Эпилог
Живые шакалы сильнее мертвого льва

Может быть, кому-то покажется странным, что автор заканчивает свое повествование 22 июня 1941 года — когда все только начинается; но для этого у автора есть свои причины.

Вторая мировая война (в ее решающей стадии, с 22.06.1941 и до самого конца, до подписания Актов о безоговорочной капитуляции в Карлсхорсте и на борту линкора «Миссури») — это уже совсем другая эпоха — эпоха становления биполярного мира, эпоха возникновения сверхдержав, эпоха начала противостояния двух миров. И эта эпоха настолько отлична от картины мира, существовавшей до первых выстрелов Второй мировой, что сводить их воедино в одной книге кажется автору сугубой профанацией и исключительной глупостью.

Советский Союз как одна из двух мировых держав возник из огня Великой Отечественной войны — а именно 3 февраля 1943 года, когда последние немецкие солдаты с белыми флагами вышли из развалин завода «Октябрь» в городе Сталинграде. Конечно, война длилась еще долгих двадцать пять месяцев, мы положили на алтарь нашей Победы неисчислимо народу — но все же политически сверхдержавой, одним из двух хозяев послевоенного мира, мы стали именно после Сталинграда.

А история сверхдержавы требует отдельного тщательного изучения — мы же в своей книге попытались осветить те вехи становления Советской империи, что в «исторической» литературе, каковая обильно издается нынче на средства разных фондов сороса, тщательно покрываются мегатоннами лжи и обмана. Наша книга — о том, как происходило становление Советской империи; историю же ее расцвета и краха еще предстоит вдумчиво и не спеша исследовать. И как знать, может быть, автору настоящей книги еще удастся это сделать…

Я не буду писать здесь о войне вот еще и вот по какой причине. Мне кажется, что о роли Верховного Главнокомандующего Вооруженными Силами Советского Союза во время этого четырехлетнего эпического кровопролитья и без меня уже достаточно много сказано и написано. И сквозь нагромождения лжи и клеветы, тихой сапой кравшихся к нам с Запада все шестьдесят послевоенных лет, сквозь дурман хрущевских «разоблачений» и бредни перестроечной «публицистики» — образ нашего военного вождя, лидера нации, живого символа нашей Победы — не утратил своего величия. Для подавляющего большинства русских людей он сегодня так же очевиден, как и 9 мая 1945 года, в день подписания Германией безоговорочной капитуляции.

Роль товарища Сталина в войне кристально ясна — это роль создателя нашей Победы. И поэтому я не буду писать о войне.

Мы победили — но цена Победы оказалась чудовищно велика; население сократилось с 194,1 млн человек в 1941-м до 163 млн человек в 1946-м. В развалинах лежали города (разрушено и сожжено 1710 городов и поселков), деревни и села (разрушено свыше 70 тыс.), фабрики и заводы, шахты, электростанции, железные дороги, находившиеся в зоне военных действий. Стоимость прямого материального ущерба составила 679 млрд рублей, превышала потери всех остальных стран, вместе взятых. Да, наша промышленность — благодаря своевременной эвакуации и перестройке всего хозяйственного механизма для нужд войны — смогла обеспечить нашу Победу нужным «железом», и поставки по ленд-лизу были всего лишь приятным дополнением к основной массе наших вооружений — за годы войны советская промышленность дала 102,5 тысячи танков, а из США и Англии было получено 10,8 тысячи, соответственно самолетов — 136,8 тысячи и 18,7 тысяч, артиллерийских орудий — 489,9 тысячи и 9,6 тысячи. Но ущерб для нашей экономики от войны и утраты трудовых ресурсов все равно был колоссальным. Выплавка чугуна в 1945 году по сравнению с 1940 годом снизилась с 14,9 до 8,8 млн т, стали — с 18,3 до 12,3 млн т, производство хлопчатобумажных тканей сократилось более чем в 2 раза, кожаной обуви — в 3, сахара — почти в 5 раз, а производство предметов потребления в целом составило лишь 59 % довоенного уровня. Сокращение сбора зерновых в 1942–1943 по сравнению с 1941 — втрое, в 1944–1945 — вдвое. Картофеля в 1945 по сравнению с 1940 потребляли меньше вчетверо. В СССР в 1941 было 54,8 млн голов крупного рогатого скота, а год спустя — 31,4 млн и даже в 1946 — все еще 47 млн.

