся глазами в окуляры бинокля. Холодная змейка потекла по спине. По дороге навстречу машинам, сливаясь друг с дружкой, двигались несколько БМП. Мелькала в линзах камуфляжная раскраска брони. На головной машине сидели несколько пехотинцев. БМП пока не спешили, катили вразвалочку, но в любой момент все могло перемениться к худшему.

Капитан опустил бинокль. Плохо дело! Нужно первыми добраться до развилки и уйти к селу. Фора имелась, но небольшая – метров триста. Пока это неповоротливое железо будет разворачиваться, можно укрыться в селе, вызвать артогонь и только потом просачиваться в южный лес.

– Серега, гони! – выкрикнул капитан. – К развилке и прямо! Хохлы слева! – Эти слова влетели и в рацию.

Джипы двигались вниз по склону. Плакала Рита. Она уже раскаивалась, что не пошла домой. Стонал Борисов, у которого тряслись все кости, особенно сломанные. Медсестра, всхлипывая, упала перед ним на колени и попыталась пристроить поудобнее поврежденную ногу.

«Молодец, – мысленно отметил Павел. – Слезы делу не помеха».

Беглецов заметили! Завозились люди на броне. Один из пехотинцев вскарабкался на башню, застучал по ней. Мол, протри глаза, слепой! Гавкнула скорострельная пушка, установленная на башне. Снаряд взорвался далеко в стороне. Вздыбился фонтан земли и луговых цветов.

Вдруг с «Субару», идущим вторым, что-то стряслось. Командир не сразу заметил это. Когда он обернулся, автомобиль уже отстал метров на полтораста, как-то странно вилял по дороге. Потом он остановился, и из капота повалил дым.

– Что у вас? – прокричал в рацию Павел.

– Спокуха, командир, сейчас сделаем, – невозмутимо отозвался Боев. – Заглох, собака. Подожди. Все отлично, завелась! – Было слышно, как, постреливая, затарахтел мотор. – Выкобенивается, падла, – прокомментировал ситуацию Рустам. – Сейчас мы вас догоним.

Джип тронулся и покатил, набирая скорость.

Пушка БМП продолжала палить. Снаряды ложились далеко от целей, но начинали нервировать спецназовцев.

– Командир! – вдруг крикнул Вдовенко, сидящий во втором джипе. – Нас преследуют! Еще далеко, но скоро догонят!

Павел резко повернулся. Пока неизвестно, что это было, но по дороге в оставшейся за спиной дали катились клубы пыли.

«Вот и приехали, – подумал он обреченно. – Погоня с фланга и сзади. Не хватало еще, чтобы по фронту возникли».

– Мы с Пумбой их задержим! – выкрикнул Вдовенко. – Уходите.

– Не выдумывайте! – взревел Павел. – Приказываю оставаться в машине! Ваши трупы мне на хрен не нужны! Все вместе уйдем.

Корвич ничего не слушал, давил на педаль газа. «Ниссан» летел как резвый мустанг под стоны раненого майора, сдавленные матерки спецназовцев и вибрирующий женский плач. Но самое страшное еще только начиналось.

Что-то заревело, затрещало. Над лесом по левую руку, до которого было метров триста, зависла туша вертолета Ми-8 с бешено вращающимися лопастями. Пилот долго не думал, сразу разобрался в ситуации и направил машину к дороге. Простучала пулеметная очередь. Пули с недолетом вспороли траву. Вертолет с ревом прошел над головами беглецов, завис и начал неуклюже разворачиваться.

В кабине кроме экипажа находился пассажир с непокрытой головой. Павел отчетливо увидел лицо, сжатые губы, горящие глаза. В стрессовой ситуации сильно обостряются все чувства, в том числе и зрение.

Он узнал этого типа. Тот приезжал на уничтоженный объект вместе с полковником Вишневским и ходил за ним как привязанный. Капитан Бунич. Помощник, имеющий все шансы занять должность Вишневского в случае успешного отлова или ликвидации террористов. Соколовский машинально отметил этот факт и тут же забыл о нем.

Колонна продолжала катить по полю, вздымая пыль. За всем уследить было трудно. С фланга приближались БМП. К счастью, их скорость была невысокой. Сзади из клубов пыли уже вырисовывалась боевая машина десанта. До нее тоже было далеко.

