Книга: Советские партизаны. Мифы и реальность
Назад: Глава 6. «Рельсовая война»
Дальше: Глава 8. Почему немцы не смогли уничтожить партизан
Глава 7. О результатах партизанских действий
Основой для создания мифа об огромном ущербе, который партизаны якобы причинили оккупантам, послужили некоторые неправильно понятые тексты. Вот, например, фельдмаршал Фридрих фон Бок, командующий группой армий «Центр», 7 декабря 1941 года записал в своем дневнике:
«Разрушением и уничтожением всех построек у железных и автомобильных дорог русские сумели создать для нашего фронта невыносимые условия — вследствие этого мы лишились самого необходимого подвоза. Боеприпасы, горючее, провиант и зимнее обмундирование не доходили до фронта» (Соколов Б.В., с. 29).
Российские историки записали эти разрушения на счет диверсий партизан. На самом деле их произвели части Красной Армии еще в период своего отступления, никакого отношения к деятельности партизан они не имели.
И еще. Фразы в немецких документах типа «озабоченность», «кризис» и т. п. вовсе не означают, что Рейх оказывался на волосок от гибели.
Во-первых, такие литературные обороты показывают образованность немецких офицеров и чиновников; во-вторых, они свидетельствуют о ситуации в конкретном районе в конкретное время (уже через день в том же районе положение могло быть совершенно иным). Например, ситуацию в полосе 8-й полевой армии в районе реки Бзура в сентябре 1939 года немецкие штабисты оценивали как «кризис», но разве можно на этом основании делать вывод о том, что поляки в тот момент выигрывали войну? В битве на Бзуре они потерпели сокрушительное поражение.
К примеру, когда немцы говорили о «нетерпимости положения» в тылу группы армий «Центр», то в первую очередь подразумевали сам факт, что «мстители» занимали неконтролируемые территории и создавали там партизанские зоны, но вовсе не огромный ущерб от их действий.
Приписки — наша сила!
Провести серьезный анализ эффективности действий советских партизан поданным штабов партизанского движения не представляется возможным, поскольку указанные ими цифры являются дезинформацией. Судите сами.
«Если верить официальным советским источникам, то за период с июня 1941 по июнь 1944 года белорусскими народными мстителями было убито, ранено и взято в плен более 500 тыс. оккупантов и коллаборационистов, подорвано 11.128 вражеских эшелонов, выведено из строя 18.700 автомашин, 1355 танков и бронетранспортеров, уничтожено 305 самолетов и т. д.
Даже, если эти цифры несколько (выделение мое — М.П.) преувеличены, они не оставляют сомнения в том, что советское партизанское движение стало на определенном этапе действительно массовым и всенародным» (Романько О.В., с. 119).
Цифры эти не оставляют сомнения в том, что состряпавшие их «математики» всех остальных считали идиотами. Каким образом беларуские партизаны могли уничтожить, ранить и пленить полмиллиона врагов, если ВСЯ группировка рейха на территории БССР составляла в 1942 году около 160 тысяч, а к весне 1944 года увеличилась лишь вдвое (с учетом войск группы армий «Центр», отступивших с территории РСФСР). Выходит, «народные мстители» истребили как минимум 3 (три!) комплекта войск противника на центральном направлении? Почему же, в таком случае, Красная Армия не заняла беспрепятственно Беларусь еще в январе — феврале 1944 года? И с кем она воевала в ходе операции «Багратион»?
Минирование ненужного моста.
Кто сейчас поверит в то, что партизаны уничтожили во второй половине 1941 года почти половину бронетехники от всей имевшейся тогда в «панцерваффен»? Откуда эта бронетехника взялась в глубоком тылу противника в таком количестве? Интересно было бы также узнать, какими средствами партизаны уничтожили три полные эскадры Люфтваффе?? Неужели зенитными ракетами? Так ведь не было тогда зенитных ракет вообще. И зенитной артиллерии у партизан тоже не было. Впрочем, что там Беларусь!
Партизаны Карело-Финской ССР /напомню: это малочисленные диверсионные группы — М.П./ умудрились только безвозвратно изничтожить 13.407 супостатов (см. БСЭ, том 19, М., 1975, с. 234), а их коллеги в Латвии общая численность засланных туда 13 групп составляла максимум 200 человек. — М.П./ умудрились намолотить 30.000 врагов! /по 150 на одного партизана! — М.П./
Не отстали по результатам боевой деятельности от беларуских партизан партизаны украинские — 464.682 врага убитыми и раненными, а по уничтоженной бронетехнике вообще всех переплюнули — 1566 единиц! (там же). Учитесь, товарищи, вот как надо!
27.026 убитых и раненых оккупантов и их пособников числится на счету «молдавских партизан». При общей численности советских партизан в Молдавии в 2892 человека, выходит по 9 «фашистов» на одного «мстителя»!
Партизаны Ленинградской области уничтожили 104.242 оккупанта и их «холуев», а уж бронетехники — как во всей танковой группе Клейста в 1941 году — 280 единиц. Непонятно только, почему в таком случае блокада Ленинграда не ликвидировалась сама собой. Чуть меньше истребили врагов их соседи, «мстители» Калининской области (ныне Тверской) — 91.130 человек убитыми и ранеными.
Смоленское партизанское движение существовало до лета 1942 года. Но «герои-смоляне» сумели убить и ранить 112.680 врагов (6 расчетных дивизий Вермахта по штатам 1942 года), да еще бронетехники набили 537 единиц. Теперь вам понятно, почему немцы не взяли Москву?
Партизаны Орловщины уничтожили и ранили 154.275 человек, а также вывели из строя 331 единицу бронетехники. Жаль только, что командование 9-й армии фельдмаршала Вальтера фон Моделя, действовавшей в их полосе, об этом не знало, а то бросилось бы наутек.
Скромно, очень скромно заявили о себе партизаны Крыма — всего-навсего 30.000 убитых и раненых врагов, преждевременно возмечтавших «оттянуться» на берегах Тавриды.
Ну, а партизаны Краснодарского края, прежде чем они тихо исчезли, успели убить и ранить 15.586 оккупантов и их прихлебателей. Борис Соколов пишет:
«Всего же советские партизаны на Украине, если верить отчету Украинского штаба партизанского движения, вывели из строя несколько сот тысяч солдат и офицеров противника, 5 тысяч эшелонов, 2300 мостов, 1500 бронемашин и танков, 211 самолетов, 13 тысяч автомобилей и много другой техники. Несомненно, эти данные столь же недостоверны, как и данные по Белоруссии.
Замечу также, что к 1 декабря 1942 года, когда Украинский штаб поддерживал связь только с 57 отрядами в 7823 человека, число уничтоженных партизанами на Украине за 17 месяцев боевых действий немецких солдат и офицеров определялось в 42.088 человек (в том числе 6 генералов), „предателей и полицаев“ они истребили 3731 человек, а также уничтожили 49 штабов, 24 самолета и 202 танка и бронемашины. Каким образом за последующие 17 месяцев немецкие потери в людях и технике достигли в этом регионе величины в 5-10 раз большей, остается загадкой» (Соколов Б.В., с. 113).
Столь же фантастичны цифры и по другим регионам. В Ленинградской области до марта 1944 года партизаны будто бы уничтожили 104.242 немецких солдата и офицера, вывели из строя 1050 паровозов и 18643 железнодорожных платформ, вагонов и цистерн. На Украине партизаны якобы уничтожили 310.000 немцев, вывели из строя 4060 паровозов, 39700 товарных вагонов, взорвали 810 танков и броневиков, 324 орудия и 108 самолетов.
За 26 месяцев партизанской войны в Крыму, по заявлениям партизан, ими было убито 18910 вражеских офицеров и солдат (плюс свыше 11 тысяч раненых — Ред.).
В общем, набирается, самое малое (так как в одних случаях указаны только убитые, а в других — убитые и раненые) 1 миллион 27 тысяч солдат и офицеров противника (включая войска союзников Германии и так называемых «предателей»). Если учесть, что реально воевало на всей оккупированной территории не более 200 тысяч партизан, на каждого «мстителя» приходится не менее 6 убитых и раненых врагов. Сказать, что это выдумка, значит, выразиться слишком мягко. Известно, что на фронте соотношение потерь в живой силе от начала и до конца войны было в пользу немцев. В первый период (до битвы на Курской дуге) примерно 1:10, во второй период примерно 1:4. Так это на фронте! А здесь партизаны, которые и воевать толком не умели, и тяжелого вооружения у них не было, и авиация их не поддерживала.
Одним словом, дикое вранье.
«Поэма» о самой успешной операции
Наглядное представление о механизме завышения потерь противника в десятки раз дает весьма любопытная история. Она упоминается во всех сборниках материалов о действиях органов НКВД СССР во время войны, вошла также во многие монографии о Великой Отечественной войне.
Суть в следующем. Сводный партизанский отряд Управления НКВД по Москве и Московской области с 19 по 24 ноября 1941 года провел операцию по разгрому штаба 12-го армейского корпуса Вермахта в городе Угодский Завод.
Немцев в городе было до 4 тысяч, партизан — менее 300 человек. Несмотря на огромную разницу в силах (1:13,3), партизаны разгромили штаб (захватив в нем важные документы), уничтожили около 600 немецких солдат и офицеров, сожгли авторемонтную базу, 80 грузовых автомобилей и 23 легковых, два больших склада с горючим, склад продовольствия и конюшню, взорвали склад боеприпасов, подорвали два танка и одну бронемашину. Столь блестящих результатов они добились за 1 час и 10 минут боя, в ходе которого потеряли всего лишь 18 человек убитыми и 9 ранеными (еще один чекист попал в плен и позже был повешен). Соотношение потерь 1:21 в пользу партизан!
Выходит, что это самая крупная и удачная партизанская атака на вражеский гарнизон в годы войны (не будем в данном случае придираться к тому, что чекисты — вовсе не партизаны). Не случайно газета «Правда» опубликовала 30 ноября 1941 года ликующее сообщение Совинформбюро об Угодско-Заводской операции подмосковных партизан.
Партизаны обстреливают населенный пункт.
Но в 1960 году сотрудники отдела Истории Великой Отечественной войны Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС И. Старинов (тот самый — Илья Григорьевич) и А. Скотников провели изучение отечественных и трофейных документов, имеющих отношение к данной операции. Они же вместе с третьим сотрудником отдела (им был Н. Прокопюк) посетили Угодский Завод, где беседовали с местными жителями. С момента операции прошло тогда менее 19 лет, многие свидетели были еще живы и здоровы.
И вот какая дивная картина открылась им.
Во-первых, штаб 12-го армейского корпуса никогда не размещался в Угодском Заводе. С 24 октября по 24 декабря 1941 года он дислоцировался в Тарутино. А в Угодском Заводе находились подразделения службы тыла 263-й пехотной дивизии 12-го корпуса. Только тыловики. И никаких штабов!
Во-вторых, противник обнаружил чекистов еще на подходе к городу и первым открыл огонь. В результате лишь трем штурмовым группам из десяти удалось пробиться к зданиям бывшего райисполкома и школы-семилетки. Эти здания, а также местный скотный двор (отнюдь не конюшню) они обстреляли, забросали гранатами и подожгли. Остальные семь групп не продвинулись дальше городской окраины.
В-третьих, потери немцев убитыми и ранеными составили девять человек, включая чинов «вспомогательной полиции», т. е. бывших советских граждан!
В-четвертых, сведения об уничтоженных вражеской технике (танки, автомобили) и имуществе (авторемонтная база, склады) абсолютно не соответствуют действительности. Немцы не потеряли ни одной машины, о складах вообще речи нет!
В-пятых, целью операции вовсе не являлся «разгром» несуществующего штаба корпуса. Георгий Жуков, в тот момент — командующий Западным фронтом, послал в Угодский Завод 300 срочно мобилизованных чекистов лишь для того, чтобы они вывели оттуда его родственников! Девятнадцать из них заплатили своими жизнями за спасение родни этого «невероятно скромного человека» (по выражению писателя Владимира Карпова, посвятившего ряд книг воспеванию бывшего унтера, которого пропагандисты 60-х и 70-х годов изображали «подлинным архитектором Победы» — вместо Сталина).
Именно так советские начальники разных уровней, военные и гражданские, решали свои личные дела — ценой жизней подчиненных им рядовых «ванек» (в смысле — «пешек»). Но нам интересен другой аспект. Во сколько раз были завышены в отчетах начальников потери противника? Как минимум, в 60 раз! Вот вам и весь нехитрый «механизм»!
Сказки о «разгромленных гарнизонах»
Весьма любопытным чтивом являются сводки о боевой деятельности партизан. Взять хотя бы «Хронику боевой деятельности партизанских формирований на территории Себежского района Псковской области» (Спириденков В.А. Лесные солдаты, с. 290–330).
Если верить ей, то 1 августа 1941 года группа Сергунина из отряда С.Д. Пенкина установила на шоссе Себеж — Невель 12 мин, «почти на каждой из которых подорвалась немецкая машина».
Сам отряд Пенкина тем временем тоже не дремал. На том же шоссе в августе он из засад перебил «гранатами, огнем из винтовок и пулеметов много немецких солдат». А конкретно? Сильно сомневаюсь в способности этого отряда разгромить, пусть даже из засады, колонну немецких войск.
Для сравнения: 15 октября 1941 года отряд спецназначения А. Тимофеева вел бой в районе деревни Ходюки Идрицкого района. Итог — «отряд спецназа карателями почти полностью уничтожен».
«Старинов особо отмечал в мемуарах:…Бои партизан с частями Вермахта в его тылу для партизан сопряжены с большими потерями, чем бои на фронте. В своем тылу враг в ходе боя может наращивать усилия, бесперебойно обеспечивая боеприпасами. У партизанских полков, которые были созданы для борьбы с частями врага в его тылу, этих условий не было. Поэтому 2 украинских и 6 ленинградских партизанских полков, вступив в боевое столкновение с оккупантами, несмотря на героизм личного состава, были разгромлены.
В открытых боях, по его оценке, партизаны несли до девяти десятых потерь. В свою очередь, почти девять десятых потерь, согласно отчетам Центрального штаба партизанского движения, немцы понесли от скрытых действий партизан, т. е. от диверсий, а не в открытых боях с ними. Правда, может быть, в этой пропорции отразилось и то обстоятельство, что количество уничтоженных будто бы в результате диверсий эшелонов было особенно легко приписывать» (Соколов Б.В., с. 132–133).
В сводках партизан постоянно упоминаются «разгромленные гарнизоны» то одной деревни, то другой. Настораживает полное отсутствие сведений о потерях противника. Ведь если гарнизон разгромлен, кто мешал посчитать трупы врагов? Разгадка кроется в донесении партизан 3-й бригады А.М. Гаврилова за июнь 1943 года:
«Разгромлен гарнизон в деревне Рудня. В отсутствие личного состава гарнизона сожжены укрепления семи огневых точек, склад бочек с бензином, мост через реку Чернея».
То есть «разгром гарнизона» — это не уничтожение подразделения противника (которого в этой деревне не было вовсе), а уничтожение каких-то строений и сооружений (хорошо еще, если они имели хоть какое-то отношение к оккупантам).
А вот донесение из отряда В. Карговского из 6-й бригады В. Г. Семина за начало октября 1942 года:
«Разгром немецкого гарнизона станции Нащекино Идрицкого района. Уничтожен гарнизон, сожжены станционные постройки, разрушено путевое хозяйство».
Оказывается, в понимании партизанских командиров «гарнизон» — это сам населенный пункт, но не вражеская воинская часть.
Зато, если в деревне действительно располагался отряд противника, все оборачивалось по-другому. Так, 29 октября 1942 года 1-я бригада Ф.Т. Бойдина попыталась атаковать гарнизон немцев в деревне Долосцы Идрицкого сельского совета. Уже к середине боя у партизан «закончились боеприпасы, а их потери только убитыми составили 60 человек». В конце ноября 1942-го, на сей раз при содействии 3-й бригады А.М. Гаврилова, «бойдинцы» повторили попытку — и снова неудачно, с большими потерями. Та же история приключилась с 4-й бригадой В.М. Лисовского при налете на деревню Стеймаки. «Партизаны взять гарнизон не смогли, понеся очень большие потери».
Читать сводки 4-й бригады В.М. Лисовского, равно как и 5-й бригады В.И. Марго, из-за содержащихся в них сказок очень интересно, но апофеоз вранья — это сводка за начало февраля 1943 года о проведении операции «Троянский конь»:
«В результате которой хитростью практически без боя захвачен сильно укрепленный гарнизон деревни Прихабы, состоявший из 500 (!) солдат и офицеров. Гарнизон пленен (!!). Полицейские казнены, а немецкие солдаты и офицеры отпущены (!!!). Взяты большие трофеи».
Вот ведь как: взял в плен целый батальон немцев, а проверить «фуфло» не получится, потому что «отпустил». Любопытно было бы узнать, как это чекисты-особисты не пристрелили товарища Лисовского на месте за то, что он просто так отпустил на волю целый батальон немчуры? Может быть, они ему поклялись в войне далее не участвовать и немедленно выехать в «фатерлянд»?! Весьма примечательно и то, что об обстоятельствах поистине эпической операции «Троянский конь» российские историки стесняются упоминать.
Зато в мае 1943 года В.М. Лисовский был снят с командования 4-й бригадой, его сменил Ф.Т. Бойдин.
Мост возле Чаус, охраняемый немцами (май 1944).
Вот отрывок из доклада представителя Центрального ШПД Сергея Сикорского (1907–1960) начальнику штаба Пономаренко в августе 1942 года:
«При наличии такого большого количества партизанских отрядов на территории Белоруссии, плюс к тому несчетное количество засланных диверсионных групп, и зная точное расположение мелких незначительных немецких гарнизонов, как то: Дретунь — 200 человек, станция Оболь — 70, станция Язвино — 40 человек, Езерища — около 100 человек и т. д. Правда, все они находятся в устроенных там укрытиях — дзотах, домах, обгородились проволокой, заграждениями, но это нас не должно страшить, мы должны повести решительную борьбу с немецкими оккупантами, то есть нападать на эти гарнизоны и уничтожать их.
А наши командиры болеют одной плохой и нездоровой болезнью. Это боязнь, что при нападении на гарнизоны партизанские отряды будут нести больше потерь. В частности, это относится к командирам бригад т.т. Короткину и Фалалееву. Характерный случай произошел в бригаде т. Короткина. Когда 22 июля при столкновении с немцами был убит один партизан, то целый день, начиная от руководства и кончая партизанами, были разговоры о нем. Если и нападут, то уж после этого будут отдыхать месяц и разговаривать полтора (бригада Дьячкова, разгром станции Бычиха)» (Армстронг, с. 85).
«Очень часто то, что цифры неприятельских потерь, приводимые в партизанских донесениях, абсолютно фантастичны, видно невооруженным глазом. Так, 11 сентября 1943 года по приказу подпольного Могилёвского обкома одновременно атаковали 10 немецких гарнизонов в Белыничском районе. Вот что докладывали партизанские командиры о бое с самым крупным гарнизоном, расположенным в райцентре:
В Белыничах после 3,5-часового ожесточенного боя, доходившего до рукопашных схваток, гарнизон противника (состоявший из батальона РОА и 60 полицейских. — Б.С.) разгромлен. Главную тяжесть боя приняли на себя батальоны 208-го полка, во взаимодействии с ними участвовали 600-й и 760-й партизанские отряды и отряд майора Шестакова. В итоге боя убито свыше 200 и до 200 ранено солдат и офицеров противника. Взяты трофеи: ручных пулеметов — 2, минометов 50-мм — 2, винтовок — 68, автоматов — 4, наганов и пистолетов — 8, ручных гранат — 25… Взята документация Белыничской комендатуры. Свои потери: 3 убитых, 30 раненых» (Соколов Б.В., с. 120–121).
Словом, «фэнтэзи» в стиле «combat» для детей среднего школьного возраста. Нигде и никогда не было такого, чтобы при штурме укрепленного опорного пункта противника соотношение потерь составило 1:12 в пользу атакующих! И быть не могло. Чтобы понять этот элементарный факт, достаточно сравнить те потери, которые несли боевики-террористы на Кавказе с потерями федеральных и местных антитеррористических подразделений. Как правило, наблюдалась пропорция 1:1 или 1:2 в пользу федералов, не более того.
Так в чем эффективность?
Несмотря на приведенные им самим цифры реальных потерь сторон, Борис Соколов в своей книге «Фронт за линией фронта» сделал вывод о том, что боевая деятельность советских партизан была самой эффективной в мире. Он даже поставил советских партизан на первое место в неофициальной таблице «чемпионата партизанских движений в мире».
Чем же он мотивировал свой вывод? Самое смешное, что ничем — конкретного анализа в его книге нет. Борис Вадимович оперирует, в основном, свидетельствами немецкой стороны, которые трактует крайне тенденциозно. К ним он добавил несколько терактов, от которых проку на самом деле было мало, чтобы не сказать хуже. Конкретно:
— Подрыв в ноябре 1941 года в Харькове дома № 17 по улице Дзержинского, где размещался штаб 58-й дивизии Вермахта. Однако партизаны к этой акции не имели абсолютно никакого отношения. Диверсию устроили армейские минеры с помощью радиоуправляемого фугаса.
— Убийства Н.И. Кузнецовым в городе Львове главного судьи Украины Функа, имперского советника рейхскомиссариата «Украина» Галя и его секретаря Винтера, а также вице-губернатора Галиции Бауэра. Однако это были действия чекиста-террориста, жертвами которого стали представители гражданской администрации. Никакой пользы фронту эти убийства не принесли.
— Убийство генерального комиссара рейхскомиссариата «Белоруссия» Вильгельма Кубе в Минске. Что изменилось в результате этого убийства? Фронт группы армий «Центр» рухнул или Вермахт массово побежал сдаваться? Немецкие эшелоны остановились?
«Старинов в мемуарах признавал: „В минувшей войне было несколько нападений на штабы и гарнизоны, когда партизаны несли тяжелые потери, но в сводках потери немцев были преувеличены в сотни раз и более (выделение мое — М.П.), а потери партизан скрыты“» (Там же, с. 121).
«Не лучше обстояло дело и с учетом партизанами немецких потерь в боевой технике. После войны Пономаренко утверждал: „На основании донесений партизан и документов противника можно сделать вывод, что партизаны во время войны на всей оккупированной территории путем обстрела, диверсий и нападений на аэродромы противника уничтожили 790 самолетов. Число уничтоженных партизанами и подпольными организациями самолетов в результате диверсий на железнодорожном транспорте и погибших при крушениях /т. е. при перевозке. — М.П./ близко к 350 самолетам. Таким образом, всего уничтожено партизанами и подпольными организациями 1140 самолетов противника“» (Соколов, с. 121).
«В начале марта /1943 г. — М.П./ в бригаду Соколова прибыли уполномоченные от НКВД, а потом прилетели самолеты с боеприпасами, продовольствием, рацией и двумя радистками. Позднее самолеты стали регулярно прилетать раз в неделю. В апреле в бригаду были парашютированы 5 советских офицеров с инструкциями по дальнейшему развитию бригады и ее действий. Под их руководством на юго-западной опушке леса, недалеко от сожженной деревни Баранки, партизаны превратили участок поля в импровизированный аэродром. В бригаде начинает проводиться регулярная военная подготовка. 500 человек, входящих в отряд, распределили по специализированным группам-отрядам.
(…) Самой крупной операцией за этот период надо считать попытку Соколова овладеть местечком Яновичи. Несмотря на то, что операция эта была подготовлена тщательно, а гарнизон местечка незначителен, попытка окончилась полной неудачей для партизан. Весть о готовящемся нападении дошла до жителей, которые тут же оповестили немцев. Потери Соколова составили 69 убитых и около 100 раненых и взятых в плен.
Где здесь эффективность диверсии? Разрушен только один вагон, а паровоз упал набок, его поднимут и снова поставят на рельсы.
Да, а сколько немцев уничтожили „партизаны“? (…) Вот что пишет Судоплатов:
„Подразделения 4-го управления (то есть, заброшенные в немецкий тыл „оперативные группы товарищей“ — В.Б.) и ОМСБОН (тоже заброшенные в тыл немцам якобы „партизаны“ — В.Б.) уничтожили 157 тысяч немецких солдат и офицеров, ликвидировали 87 высокопоставленных немецких чиновников“.
Значит, 47.500 чекистов уничтожили 157 тысяч немцев (соотношение 1:3,3), а 142.500 партизан уничтожили 143 тысячи немцев (соотношение 1:1). Ведь по Пономаренко 190 тысяч партизан уничтожили 300 тысяч немцев. Если из 300 вычесть 157, получим 143. Вот так арифметика разоблачает ложь пропаганды, советские мифы, бред мемуаристов с Лубянки». (B.C. Батшев. Партизанщина: мифы и реалии).
«Выдающуюся эффективность» советского партизанского движения эти липовые цифры и спорные факты никак не доказывают.
Добавим, что взаимосвязь между операциями партизан и боевыми действиями на фронтах отсутствовала:
«…командование Красной армии было недовольно уровнем координации действий различных отрядов. По оценкам немцев, отсутствие координации советское руководство считало главной помехой для успешных действий в войне с противником. С целью устранения этого недостатка в районы действий партизан направлялись более компетентные руководители для создания объединенного командования, которое должно было способствовать координации действий разбросанных партизанских отрядов, а также обеспечить более тесное взаимодействие с войсками Красной армии. Таким образом, командование Красной армии рассчитывало более эффективно использовать партизанские отряды для поддержки своих операций» (Армстронг, с. 115–116).
А вот какова была реакция партизан (весьма характерная, к слову) на попытку «армейцев» подвязать их к своим акциям:
«Автор дневника отметил, что 18 мая 1942 года командир отряда прибыл в штаб дивизии в Кирове (по всей видимости, штаб 330-й дивизии) для получения инструкций. Командование дивизии предложило отряду попытаться прорваться через позиции немцев. Но, как пишет автор, „мы на это не согласились“. После этого на командном пункте появился полковой комиссар и приказал партизанам захватить лесничество, где находился передовой пост немцев численностью до 40 человек. Этим можно было создать проход через линию фронта на занятую партизанами территорию в тылу у немцев. Отряд приступил к выполнению задания, но вскоре обнаружил, что пост находится между двумя занятыми немцами деревнями, откуда по флангам партизан могли быть нанесены удары. Поэтому командир партизан отказался от выполнения и этого задания» (Армстронг, с. 116).
В упомянутом выше отчете начальника тыла группы немецких армий «Центр» отмечается, что:
— в период с мая по октябрь 1942 года партизаны совершили 260 успешных подрывов (еще 301 был предотвращен) и 540 нападений на часовых;
— в период с ноября 1942 по апрель 1943 года совершили 236 успешных подрывов (еще 222 предотвращено) и 553 нападения на часовых;
— всего в период с мая 1942 по апрель 1943 года совершено 496 успешных подрывов (523 предотвращены) и 1093 нападения на часовых (Армстронг, с. 126, табл. 2).
Несмотря на все потуги «настоящих партизан» и заброшенных в немецкий тыл диверсионных групп, в конце 1942 года тыловое командование группы армий «Центр» доложило о том, что непрерывность движения по главным линиям коммуникации удалось сохранить.
«Лишь в одном случае отмечалось, что такое нападение вызвало существенные перебои в системе снабжения немцев. Это произошло в результате разрушения находившегося около Вигоничей железнодорожного моста через Десну, взорванного партизанами в ночь на 7 марта 1943 года. Нападение вызвало временное прекращение движения на одном из главных путей снабжения 2-й танковой армии немцев. Несколько дней все эшелоны приходилось направлять в обход по линии Смоленск — Рославль. Командование тыла 2-й танковой армии считало это „крупным успехом“ партизан» (Армстронг, с. 127).
«Трудно определить причины низкой эффективности партизанских действий по разрушению немецких линий коммуникаций летом и осенью 1941 года, но, по всей видимости, этому способствовал ряд факторов:
1) враждебное отношение населения вынуждало партизан действовать осторожно, избегая риска быть выданными противнику;
2) не имевшие боевого опыта партизаны были плохо организованы, не существовало централизованного руководства их действиями из советского тыла;
3) много времени уделялось оказанию давления на местное население с целью убедить его в том, что война еще не проиграна, и показать, что вовсе не немцы, а партизаны являются законной властью;
4) попытки усилить партизанское движение путем сбора бывших красноармейцев, обучения новобранцев и совершенствования организации в целом отвлекали партизан от выполнения задач по разрушению немецких линий коммуникаций;
5) действиям партизан, разумеется, мешали принимаемые немцами контрмеры.
В одном из немецких донесений говорилось:
„Попыткам партизан сплотиться удалось помешать… Удалось рассеять несколько крупных скоплений партизан в районах к югу от Лепеля и к северу от Старой дороги… При преследовании часть партизан была уничтожена, часть — лишилась своих командиров. В результате партизаны ограничили свои действия грабежами окрестных деревень… Несколько попыток диверсий были вовремя замечены и успешно предотвращены“…
Нет свидетельств того, что партизаны Полоцкой низменности хоть в чем-то оказывали поддержку советскому наступлению;…партизаны, похоже, бездействовали и стремились лишь реорганизовать свои силы» (Армстронг, с. 167–168, 170).
Стоило немцам с конца 1943 года перейти к крупным карательным операциям с привлечением большого числа армейских подразделений, как все советское партизанское движение «посыпалось».
«…немцы, воспользовавшись затишьем на фронте, бросили против партизан несколько пехотных полков Вермахта, подкрепленных частями СС и полиции, а также тремя полками бригады Русской Освободительной Народной армии Б. Каминского… В апреле 1944-го начали широкомасштабную карательную операцию „Праздник весны“ и в начале июня практически ликвидировали Полоцко-Лепельскую партизанскую зону. Часть партизан смогла прорваться в Минскую и Вилейскую области, но многие погибли.
По данным штаба 3-й немецкой танковой армии, только в период с 11 апреля по 15 мая 1944 года потери партизан (…) составили 14.288 человек убитыми и пленными. Немцы полагали, что партизаны потеряли четыре пятых своего состава. Белорусский штаб партизанского движения определял свои потери гораздо скромнее — в 7000 убитых и пропавших без вести, утверждая, что немцы понесли еще большие потери — до 8300 убитых и до 12900 раненых. Учитывая колоссальное неравенство в вооружении, данные о немецких потерях кажутся сильно преувеличенными. Пономаренко признавал, что противнику удалось очистить от партизан прифронтовую полосу от Полоцка до Орши» (Армстронг, с. 125–126).
«В ходе одной из таких операций, „Коттбус“, согласно донесению Готтберга от 26 июня 1943 года, было убито в бою 6084 партизана, а еще 3709 — расстреляно после пленения. Кроме того, 599 пленных было оставлено в живых. Немцы также захватили 4997 мужчин и 1056 женщин в качестве „рабочей силы“ (…) Немецкие же потери были сравнительно небольшие. (…) Было убито 5 немецких офицеров, включая 1 командира батальона и 112 солдат, ранено 11 офицеров (в том числе 2 командира полка) и 374 солдата, а еще 3 рядовых пропали без вести. Потери среди „иностранцев“, под которыми, очевидно, подразумевались русские „добровольцы“, Готтберг определил в 40 убитых, 152 раненых и 4 пропавших без вести…» (Там же, с. 127).
«Под руководством Готтберга с 3 июля по 30 августа 1943 года была проведена еще одна крупная карательная операция, под кодовым названием „Герман“, на этот раз против советских и польских партизан Барановичской области. В итоговом донесении Готтберг утверждал, что в бою было убито 4280 человек, в том числе 6 командиров и 2 комиссара „банд“, а захвачено в плен — 654, включая 1 командира польских повстанцев. Немецкие потери составили 40 убитых и 112 раненых, в том числе 9 офицеров, а 3 солдата пропали без вести. Потери коллаборационистских формирований были меньше — 6 убитых, 43 раненых и 1 пропавший без вести».
Вот и сравните: в операции «Коттбус» 164 убитых и без вести пропавших немцев, 6084 убитых партизана. Пропорция 1:37 в пользу немцев! А в операции «Герман» соотношение убитых и пропавших без вести 4280 и 50 человек. Пропорция — 1:85 опять-таки в пользу немцев.
Как видим, вопреки сказкам партизанских командиров, вопреки отчетам штабов партизанского движения, «мстители» теряли в десятки раз больше людей, чем враг.
Много шума из ничего
Так сколько военнослужащих Германии и союзных ей стран погибли в результате действий советских партизан? Точно это не установлено.
В предыдущих главах мы пришли к выводу, что общая численность советских партизан за все время войны составила около 200 тысяч человек (по мнению немцев — примерно 100 тысяч, по мнению И.Г. Старинова — 250 тысяч). Заявления о том, что якобы в одной только Украине было свыше 400 тысяч партизан — просто выдумка партийных «товарищей». И, как показано выше на ряде примеров, соотношение потерь на всех этапах войны было в пользу противника (включая в это понятие не только Вермахт, СС, СД и другие формирования немцев, но также войска их союзников и «восточных добровольцев»).
По данным, которые привел немецкий историк Бернд Бонвеч, общая сумма потерь этих категорий военнослужащих в результате партизанских действий составила за всё время войны 30–35 тысяч человек. Так что «товарищ Пономаренко П.К.» врал по-крупному: завысил реальные потери противника более чем в 30 раз!
А вот численность гражданского населения, уничтоженного партизанами, превышает эту цифру (в зависимости от региона) в пять-семь-десять раз! Это служащие вспомогательной полиции (пресловутые «полицаи»), сотрудники местной администрации, «предатели» (например, семьи полицейских, учителей, священников, сельских старост), обычные жители деревень и местечек, убийство которых партизаны выдавали за уничтожение «гарнизонов».
Партизаны подожгли небольшой деревянный мост возле деревни, где нет оккупантов. В Москву пошли донесения сразу от нескольких отрядов: «уничтожен важный мост, что серьезно затруднило немецкие перевозки в N-ском районе».
* * *
Главной причиной низкой эффективности, помимо отсутствия реальной поддержки со стороны местного населения, явилось отсутствие у московского руководства правильной стратегии партизанской войны на оккупированной территории.
Технари-диверсанты убедили партийных функционеров, возглавлявших штабы партизанского движения, в том, что партизанская война — это возможность нанесения ущерба противнику хаотичными действиями на коммуникациях. Но никто из большевистских «партайгеноссе» не подумал о том, что в середине XX века в принципе невозможно пресечь транспортные перевозки противника.
Даже если заблокировать ВСЕ железные дороги противника (что мало реально), то останутся шоссейные и проселочные дороги. Даже если ликвидировать весь транспорт вообще (что абсолютно нереально) — останутся ноги солдат, копыта лошадей, гусеницы танков. Как известно, в 1805 году в течение месяца (с конца августа по конец сентября) Бонапарт пешим порядком перебросил всю свою Великую армию из Булонского лагеря к театру предстоящих боевых действий на берега Дуная (600 км от Булони; средний темп марша — 30 км в день). А летом 1812 года Наполеон, форсировав Неман к концу июня, в Москве был уже в середине сентября — через три месяца без всяких железных дорог, но с боями.
Действия партизан на коммуникациях были малоэффективными потому, что в ЦШПД и других штабах отсутствовало правильное понимание сущности, главных целей и методов партизанской борьбы.
Там не знали, и знать не хотели, что партизанская война хотя и является партизанской, тем не менее остается войной. А какие цели преследует любая война? Одни и те же — разгром противника и захват территории. Разница лишь в способе действия: если не можешь ударить противника, находясь с ним лицом к лицу (классическая война), тогда прячешься под кустом и ждешь, когда враг повернется к тебе спиной, и лишь тогда атакуешь — это и есть партизанская война. То есть, ты ведешь бой с противником (а не с принадлежащими ему столбами и железными дорогами), но только там и тогда, где и когда это выгодно тебе, а не ему, и тем самым сводишь на нет его превосходство в силах.
Как следовало поступить советским партизанам? Осуществить концентрацию сил в труднодоступных районах, что и было сделано. Но вот дальше требовалось этими силами занимать (или стараться занимать) важные в экономическом и стратегическом отношении районы. В борьбе за эти районы можно было применять и транспортную блокаду, и уничтожение железнодорожных магистралей — для того, чтобы пресечь перевозки в район (из района).
Если же партизанские формирования не могут вести такую войну с противником, тогда выход один — ждать и накапливать силы (как поступили французы). Локальные операции должны преследовать локальные же цели, а не распылять драгоценные силы и средства. И только в нужный момент — выступить всей своей массой.
Коммунисты вместо этого призвали народ (в смысле — засевший в лесах и деревнях «актив») к мелкому вредительству, на которое противник отвечал репрессиями против населения, а то и карательными операциями.
Последние, будучи поначалу незначительными, впоследствии приобрели такие масштабы, что привели к ликвидации партизанского движения в тех регионах, где они проводились. И к тому моменту, когда советским войскам потребовался вспомогательный удар партизан в спину врагу, этот удар не последовал — часть партизанских соединений была уничтожена, часть заблокирована, часть ушла в глубь оккупированной территории либо на территорию, контролируемую советскими войсками.
Словом, все происходило типично по-советски: множество шума, много жертв, но очень мало пользы.