Перед товарищем Сталиным стояло несколько задач, равноценных по важности. Нужно было восстановить разрушенные города и села, заводы и фабрики, мосты и электростанции — что само по себе являлось делом сверхтяжелым. Вдобавок к этому надо было любой ценой создать то оружие, что впервые обозначило зарю новой эры в истории человечества 6 августа 1945 года, — без обладания атомной бомбой Советский Союз незамедлительно переходил бы в разряд второсортных государств, не имеющих права голоса на международной арене. Сие же было никак невозможно — слишком дорого заплатили мы за право управлять послевоенным миром, за право быть (не считаться, как Франция, или числиться, как Китай — в силу их принадлежности к лагерю победителей во Второй мировой войне; а именно быть ) СВЕРХДЕРЖАВОЙ. И надо было выработать такие рычаги управления возникшей в результате нашей оккупации в ходе войны ряда стран Европы и Азии ЗОНОЙ ЖИЗНЕННЫХ ИНТЕРЕСОВ Советского Союза, которые позволили бы нам управлять этой зоной достаточно долго и максимально эффективно.

Да и задачу повышения жизненного уровня советских людей с повестки дня никто не снимал — ибо недовольство народа, зреющее подспудно, может свести к нулю любые имперские проекты; посему народ должен чувствовать, что жить, несмотря на гигантские проблемы в ликвидации последствий войны, становится все лучше, все веселее.

Все это будет выполнено — и к 5 марта 1953 года Советский Союз прочно займет место, отведенное ему волей его вождя, Великая Советская империя будет включать в себя треть населения Земли и почти четверть ее суши — под контролем товарища Сталина окажутся земли Восточной и Центральной Европы (Польша, Восточная Германия, Чехословакия, Венгрия, Румыния, Болгария) и половина Азии (Китай, Северная Корея и былые остатки французской колониальной империи — Вьетнам и Лаос); интересы Советского Союза будут в первую очередь учитываться в Иране, Афганистане, Финляндии — да мало ли где еще!

Но для удержания под контролем новоприобретенных территорий будет недостаточно лишь штыков советских войск — тем более, что из многих стран нам придется вывести свои воинские контингенты. Цементом, предназначенным для удержания в равновесии построенного здания Советского Мира, станет идеология.

Идеология марксизма.

Которая эту нашу Империю и похоронит — при деятельной помощи «наследников» Великого Вождя.

Национал-коммунизм, ставший идеологией Советского Союза в конце тридцатых годов, был великолепной идеологией для нашей страны. Сплав традиционных этноконфессиональных (товарищ Сталин перед самой войной решительно свернул антирелигиозную пропаганду, а в ходе сражений восстановил отношения с Русской православной церковью; после войны же церковь должна была — по замыслам вождя — вообще занять одно из главных мест в государственной идеологической программе), этносоциальных (общинный характер жизнеустройства, столь характерный для русских, в советских условиях получил вторую жизнь), этнополитических (монархия, каковой де-факто стала политическая система Советского Союза после 1938 года, была наиболее пригодной системой для управления Россией) ценностей с общественной собственностью на средства производства в промышленности и колхозной системой в сельском хозяйстве — позволили Вождю и ведомой им стране одержать победу в войне и в минимальные сроки восстановить народное хозяйство.

Увы, эта идеология совершенно не годилась для удержания в повиновении подвластных территорий — каковых к 1949 году у нас оказалось чуть ли не полмира.

Русофилия как идейное течение в некоторых восточноевропейских странах не могла быть серьезным подспорьем в этом деле — увы, здесь мы могли рассчитывать лишь на общественные организации Чехии и Словакии и, в меньшей степени, Болгарии и Югославии. В Польше же (не говоря о Китае) такого понятия вообще никто не знал (а если и знал — то скрывал это знание в опасении от соседей и родственников). А Польша, тем более — Китай для нас были весьма важными территориями, где устойчивость нашего влияния имела первостепенное значение.

И тут, как черт из табакерки, выскочил марксизм того, прежнего, розлива, надежно (как тогда казалось) похороненный 20 августа 1940 года вместе с его главным апологетом, товарищем Троцким. Последователей этого учения (несмотря на тщание аппарата товарища Ежова) в мире было сверхдостаточно, во многих восточноевропейских государствах (да даже и западноевропейских) их партии имели серьезное влияние на пассионарные круги населения.

Использовать в интересах Советского Союза коммунистические партии поднадзорных территорий было не только возможно, но и необходимо; никаких иных рычагов влияния на новоприобретенных имперских территориях у нас тогда не было — и быть, кстати, по определению, не могло.

Рычаги влияния на своих клиентов у Соединенных Штатов были крайне примитивными — но зато и крайне эффективными: это были доллары (и обеспеченные этими долларами товары), которые по «плану Маршалла» хлынули в послевоенную Европу и, вовсе уже без плана, — в Азию. У нас же таких рычагов и в помине не было — вся страна солдатские шинели донашивала и картошку с хлебом считала за приличный обед. Приходилось поэтому в качестве инструмента влияния брать на вооружение марксизм, идеологию, уже однажды обанкротившуюся — увы, ничего более приличного у нас под рукой не оказалось.