Вертолет развернулся, ударил из пулемета. Но он атаковал почему-то второй джип. Видимо, укропы решили, что все, что их волнует, находится там.

– Серега, гони, не останавливайся! – крикнул в рацию Рустам. – Мы сами с ними разберемся, за нас не волнуйтесь!

– Рустам, никакого боя! – приказал Павел. – Не забывайте, что у вас в машине штатские!

Самое время вспомнить про депутата и журналиста.

Пулеметная очередь пропорола проезжую часть. Джип едва успел выскочить из-под удара. Он катился, виляя, от обочины к обочине.

Пилот накренил машину и начал заходить сзади.

Пассажиры «Ниссана» высунулись в окна и жадно следили за этим безумием. Даже Корвич оторвался от дороги и уставился в зеркало.

Вертолет настигал джип, прыгающий по кочкам. Он летел на малой высоте, задрав до упора хвостовой стабилизатор. Словно гигантский червь катился по дороге за джипом. Скатанная глина вздымалась, бурлила, взбаламученная роем пуль.

Раскрылась задняя дверца. Из машины вывалились два крепко сцепившихся тела, покатились в канаву. Распахнулась от удара ногой дверца напротив. Из нее выпало что-то упругое, сжатое в пружину. Словно по команде еще две дверцы, теперь уже передние, разлетелись в разные стороны. Номер отработан. Настоящий спецназовец должен уметь покидать движущуюся машину.

Бойцы едва успели откатиться с дороги, как тугая очередь с вертолета пропорола крышу джипа, смяла, порвала капот, разнесла двигатель. Неуправляемую машину объяло пламя. Она ушла с дороги, вылетела с обочины в поле, заросшее травой, и перевернулась. Грохнул взрыв, огненный столб устремился в небо. Останки машины окутал дым.

Вертолет, отчаянно треща, прошел над местом катастрофы, взмыл вверх и развернулся. Через мгновение он шел обратно, стремительно снижаясь. Пилот выискивал мишени в высокой траве. Поблескивала застекленная кабина винтокрылой машины, которая приближалась к горящему джипу. Круговорот набегающего воздуха трепал траву.

Пилот отчего-то решил, что выжившие террористы находились рядом с джипом. Но три фигуры выросли из травы совсем в другом месте. Они работали слаженно, открыли огонь одновременно, переведя автоматы на одиночный режим. Спецназовцы методично, прицельно выпускали пулю за пулей. Один бил по кабине, двое – по хвостовому стабилизатору, который находился фактически напротив них.

Пилот не успел опомниться. Все произошло в считаные мгновения.

Град пуль ударил по вертолету, застучал по обшивке. Треснуло стекло кабины. Спецназовцам было видно, как капитан СБУ что-то кричал, а пилот лихорадочно пытался увести машину из-под огня. Свинец стучал по хвостовому стабилизатору, оставлял вмятины, сдирал краску со стальной обшивки.

Машина уже начала набирать высоту, когда все и случилось. Одна из пуль угодила в лопасть бешено вращающегося рулевого винта на конце хвостовой части. Винт переломился, машину дернуло, понесло в сторону и как-то даже вверх. Вертолет потерял ориентацию в пространстве, его затрясло, начало болтать.

Пилоту каким-то чудом удалось вернуть устойчивость воздушному судну. Он начал снижаться, но что-то пережал, и машина завертелась как карусель. При этом она камнем падала вниз.

Вспышка, взрыв! Машина развалилась на пылающие куски. Их окутал черный дым.

Соколовскому казалось, что прошла вечность, а на самом деле – не больше минуты. Корвич снова утопил педаль газа. Машина пролетела развилку.

БМП на примыкающей дороге еще лязгали гусеницами метрах в четырехстах. Пушки помалкивали. Видимо, наводчики тоже глазели на вертолет.

– Мы их сделали! – радовался как ребенок Винничук.

– Ну и чего ты радуешься? – проворчал Корвич, вертя баранку. – Все плохо, просто ужасно.

– Командир, не останавливайтесь, прикроем! – вышел на связь возбужденный Боев. – Катите в село! Мы вас найдем, повоюем тут немного, разомнемся.

Павел увидел, как по высокой траве в сторону леса, который был совсем рядом, ковыляли двое. Журналист Згурский поддерживал депутата Горчака, который, кажется, повредил ногу. Згурский озирался, ему что-то яростно вопил Грубов, размахивая рукой. Три фигурки с автоматами разбежались, залегли в гуще растительности.

Им навстречу по дороге уже катили боевые машины пехоты. С них спрыгивали солдаты, разбегались по полю.

Таким вот нелегким оказалось начало дня. Течение времени уже не откладывалось в голове командира. За его спиной разгоралась суматошная пальба, ухали взрывы гранат.

Когда «Ниссан» влетел в Шандык, на поле полыхал еще один костер. Спецназовцам удалось подорвать головную БМП.

Одна боевая машина устремилась в погоню за «Ниссаном», две другие пошли дальше, брать в клещи врагов, оставшихся в поле.

Павел в отчаянии кусал губы. Своим уже не помочь. Надо же влипнуть в такую передрягу!

Дорога была изрыта воронками от бомб и снарядов. Полгода назад здесь шли бои, после которых подразделения ополченцев отошли за Олдынь.

Но эта позиция была невыгодна и украинским силовикам. Они ушли из села.

Жители покинули свои дома, от которых теперь мало что осталось. Соколовский заметил лишь несколько уцелевших строений, другие были взорваны или сгорели. Кругом валялись груды мусора, деревья и столбы, выкорчеванные снарядами.

Дорога уходила влево, за полуразрушенное здание, над крыльцом которого не очень-то горделиво висел желто-голубой флаг. Видимо, здесь располагалась управа. Вместе с дорогой плавно поворачивал мощный кирпичный забор, окружавший владения местного кулака.

– Яков, РПГ к бою! – рявкнул Павел. – Серега, стоп!

Корвич врезал по тормозам, Винничук вытащил из-под сиденья гранатомет, зарядил его. Павел выхватил у него эту трубу, вывалился на улицу и бросился к забору. Винничук и Шумский передернули затворы и побежали за ним.

Командир был уверен в том, что ему хватит одной гранаты. Он и сам не знал, почему так решил.

В памяти капитана осталось дикое выражение глаз медсестры Риты, съежившейся на сиденье, и крик Борисова:

– Мужики, дайте мне автомат.

Картинка за забором была безрадостной. До БМП оставалось метров сто, она шла мимо сельских горелых хат. На броне восседали несколько вояк в касках, при полной амуниции. Рожи взрослые, небритые, исполненные решимости. В отдалении шли еще две БМП. С поля за пределами села продолжали доноситься автоматные очереди. Там что-то ухало.

Павел глубоко вздохнул, восстановил ритм дыхания. Он вышел из-за угла, встал, раздвинув ноги, прицелился. Укропы, сидевшие на броне, загорланили, увидев гранатометчика. Капитан спустил курок с боевого взвода.

Граната ударила под башню, прогрызла броню. Машина вздрогнула, потеряла управление. Было видно, как ее внутренности охватило пламя.

Соколовский отбросил гранатомет, стряхнул со спины автомат, что-то дико заорал и принялся поливать огнем подбитую машину.

Его товарищи занимались тем же. Они стояли плечом к плечу и уничтожали пехоту, схлынувшую с брони. Плевать, что у вас есть матери и дети! Не хрен было лезть на чужую землю.

В критической ситуации бойцы батальона «Волынь», обычно весьма уверенные в себе, потеряли самообладание. Только двое или трое пытались вести ответный огонь, но их быстро успокоили. Солдаты заметались. Пули рвали некачественные бронежилеты, открытые конечности, деформировали каски и головы.

Внутри горящей машины выжил лишь один член экипажа. Он лез из люка с перекошенным лицом, в которое и угодила пуля.

Соколовский и его бойцы побежали обратно к машине. Корвич нетерпеливо газовал. Снова тряска по раздолбанной дороге.

Село оказалось не таким уж и маленьким. Новый поворот направо, околица, несколько заброшенных хозяйственных строений, по уши заросших бурьяном, взорванная силосная башня. До опушки леса оставалось метров двести.

Противник вел огонь – боевые машины висели на хвосте. Стрельба уплотнялась, снаряды ложились все ближе и точнее.

Павел в отчаянии обернулся и увидел, что погоня настигала их. Не уйти! За околицей двести метров открытого пространства, расстреляют как на полигоне! Черт!

– Серега, влево!

Корвич обливался потом, высунул язык от усердия. Он как будто тащил машину на канате.

Спецназовцы ругались. Они понимали, что командир прав, но какого дьявола? Обидно же! Спасение было так близко.

Плакала Рита, наклонившись вперед и закрыв голову руками. Она не желала видеть то, что происходило вокруг.

Внедорожник проломил худой забор, разбросал штакетины. Он пролетел мимо сараев, какого-то длинного строения с зияющими брешами, похожего на хлев или конюшню, задубевшего сена, спрессованного в гигантские брикеты.

В них-то и взорвался снаряд, выпущенный из пушки БМП. Машину засыпало всякой дрянью. Корвич чертыхался, но передние колеса в чем-то увязли, внедорожник накренился.

– Всем наружу! – страшным голосом проорал Павел. – В хлев, занять оборону!

Он тащил девушку, полумертвую от страха. Рядом возились товарищи, выволакивали из машины кряхтящего Борисова. Корвич разбрасывал сено, фыркал как лошадь.

Что у них оставалось в запасе? Секунд тридцать?

Павел крикнул девушке, чтобы бежала самостоятельно, нянек нет. Он оттолкнул ее от себя и начал палить в сторону дороги, где все плавало в дыму и пыли. Капитан швырнул одну за другой две гранаты, чтобы укропы не лезли раньше времени.

Шумский и Винничук волокли Борисова, который терял сознание от боли. Нога его подкосилась, и вся компания ухнула в старую силосную яму, обложенную бревнами.

Шумский начал вытаскивать комбрига, а Винничука вдруг озарило.

– Товарищ майор, оставайтесь там, падайте, зарывайтесь в эту гниль! – выкрикнул он, повалил Борисова и стал забрасывать его чем попало.

Шумский все понял, притащил охапку соломы:

– Заройтесь, майор, скорее!

Избавившись от проблемы, бойцы побежали к хлеву, уже и не чая догнать девушку, словно сорвавшуюся с цепи. Ее гнал страх. Она первая влетела в пролом. За ней посыпались спецназовцы, разбежались, залегли у окон и проломов.

Первая БМП уже свернула с дороги. Силовики потеряли время, двигаясь осторожно. Они памятовали о судьбе своих товарищей. К сожалению, второго заряда для гранатомета у спецназа не было.

БМП снесла угол сарая, высунулась, показала пушку. Гавкнул выстрел. Видимо, наводчик страдал косоглазием. Снаряд ушел за крышу.

Расстреливать внедорожник, застрявший неподалеку, украинские силовики не стали. Действительно, зачем? Хорошая машина, в хозяйстве пригодится. Тем более что в багажнике лежал полковник Вишневский, вряд ли пребывающий в сознании, а где-то на корме валялся мешок с валютой, золотом и бриллиантами, который очень ждали голодные дети Донбасса.

На силосную яму укропы внимания не обратили. Пехота накапливалась за сараями, мелькали шлемы, массивные очки от дыма и пыли. Супермены, блин! Они уже стреляли, перебегали.

Соколовский понял, что самое страшное случится, если противник сразу же пойдет в обход. Держать все здание у ополченцев не хватит ни сил, ни боеприпасов.

Стрельба усиливалась. Спецназовцы успешно огрызались. Атака в лоб захлебнулась.

Приподнялся какой-то «мотоциклист», намереваясь швырнуть гранату. Корвич выстрелил одиночным, укроп уткнулся обратно, и граната рванула среди бойцов, приготовившихся к рывку.

Истерика была отменная. Они лупили из всего, что у них было, бросали гранаты, ложившиеся с недолетом. Пули кромсали полуразрушенное строение, летели во все стороны ошметки бурьяна. Где-то падали сгнившие перекрытия. Бог с ними, лишь бы не на головы.

Неподалеку урчали двигатели, приближались другие боевые машины. Только бы не пошли в обход!

Командир прокричал Корвичу, чтобы тот полз в дальний конец хлева и контролировал ситуацию на фланге. Отсекать пехоту, если решат окружить, не давать им спокойной жизни!

Павел вставил новый магазин, выхватил телефон. Надо же, связь имелась! Тут не до кодированных звонков, ситуация критическая.

Соколовский услышал голос начальника разведки Бакатина и заорал:

– Село Шандык, мы на восточной околице. Нас окружили…

Он не слышал, что отвечал ему Бакатин, различил лишь последнюю фразу:

– Постарайтесь укрыться в лесу.

Черт бы побрал этих тыловых крыс! В лесу, значит? А как насчет двухсот метров простреливаемого пространства?

Павел обернулся.

За его спиной съежилась Рита Мордвина, чумазая, трясущаяся. Она хлюпала носом, ладошкой размазывала слезы.

«До чего же огромные глаза! В них запросто можно утонуть. Хорошо бы видеть эти глаза не только сегодня, но и завтра, послезавтра. Можно и потом, каждый день», – подумал вдруг капитан спецназа.

– Господи, спаси и сохрани, – прошептала Рита. – Сейчас я умру. Боже правый! – Она схватила его за локоть и спросила: – А как это, когда ты умираешь?

Павел пожал плечами.

– Пока не умирал, не знаю. Думаю, банально и заурядно. Как телевизор выключить. Нет, Рита, не сегодня. – Он встряхнул девушку. – Лежите, не поднимайте головы. Все образуется.

Противник приближался. Спецназ продолжал хладнокровно отстреливаться. Винничук вытащил гранату, выдернул кольцо, как-то жутко засмеялся.

– А что, мужики, красиво это колечко смотрится на пальце, – сказал он и перебросил гранату через порог.

От взрыва заложило уши. Метательный снаряд достиг цели, закричали раненые.

Командир моментально принял решение.

«Незачем ждать! Обложат, потом мы точно отсюда не выберемся. А вражеские БМП сейчас стоят на такой позиции, что могут обстреливать хлев. Они не делают это, чтобы в своих не попасть. Но опушку леса наводчики не видят, ее строения заслоняют».

Он пригнулся и побежал по какому-то продольному желобу, видимо, бывшей кормушке.

Соколовский тащил за руку Риту и выкрикивал команды сквозь грохот выстрелов:

– Последний шанс! Прорываемся к лесу, прикрываем друг друга!

Это было незабываемо. Укропы не ожидали такой наглости от осажденных и в первые мгновения опешили. Они уже накапливались на флангах, перебегали поодиночке, но о замкнутом кольце еще речь не шла.

Мысль о Борисове не остановила капитана. Ничего, потерпит в силосной яме, он человек военный. Куда больше в эту минуту его тревожило существо с большими глазами, которое взялось непонятно откуда.

Четверо спецназовцев и одна девушка выскочили из пролома в торцевой части строения и бросились к лесу. Павел прикрывал Риту. Бойцы на бегу метали гранаты влево и вправо, оборачивались, щедро рассыпали автоматные очереди.

Все пространство до леса было усеяно буграми и кочками. Первые метров сорок, пока противник не опомнился, спецназовцы бежали, не пригибаясь.

Потом за их спинами раздались крики:

– Хлопцы, они бегут! Выводите БМП!

Заревели моторы, боевые машины устремились в объезд вокруг фермы.

– Прикрою! – гаркнул Корвич. – Уходите!

Он распластался в траве, выпустил последний магазин из М-16, изловчился, стряхнул со спины АКС, передернул затвор и принялся отсекать пехоту от БМП, заходящей с фланга.

Павел схватил в охапку визжащую Риту, прыжками побежал к лесу. Пятились Шумский и Винничук, прикрывали ему спину. Огонь врага становился все более плотным. Спецназовцы прятались за буграми, медленно смещались к лесу. Извиваясь, отползал Корвич. При этом он ухитрялся еще и стрелять.

Одна БМП вырвалась вперед, начала поворачивать влево, вращая пушкой.

«Это конец, – как-то отрешенно подумал Павел. – Где-то мы ошиблись, хотя и наработали бесценный опыт. Ничего, в следующей жизни будем умнее».

Он не заметил, как обнял и прижал к себе девушку, защищая ее от пуль. Она притихла, смотрела на него огромными слезящимися глазами.

«Ну уж нет, не стоит ждать, пока нас нашпигуют свинцом!» – решил капитан и прорычал:

– Мужики, ползем, не стоим!

Его люди откатывались к лесу, но до него оставалось никак не меньше ста метров, а это как до Китая пешком.

Наводчик-оператор в башне БМП почему-то медлил. Он выискивал первоочередную цель или растягивал удовольствие. По дороге подходила еще одна БМП, за ней бежали солдаты, обливающиеся потом. За второй боевой машиной шла третья, без пехоты.

«Это точно конец», – обреченно подумал Павел.

– Рассыпаться! – крикнул он.

Первая БМП так и не выстрелила. Пальнула третья. По первой! Выстрел был произведен практически в упор. Машину объяло пламя. Стали разбегаться все, кто находился поблизости. Из горящей машины выпрыгнул экипаж.

Что за чушь? В рядах силовиков вспыхнула паника. Ее усугубил еще один выстрел из пушки третьей БМП. Снаряд пробил броню второй машины. Она загорелась. За ним почти без пауз в ее корпус влепились еще несколько штук. Скорострельность автоматической тридцатимиллиметровой пушки позволяла это делать.

Залаял пулемет ПКТ, установленный на БМП. Стонали раненые, разбегались выжившие, ища укрытие. Это был удар ниже пояса, от своих же!

БМП, сошедшая с ума, вдруг вырвалась вперед, обогнула своих горящих сестер и устремилась по диагонали к ополченцам, залегшим за кочками. Пулемет продолжал лупить по украинским силовикам, оставшимся у фермы.

– Командир, не стрелять, это мы! – послышался знакомый голос.

Павел чуть не расхохотался. Василий Вдовенко! Ай да мужики, вот как надо воевать! Сдерживали противника в поле, как уж могли, затем рассеялись, укрылись, при помощи умения и военной хитрости завладели боевой машиной, да так, что никто из хохлов не обратил на это внимания. Ну и пройдохи!

БМП подкатила, развернулась на месте. Распахнулся люк, появилась раскрасневшаяся физиономия Рустама Боева.

– И чего ждем?! Быстро в машину! Мы здесь не одни. Между прочим, за нами еще целая колонна валит!

Сердце капитана бешено стучало. Он снова схватил в охапку девчонку, передал Рустаму. Тот принял ее деликатно, как истинный джентльмен, с ухмылкой опустил в люк. Остальные взбирались сами, ныряли вслед за Ритой в тесный десантный отсек.

Противник вел спорадический огонь из стрелкового оружия. Бронетехника укропов, к счастью, еще не подошла.

Взревел дизель, машина рванулась по касательной к лесу.

– Вопрос! – прокричал Павел. – Где депутат с журналистом?

– В лесу! – перекричал рев двигателя Грубов. – Надеемся, что там. Мы их заберем, не бросим. Встречный вопрос, Павел. Где Борисов? Вы его потеряли?

– В силосной яме!

– Где? – изумился Грубов. – Офигеть, мужики, мы сегодня гуляем по полной программе. Вражьего полковника засунули в багажник, своего майора – в силосную яму.

– А сами рванули в лес, – прокричал Боев, направляя машину на кустарник у опушки.

– Подожди, – спохватился Павел. – Ты уверен, что мы пробьемся через этот лес?

– А куда деваться? – воскликнул Боев. – Нас же враз завалят на открытом месте. Вся задача этой тупой железной штуки – прокатить нас сто метров, чтобы не убили. Все, командир, приехали, впереди крутой овраг.

В этот момент позади разразилась пальба из автоматических пушек, установленных на БМП. Подоспела вражеская колонна и сразу открыла огонь. Послышались крики. Пехота пошла на штурм под прикрытием боевой техники. Несколько взрывов прогремели на опушке, один из них основательно тряхнул БМП.

– К машине! – гаркнул Павел и первым бросился в люк. – Винничук, за мной, будем прикрывать, остальные в лес!

– Вот чего они к нам привязались? – пробубнил Шумский, пытаясь вытащить скрюченную ногу из-под лавки. – Неужели не ясно, что живыми не возьмут?

Павел передернул затвор и побежал к опушке. Толстое поваленное дерево смотрелось очень привлекательно. За ним ни пуля не возьмет, ни осколок. Где-то рядом пыхтел Винничук.

Из дыма, которым была окутана ферма, выкатилась вражеская БМП. За ней бежала и стреляла пехота.

«Эх, задержать бы ее хоть на минуту», – подумал Соколовский.

Взрыв расцвел перед поваленным деревом, когда он уже падал за него. Острая режущая боль вспорола плечо. Капитан чуть не задохнулся, повалился на колени. Рядом застонал Винничук. С ним тоже что-то было неладно. Но Павел уже ничего не видел. В глазах у него потемнело.

Как же так, надо защищаться! Павел машинально подтащил к себе автомат, и в этот момент что-то ударило по правой руке в районе предплечья. Капитан повалился на бок и закусил губу, чтобы не потерять сознание.

Все же он отключился на какое-то время. Пуля в предплечье и снарядный осколок чуть выше – достаточный повод, чтобы временно выбыть из реальности.

Майор Бакатин все же решился помочь группе, отправленной во вражеский тыл. Задержка по времени была вызвана тем, что начальник разведки докладывал о случившемся Суслову, тот – Ворконину. Так информация дошла до министра обороны самопровозглашенной республики.

Тот начал взвешивать все плюсы и минусы, потом в сердцах воскликнул, что он не электрик, чтобы искать таковые, и дал отмашку. Но работать ювелирно, ни в коем случае не зацепить восточный лес!

Уже через минуту батарея «Градов», стоявшая на позиции в Дроздах, нанесла массированный удар по заброшенному селу Шандык, расположенному на левом берегу Олдыни. Реактивные снаряды основательно вспахали населенный пункт. Рвалась земля, взлетали в небо остатки жилых строений и ограды. Взрывы гремели на всем протяжении главной сельской улицы. Самому жестокому обстрелу подверглись восточная околица села и строения заброшенной фермы.

Ополченцы не ушли далеко в лес, кинулись обратно, оттащили от опушки раненых, начали их перевязывать. А в стороне от них царил форменный ад. Горела бронетехника украинской армии, метались уцелевшие солдаты. Выжившие бежали на запад. Туда же пытались прорваться уцелевшие боевые машины батальона «Волынь». До развилки добрались только две из них. Туда же кое-как доковыляли полтора десятка оборванных и обгоревших пехотинцев.

Павел пришел в себя, когда обстрел уже прекратился. Болело все. Не было сил подняться. В голове капитана застыл огромный вопросительный знак. Он лежал в траве на опушке леса. Перед ним сидела девушка с большими глазами и что-то вкалывала ему в вену. Его плечо и рука были перевязаны.

«Занятно, – подумал Павел. – Я теперь безрукий?»

Рядом лежала переносная аптечка. Неподалеку Шумский, какой-то задумчивый или контуженый, механически бинтовал ногу Винничука. Яков лежал с закрытыми глазами, скрестив руки на груди, и усердно изображал убитого.

– Что случилось, Рита? – прошептал Павел, приподняв голову.

Он увидел столбы черного дыма, поднимавшиеся над разрушенным селом, горящие БМП, мертвые тела, валяющиеся там и сям.

– Лежи, не дергайся, – тихо сказала Рита. – А то иглу не туда всажу.

«Мы уже на «ты», – мысленно отметил Павел. – Это добрый знак».

Раздался треск. Он нарастал, становился неприлично громким. Закачались шапки деревьев, и из-за леса вылетел Ми-8. Павел напрягся, но тут же расслабился. Символика на борту вертушки свидетельствовала о том, что прибыли хорошие парни.

Вертолет приземлился. Из него выскочили какие-то люди в камуфляже и закричали, что нет времени, надо быстро грузиться.

Тут капитан Соколовский опять погрузился в нирвану. Когда он пришел в себя, вертолет по-прежнему был здесь. Павел лежал на носилках недалеко от трапа. Его руки были стянуты бинтами. Рядом сопел Винничук и с мольбой смотрел в небо.

– Слушай, командир, вот скажи, почему именно мы? – сказал он.

– Радуйся, что мы пока еще на этом свете лежим, – хрипло отозвался Павел, искоса глянув на женщину, сидящую рядом с ним.

Она смотрела на него и робко улыбалась. Вся такая замурзанная, испачканная. Ему вспомнилась где-то слышанная фраза: «У женщины нет лучшего макияжа, чем радость в ее глазах».

«Хорошо-то как на этом свете», – подумал Павел.

– Мы лучшие, командир, – самодовольно сказал Боев, присаживаясь рядом и закуривая.

– Конечно! – согласился капитан и улыбнулся. – Мы вообще люди с неограниченными возможностями. Но на всякий случай будем вести себя чуть скромнее.

– Трудно вести себя скромнее, если ты лучший, – возразил Винничук. – Знаешь, командир, если вдуматься, то мы с тобой как раз люди с весьма ограниченными возможностями.

Павел понял, что потерял много крови. Сознание временами уплывало, потом возвращалось в каком-то мутном виде.

