Лицо на экране ноутбука ну никак не могло принадлежать шефу. Тави могла предположить, что Великий Гесер – женщина, что выглядит она совсем юной и что ее лицо может показаться ей знакомым. Но в глазах, в выражении лица девушки, беседующей с Семеном, не было ничего от руководителя. Кроме того, Тави не покидало ощущение, что имя шефа Ночного Дозора она слышала еще в прошлой, не-Иной жизни, и речь тогда шла о мужчине, причем весьма воинственном. А девушку зовут Юля, вспомнила Тави. Она дежурила у кровати, когда Тави очнулась после бангкокской заварушки в Москве; она – аналитик, ученица Семена. И, судя по виноватому и напряженному лицу, учитель как раз ее за что-то распекает. Видимо, совещание с шефом закончено, и маг переключился на повседневные дела. Жаль.

Впрочем, все равно Тави ничего бы не услышала. Небо над Слоновым островом затянуло тучами, и к тому времени, когда девушка добралась до «Сансамая», начался дождь. Не бурный тропический ливень, а так, унылый мелкий дождик. Но, объединившись с шорохом прибоя, он заглушил все другие звуки. Стоя на веранде и подглядывая в мутноватое окно, Тави различала лишь удары капель и шорохи потревоженной листвы. Зато и Семену трудно заметить ее присутствие. Опасности маг явно не ждет: даже дверь оставил приоткрытой. Неужели Андрей не побежал докладывать? Дождь убаюкивал, и мысли о грозящей всем опасности, о глупом, но единственном плане, о странной беспечности Триумвирата, не выставившего в «Сансамай» охрану, о возможной ловушке походили на рябь на поверхности воды, оставленную каплями. Они не влияли на глубину, не задевали эмоции. Слабенький фон…

Юля на экране покивала, робко рассмеялась в ответ на какую-то шутку и исчезла с монитора. Семен выключил скайп, сильно потер лицо ладонями. Тянуть больше нельзя: сейчас маг выйдет из-за стола, и подкрасться к нему сзади станет невозможно. Да и дотянуться будет труднее, если он поднимется, – Семен не богатырь, но все равно заметно выше Тави. И так почти нет шансов.

Тави потрогала увесистый пестик, украденный на кухне. Достоевщина какая-то… Стоит под дождем, мокрая, усталая, отчаявшаяся, и ждет случая ударить человека по голове. Причем – со спины. С целью ограбления. Гладкая медь нагрелась в кармане и казалась почти живой. Страшно было думать о том, как она опустится на голову живого человека… то есть Иного. «Не жалей, – сказала себе Тави, проскальзывая в приоткрытую дверь. – Они ведь не жалеют…»

Семен не шелохнулся, когда она подошла к нему сзади. Рука, сжимающая темную медь, показалась чужой; Тави равнодушно, будто со стороны, наблюдала, как пестик поднялся, а потом с тихим стуком опустился на голову мага, туда, где сквозь волосы просвечивала розоватая кожа. Невыносимо длинное мгновение казалось, что ничего не произошло: как будто Тави и вовсе не было в комнате, как будто движение руки было иллюзией, видением, навеянным взвинченными нервами. А потом маг чуть привстал; рука заскребла по столу, сминая исчерканный листок бумаги.

– Ой, – выразительно произнес Семен и мешком осел на пол.

Как-то слишком просто, неуверенно подумала Тави. Присела рядом с магом, пощупала пульс – ровный. Застыла от ужаса: ресницы Семена мелко задрожали, будто он подсматривал из-под полузакрытых век. Нет, показалось… Стиснув зубы и трясясь от отвращения к самой себе, Тави принялась обшаривать карманы мага.

В рубашке пусто – это и так видно, но надо было проверить. Шорты… черт, сколько же карманов! На Семене были грубые шорты до колен, сплошь обшитые карманами и карманчиками, какими-то молниями, кнопками, ремешками, тайными вместилищами: прекрасная вещь для путешествий, совершенно кошмарная – для обыска. И, конечно, набито было – от души. Кучка мусора рядом с поверженным магом росла, и Тави все больше нервничала. Гнутый гвоздь. Пачка бумажек, явно побывавших в стиральной машинке. Сигареты, зажигалка, бумажник, внутри – только деньги, кредитка и визитная карточка какого-то Колобова, менеджера ЗАО «Горсвет». Серебряное кольцо – может, оно? Вряд ли, надпись готическим шрифтом, похоже на старонемецкий… Фонарик, горсть монет, складной нож, флэшка, крестовая отвертка в чехольчике – боже, зачем ему отвертка?! Связка ключей, огрызок карандаша. Черт, неужели догадка неверна и артефакт хранит не Семен? Зря заехала по черепу… А казалось так логично: вещь не отдали бы местным дозорным, тлеющий конфликт между местными и приезжими Иными очевиден. Вещь важная – значит, хранить ее будет самый сильный и опытный. И хранить будет при себе: слишком напряжена ситуация, чтобы прятать ее далеко…

Россыпь грязных леденцов, облепленных табачной крошкой, какая-то цилиндрическая железка, рваный ботиночный шнурок… Стоп!

Трясущейся рукой Тави подобрала отброшенную сгоряча железку. Цилиндр размером с мизинец, запаянный с торцов. Узкая застекленная прорезь-окошечко. Внутри – свернутый в трубочку лист свинца, миниатюрный свиток, испещренный письменами. Тави приблизила цилиндр к глазам, вглядываясь в микроскопическую вязь значков. Санскрит. Или что-то очень похожее на санскрит… На каком еще языке мог говорить Сивапу?! Нашла!

Семен тихо вздохнул, и Тави испуганно вскочила на ноги. Нет, ничего. Лежит, дышит, в себя приходить не собирается. Тави подобрала карандашный огрызок, огляделась в поисках бумаги. Ее внимание привлек включенный ноутбук. Тави открыла страничку блокнота, быстро набрала: «Я забрала артефакт и пошла к Внимающим. Простите, но». Тут Тави зависла: оправдания и объяснения выходили слишком длинными. Она стерла «но», поставила точку. Хватит с него. Жаль, из скайпа маг вышел. Просмотреть бы историю сообщений… Ладно, и так везет невероятно.

А вот интересно: Чандра говорил, что связь с внешним миром перекрыта, а Семен спокойно разговаривает с Гесером. Иные… у них всегда дела лучше, чем у людей. И почему же имя шефа кажется таким знакомым? Тави нервно покосилась на Семена, открыла страничку Гугла. Первая же ссылка – на страничку Википедии. Тот еще источник информации, но за неимением лучшего…

Ого! Монгольский эпос, тибетский эпос… Безобразный сопливый ребенок Джору…

Тави икнула и тихо закрыла браузер. «А самый яростный и жадный из асуров – Джору, остерегайся его…» Правда, тот, кто предупреждал ее, сам оказался убийцей-психопатом. По имени Красный… Тави замотала головой, чувствуя, что мозг вот-вот взорвется.

– Потом, – тихо сказала она в пространство.

Будто в ответ жалобно застонал Семен, и Тави резво выскочила из-за стола. Так. Артефакт в кармане, на экране – открытая страничка с запиской. Нормально. Ходу, пока не оказалось, что Семен заработал сотрясение мозга без всякой пользы и смысла.

Снова мелькнула мысль, что все прошло как-то слишком просто, но Тави поспешно отбросила ее.

В отличие от «Сансамая» палаточный городок Внимающих ночью охранялся. Стража прозевала семенящую женщину в сари, но идущую широким шагом светловолосую девушку не заметить не могла. Стоило Тави приблизиться к лагерю, и перед ней соткались из мокрой темноты две сутуловатые фигуры. Не вооружены. Еще недавно это успокоило бы Тави, но теперь она понимала: отсутствие человеческого оружия означает, что перед ней маги. Людей бы она заморочила… Эффектно появиться прямо перед главарем – как там его – Хранителем Голоса Ратной не получится. Ну и ладно, обойдемся без театральных эффектов. Тави вздернула подбородок и сделала еще пару шагов вперед. В ладони одного из охранников засветился нехорошей зеленью какой-то круглый предмет, и она поняла, что лучше бы объясниться прямо сейчас.

– Вы говорите по-английски? – заговорила она.

Вместо ответа в лицо ударил свет, и Тави невольно зажмурилась, загородилась рукой.

– Мне надо поговорить с Хранителем Голоса! – выкрикнула она. Выглянула из-под ладони, отчаянно щурясь. Видимо, освещение было магическим: его источник висел где-то над головами, позволяя разглядеть охранников. В их лицах Тави разглядела дикую, исступленную радость – и невероятную растерянность.

– Мне нужно поговорить с Ратной, – повторила она. – Ратна. Говорить. Ваш босс, ну же?

Маги ошарашенно переглянулись; потом один из них, видимо, старший, махнул рукой:

– Идем.

Путь к центру пустыря сопровождался шепотками и возгласами. Он показался Тави бесконечным. Она не оглядывалась, но чувствовала, как за спиной растет толпа: Внимающие Сивапу шли следом. Сандалии скользили по размокшей глине, влажные травинки застревали между пальцами. Кожа между лопатками съежилась и заледенела, и Тави приходилось следить за собой, чтобы не сорваться на суетливый, трусливенький галоп. Спокойно. Она отдаст несчастную железку, и все закончится. Пусть Иные разбираются друг с другом – но только после того, как она спасет людей. Никто ее не тронет. Отдаст артефакт и уйдет.

Задраенный на ночь фургончик Чандра. Лампы на столиках погашены. Палатки, на окраине лагеря разбросанные как попало, упорядочиваются, выстраиваются кольцами. Шатер в центре. Красный… Сухопарый смуглый мужчина в огненной рубашке, с выбритым до зеркального блеска скальпом, неприятно напоминает Дэнга. Такие же умные, немного грустные глаза. Такой же, наверное, псих…

Тави выдернула из кармана артефакт, подняла перед собой. Металлический цилиндр закрутился на цепочке, отбрасывая тусклые блики, и по лицу Ратны скользнуло легкое удивление.

– Вот вещь, которую вы хотели, – звонко выкрикнула Тави. – Оставьте Слоновый остров в покое!

Она едва не поморщилась – вышло как-то слишком старательно, по-книжному. «Вот ваши люди…» Да и черт с ним. Почему так тихо? Почему главарь не бросается с радостным криком на артефакт, которого так добивался? Парализовало от радости?

Ратна бросил равнодушный взгляд на цилиндрик. Едва заметно кивнул кому-то, шумно дышащему Тави в ухо.

– Я пришла отдать эту вещь, – сказала Тави, уже догадываясь, что что-то пошло не так, но все еще надеясь, что это всего лишь мелкая заминка, веря, что сейчас все разъяснится. И только когда ее руки с ужасающей силой дернулись друг к другу, соединяясь за спиной, поняла, что совершила чудовищную ошибку.

Грязноватая циновка под ногами, брошенная прямо на мокрую, затоптанную до смерти траву, едва прикрывающую землю. Выпотрошенный рюкзак, который швырнули в руки после небрежного осмотра. Ополовиненная бутылка воды. Дурацкий металлический цилиндрик на цепочке. Блокнот, исчерканный лихорадочными, безумными, совершенно бесполезными линиями… Белесая сфера, окружающая участок пространства диаметром в три метра, пульсирует, сжимаясь и расширяясь в нервном, сводящем с ума ритме. Радужная побежалость создает иллюзию вращения. Гигантский мыльный пузырь. Непроницаемый ни в реальности, ни в первом слое Сумрака, ни во втором… Дальше Тави пробиться не смогла. Свет и звуки сквозь пленку проходят, но в ослабленном, искаженном виде. Сколько ни прислушивайся – уловишь лишь неразборчивый гул. Сколько ни всматривайся – увидишь лишь смутную пляску тени и света…

Заперта.

В завораживающем течении радужных разводов была закономерность. Тави видела ее, как видела закономерности в структуре Сумрака. Она могла бы нарисовать ее. Больше того – она почти наверняка могла нарисовать и ключ… Но монохромный рисунок не работал, а в ее распоряжении были только блокнот и шариковая ручка. Или – прутик и раскисшая земля. Графика. Черно-белое, в котором не было выхода.

Ей оставалось только рисовать схемы, пытаясь понять, где и когда она ошиблась. Листы испещряли кружочки и квадраты с именами, стрелочки, указывающие связи, но думать это нисколько не помогало. Ложь, полуправда, неверные догадки… В этой паутине просто невозможно разобраться.

Невнятный гул голосов стал громче, приблизился, и Тави изо всех сил напрягла слух. Показалось – или она действительно различила русскую речь? А этот чуть дребезжащий голос – не Сильвия ли? Тави привстала, исступленно всматриваясь в игру теней на поверхности сферы.

– …утешить, – донесся говорящий на английском голос. Оболочка сферы лопнула с отвратительным чмоканьем, в проем просунулась бурая от солнца морщинистая рука. – Своими руками навесил на меня эту дрянь, старый дурень. Чего теперь суетишься? Я не самоубийца, – холодно договорила ведьма и шагнула в заключающий Тави шар. Дыру за ее спиной тут же затянуло, и радужные узоры продолжили свое гипнотическое движение.

Тави только судорожно вздохнула, не зная, что сказать. Сильвия приветливо и печально улыбнулась.

– Посещение узников – старая традиция, – сказала она. – Они не смогли мне отказать.

– Что там происходит? – спросила Тави хриплым от долгого молчания голосом.

– Ничего хорошего, – туманно ответила Сильвия. – Значит, решила отдать артефакт, чтоб спасти людей от цунами? Благородно, но глупо. Худшая идея, какая могла прийти в твою голову. Вот этот? – Она подобрала цилиндрик, и Тави коротко дернула головой. – Интересно… интересно…

– Не тот, да? – Тави в отчаянии запустила пальцы в волосы. – Я уже поняла. Ратна на него даже не посмотрел.

Сильвия небрежно отложила вещицу и вдруг расстегнула две верхние пуговки на блузе, обнажив сухие морщинистые ключицы. Чуть ниже Тави увидела красное пятно, похожее на след от ожога. Стоило всмотреться в него – и края пятна стали ярче, будто налились пламенем.

– Знаешь, что это? – спросила Сильвия. Тави испуганно покачала головой. – Знак Карающего Огня. И подумать только, я сама распространила рецепт этой гадости! Еще в позапрошлом веке об этой дряни знали только в Новой Гвинее. Знак Карающего Огня, детка, связывает длинные языки. Скажу лишнее – и от меня останется лишь кучка пепла.

Тави судорожно вздохнула, сплела пальцы.

– Тогда лучше вообще уйдите на всякий случай, – попросила она. – Я не хочу… мало ли…

– Не переживай так, я хорошо умею дозировать информацию, – усмехнулась Сильвия. – Семен тебе, наверное, рассказал о моей переписке? Она ему уже двести лет покоя не дает. Вот и прекрасно…

– Тогда я не буду спрашивать, – упрямо наклонила голову Тави.

– И не надо. Спрашивать буду я, – кротко улыбнулась Сильвия. – Вспомни, с чего все началось. Да перестань же нервничать! Это ты мне рассказываешь, не я тебе.

Нервно покосившись на ожог, Тави неохотно проговорила:

– Семен…

– Нет, раньше.

Тави сосредоточенно нахмурилась.

– Ну, я играла с магией по мелочам. Семен сказал, что так бывает почти со всеми Иными. Потом появился Андрей. Попытался меня инициировать, но я испугалась, покалечила его. Впала в депрессию. Приехала сюда. Потом Семен… – Она резко выпрямилась. – Он же мне сказал! Сказал, что нарочно вел себя так, чтобы я его возненавидела!

– Ну, ну, – кивнула Сильвия.

– Я вообще не должна была стать Иной, – медленно проговорила Тави. – И не стала. Они сделали все, чтобы я отказалась. Если бы я не встретила Дэнга, не узнала, что Андрей жив… – Она покусала губу. – Но потом, уже в Москве, Семен сказал… – Она замялась, смущенно взглянула на Сильвию, вспомнив наконец, что та – Темная. – В общем, сделал так, чтобы я выбрала остаться человеком. Думаю, нарочно. Захотел бы – уговорил на инициацию. Мозги они пудрить умеют, – тоскливо усмехнулась она.

– Секте Внимающих Сивапу больше тысячи лет, – невпопад заметила Сильвия. Тави дернулась, и ведьма успокаивающе махнула рукой: – Это открытая информация, не волнуйся. В отличие от большинства Иных Внимающие – люди верующие. И больше тысячи лет их объединяет одна маниакальная идея: изменить Сумрак так, чтобы… ну, скажем, чтобы Иные могли осознать иллюзорность этого мира и обрести свободу. Что? Что-то вспомнила?

– Дэнг, – еле выговорила Тави. – Дэнг и есть Сивапу. Не говорите, я сама поняла, давно уже. По красному. Про иллюзии и свободу – его телега…

– Было предсказано, что изменить Сумрак можно только с помощью некоего артефакта, – продолжила Сильвия, будто и не заметив догадки Тави. – Как думаешь, почему именно сейчас Внимающие Сивапу решились на активные действия?

– Сменился лидер? Какие-нибудь внутренние разборки? Нет, нет, – прервала сама себя Тави, вздрагивая от внутреннего напряжения, – такое я не могу вычислить без прямых подсказок. Что-то изменилось в Сумраке? Зачем вы вообще это делаете?! – в отчаянии вскрикнула она. – Зачем так рискуете?

– Спокойно, спокойно. – Сильвия похлопала девушку по плечу. – Я старая эгоистичная ведьма, детка. Не переживай, уж о себе я как-нибудь позабочусь. Так что произошло? Думай. Ты знаешь.

Тави стиснула зубы и замотала головой. Не собиралась она думать. Невозможно думать, когда под ключицей собеседника наливается красным, пульсирует пятно, вот-вот готовое взорваться испепеляющей вспышкой.

– Упрямая, – с одобрением и досадой бросила Сильвия. – Тави… Тебе наговорили, наверное, Тьма знает что и про Темных вообще, и про меня лично. Как я зарабатывала себе статус, шпионя за азиатскими Иными… Угадала? – Ведьма тихо рассмеялась. – Конечно, именно так все и выглядело. Я очень стара, Тави, и очень, очень любопытна. У меня, кроме любопытства, ничего не осталось, да и не было никогда. Статус? Да плевать я хотела на интриги и уважение старых европейских пердунов. Информация, Тави. Одни сведения в обмен на другие. Я покупала тайны, а не общественное положение. Знаешь, – Сильвия вдруг заговорила с неестественной небрежностью, – никто не изучал толком Карающий Огонь. В истории Иных зафиксировано лишь несколько случаев нарушения клятвы. Известно, что Огонь не дает осечек. И что это очень, очень больно… Больно настолько, что смерть кажется облегчением. Так что дураков экспериментировать нет. Как далеко можно зайти? Считается ли намек нарушением клятвы? Есть ли обходные пути? Никто не знает. Никто не рискнул проверить.

Тави поднялась на трясущиеся ноги.

– Не смейте, – прошептала она, – не смейте этого делать! Это безумие…

– А человеческие ученые, заражавшие себя смертельными болезнями, тоже были сумасшедшими? – насмешливо блеснула глазами Сильвия.

– Нет. Но у них была цель. Они не кончали с собой из глупого любопытства!

– Именно этим они и занимались, – парировала Сильвия, – а всеобщее благо приплетали, чтоб никто не хватал их за руки.

– Вы Темная, поэтому вам так кажется. Не надо… Я не стану слушать!

– Ну, убежать ты не можешь, – заметила Сильвия. – Так что… – Тави, мотая головой, заткнула уши пальцами, но сильный голос ведьмы пробился сквозь импровизированные затычки. Чтобы заглушить его, Тави громко загудела в нос – не помогло. Сумасшедшая, впавшая в маразм старуха! Тави не позволит, чтобы из-за нее погиб кто-то еще. Любой ценой. На ее совести и так слишком много… Девушка дико огляделась по сторонам. Ручка. Но больно же будет, дико больно. И еще – она никогда больше не услышит музыки… Острый, твердый металлический стержень.

– Брось сейчас же, дурочка! – раздался прямо в голове голос Сильвии. Мысль Тави заметалась, пытаясь выплести, вырисовать защиту, и голос стал гневным, раскатистым, как гром: – Прекрати тратить силы, я тебе не мальчик из Дозоров, со мной твои номера не пройдут! Не усложняй мне задачу, и без того… С Темной было бы проще. За счет психологии. Ну?

Тави отбросила ручку, закрыла лицо ладонями. Сильвия молча сидела рядом, склонив голову набок, прислушиваясь к тому, что происходит снаружи.

– Опять расшумелись, – недовольно проворчала она.

– Что там происходит? – с робкой надеждой спросила Тави, шмыгнув носом. Может, кто-нибудь придет или дозорные сумеют разрушить сферу и прервут самоубийственные речи ведьмы…

– Пат. Дозорные не могут тебя отбить: заклинание цунами активировано, накачано Силой и может быть запущено в любой момент. А Внимающие не могут уйти: один Инквизитор со своими специальными штучками способен стереть их в порошок, да и остальные мощны. Самый слабый там – Андрей, а у него второй уровень.

– А как они вас ко мне пустили? – запоздало удивилась Тави.

Сильвия усмехнулась:

– Ведьмовские хитрости, как иначе. Триумвират надеется на мою помощь. Ратна… тоже надеется. К тому же он мне должен. Я сообщила этому напыщенному болвану кое-какую информацию. Мне было интересно, что из этого выйдет. Тайна в обмен на тайну. Удачная сделка, других не совершаю. Информацию я в итоге получила – не от Ратны, от другого… гм… старого друга. И впервые увидела, что мое любопытство зашло слишком далеко. Узнала нечто, что напугало меня, Тави… Напугало намного сильнее, чем думает Ратна. Иначе бы он меня сюда не пустил. – Сильвия горько усмехнулась и притронулась к печати Огня. – Ответь себе, почему Хранитель Голоса начал шантажировать Иных только сейчас, и ты все поймешь. Оглянись вокруг – все так странно… Ты должна соединить все петельки.

– Наверное, это сезон ведьм, – неуклюже отшутилась Тави.

– Несомненно. Сейчас наш сезон. Нам действовать, старой ведьме и молодой, наш черед… И если нам повезет, – Сильвия подмигнула так неожиданно, что Тави слегка вздрогнула, – заодно мы узнаем, как обойти печать Карающего Огня.

– Не буду я ничего сплетать, – решительно ответила Тави и отвернулась, сложив руки на груди. Почему же сектанты завелись сейчас? Прекрати, одернула себя Тави, не думай. Не думай о белой обезьяне… белая обезьяна – это она. Обезьяна с гранатой. Артефакт привезли из Москвы, может, он найден недавно? Или принадлежал московскому Ночному Дозору давным-давно… Главарь – ученик Дэнга, Дэнг знаком с Гесером и не любит его. Прекрати думать о белой обезьяне! Может, в незапамятные времена артефакт принадлежал Дэнгу, а Гесер его украл? А Ратна узнал об этом только сейчас; может, до сих пор артефакт считался утерянным…

– Темная бы уже сообразила, – грустно бросила Сильвия.

В затылок ударил жар, и Тави с воплем обернулась.

Ослепительно белый столб пламени бил посреди сферы, и сквозь дрожащее марево чернело искаженное дикой, невыносимой болью лицо Сильвии с распяленным в крике ртом. Этот вопль, беззвучный в реальном мире, вонзился Тави прямо в мозг – пронзительный, убийственно страшный вопль умирающей ведьмы. Но еще страшнее были ее глаза – открытые, осмысленные глаза, вокруг которых вскипало бесцветное пламя. Они не давали Тави отвести взгляд, как будто она ухватилась за оголенный провод, и теперь никакая сила не сможет оторвать ее, пока она сама не превратится в кусок дымящегося угля. Белое пламя стало голубым, и когда Тави поняла, что погибнет вместе с Сильвией, вдруг погасло.

Тави бросилась прочь, врезалась в упругую оболочку, упала на колени, хватаясь за грудь и давясь от спазмов. Отползла, всхлипывая, в сторону, подальше от лужи рвоты, подальше от кошмарной кучки жирного светлого пепла, невменяемая от ужаса, действующая инстинктивно, как обезумевший от паники зверь, и свернулась в клубок, содрогаясь от истерических, разрывающих грудную клетку рыданий.

Тави не знала, сколько пролежала так, прижимаясь к теплой, резиновой на ощупь внутренней поверхности сферы. Боль, поначалу казавшаяся невыносимой, слегка притихла; разум постепенно возвращался, а вместе с ним пришло и ощущение реальности. Заперта в мыльном пузыре вместе с кучкой пепла, оставшейся от женщины, которую она любила и которая пожертвовала собой ради того, чтобы Тави узнала правду. Животный ужас сменился глубоким, но вполне человеческим горем. Именно человеческим. Иной велел бы не жалеть Темную. Но они не видели… Они не умирали вместе с ней.

Тави, все еще давясь и всхлипывая, села, подтянула колени к груди. А ведь Сильвии и в голову не пришло, что Карающий Огонь вместе с тем, кто выдал тайну, может спалить и того, кому ее выдали. Погибла в уверенности, что опасность грозит ей одной. Потому что Темная… потому что, несмотря на добродушие и готовность рискнуть своей жизнью, привыкла брать во внимание только себя. Если бы Тави была Темной…

…в первую очередь она подумала бы: я, я изменилась! Я осознала себя как Иную. И знали об этом – московский Ночной Дозор, Дэнг и Сильвия. Сильвия, обменявшая свою тайну на тайну Ратны.

Если бы Тави была Темной, она бы давно выкрикнула: я, я – тот самый артефакт!