Глава 8
ОСАДА

Малх мрачно оглядел внушительные укрепления и сплюнул.

— Они исполнены решимости, этого у них не отнимешь, — прорычал он. — Точно знают, что помощи из Рима не будет, но все еще не хотят сдаваться, греки свинорылые…

— Как и мы, — яростно ответил Сафон. От его дыхания в холодном осеннем воздухе шел пар. — И когда мы окажемся внутри, обороняющиеся пожалеют о том дне, когда захлопнули ворота перед нами. И тогда им, шлюхиным детям, мало не покажется. А, Бостар? — спросил он, толкнув брата локтем под ребра.

— Чем скорее падет город, тем лучше. Ганнибал найдет способ, — уверенно ответил Бостар, обходя колкость Сафона стороной.

Спустя месяцы после их перепалки в Новом Карфагене они слегка помирились, но Сафон никогда не упускал возможности подшутить или подвергнуть сомнению его преданность делу. «И все только потому, что мне не нравится пытать пленников, — с печалью подумал Бостар. — В кого же он превратился?»

Но, в своем роде, не было ничего удивительного в том, что Сафон без колебаний прибегал к пыткам, чтобы добыть информацию, которая позволила бы им войти в город. Прошло почти шесть месяцев с того момента, как огромная армия Ганнибала начала осаду, а к взятию Сагунта они так и не приблизились. Город находился в миле от моря, на вытянутом скальном уступе, возвышавшемся над окружающей его равниной на три-четыре сотни шагов. Это была исключительно выгодная позиция, и держать осаду было очень трудно. Подойти к городу, окруженному мощными укреплениями, можно было только с запада, где склон не такой крутой. Естественно, укрепления с этой стороны самые мощные. На самой высокой части скалы возвышалась огромная башня, от нее в стороны отходили толстые и высокие стены. Ганнибал расположил поблизости основную часть армии и приказал воздвигнуть стену, которая окаймляла все подножие скалы. Эта стена была усеяна наблюдательными башнями, единственным назначением которых было не пропустить ни одного вражеского гонца.

— По воле богов, мы станем этим способом, — добавил Малх.

Оба сына кивнули. Ганнибал оказал их семье особую честь, выбрав отряды под их командованием во главу намечающегося штурма. Остальные, тысячи ливийцев и иберийцев, ждали, оставаясь ниже по склону.

Лицо Сафона дернулось, и он кивнул на ряды копейщиков, построившихся вокруг четырех виней, осадных машин с массивными таранами и защитными крышами. Они зададут начало штурму.

— Люди нервничают. Ничего удивительного. Мы уже час ждем. Где же он?

Бостар видел, что Сафон прав. Некоторые воины громко болтали друг с другом, слегка громче, чем обычно. Другие хранили молчание, но их губы двигались в непрестанной молитве. Над фалангами повис ореол нервозности. Ганнибал скоро прибудет, попытался убедить себя Бостар.

— Терпение, — сказал Малх.

Сафон неохотно повиновался, но все так же горел желанием раз и навсегда утвердить себя лучшим. Показать отцу, что он самый храбрый из его сыновей.

Спустя мгновения их внимание привлек восхищенный шепот, распространяющийся от тыла армии вперед.

— Слушайте! — восторженно сказал Малх. — Ганнибал разговаривает с ними, проходя мимо. Многое нужно хорошему военачальнику, и это — одна из этих вещей. Не просто вести воинов за собой, находясь на переднем крае. Уметь поговорить с каждым из своих воинов.

Он одобрительно кивнул Бостару, а Сафон что-то невнятно пробормотал.

Бостар не сдержался. Были вещи, на которые он не мог не обращать внимания.

— Что? — требовательно спросил он. — Если ты попытаешься вести себя немного мягче, а не наказывать за малейшее нарушение правил, может, твои воины станут уважать тебя больше.

Лицо Сафона помрачнело, но прежде чем он успел ответить, зазвучали громкие приветственные крики. Воины начали в такт топать, сначала немногие, но потом и остальные поддались этому заразительному ритму. Шум становился все громче, пока не превратился в единый крик.

— Ган-ни-бал! Ган-ни-бал! Ган-ни-бал!

Бостар ухмыльнулся. Сложно было не поддаться энтузиазму, охватившему воинов. Даже Сафон вытянул шею, глядя, что происходит.

Вскоре посреди рядов копейщиков появилась небольшая группа. Пустой внутри квадрат был образован парой дюжин скутариев, воинов с тяжелыми щитами. Эти иберийские пехотинцы были одними из лучших воинов Ганнибала. Как всегда, они были одеты в черные накидки поверх простеньких туник и блестящих нагрудников. Смертоносный набор их вооружения состоял из разнообразных тяжелых метательных копий, самым известным из которых был саунион, дротик, целиком сделанный из железа, а также длинных прямых мечей и кинжалов. Внутри строя шел один человек, которого можно было с трудом разглядеть, хотя его хотели видеть все. Наконец, приблизившись к Малху и его сыновьям, скутарии развернулись в две колонны, открыв для обозрения шедшего в середине.

Ганнибала Барку.

Бостар с обожанием глядел на военачальника. Как и большинство командующих карфагенскими войсками, Ганнибал носил простой бронзовый шлем греческого образца. Солнце отражалось от его полированной поверхности прямо в глаза воинам, и слепящий свет скрывал его лицо, оставляя на всеобщее обозрение только бороду. С плеч полководца свисал темно-пурпурный плащ, под ним была туника того же цвета и богато украшенный серебром бронзовый анатомический нагрудник. Пах и бедра прикрывали простеганные полосы льняной ткани, а ниже колен ноги были защищены бронзовыми поножами, тоже полированными. На ногах военачальника были массивные кожаные сандалии. Через плечо и до бедра шла кожаная перевязь, и на левом бедре висел меч-фальката в видавших виды ножнах. Военачальник шел вперед, слегка прихрамывая.

Командир скутариев выкрикнул приказ, и воины одновременно со стуком поставили щиты на каменистую землю. Грохот заставил всю остальную армию мгновенно утихнуть.

— Ваш военачальник, лев Карфагена, Ганнибал Барка! — выкрикнул командир.

Все стали по стойке «смирно» и отдали честь.

— Командир! — крикнул Малх. — Ты почтил нас своим присутствием!

Уголки рта Ганнибала приподнялись.

— Вольно, воины, — скомандовал он, подходя к Малху. ^— Ты готов?

— Да, командир. Мы дважды проверили осадные машины. Каждый солдат знает, что делать.

Сыновья Малха что-то пробормотали в знак согласия.

Ганнибал глянул на каждого из них и удовлетворенно кивнул.

— Знаю, вы справитесь.

— Да поразит нас Баал Сафон, если не справимся! — с горячностью ответил Сафон.

Ганнибал слегка удивился.

— Надеюсь, что нет. Город падет в любом случае, но пока что мы не преуспели. Кто знает, изменится ли сегодня ситуация? А опытных командиров так просто не найдешь… — Не обращая внимания на явное неудовольствие Сафона, он улыбнулся Малху. — Знай, что ты получил этот шанс лишь потому, что я сейчас не могу бегать.

Он коснулся плотной повязки на правом бедре.

— Ваша рана очень некстати, командир, — ответил Малх. — Но мы благодарны за возможность, выпавшую нам сегодня.

— Твое рвение достойно всяческого одобрения, — с улыбкой произнес Ганнибал.

Бостар живо вспомнил такие же волнующие мгновения несколько недель назад, во время такого же, как сегодня, штурма. Прирожденный командир, Ганнибал не мог быть нигде, кроме как в первых рядах. Бостар искренне желал, чтобы стрела попала в бедро ему, а не командиру.

— Как заживает рана, командир? — спросил он.

— Медленнее, чем хотелось бы, — скривившись, ответил Ганнибал. — Думаю, мне следует радоваться, что защитники города не стреляют из луков получше.

Отец и сыновья нервно рассмеялись. О такой возможности никто не хотел и думать.

— Ну, не буду вам мешать. Сагунтийцы уже ждут вас.

Ганнибал показал на стены, облепленные вражескими воинами. Потом показал на крутой склон, где стояли остальные части, которые должны были пойти в атаку, когда проломят стену.

— И они тоже.

— Слушаюсь, командир, — ответил Малх, поднимая меч.

Его воины, внимательно следившие за разговором, замерли.

— Боги, как бы я хотел, чтобы Ганнон был здесь, — пробормотал Бостар.

— А? — переспросил Сафон, и его лицо окаменело. — Зачем?

— Он все время мечтал о таких сражениях.

— Что ж, он мертв, — яростно прошептал Сафон. — Так что ты зря теряешь время.

Бостар взбешенно поглядел на него:

— Ты по нему не тоскуешь?

Но Сафон не успел ответить.

— Чего вы ждете? — требовательно спросил Малх, он не слышал их разговора. — По местам!

Отдав честь Ганнибалу, Бостар и Сафон бегом побежали к своим фалангам. Каждый из них командовал одной из виней, и нарастающая вражда означала, что каждый из них стремился первым сделать пролом в стене, чтобы воины устремились внутрь Сагунта. Безусловно, подумал Бостар, не обязательно именно им удастся достичь успеха. Другими винеями командовали отец и Алете, бесстрашный ветеран, которым восхищались оба брата.

Малх дождался, пока они не займут места, и резко махнул рукой вниз.

— Вперед! — закричал он.

Командиры свистками подали ливийцам команды к наступлению. Дюжины воинов, специально отобранных ранее, отдали копья товарищам и, подбежав к винеям, уперлись в них плечами или встали у колес. Десятки других построились по сторонам от них, прикрывая оставшихся беззащитными товарищей большими щитами. Снова прозвучали команды, и воины начали толкать осадные машины вперед. С громким скрипом и грохотом винеи покатились вперед, мимо Ганнибала. Когда осадные машины поднялись по склону шагов на пятьдесят, остальные ливийцы пошли вперед, выстроившись плотными фалангами.

Когда они подошли ближе, Бостару сжало живот. Он ясно видел лица защитников города наверху, готовых обрушить смертельный дождь на него и его воинов. На его отца и брата. «Баал Сафон, дай нам разметать в прах вражеские стены! — взмолился он. — Защити нас всех щитом своим». Сверху упали первые стрелы. Бостар задумался, не просит ли сейчас Сафон защиты для себя и других точно так же.

Но он в этом сомневался.

С большой осторожностью Бостар выглянул, смотря на стену впереди. Прошел уже, наверное, час, и пока штурм шел по плану. Подвешенные внутри виней тараны пробили большие дыры в основании стены. Благодаря деревянным крышам осадных орудий, обтянутым шкурами, вымоченными в воде, тучи горящих стрел, выпускаемые защитниками крепости, копья и камни не наносили большого вреда. Бостар потерял пятнадцать воинов, и в такой ситуации это было абсолютно приемлемо. Фаланги Сафона и Алете, по обе стороны от его воинов, похоже, пострадали не больше.

И вскоре большой фрагмент стены рухнул. Увидев это, Бостар сдержанно улыбнулся. Стена рухнула между позициями его воинов и воинов Сафона, так что ни один из них не смог бы приписать успех себе. Хотя, конечно, сейчас это не играло никакой роли. На них смотрел сам Ганнибал. Бостар проревел приказ, командуя воинам, чтобы те удвоили усилия. Он представил себе, что сквозь шум слышит такой же приказ Сафона. И их усилия не были тщетны. Вскоре башни начали падать наружу. Две, а потом еще три. Под обломками погибли десятки защитников и шедших впереди копейщиков. В результате образовался большой пролом в стене, достаточный, чтобы попасть в город. Бостар не стал ждать, пока осядет пыль. Надо хвататься за возможность обеими руками, прежде чем ошеломленные защитники успеют среагировать. Он крикнул воинам, приказывая подобрать оружие и следовать за ним, и принялся взбираться на груды камней, возвышавшиеся перед осадными машинами. С радостью увидел, что воины Сафона тоже идут вперед. Разглядел брата, в паре десятков шагов в стороне, и поднял копье, давая ему знак.

— Увидимся внутри! — крикнул он.

— Нет, если я доберусь туда раньше тебя! — рыкнул в ответ Сафон и повернулся к воинам, напрягшимся, как охотничьи собаки на поводках. — Пять золотых тому, кто первым войдет в город. Вперед!

Бостар вздохнул. Даже тут брат соперничает. Да будет так, зло подумал он.

Все бросились вперед.

Преследуемые по пятам своими воинами, двое братьев карабкались в пролом. Рисковали жизнями с каждым шагом, и не только под градом стрел и копий, сыплющихся с обеих сторон пролома со стен, но и от осыпающихся камней под ногами. Держать в одной руке копье, в другой — щит и карабкаться по осыпи было очень тяжело. Бостар внимательно глядел под ноги. На вражеские стрелы и копья он повлиять не может, а вот постараться не сломать лодыжку, карабкаясь вверх, — вполне. Он не раз наблюдал такое прежде, видел, как воинов, которым не повезло, затаптывали их же товарищи или их настигал дождь стрел, выпущенных врагами.

На высшую точку обрушившейся стены Бостар забрался первым. Облака пыли, поднявшиеся при обрушении, скрывали из виду защитников крепости и заставляли наступающих заходиться исступленным кашлем. Может, их еще и нет, подумал Бостар. Его сердце встрепенулось, но, оглядевшись, он выругался. В спешке командир опередил своих воинов шагов на двадцать.

— Шевелитесь! — прорычал он. — Не на прогулке!

Спустя мгновение из облака пыли появился Сафон. Следом за ним подошла дюжина ливийцев, подтягивались и остальные. Лицо Сафона расплылось в довольной улыбке, когда он увидел, что Бостар в одиночестве.

— Все еще один? Неудивительно, право. Ничто так не подстегивает, как обещанное золото.

Бостар сдержался, прикусив губу, чтобы не произнести того, что буквально срывалось с его языка.

— Не время для ерунды! — рыкнул он. — Давай занимать позицию в проломе. Спорить будем потом.

Сафон безразлично пожал плечами.

— Как пожелаешь. — Он опустил копье. — Третья фаланга! Ко мне! Построиться!

К этому времени подбежали лишь четверо воинов Бостара. Тот разочарованно глядел, как брат ведет своих копейщиков вперед. Конечно, сам он, Бостар, может в мгновение ока последовать за ними, но он все еще без воинов. А спустя еще секунду Бостар обрадовался, что это не он вошел в пролом. Будто демоны мщения, из облаков пыли выбежали десятки вопящих сагунтийцев. У каждого в руке была фаларика — длинный дротик с мотком горящей пакли у наконечника.

— Поберегись! — заорал Бостар, но было поздно.

По команде сагунтийцы замахнулись и метнули дротики. Бросать было недалеко, и ошеломленные воины Сафона замедлили шаг, но фаларики уже рухнули на них смертельным дождем, пробивая щиты, убивая, калеча и поджигая людей.

Выругавшись, Бостар пересчитал своих копейщиков. Уже около двадцати. Мало, но он не может стоять просто так. Иначе Сафона убьют, а его воины побегут назад. Шанс на успех будет потерян.

— Вперед! — крикнул Бостар, подымая щит и бросаясь на врага.

Он не оглядывался, но с облегчением чувствовал присутствие за спиной его отряда. Смерть может забрать их всех, подумал Бостар, но, по крайней мере, они идут за ним из преданности, а не ради золота.

Офицер повел воинов туда, где, по его расчетам, солдат Сафона могли обратить в бегство. Увидев его, ближайшие к нему сагунтийцы замахнулись и бросили фаларики. Ссутулившись за щитом, Бостар продолжал бежать вперед. Дротики летели над его головой, гудя пылающим пламенем. Раздался сдавленный крик, и он оглянулся. Лучше бы ему этого не делать… Фаларика попала воину прямо позади него в плечо, глубоко войдя в тело, а горящая пакля подожгла его тунику. Куски добела раскаленных нитей попали воину на лицо и шею. Он душераздирающе закричал. Ноздри Бостара заполнил запах горящей плоти.

— Оставьте его! — рявкнул он другим воинам, инстинктивно бросившимся на помощь товарищу. — Вперед!

Радуясь, что попали не в него, и надеясь, что воин умрет, не мучаясь долго, он снова развернулся.

Если и было какое преимущество у жителей города в применении такого оружия, то они утратили его в момент броска — и остались беззащитны. Кроме того, на многих из них не было никаких доспехов. Рыча от ярости, Бостар бросился на худощавого сагунтийца, лихорадочно пытающегося достать меч из ножен. Тот не успел. Копье Бостара ударило ему в грудь и легко пронзило его насквозь. Глаза воина едва не выпрыгнули из орбит от силы удара. Он умер раньше, чем Бостар успел вытащить копье из раны, и кровь потоком хлынула на землю.

Тяжело дыша, карфагенянин ринулся на следующего вражеского воина, юношу не старше шестнадцати лет. Несмотря на ржавый меч в руке и издаваемые им леденящие кровь вопли, противник будто окаменел от страха. Отбив неумелый удар, Бостар вонзил копье в живот противнику.

Он убил двух обороняющихся, прежде чем получил возможность оценить ситуацию. Теперь за ним шла, наверное, сотня воинов и подходили остальные. Примерно такое же количество было и под командой Сафона. Они бились рядом. Без сомнения, фаланги отца и Алете тоже пытались идти следом. Но, к его удивлению, сагунтийцы сдерживали их, ведя себя самоубийственно, но героически. Воинам Сафона и Бостара не удалось продвинуться вперед. И офицер понял почему, увидев в нескольких шагах позади обороняющихся сотни мирных жителей, которые уже принялись закладывать пролом голыми руками. Старики, женщины и дети. Он исполнился мрачного уважения к противнику. Зная, что его родные совсем рядом, любой мужчина, воин он или нет, будет сражаться как демон. Но Бостара это не смутило. В этот самый момент тысячи воинов подымаются по склону, чтобы вступить в бой. Против такого численного превосходства даже доблестные сагунтийцы долго не продержатся. Все, что им нужно, — продолжить наступление.

И вдруг Бостар разглядел сквозь пыль линию мерцающих огней, приближающихся со стороны внутренней крепости врага. Когда он пригляделся получше, то ему сжало от страха живот. Еще два ряда воинов, с десятками горящих фалариков в руках.

— Поднять щиты! — заорал он. — Дротики!

Его воины поспешно исполнили приказ.

Повинуясь приказу, ряды вражеских воинов остановились в пятидесяти шагах. Замахнувшись, сагунтийцы бросили смертельные снаряды по крутой дуге, над головами своих товарищей. Поверх воинов Бостара и Сафона.

— Умные ублюдки, — пробормотал Бостар. — Бьют не по нам.

В ужасе он увидел, как горящие дротики повернули в воздухе и начали падать, словно звезды, обрушивая смерть на подымающихся вверх по склону карфагенских воинов. Из-за плотных облаков пыли, закрывавших обзор, солдаты, идущие плотным строем, до последнего момента не видели, что их ожидает. Вполне понятно, что фаларики вызвали в их рядах полнейший хаос. Каждый дротик нашел свою цель, вонзившись в человеческое тело, без труда пробивая щиты и кольчуги. И эффект от этого удара был куда хуже. Фаларики посеяли страх в сердце каждого, кто оказался на их пути. И понятно почему. Кто выдержит, увидев, как товарищи превращаются в столбы огня, как плоть облезает с костей от его жара? К такому не сможет подготовить никакая тренировка.

Наступление позади них захлебнулось. Бостар увидел, как взлетела вторая волна дротиков. Спустя мгновение атака карфагенян сменилась бегством. Несмотря на крики командиров, сотни воинов отступили. Бежали вниз по склону в такой спешке, что многие спотыкались и их тут же затаптывали бегущие следом. Воины, не попавшие под удар, по бокам от бегущих, увидев происходящее, все как один развернулись и тоже побежали.

Бостар выругался. Никто, даже Ганнибал, не справился бы с такой ситуацией. Шанс потерян. Он схватил за руку ближайшего копейщика.

— Отходим! Подкрепления отступают. Надо спасать себя. Передай остальным.

Повторив команду каждому воину, мимо которых он проходил, Бостар протолкался к Сафону. Не зная о том, что наделали вражеские дротики в их тылу, брат выслал четверых копейщиков вперед, на толпу плохо вооруженных защитников крепости.

— Сафон! — заорал Бостар. — Сафон!

Наконец брат услышал его.

— Что? — рявкнул он через плечо.

— Нам надо отходить!

Лицо Сафона перекосилось от злобы.

— С ума сошел?! В любой момент эти сыны шлюх дрогнут, и мы их положим. Победа близка!

— Нет, это не так! — заревел Бостар. — Нам надо отступать. БЫСТРО.

Некоторые из воинов Сафона неуверенно поглядели на них.

Сафон яростно поглядел на Бостара, но понял, что тот не шутит. Подбадривая криками своих людей, он выбрался из первого ряда. С руками и лицом, залитыми кровью, брат походил на порождение подземного мира.

— Совсем мозги потерял? — прошипел он. — Враг наконец-то начал отступать. Еще один хороший рывок, и они побегут.

— Уже поздно, — спокойно ответил Бостар. — Не видел, что наделали эти проклятые фаларики среди воинов позади нас?

— Нет. Я смотрел вперед, а не назад, — мгновенно возразил Сафон.

У Бостара сжались кулаки от такого намека.

— Ладно, тогда я скажу. Вся наша атака захлебнулась.

— И что? — оскалившись, спросил Сафон. — Эти псы, лишенные матерей, в любой момент бросятся бежать. И у нас будет позиция внутри стен.

— Где нас порежут на куски и уничтожат, — ответил Бостар, ткнув пальцем в грудь Сафону. — Ты еще не понял? Мы здесь одни!

— Трус! — заорал Сафон. — Смерти испугался, вот и все!

Гнев охватил Бостара.

— Когда придет время, я буду биться и умру за Ганнибала! — крикнул он. — Более того, сделаю это с гордостью! Но есть разница между смертью со смыслом и смертью по глупости. Ты ничего не достигнешь, принеся в жертву себя и своих воинов здесь и сейчас.

Сплюнув, Сафон развернулся, чтобы вернуться в бой.

— Стоять!

Приказ Бостара прозвучал как удар кнута.

Одеревенев, Сафон остановился, не оборачиваясь к Бостару.

— Как старший по званию, я приказываю тебе немедленно отвести твоих воинов! — крикнул Бостар громко, чтобы его услышал каждый.

Поняв, что побежден, Сафон развернулся.

— Да, командир! — прорычал он. — Слышали приказ? — крикнул он громче. — Отходим!

Воинов Сафона не пришлось долго уговаривать. Взбодренные тем эффектом, который произвели дротики на забиравшихся по склону карфагенских воинов, защитники крепости снова пошли в наступление. Позади них уже несли новую порцию зажженных дротиков. Даже мирные жители, воодушевившись, принялись бросать во вражеских воинов камни и обломки кладочного раствора.

Это еще больше обозлило и унизило Сафона, убедившегося, что старший брат оказался прав и не зря дал команду отступать.

«Дурак, — сказал он сам себе. — До победы было рукой подать».

Ганнибал вместе с Малхом и Алете ждали их внизу склона. Командующий тепло поприветствовал братьев.

— Мы уже начали за вас беспокоиться, — заявил он.

Малх что-то одобрительно буркнул.

— Сафон не хотел прекращать бой, — великодушно рассказал Бостар.

— Последним уходишь с поля боя? — сказал Ганнибал, хлопая Сафона по плечу. — Но хватило ума понять, что надо отступить. Хороший воин! Когда эти дети грязных шлюх заставили запаниковать подкрепление, не было смысла там оставаться, а?

— Нет, командир, — краснея и склоняя голову, ответил Сафон.

— Вы оба очень старались, — ободряюще сказал Малх. — Но в этот раз не вышло.

Ганнибал принял реакцию Сафона за разочарование.

— Забудь, парень. Шпионы сообщили, что у них заканчиваются припасы. Мы скоро возьмем город! А теперь осмотри своих раненых.

Сказав это, он махнул рукой, давая понять, что разговор окончен.

— Пошли, — сказал Бостар, уводя Сафона.

— Отпусти! — прошептал Сафон, пройдя пару шагов. — Я не ребенок!

— Тогда и не веди себя как ребенок! — ответил Бостар, отпуская его руку. — По крайней мере, мог бы поблагодарить меня. Я не обязан был прикрывать тебя перед Ганнибалом.

Губы Сафона скривились.

— Будь я проклят, если сделаю это.

Бостар возвел взгляд к небесам.

— Конечно нет! С чего бы тебе признать, что я только что спас твою задницу от хорошей порки?

— Иди на хрен, Бостар, — отрезал Сафон. Он чувствовал себя окончательно загнанным в угол. — Ты ведь всегда прав, так? Все тебя любят, эдакого идеального командира!

Резко развернувшись, он пошел прочь.

Бостар поглядел ему вслед. Почему он не отправился рыбачить вместо Ганнона? Тут же пожалел о такой мысли, но ощущение оставалось с ним долго, даже когда он начал собирать команды, чтобы подобрать раненых.

Так продолжалось еще два месяца. Каждый штурм, начатый карфагенянами, наталкивался на ожесточенное и непреклонное сопротивление защитников города. Винеи постоянно пробивали дыры во внешней стене, но атакующие не могли довести штурм до конца, несмотря на огромное численное превосходство. Отношения между Бостаром и Сафоном так и не улучшились, а постоянные дела означали, что им было легко избегать друг друга. Когда братья не участвовали в сражениях, то спали или присматривали за ранеными. Малх, которому Ганнибал поручил и другие дела, помимо командования фалангой, был не в курсе разгоревшейся между ними вражды.

Разгневанный таким ходом осады, полководец вскоре приказал построить другие осадные машины — не только винеи, но и многоярусную осадную башню, тоже на колесах. В ней установили катапульты, а сотни солдат, расположившихся на разных ярусах, можно было доставить в самое слабое место обороны города. Мощь метательных орудий башни была так велика, что с ее помощью оказалось вполне возможным без труда очистить стены города от защитников, чтобы подтащить вперед деревянные галереи, по которым пехота смогла бы без помех подходить к стене. Карфагенянам повезло, что стены крепости были сложены на глиняном растворе, а не на цементном. Расположившись внутри террас, воины взялись за кирки и стали подкапывать основание стены. Стена рухнула, и штурмующие приободрились, но ненадолго. Позади пролома карфагеняне увидели насыпанный полумесяцем земляной вал, который приготовили загодя, понимая, что стена рухнет. Из-за вала их снова принялись закидывать фалариками.

Но, несмотря на дождь горящих дротиков, безжалостная решимость и численное превосходство карфагенян сыграли свою роль. Сагунтийцы не могли вовремя восстановить стену, а непрекращающиеся атаки наконец позволили карфагенянам закрепиться внутри. Несмотря на героизм, защитники крепости не смогли выбить их обратно. В последующие дни карфагеняне закрепили успех, но близилась зима, а тут еще Ганнибалу пришлось отлучиться, когда началось крупное восстание враждебных племен, живших у берегов реки Тагус. Магарбал, командир, оставленный им в качестве заместителя, взялся за дело с удвоенной энергией. Позицию внутри стены расширили, и вскоре поредевших защитников оттеснили во внутреннюю крепость. Положение штурмующих облегчило и то, что осажденные начали нести потери от холеры и иных болезней. Еды и припасов у них осталось очень мало.

Когда Ганнибал подавил восстание и вернулся, конец осады был уже предрешен. Командующий карфагенян предложил осажденным условия сдачи. Невероятно, но они отказались. К концу года все было готово к последнему, решающему штурму. Благодаря проявленной доблести Малх, его сыновья и их копейщики снова вошли в состав передового отряда. Вместе с ними, как обычно, были и скутарии Ганнибала.

Задолго до того, как зимнее солнце окрасило горизонт на востоке, они собрались в полусотне шагов от стены. Позади них, покрывая весь склон, стояли войска Ганнибала — все, кроме кавалерии. Царила тишина, нарушаемая позвякиванием копий или случайным кашлем. Пар от дыхания тысяч воинов клубился во влажном холодном воздухе — единственный признак охватившего всех воодушевления. В награду за долгое сражение и в наказание сагунтийцам за то, что они отказались сдаться, Ганнибал обещал, что отдаст город на разграбление. Конечно, часть добычи достанется Карфагену, но остальное принадлежит им, в том числе и жители города — мужчины, женщины и дети.

Стоя плотными рядами, нападавшие ждали, пока террасы не продвинут вперед при свете факелов. Уже не было нужды в огромной осадной башне с ее пращниками, копейщиками и катапультами. От нехватки людей или метательного оружия сагунтийцы наконец оставили всякие попытки уничтожать осадные машины карфагенян. Это означало, что подкопать стены получится куда быстрее, чем раньше. Согласно докладу главного механика осадных машин, стена внутренней крепости рухнет не позднее середины утра.

И его доклад оказался точен. Еще только первые оранжевые лучи солнца пронзили небо, когда послышался зловещий грохот. Через считаные мгновения от центра внутренней крепости поднялись огромные клубы пыли. Раздался треск горящего дерева. Карфагеняне уже не обращали на это внимания. Им было все равно, что попытаются сделать жители города. Работавших внутри террас воинов отвели с наибольшей возможной быстротой — слишком велик риск погибнуть под рушащейся стеной. Но некоторые остались завершить дело, несмотря на огромную опасность.

Долго ждать не пришлось. С ужасающей скоростью огромный кусок стены внутренней крепости упал на землю. Дальше, как по цепочке, начали заваливаться и другие участки стены. С громким треском кирпичная кладка и тесаные камни, остававшиеся на месте десятилетиями, если не веками, рассыпались в пыль. Грохот от их падения с высоты в два десятка шагов был оглушителен. Некоторые оставшиеся внутри террас не успели вовремя убежать, и недолгий хор сдавленных криков возвестил об их ужасной судьбе. Бостар стиснул зубы. Он ожидал этого. Как обычно говорил в таких случаях отец, простые воины гибнут всегда, и потеря небольшого количества ничего не значит. Но для Бостара это имело значение, как и изнасилования, пытки и убийства мирных жителей, которые вот-вот начнутся. Угрюмого Малха и еще более темного душой Сафона такие вещи не беспокоили, а вот Бостар страдал всей душой. Тем не менее он не позволил этим эмоциям ослабить его решимость. Слишком многое сейчас решается. Разгром Рима. Месть за любимого младшего брата, Ганнона. Возможность заново выстроить отношения с Сафоном. Сможет ли он добиться хоть одной из этих целей, молодой воин не знал. Последняя из них выглядела совсем уж недостижимой.

В воздухе повисли густые облака пыли, но когда они начали рассеиваться, поджидавшие снаружи карфагеняне увидели пролом, который было просто невозможно оборонять. По склону прокатился радостный крик. Победа была у них в руках.

Бостар почувствовал воодушевление. Натянуто улыбнулся Сафон, но в ответ получил лишь гримасу.

Обнажив фалькату, Ганнибал повел воинов в наступление.

И в этот самый момент раздались крики, словно предупреждение от оставшихся в живых защитников города. Отчаянные, захлебывающиеся, но не лишенные достоинства, они заполнили воздух. Карфагеняне разом поглядели наверх. Никто не смог бы не обратить внимания на такие ужасные звуки.

— Благородные люди; они гибнут, сжигая себя, — с неожиданным уважением проговорил Малх. — Слишком горды, чтобы стать рабами. Пусть никогда не случится такого в Карфагене.

— Ха! Такому никогда не бывать, — ответил Сафон.

Но Бостар инстинктивно вознес молитву Баал Хаммону. «Храни наш город вечно, — молился он. — Спаси его от дикарей, таких, как римляне».

Ганнибал ничего не слышал, страстно желая завершить дело.

— Вперед! — заорал он сначала на иберийском, а потом на родном языке, в знак уважения к воинам-ливийцам, и, сопровождаемый верными скутариями, побежал к огромной дыре в стене крепости.

Проревев такие же команды, Малх, Сафон и Бостар ринулись вперед, вместе со своими воинами. Позади них раздались команды на полудюжине других языков, и остальные тоже пошли в атаку.

Соперничество между Сафоном и Бостаром вспыхнуло с новой силой. Кто бы ни достиг первым вершины пролома, он заслужит похвалу Ганнибала и уважение всего войска. Опережая своих воинов, братья карабкались по зыбким предательским грудам камня и битого кладочного раствора, вровень друг с другом. Держа в одной руке копье, а в другой — щит, они не имели возможности удержаться на ногах, если бы хоть раз оступились. Безумие… Но возврата уже не было. Ганнибал вел войско вперед, и они были обязаны идти за ним. Вскоре братья поравнялись с командующим, бежавшим в двух шагах впереди его скутариев. Ганнибал ободряюще улыбнулся им, и они улыбнулись в ответ, прежде чем гневно поглядеть друг на друга.

Когда спустя мгновение Бостар глянул через плечо, его глаза расширились. Склон обвала давал ему прекрасную возможность во всей красе увидеть наступление карфагенян. Величественное и ужасное зрелище, которое точно должно было вселить ужас в защитников крепости, оставшихся на стенах. Впрочем, Бостар сомневался, что таковые еще есть. Их властители покончили с собой, чтобы не сдаваться, и обычные воины должны бы укрыться в домах вместе с семьями или тоже покончить с собой.

Но он ошибся. Не все сагунтийцы бросили оружие на милость победителям.

Когда Бостар снова кинул взгляд на склон впереди, то краем глаза заметил движение, справа и сверху, на участке стены, оставшемся целым. Увидел шестерых мужчин, облепивших огромную каменную глыбу. Они толкали его в сторону, к краю обвалившейся галереи, шедшей по верху стены. Прикинув траекторию падения камня, Бостар почувствовал, что сердце едва не выпрыгивает из его груди. Сагунтийцы хотели убить как можно больше карфагенян, но истинная цена могла оказаться намного выше. Бостар понял, что спустя всего несколько ударов сердца их полководец окажется именно там, куда упадет камень. Глянув на Сафона и Ганнибала, он уверился, что никто, кроме него, не заметил опасности.

Снова подняв взгляд, он увидел, как неровно обтесанный каменный блок уже висит на самом краю. Бостар открыл рот, чтобы крикнуть, предупреждая Ганнибала, и тут блок перевалил через край и начал падение. Невероятно быстро набирая скорость, он катился, подпрыгивая, по краю пролома, по ходу движения отколов от стены куски кирпича и кладки, каждый из который был в состоянии размозжить человеческую голову. Заорав от радости, защитники развернулись и убежали, уверенные, что их последнее усилие будет стоить жизни десяткам карфагенян.

Бостар не раздумывал ни мгновения. Бросив копье, он побежал в сторону, к Ганнибалу. Воздух наполнил грохот. Бостар не глядел наверх, боясь, что сам обгадится со страху. Несколько скутариев, которым он перегородил дорогу, выругались, но это было понятно только по движению губ. Бостар не замедлил движения, лишь взмолился, чтобы никто из иберийцев не решил, что он хочет напасть на военачальника, и не преградил ему путь. Шесть шагов. Двенадцать. Почувствовав приближение Бостара, Ганнибал повернул голову. Непонимающе нахмурился.

— Что ты творишь, во имя Баал Хаммона?! — крикнул он.

Бостар не ответил. Ринувшись вперед, он обхватил правой рукой тело Ганнибала и бросил его на камни, прикрывая собой сверху. Левую руку Бостар завел вверх, прикрывая щитом их головы. Спустя удар сердца камни под ними содрогнулись. Уши наполнил оглушительный грохот. К счастью, грохот длился недолго, стихая по мере того, как каменный блок покатился дальше.

— Вы не ранены, командир? — спросил Бостар, совершенно забыв о себе самом.

— Думаю, нет, — послышался приглушенный голос Ганнибала.

Хвала богам, подумал Бостар. Он осторожно пошевелил руками и ногами. Обрадовался, поняв, что все в порядке и на месте. Отбросив щит, сел и помог сесть командиру.

Тот тихо выругался. Шагах в трех от них лежал скутарий — вернее, то, что от него осталось. Человека даже не переломало, а просто размазало по каменной осыпи. Бронзовый шлем не защитил ему голову; камни вокруг были забрызганы белыми ошметками мозга, резко выделявшимися на фоне алой крови, забрызгавшей все вокруг, — вот и все, что осталось от его тела. Из спины скутария торчали острые осколки кирпичей, пробившие дыры даже в его доспехах. Руки и ноги были ужасно и неестественно вывернуты, а в нескольких местах из них торчали белые кончики сломанных костей.

Но это была только первая жертва камня. Ниже простиралась полоса смерти, проложенная им при падении. Бостар еще никогда такого не видел. Десятки воинов погибли… нет, их растерло в пыль, подумал Бостар. Накатила тошнота, и он изо всех сил старался, чтобы его не вырвало.

— Похоже, я обязан тебе жизнью, — вывел его из состояния оторопи голос Ганнибала.

Бостар еле кивнул.

— Моя тебе благодарность. Ты отличный воин, — проговорил командир, с трудом вставая и помогая встать Бостару.

В то же мгновение их окружили скутарии, не попавшие под удар. На их лицах читалась тревога. Естественно, атака затормозилась в результате такого отчаянного деяния сагунтийцев. В воздухе зазвучали осторожные вопросы, и иберийцы убедились, что их любимый командир не пострадал. Ганнибал тут же прервал их. Подобрав свою фалькату с земли, он поглядел на Бостара.

— Готов закончить начатое? — спросил он.

Бостара ошеломило, с какой скоростью полководец обрел прежнее самообладание. Он сам все еще был в состоянии шока. Но ухитрился кивнуть.

— Безусловно, командир.

— Превосходно, — ответил Ганнибал едва улыбнувшись и жестом показал, чтобы Бостар шел в наступление рядом с ним.

Подобрав копье, офицер выполнил приказ. Он едва успел увидеть довольную улыбку на лице Малха и столь же недовольное лицо Сафона. Облегчение сменило ужас, и он подумал, что попытается уладить дела с братом позже.

А сейчас надо лишь идти вместе с Ганнибалом.

Прирожденным военачальником и лидером.