Люди смертны — увы, смертны и великие вожди: 5 марта 1953 года товарищ Сталин умирает. Смерть вождя мало того, что потрясение для всего советского народа, — это еще и Катастрофа для государства. Катастрофа с большой буквы, ибо самое страшное для дела Сталина — это отсутствие подлинного Наследника его дела. Ведь та шайка, что приходит к власти в стране после смерти Титана, — всего лишь жалкие посредственности, ничтожества, способные лишь исполнять (да и то не всегда адекватно) веления Вождя. Ничего удивительно нет в том, что эта свора бездарей (секретарей обкомов, случайных членов ЦК, прочих сомнительных «фигурантов») своим главарем выдвинула самую серую из всех возможных серых посредственностей — Никиту Хрущева. Воистину, если бог хочет кого-то наказать — он лишает его разума…

«Был культ — но была и Личность» — не нами сказано; естественно, что первым позывом пигмеев, захвативших трон Титана, было «развенчание культа личности». Как будто ничтожества могут развенчать пусть и былое, но все же Величие!

Жалкие пачкуны — они не смогли оценить идейное наследие великой эпохи, не поняли, какую жемчужину идеологического наследия оставил им почивший Вождь. Марксизм троцкистского толка, вынужденно прощенный Отцом Народов и, за неимением ничего лучшего, «исполняющий обязанности» идеологического базиса единства тех многих стран и народов, что вошли в состав Советской империи, вдруг стал Главной Идеологией хрущевского «коммунизма»!

Это было худшее, что могло случиться с нашей страной. Отныне вместо поступательного развития собственного государства все силы народа и страны будут брошены на «социализацию» разных африканских, азиатских и американских государств. Так жизненно необходимые советскому народу ресурсы будут бездарно растрачиваться на помощь очередным бен белам, «выбравшим путь социализма», — призрак Мировой Революции, однажды загнанный товарищем Сталиным в расстрельные подвалы, вновь замаячит на горизонте!

Мало того — в погоне за жар-птицей марксизма мы дважды поставим мир на грань ядерной войны, бездумно угрожая сжечь «капиталистов» (а заодно и себя) в пламени вселенского ядерного пожара!

Но все это будет позже. Великий Вождь не увидит, как бездарно и никчемно его «наследники» растратят тот гигантский потенциал, что оставил он советскому народу; как угробят русскую деревню, как испохабят западносибирские равнины, как разрушат отношения с Китаем, как едва не начнут ядерную войну с американцами, как расстреляют восставший Будапешт, как задавят «немарксистскую» Чехословакию, как «понесут огонь социализма» в Афганистан, как плотно сядут на нефтяную «иглу» и как легко и непринужденно промотают тот гигантский золотой запас, что по крупицам собрали бывшие революционеры в колымской тайге, — не увидит, к счастью для себя.

Но все это увидим мы. Увидим — и сделаем надлежащие выводы.

Сегодня Россия переживает сложный период своей истории — избавляясь от скверны либерализма, которого сполна и с верхом глотнула в девяностые годы прошлого века, она ищет свой путь в будущее, по-новому определяет свои национальные интересы — перестав, наконец, быть послушным учеником заокеанских и европейских «учителей демократии». Нам еще очень много предстоит сделать, чтобы окончательно выдавить из себя раба «европейской цивилизации», чтобы снова стать русскими, — но опыт сорока поколений наших предков убеждает нас в том, что, как бы ни было нам тяжело, какие бы беды и горести ни обрушивались на наш народ — Россия продолжает жить; ибо каждый из нас смертен, но Россия — вечна!

Завтра нам не станет легче — а может быть, будет еще трудней; нас слишком мало на нашу огромную страну, и нам с каждым днем все труднее будет сберечь то, что досталось нам от предков, — сберечь от алчных, наглых и беспринципных соседей; что ж, нам надо готовиться к этому. Не предаваться неге, не благодушествовать, не упиваться комфортом и радостями жизни — а ежедневно, ежечасно, ежеминутно готовиться к грядущим боям!

Мы обязаны быть готовыми всегда ответить на вызовы — кем бы они ни были брошены. Сильные сражаются — слабые склоняют головы и покоряются. Наши предки, создавшие современную Россию, оставили нам в наследство неизмеримые запасы полезных ископаемых, одну седьмую часть всей суши и половину всей пресной воды нашей планеты — потому что сражались даже тогда, когда не было никакой надежды на победу. И мы обязаны сохранить нашу Россию — для наших детей и внуков, и для этого мы должны быть сильными, сильными и телом и духом. А чтобы быть сильными духом — мы должны иметь на вооружении идею, намного более могучую, чем разлагающий сегодняшний западный мир либерализм.

И эта идея есть!

Сплав национального начала и социальной справедливости — вот квинтэссенция русской идеи, создавшей Великую Империю в середине прошлого века. И поэтому сегодня мы, отвергнув гибельный для любой нации либерализм (а то, что он гибелен, мы воочию наблюдаем на примере западноевропейских народов), вновь возвращаемся к сталинскому наследию, и на наших знаменах вновь начертаны святые для каждого русского слова: