Глава 2. Брянско-Орловский регион

Книга: Советские партизаны. Мифы и реальность

Армейский «костяк» партизанских формирований

Созданию крупных партизанских формирований в Брянских лесах в наибольшей мере способствовало то обстоятельство, что здесь в ходе немецкой наступательной операции против Западного фронта осенью 1941 года образовались два «котла» — в районах Трубчевска и Хвастовичей. Здесь бродили целые толпы «окруженцев», сформировать из которых отряды было несложно — при наличии организаторов.

Заняв территорию Брянской области и ликвидировав оба «котла», боевые части Вермахта ушли дальше на восток, а решением задач обеспечения безопасности в регионе занялись тыловые подразделения. Последние не имели возможности ни полностью контролировать все районы, ни очистить леса от тысяч красноармейцев из разбитых советских подразделений.

Оставалось только организовать этих «бесхозных» бойцов, на что и сориентировали «московские товарищи» имевшиеся в области партизанские группы. Они появились здесь в октябре — ноябре 1941 года, насчитывали по 6–8 человек, состояли в основном из партийно-советских «аппаратчиков» районного уровня. Кроме того, «организаторов» сбрасывали с самолетов на парашютах.

«Большинство первых отрядов представляли собой группы красноармейцев, оказавшихся в окружении или отрезанных от своих частей в ходе боев под Смоленском, Вязьмой и Брянском. Партизан, взятый в плен под Рославлем в августе 1941 года, сообщил на допросе, что остатки двух стрелковых дивизий Красной Армии были объединены в три партизанские группы, в каждой из которых насчитывалось от 50 до 60 человек (…)

Другой разновидностью партизанских отрядов (на начальном этапе в 1941 году) были так называемые диверсионные группы и истребительные батальоны, которые, по всей вероятности, и являлись в то время основными силами партизан» (Армстронг, с. 98).

Ясное представление о том, из кого состояли партизанские формирования Брянской и Орловской областей в 1942 году, дают немецкие архивные документы:

«По оценкам штаба XXIV корпуса немцев, в марте 1942 года к северу от Брянска насчитывалось до 10.000 партизан, „треть из которых составляли регулярные войска“. Согласно немецким донесениям, действовавший в районе Лавшина партизанский отряд численностью от 1500 до 2000 человек целиком состоял из красноармейцев.

В апреле 1942 года 339-я дивизия на основании захваченных партизанских документов сообщала, что в районе Бытоша (…) в составе партизан были: уцелевшие во время боев в окружении офицеры и солдаты Красной армии; сбежавшие из лагерей военнопленные; сотрудники партийных органов и НКВД; комсомольцы; руководители и специалисты, присланные из армейских штабов. (…)

Формирования создавались (присланными из-за линии фронта организаторами — М.П.) из:

а) военнослужащих Красной армии, отрезанных от своих частей в ходе боев в окружении;

б) людей из различных партизанских групп;

в) годных к службе в армии мужчин в возрасте 18 лет и старше, мобилизованных в деревнях…

…Партизан, захваченный в плен в районе Дятькова в августе 1942 года (…) описывая находящиеся в этом районе боевые формирования, выделял отряд Орлова, чья численность тогда составляла 700 человек, и отряд Калуги, при этом он сообщал, что две эти группы состояли из красноармейцев 16-й и 10-й армий.

Дополнительная информация о количестве красноармейцев, входивших в состав партизанских отрядов, была получена на допросах другого захваченного в плен партизана, бывшего лейтенанта Красной армии, выпущенного из немецкого лагеря для военнопленных и поселившегося в Рогнединском районе, а затем призванного в партизаны. Он сообщил, что в мае 1942 года в этот район прибыл батальон из состава советской 10-й армии для выполнения следующих задач:

1. Призыв на службу всех находящихся в этом районе красноармейцев, уцелевших в ходе боев в окружении или отпущенных из лагерей для военнопленных.

2. Мобилизация мужчин, родившихся в период с 1923 по 1925 год.

3. Организация партизанских групп. Сначала из красноармейцев и призывников создавались равные по размеру батальону подразделения численностью до 300 человек, а затем их направляли на усиление партизанских групп» (Армстронг, с. 103–105).

В Брянской области, как и в Смоленской, производился массовый принудительный призыв населения в партизанские отряды. Только некоторая часть городской молодежи, наиболее распропагандированная в советский период, поддерживала партизан. Именно наивный городской «молодняк» пополнял партизанские отряды «на добровольных началах».

По мере увеличения численности отрядов — в связи с мобилизацией местных жителей — изменялась их организация. К началу 1943 года все мелкие подразделения свели в отряды (роты) и бригады (батальоны), была также создана партийно-советская структура для руководства ими. С этой целью Брянскую область разделили на Северную, Южную и Западную зоны.

Еще в начале января 1942 года части Красной Армии вышли в район города Киров (до 1936 года поселок Песочня). С этого момента в полосе немецкой обороны между 4-й полевой и 2-й танковой армиями образовалась брешь («ворота»), через которую партизаны северной части области стали получать подкрепления и боеприпасы с «большой земли». Отряды Северной зоны (от Брянска до Кирова) напрямую подчинялись командованию войск, действовавших в районе Кирова.

«…успешное советское контрнаступление приблизило фронт к базам партизан, позволив им установить связь с частями Красной Армии. В результате партизанское движение претерпело кардинальные изменения: оно было реорганизовано по военному образцу и осуществляемый за ним контроль стал более строгим как извне, так и изнутри. Это было особо заметно в северных районах, где освобождение советскими войсками Кирова и прорыв немецкой линии фронта создали возможность для более тесного взаимодействия партизанских групп с Красной Армией. Партизанские отряды, организованные НКВД и партийными работниками, оказались в прямом подчинении одной из советских дивизий и получали подкрепление людьми и оружием.

(…) Когда немцы попытались захватить Киров и ликвидировать брешь между 2-й танковой и 4-й армиями, партизаны оказывали поддержку войскам Красной Армии, не только разрушая линии коммуникаций в тылу, но и обороняя отдельные участки фронта» (Армстронг, с. 89).

Руководство деятельностью партизан Западной зоны (район селений Клетня — Мамаевка) осуществлял штаб Западного фронта.

Партизанскими отрядами в Южной зоне (от Брянска до реки Неруза), включавшей Орловщину, руководил штаб Брянского фронта в Ельце и находившийся там же Орловский областной комитет партии. Обком назначил А.П. Матвеева начальником Орловского штаба партизанского движения (позже этот штаб переименовали в штаб партизанского движения Брянского фронта).

Непосредственно «в лесу» партизанами Южной зоны командовал сотрудник НКВД Д.В. Емлютин, которому подчинялись от 30 до 40 отрядов, а позже все здешние бригады.

Д.В. Емлютин — типичный советский начальник-самодур. Вот таким и вешали на грудь звезды героев.

Комиссаром при нем был секретарь одного из орловских райкомов партии А.Д. Бондаренко. Штаб Емлютина находился в Смелиже и назывался Объединенным штабом партизанских отрядов западных районов Орловской области.

Емлютин руководил партизанами Брянской области до лета 1943 года, когда его отозвали на «большую землю», а штаб реорганизовали:

«На отношения, существовавшие между Ельцом (где располагался партизанский штаб Центрального фронта — М.П.) и командованием партизан в брянских лесах проливает свет ряд документов, захваченных немцами в 1943 году. В этих же документах указывается, что летом 1943 года (…) Емлютина сменил подполковник Горшков. Сам штаб получил название Южная оперативная группа. Причины освобождения от должности Емлютина, который отправился в июне в Москву и не вернулся, не совсем ясны». (Армстронг, с. 119).

Свет на причины снятия Емлютина с должности проливают показания капитана Русакова, который на допросе у немцев вот как характеризовал этого деятеля:

«Подполковник Емлютин, бывший начальник райотдела НКВД в Курской области. Население Курской и Орловской областей хорошо знает партизан Емлютина. Это банда насильников, грабителей, мародеров, терроризирующих местных жителей, сам Емлютин — садист, живущий только убийствами» (Соколов Б.В., с. 102).

Боевые действия партизан

Основной формой деятельности брянско-орловских партизан поначалу являлись налеты на деревни с целью добычи продовольствия путем ограбления населения, а также убийства должностных лиц, назначенных оккупационными властями. С воинскими частями, даже тыловыми, партизаны долгое время старались не связываться, так как любое столкновение с ними обычно заканчивалось поражением и рассеиванием «мстителей».

«Немцы не испытывали особых трудностей в очистке от партизан считавшихся важными населенных пунктов, но после ухода из них войск партизаны вскоре возвращались туда и расправлялись с теми, кто сотрудничал с немцами или проявлял враждебное отношение к советскому режиму» (Армстронг, с. 89).

Вот она — главная, но официально не декларируемая роль партизанских формирований — постоянно напоминать местному населению о советской власти.

Отметим, что органы управления были жизненно необходимы местному населению. Создать аналогичные собственные органы партизаны не могли по вполне понятным причинам. Но партизан меньше всего волновало выживание местных жителей, они слепо и рьяно исполняли указания своих командиров, а те — указания Москвы. Суть таковых была проста: «Безжалостно уничтожать предателей Родины!».

Сталин еще во время операции «Тайфун» требовал заброски в немецкий тыл как можно большего числа диверсионных групп, состоявших из «пламенных» комсомольцев (вроде известной Зои Космодемьянской) — жечь деревенские избы, конюшни, амбары, чтобы немцам негде было размещать солдат, лошадей и имущество. Вопрос о том, куда после этого деваться семьям местных жителей (зимой!) Сталина и его подручных абсолютно не интересовал.

В этой связи отметим любопытную деталь:

«Даже в феврале 1943 года отмечалась антипатия крестьян к партизанам. Одно из немецких донесений описывает эти настроения следующим образом: „Нигде… гражданские лица не принимают участия в актах саботажа и не поддерживают такие /акты/. Сельское население, как и прежде, отвергает партизан“…» (Армстронг, с. 146).

Собственно боевая деятельность партизан Брянщины и Орловщины в основном сводилась к мелким диверсиям. Это повалка столбов телеграфной связи, подрывы на автомобильных дорогах, засады против отдельных автомобилей, небольших автоколонн, а иногда и поездов. Диверсий такого рода совершалось довольно много, но они имели хаотичный характер и не причинили существенного ущерба войскам Вермахта.

Партизаны заполняли неконтролируемые противником пространства, где создавали партизанские зоны. Однако это не приводило к последующим атакам на гарнизоны противника в населенных пунктах или на железнодорожные станции, а сводилось к удержанию пресловутых «зон» — как правило, до появления сколько-нибудь значительных сил немцев.

«В мае 1942 года в директиве немецкого тылового командования перечислялись следующие цели партизан:

1) разрушение /путей. — М.П./ сообщения армии…

2) борьба с отрядами вспомогательной полиции и сельским населением, работающим на германскую армию.

3) запугивание населения путем проведения враждебной пропаганды…» (Армстронг, с. 125).

Как уже сказано, действия партизан разделялись на две условные категории:

1) «Прессование» местного населения;

2) Действия на коммуникациях противника.

Первая категория нашла свое воплощение в регулярных нападениях партизан на деревни: «мстители» отнимали у населения продукты и скот, убивали людей, сотрудничавших с немецкими властями либо «враждебно (по мнению партизан) относившихся к советской власти». Тем самым они решали сразу несколько целей. Во-первых, обеспечивали себя продовольствием. Во-вторых, удерживали местных жителей от сотрудничества с оккупационным режимом. В-третьих, препятствовали использованию немцами местных ресурсов и рабочей силы.

Операции на коммуникациях подразделялись на четыре типа:

1) Действия диверсионных групп (8—10 человек). Они перерезали телефонные провода, валили телеграфные столбы, закладывали мины на шоссейных и железных дорогах. Для подрыва железных дорог чаще всего использовались ящики из-под патронов, набитые взрывчаткой и снабженные нажимным либо электрическим взрывателем. В большинстве случаев, заложив мины, партизаны ретировались подальше от места закладки, но иногда несколько групп по обе стороны дороги ожидали подрыва поезда (автомобиля — если дело происходило на шоссе) и открывали огонь из стрелкового оружия.

Иногда практиковались так называемые «цепные взрывы» — когда железнодорожные пути минировалось на большом протяжении:

«Немцы обратили внимание на эту „совершенно новую тактику“ в феврале 1943 года. В донесении об этом отмечалось, что 18 февраля 1943 года отряд численностью до 150 человек скрытно выдвинулся к линии железной дороги Унеча — Клетня и установил 72 взрывных устройства под железнодорожным полотном. В донесении утверждалось, что во время этой операции одновременно действовали 70 групп подрывников…

В тылу 2-й танковой армии немцев (…) атака на железнодорожную линию Брянск— Льгов в районе Дерюгина 13 октября 1942 года стала темой специального донесения, где говорилось, что, пока отряд общей численностью в 350 человек атаковал силы охраны, диверсанты-подрывники, действовавшие на участке протяженностью в 2,4 километра, успели взорвать железнодорожное полотно в 178 местах. Допросы захваченных в плен партизан позволили выяснить, что специалисты-подрывники прошли трехмесячную подготовку в Туле и были доставлены семью транспортными самолетами. В донесении подчеркивалось, что предыдущие разрушения железной дороги в результате взрывов мин… удавалось устранить за сравнительно короткое время. (…) Судя по немногим упоминаниям цепных взрывов в последующих донесениях, можно предположить, что они не играли важной роли в общей массе попыток партизан нарушить систему снабжения немецких войск» (Армстронг, с. 130–131).

Железнодорожный мост через Десну у Вигоничей, который подорвали партизаны.

Хотя немцы и опасались, что им не хватит запасных рельсов для ремонта разрушенных путей, главным результатом «цепных взрывов» стало быстрое расходование дефицитной взрывчатки.

2) Массированные атаки (как правило, на хорошо охраняемые мосты) очень больших групп — в несколько сотен человек. Такие атаки партизаны производили в тех случаях, когда получали категорический приказ «сверху» взорвать тот или иной мост, а подобраться к нему малой группой не представлялось возможным из-за наличия сильной охраны. Но они редко достигали успеха.

3) Нападения на населенные пункты, расположенные на основных магистралях. Операции такого типа советские историки упоминали вскользь, так как они сопровождались уничтожением деревень (поселков, станций) вместе с жителями, а не только местных полицейских.

4) Нападения на транспортные средства и воинские эшелоны из засад. Партизаны практиковали их довольно часто, но редко достигали существенных успехов. Самый крупный пришелся на 9 марта 1942 года в районе Журиничей, в 20 км восточнее Брянска, когда в результате атаки 500 партизан на подорвавшийся ремонтный поезд были убиты и ранены 3 немецких офицера и 224 солдата. Такие нападения оказывали в первую очередь психологическое давление на противника.

В целом, результативность партизанских диверсий оставалась сравнительно невысокой, так как немецкая охрана постоянно находила взрывные устройства до того, как они успевали сработать.

По докладам немецкого тылового командования, с мая по октябрь 1942 года партизаны осуществили 260 успешных взрывов, а также 540 нападений на часовых, но 301 взрыв удалось предотвратить. С ноября 1942 по апрель 1943 года успешных подрывов было 236, а предотвращенных — 222 (нападений на часовых зафиксировано 553). С апреля по июнь 1943 года партизаны произвели 496 успешных подрывов, но еще 523 оккупанты предотвратили (нападений на часовых было 1093). Всего за 14 месяцев — 992 успешных подрыва (в среднем, 71 в месяц), тогда как 1046 диверсий немцам удалось предотвратить.

Казалось бы, что при такой интенсивности диверсий вражеским войскам приходилось буквально «разрываться» между фронтом и тылом.

Немецкий танк, якобы подбитый брянскими партизанами в феврале 1942 г. На фото явно не февраль, видимо, танк немцы просто бросили из-за поломки.

Однако в реальности этого не происходило: наличных сил тыловых командований Вермахта вполне хватало для обороны занятых ими населенных пунктов и охраны важнейших путей сообщения.

За все время оккупации на территории Брянской области (а это 34,9 тыс. кв. км — на 6 тыс. кв. км больше такой страны как Албания) лишь однажды подрыв вызвал существенные перебои в системе снабжения немцев. Это произошло 7 марта 1943 года, когда отряд Ромашина (до 600 человек) успешно атаковал и подорвал мост через Десну у Вигоничей.

«Нападение вызвало временное прекращение движения на одном из главных путей снабжения 2-й танковой армии немцев. Несколько дней все эшелоны приходилось направлять в обход по линии Смоленск — Рославль. Командование тыла 2-й танковой армии считало это „крупным успехом“ партизан» (Армстронг, с. 127).

Партизанам Брянщины и Орловщины, несмотря на все диверсии, не удалось перерезать транспортные коммуникации группы армий «Центр». Поэтому вывод очевиден: действия партизанских формирований не доставляли германскому военному командованию чрезмерных проблем в плане материального ущерба. Другое дело — моральное воздействие. Известный немецкий генерал-танкист Гейнц Гудериан отметил в своих мемуарах:

«По мере того, как война принимала затяжной характер (…) партизанская война стала настоящим бичом, сильно влияя на моральный дух фронтовых солдат».

Таков же вывод известного в России исследователя партизанского движения полковника органов госбезопасности Вячеслава Боярского:

«Наиболее эффективным видом воздействия на противника оказалось не военное, а морально-психологическое» (Боярский В.И., с. 250).

Операции немцев против партизан

До лета 1942 года никаких крупных операций против партизан немцы не проводили вообще.

Первой относительно крупной антипартизанской операцией немцев стала «Птичье пение» (Vogelsang) в июне 1942 года. Однако сил для нее было привлечено недостаточно (5500 человек), тогда как партизан севернее Брянска насчитывалось свыше 4 тысяч. Поэтому операция свелась к вытеснению «мстителей» из зоны Дятьково — Ивот — Стар.

Партизаны разрозненными группами ушли в южном и западном направлениях. Они потеряли около 1700 человек (1193 убитыми, 498 пленными). Кроме того, в районе операции немцы арестовали 2249 мужчин в возрасте от 16 до 50 лет, а 12530 местных жителей эвакуировали из этого района. Потери немцев составили 58 убитых и 130 раненых (соотношение потерь 1: 9 в пользу немцев).

В западной части Брянской области безуспешной оказалась операция Klette I, проведенная в октябре 1942 года в районе Клетни. Здесь полторы тысячи немцев пытались окружить четыре тысячи (!) партизан. К тому же не была соблюдена секретность, и партизаны ускользнули из кольца, потеряв всего 43 человека убитыми и 2 пленными.

Вслед за первой операцией последовала вторая (Klette II), однако в ходе ее (с 15 января по 9 февраля 1943 г.) партизан удалось рассеять, но не уничтожить. Из 3500–4500 человек были убиты 441, 126 попали в плен, 178 дезертировали.

С 19 мая по 19 июня 1943 года в этой же зоне проводилась операция «Соседская помощь» (Nachbarhilfe). На этот раз сюда бросили две дивизии, которые рассеяли партизанские отряды на «мелкие и очень мелкие группы». Было убито 571 человек, 369 взято в плен; эвакуированы 16.900 местных жителей. Немцам удалось практически полностью уничтожить отряд «За Родину», ядро которого составляли бывшие «оперативники» из Ямпольского райотдела внутренних дел.

Тем не менее, усилиями советского командования, готовившего летнее наступление и перебрасывавшего подкрепления по воздуху, деятельность партизан в Мамаевском лесу была восстановлена, хотя и в меньшем объеме, чем прежде.

Операция «Вольный стрелок» (Freischuetz) длилась всего 10 дней, с 21 по 30 мая 1943 года. В ней участвовали две дивизии и одна оперативная группа в несколько тысяч человек.

Однако дивизии очень скоро потребовались на фронте, поэтому немцы спешно «прошерстили» район, хватая и стреляя кого надо и кого не надо (из заявленных 420 пленных более 300 составили женщины и дети, среди 1459 убитых женщины и дети составили около 300 человек; было эвакуировано 2392 местных жителя). После окончания операции, по немецкой оценке, в районе все еще оставалось около 1500 партизан.

Схваченный партизан.

В южной части Брянской области две первые операции против партизан — «Треугольник» (Dreireck) и «Четырехугольник» (Vierreck) проводились в середине сентября 1942 года и, несмотря на большие потери «мстителей» (2244 убитых и пленных), не привели к полной их ликвидации. Часть партизан, переправившись через реку Навля, ускользнула в южном направлении и позже вернулась на прежние места базирования.

В ходе крупной операции «Цыганский барон» (Zigeunerbaron) с 16 мая по 6 июня 1943 года пять пехотных и одна танковая дивизии нанесли партизанам серьезные потери, хотя и не смогли уничтожить их полностью (1548 партизан погибли, 1568 были взяты в плен — всего 3116 человек). Было уничтожено 2930 землянок и огневых точек; трофеи, помимо стрелкового оружия, включали 21 орудие и 3 танка; эвакуировано 15.812 местных жителей.

Однако было уже поздно: в июле — августе 1943 года немцы оставили Брянскую область и отступили на запад.

Русские против русских

Уже в конце 1941 года немцы стали формировать на местах из советских граждан или военнопленных вспомогательные военизированные отряды полиции.

«К 1943 году в тылу 2-й танковой армии немцев насчитывалось 30 так называемых „восточных батальонов“ (Ostbatailone) и 12 батальонов местной самообороны. Кроме этого, в восточной части области были созданы отряды вспомогательной полиции численностью в несколько тысяч человек. Эти подразделения коллаборационистов составляли примерно половину сил немцев, осуществлявших охрану в тыловых районах» (Армстронг, с. 94–95).

Нам уже ясно, что этих сил было, во-первых, недостаточно для полного уничтожения партизан, а во-вторых, борьба с партизанами составляла лишь одну из многих задач, решаемых военизированной полицией.

Однако были исключения, подтверждающие наш тезис о важнейшей роли специальных формирований в антипартизанской борьбе. Так, весьма смекалистым оказался бывший учитель физики Константин Воскобойников (1895–1942), которого немцы, назначили бургомистром поселка Локоть (административного центра Брасовского района Орловской области) — в Южной зоне брянских партизан. Он обратился к командованию 2-й танковой армии Вермахта с просьбой разрешить ему создать отряд самообороны в 200 человек для защиты поселка и окрестных деревень от грабежей партизан. Командование согласилось. Бургомистр лично возглавил подразделение, состоявшее из добровольцев, и основательно прижал партизан, но 8 февраля 1942 года погиб в одной из стычек.

Новым бургомистром Локотя, и, как вскоре выяснилось, еще более деятельным, стал заместитель Воскобойникова, бывший инженер-химик Бронислав Каминский (1899–1944), отбывший три года в советских лагерях и освободившийся за пару месяцев до начала войны. Понятно, что его отношение к советской власти не имело ничего общего с любовью или благодарностью. Каминский сформировал несколько отрядов самообороны, с которыми начал решительные действия против партизан и вскоре очистил от них значительную территорию.

Бронислав Каминский.

Убедившись в том, что местное самоуправление способно своими силами обеспечить безопасность тыловых районов, командующий 2-й танковой армией генерал Шмидт приказом от 19 июля 1942 года преобразовал Локотский район в округ. В его состав вошли 6 районов Орловской области (Брасовский, Дмитровский, Комаричский, Навлинский, Севский, Суземский) и два района Курской области (Дмитриевский и Михайловский). Население округа насчитывало 581 тысячу человек. Целая страна!

К концу 1942 года антипартизанская бригада Каминского состояла из 14 стрелковых батальонов, 4-х дивизионов (броневого, артиллерийского, зенитного, тылового), медицинской и комендантской рот. Одних только минометов в бригаде насчитывалось более 100 единиц (калибра 50 и 82 мм), имелись 8 танков, 2 танкетки, 3 бронеавтомобиля. Оружие и техника были трофейные советские. В крупных деревнях округа дислоцировались около 30 рот бригады, в нескольких поселках размещались батальоны.

Командование 2-й танковой армии поставило перед бригадой Каминского следующие задачи: охранять от партизан выращенный урожай и скот, транспортные колонны с продовольствием, обеспечивать сбор натуральных налогов в деревнях. На практике все это означало непрерывную борьбу с партизанами, крайне нуждавшимися в продовольствии.

Против партизан Каминский действовал весьма успешно. Его бойцы сожгли 12 деревень и поселков, примыкающих к лесным массивам, жители которых снабжали партизан продуктами. Это Алтухово, Гаврилова Гута, Добровольский, Игрицкое, Кокоревка, Конушино, Красная Слобода, Смиличи, Требушка, Черпь, Чухра, Шушуево. Населению, потерявшему свои дома и хозяйственные постройки, пришлось переселиться в другие деревни — подальше от леса.

К 1 августа 1943 года численность бригады достигла 12 тысяч (!) хорошо вооруженных бойцов. То есть, у Каминского было больше людей, чем во всех партизанских соединениях Брянской области вместе взятых, поэтому вполне можно вести речь о гражданской войне местного значения.

Немецкий пропагандистский плакат.

Выводы

1) Партизанские соединения Брянской области возникли на базе окруженных советских частей и партийно-советской номенклатуры низшего звена, ни о каком «общенародном подъеме» речи быть не может.

2) Пополнение партизанских отрядов осуществлялось путем призыва местных жителей на действительную военную службу, по факту — принудительно. Несомненно, имело место и добровольное участие какой-то части граждан, но их было мало.

3) Основными задачами партизан являлись две: диверсии на вражеских путях сообщения и постоянное давление на местное население, дабы исключить поддержку им оккупационного режима.

4) Как и повсюду на оккупированных территориях СССР, «мстителям» не удалось сколько-нибудь серьезно нарушить работу коммуникаций противника.

Вместе с тем брянские партизаны тактически действовали более гибко, в отличие от дорогобужцев, поскольку над ними не стояли армейские штабы.

Не было бы счастья, да несчастье помогло: за все время оккупации региона советскому командованию не удалось толком наладить централизованное руководство партизанами (последние подчинялись то партийным органам, то НКВД, то командованию отдельных армий, а под конец — собственному штабу партизанского движения). Поэтому в критических ситуациях партизанские командиры действовали «своим умом», что оказалось благом для них.

«Изменник советской родины».

5) В области шла настоящая гражданская война — общая численность партизанских соединений в разные периоды времени составляла от 10 до 20 тысяч человек, тогда как под командованием одного только Б. Каминского в 1943 году состояло около 12 тысяч человек, почти все — добровольцы.

6) Местному населению по большому счету было все равно, кто победит, лишь бы скорее кончилась война. Пока побеждали немцы, «общественное мнение» склонялось в сторону Берлина; покатился фронт на запад — начали преобладать «московские» настроения.

7) Все антипартизанские операции германское командование проводило в большой спешке (только операция «Цыганский барон» длилась три недели), так как войска, привлекавшиеся для операций в тылу, постоянно требовались на фронте, куда их очень быстро возвращали, не успев завершить начатое дело.

8) Действия партизанских отрядов, в свою очередь, отличались большим количеством, но малой результативностью. Так, число успешных диверсий на железных дорогах в июле 1942 года составило 57, в августе — 55, в сентябре — 62, в октябре — 49, в ноябре — 57, в декабре — 72 (Армстронг, с. 141). А эшелоны противника продолжали идти на фронт до последнего дня оккупации.

Действия брянских партизан не влияли на положение войск противника на фронте, зато били по местному населению, на головы которых валились все эти «Треугольники» и «Цыганские бароны». Однако высшему руководству СССР было наплевать на судьбу оккупированных граждан: «чем хуже для них — тем лучше для нас!»

Надо отметить любопытный факт. По данным статистического исследования «Россия и СССР в войнах XX века» (Москва, 2001, с. 231, таблица 116) потери мирного населения, «преднамеренно истребленного на временно оккупированной территории» РСФСР составляют 1 миллион 800 тысяч человек. Однако потери гражданского населения в ходе проводимых на территории РСФСР карательных операций нацистов (таковых было проведено относительно немного) составляют в каждой из них от нескольких сотен человек до трех тысяч (в самом худшем случае). Да и оккупация на территории РСФСР длилась недолго по сравнению с БССР.

При подобных масштабах 1,8 миллиона человек никак не получается! Это обстоятельство можно объяснить следующим образом: советская статистика включила в приведенную цифру значительную долю потерь, понесенных советскими войсками на фронтах. Видимо, статистики не учли тот факт, что не все бойцы РККА (особенно из числа так называемых «оккупированных») включались в списки личного состава частей. Как известно теперь, «оккупированные» в списках бойцов не значились (либо числились в рабочих и строительных подразделениях), но на убой их гнали толпами. Каким же образом числить человека, который погиб (из числа жителей N-ского пункта выбыл), а в число мобилизованных граждан не попал? Только в качестве «погибшего мирного жителя»!

Назад: Глава 1. Смоленская область

Дальше: Глава 3. Северо-Западный регион