К нему подходили люди. Журналист Згурский, с ног до головы облепленный травой, поддерживал хромающего депутата Горчака. Тот повредил ногу, когда их вытолкнули из несущегося джипа. Их обоих подпирали Вдовенко с Грубовым, которые выглядели так, что их самих надо было поддерживать.

– Нашлись потеряшки, – проворчал Грубов. – Сами вышли к селу, пилигримы несчастные.

Ковылял на костылях майор Борисов, бледный, как привидение, которое умерло во второй раз. Его поддерживал Шумский и усердно старался не рассмеяться. Майор, как и двое предыдущих господ, был облеплен какой-то гадостью.

«Прелый силос. Он ведь не розами пахнет», – подумал Павел.

Ковылял, но без костылей, да еще со связанными за спиной руками полковник Вишневский, извлеченный из багажника. Он выглядел ужасно и меньше всего походил на коммунара, гордо идущего на расстрел. За ним шел Серега Корвич, грыз травинку.

– Вы снова с нами, полковник? – не удержался от язвительной ремарки Павел. – Вы даже не представляете, как мы счастливы. Вы там в багажнике столько интересного пропустили.

– Да чтоб ты сдох! – процедил полковник.

Корвич замахнулся, чтобы двинуть ему по загривку, но передумал и лишь почесал себе ухо.

– И вы туда же. – Павел улыбнулся. – Не поможет, полковник. Чем чаще мне желают сдохнуть, тем здоровее я становлюсь. Эй, почтеннейший! – обратился он к человеку в форме пилота, который курил возле своего летающего коня. – Все в сборе, можно ехать.

– Эй, мужики, вы готовы? – Из вертолета высунулся еще один посланец с другого берега речки. – Радиограмма пришла из Захаровска. С дрона-разведчика поступило сообщение о передвижении украинской техники в трех километрах отсюда. Идут четыре БМП и два танка. Уже прошли Лужок. Если у вас нет желания принимать бой, то давайте сваливать.

– Полетели, командир, – пробормотал Павел, закрыл глаза, вдруг вспомнил что-то важное и распахнул их до упора. – Женька, а золото-бриллианты?!

Шумский хлопнул себя по лбу. Забыл, твою дивизию! Он прыжками побежал к джипу, застрявшему в соломе, и через минуту вернулся с многозначительно позвякивающим мешком.

Пилоты насторожились.

– Мужики, а это и вправду золото-бриллианты? – поинтересовался один из них.

– Еще и валюта разных стран мира, – простодушно сказал Шумский.

Пилоты озадаченно переглянулись.

«Надеюсь, мы долетим», – подумал Павел.

Люди у вертолета пришли в движение.

– Сначала калечных грузите, потом гражданских! – выкрикнул второй пилот.

– Сам ты калечный, – проворчал Яков, не смирившийся со своим удручающим положением. – На всю голову больной, кретин.

– Рита! – Капитан заволновался, хотел было положить руку ей на плечо, но только ойкнул от боли.

Она наклонилась к нему, смотрела, не моргая.

– Господи, от ваших глаз забыл, что хотел сказать. Да, вспомнил. Как прибудем в Захаровск, не теряйтесь, постоянно будьте рядом. Надеюсь, что не долго пробуду инвалидом. Мы решим вопрос с вашим жильем и мамой… – Он осекся, подумал, что они вроде как на «ты» перешли. – Ты поняла, Рита? Никуда не отходи, все делай только с ведома капитана спецназа Соколовского. Если еще не знаешь, кто он такой, то это я. У нас не страшно, там нет саблезубых тигров и пьяных маргиналов, как ты считаешь, но суеты хватает. Она может закрутить…

– Не волнуйся, Павел, – сказала Рита и сразу же смутилась.

Ей чертовски шло быть такой вот смущенной красной девицей.

– Куда я денусь от тебя? Ведь ты же раненый, тебе требуется уход опытной медсестры. – Она улыбнулась, опустила глаза.

Он хотел что-то сказать, да опять запамятовал, что именно. С этими глазами капитан спецназа постоянно обо всем забывал. Ладно, будет время поговорить.

Начал раскручиваться пятилопастный несущий винт.

Павел откинул голову и подумал:

«Почему я сам не могу идти? Ведь руки – не ноги, они не ходят. Или лучше полежать? Когда еще тебя бесплатно потаскают?»

Пока он думал, носилки взмыли в воздух. Чрево вертолета стало приближаться. Капитан Соколовский понял, что скоро он будет дома.