17

Утро понедельника — полный кавардак.

Начинается с того, что Дейви пытается приготовить себе, мне и Шерон завтрак. Это, конечно, прекрасное проявление ответственности и заботы, но он только все портит. Пока я принимаю душ, он пытается печь блины. Я уже наполовину выбрит, когда слышу грохот. Я бегу на кухню и вижу, что Дейв и Шерон толкаются. На полу валяется сковорода и куски теста — черные с одной стороны, сырые с другой.

— Эй! Что тут у вас происходит? — кричу я.

— Это все из-за нее! — орет Дейв.

— Ты сам его испортил! — огрызается Шерон.

— Это не я!

От плиты взвивается вонючий дым — на нее что-то пролили. Я подхожу и выключаю ее.

Шерон обращается ко мне:

— Я просто хотела помочь. Но он мне не дал. — Тут она поворачивается к Дейву. — Даже яумею печь блины!

— Хорошо, раз вы оба хотите помочь, помогите навести порядок, — говорю я.

Когда какое-то подобие порядка восстановлено, я кормлю детей холодной кашей. Опять мы едим молча.

Все идет наперекосяк и с опозданием. Шерон не успевает на школьный автобус. Я выставляю Дейва за дверь и иду за дочерью, чтобы отвезти ее в школу. Она лежит на кровати.

— Готова, как всегда, мисс Рого?

— Я не могу идти в школу, — говорит она.

— Почему?

— Я заболела.

— Шерон, ты должна идти в школу, — говорю я.

— Но я заболела! — упрямится она.

Я сажусь на край кровати.

— Я знаю, что ты расстроена. Я тоже расстроен, — говорю я ей. — Но ты должна пойти в школу. Я не могу остаться дома с тобой и одну тебя оставить не могу. Выбирай: ты можешь побыть день у бабушки или пойти в школу.

Шерон садится на кровати. Я прижимаю ее к себе.

Через минуту она говорит:

— Лучше пойду в школу.

Я снова крепко обнимаю ее и говорю:

— Молодец! Я знал, что ты сделаешь правильный выбор.

Когда я доставляю детей в школу и сам добираюсь на работу, уже девять часов. Я вхожу в кабинет, и Фрэн машет мне телефонограммой. Она от Хилтона Смита и помечена дважды подчеркнутым словом «срочно».

Я звоню ему.

— Вы почти вовремя, — говорит Хилтон. — Я искал вас час назад.

Я закатываю глаза.

— В чем проблема, Хилтон?

— Ваши люди сидят на сотне сборочных узлов, которые мне нужны, — говорит Смит.

— Хилтон, мы ни на чем не сидим, — возражаю я.

Он повышает голос:

— Так почему они не у меня?! Я не могу отправить заказ, потому что ваши люди задерживают меня!

— Давайте конкретные данные, я проверю, — отвечаю я.

Он называет мне какие-то цифры, и я их записываю.

— Но этого мало, дружище, — говорит Хилтон. — Вы должны гарантировать, что мы получим эти узлы к концу дня — я имею в виду, все 100 штук, а не 87 или даже 99. Все. Я не стану заставлять своих людей дважды перенастраивать конвейер из-за вашей нерасторопности.

— Послушайте, мы постараемся, но никаких гарантий я дать не могу, — говорю я.

— Вот как? Тогда поставим вопрос иначе, — говорит он. — Если мы не получим все 100 узлов сегодня, я пожалуюсь Пичу. А насколько я знаю, у вас и так проблемы.

— Послушайте, дружище, мои отношения с Пичем вас не касаются, — говорю я. — И почему вы решили, что можете угрожать мне?

Пауза затягивается так надолго, что я уже собираюсь положить трубку.

И тут он говорит:

— Может быть, вам следует почитать почту.

— Что вы имеете в виду?

Я почти слышу, как он улыбается.

— Просто пришлите мне мои узлы к концу дня, — слащавым тоном произносит Хилтон. — Всего доброго.

Я вешаю трубку.

«Странно», — бормочу я.

Я прошу Фрэн вызвать ко мне Боба Донована и сообщить остальным менеджерам, что в десять совещание. Приходит Донован, и я поручаю ему выяснить, почему задерживается отправка узлов на завод Смита. Почти что скрипя зубами, я приказываю ему обеспечить отправку узлов сегодня же. Я стараюсь забыть о звонке, но не могу. Наконец я спрашиваю у Фрэн, не приходило ли в последнее время по почте что-нибудь такое, что мог иметь в виду Смит. Минуту она думает, потом лезет в папку.

— Этот приказ поступил в пятницу, — говорит она. — Похоже, Смит получил повышение.

Я беру приказ. Он подписан Биллом Пичем. Смит назначен на недавно введенную должность производственного директора филиала. Назначение вступает в силу в конце недели. Все директора заводов отныне напрямую подотчетны Смиту, который «особое внимание будет уделять повышению эффективности производства с упором на снижение себестоимости продукции».

Я начинаю петь:

«Ох, какое прекрасное утро…»

Если я и ожидал от своих менеджеров какого-либо энтузиазма в отношении тех уроков, которые я выучил за выходные… то не получаю его. Может, я думал, что стоит мне только рассказать о своих открытиях, как все дружно и мгновенно поверят в их справедливость? Но так не получается. Мы — я, Лу, Боб, Стейси и Ральф Накамура, который ведает на заводе обработкой информации, — сидим в конференц-зале. Я стою рядом со стендом, на котором закреплены большие листы ватмана, и в процессе объяснения рисую схемы. Битых два часа я пытаюсь втолковать им суть дела. Уже почти время ленча, но никто из присутствующих, похоже, еще до конца не вник.

Я вижу, что моим менеджерам неясно, зачем я все это им рассказываю. Ну, может быть, в глазах Стейси мерцает слабый огонек понимания. Боб Донован выжидает, хотя интуитивно он что-то наверняка уловил. Ральф вряд ли понимает, о чем вообще идет речь. А Лу только хмурится. Один сторонник, один колеблющийся, один непонимающий и один скептик.

— Так, в чем проблема? — спрашиваю я.

Они переглядываются.

— Ну, говорите. А то выглядит так, что я только что доказал вам, что дважды два четыре, а вы мне не верите. — Я смотрю в упор на Лу. — Что вас смущает?

Лу качает головой:

— Я не знаю, Эл. Это просто… Вот вы рассказали нам, что поняли все это, наблюдая за группой ребятишек в лесу.

— И что в этом плохого?

— Ничего. Но откуда вы знаете, что все действительно применимо к нашему заводу?

Я отворачиваю несколько листов, пока не нахожу тот, где выписаны названия феноменов, которые Иона упомянул в последнем нашем разговоре.

— Посмотрите сюда: в нашей работе есть статистические флуктуации? — спрашиваю я.

— Есть, — отвечает Лу.

— А зависимые события на нашем заводе есть?

— Есть, — снова соглашается он.

— Что и подтверждает правильность моих выводов, — говорю я.

— Нет, минуточку, — произносит Боб. — Роботы статистическим флуктуациям не подвержены. Они всегда работают в одном и том же ритме. Их постоянство, собственно, одна из причин, почему мы купили эти штуковины. И мне казалось, что вы с этим Ионой собирались говорить прежде всего о роботах.

— Я согласен с тем, что колебания времени производственного цикла у роботов почти равны нулю, когда они работают, — говорю я. — Но ведь у нас не только роботы задействованы — они всего лишь один этап производства. На других же производственных этапах присутствуют оба феномена. И помните, наша цель не в том, чтобы сделать эффективными роботов, а в том, чтобы повысить эффективность всей системы. Разве вы не согласны, Лу?

— Боб, наверное, все-таки прав. У нас здесь много автоматических станков, так что время производства должно быть почти что постоянным, а не колебаться.

Стейси, не выдержав, поворачивается к нему:

— Но ведь Алекс говорит о…

В этот момент дверь конференц-зала открывается. В комнату заглядывает Фред, один из диспетчеров, и смотрит на Боба Донована.

— Можно вас на минутку? Это насчет работы для Хилтона Смита.

Боб встает, чтобы выйти, но я приглашаю Фреда войти. Хочешь не хочешь, но мне тоже нужно знать об этом «кризисе» с Хилтоном Смитом. Фред объясняет, что узлы должны пройти еще через два участка, прежде чем будут готовы к отправке.

— Сегодня их отправить возможно? — спрашиваю я.

— Проблематично, но мы попробуем, — говорит Фред. — «Челнок» отъезжает в пять часов.

«Челноком» у нас называют частную фирму грузоперевозок, которой пользуются все наши заводы для перевозки деталей и запчастей.

— Пять часов — последняя на сегодня возможность отправить груз Смиту, — говорит Боб. — Если не успеем, следующий рейс будет только завтра после обеда.

— А что еще нужно сделать? — спрашиваю я.

— Какие-то части должны доставить с участка Питера Шнелля. Потом сварочные работы, — отвечает Фред. — Сварку мы собираемся доверить одному из роботов.

— Ах да, роботы, — произношу я. — И вы думаете, у нас есть шансы?

— Согласно нормативам, люди Пита должны изготавливать каждый час детали для двадцати пяти узлов, — говорит Фред. — И робот, насколько я знаю, за час тоже может выполнить всю сварку для двадцати пяти узлов.

Боб спрашивает, как подаются детали роботу. В обычной ситуации, поясняет Фред, детали, произведенные людьми Пита, доставлялись бы роботу раз в день или после изготовления всей партии.

Мы так долго ждать не можем. Робот должен приступить к работе как можно раньше.

— Я договорюсь, чтобы детали с участка Пита доставляли каждый час, — говорит Фред.

— Хорошо, — отвечает Боб. — А как скоро Пит может начать?

— В полдень, так что у нас есть пять часов.

— Вы же знаете, что смена Пита заканчивается в четыре, — уточняет Боб.

— Да, я же и говорил, что проблематично, но попробовать можно. Ведь другого выхода нет, верно?

Эта ситуация подсказывает мне идею.

— Вот вы не знали, что делать с тем, о чем я рассказывал вам утром, — говорю я собравшимся у меня менеджерам, — но если то, что я говорил, правда, мы увидим следствия этого в сегодняшней работе. Я прав?

Все кивают.

— И если мы знаем, что Иона прав, было бы глупостью с нашей стороны продолжать работать так, как мы работали до сих пор, верно? Поэтому я хочу, чтобы вы сами увидели, что у нас происходит. Вы говорите, Пит начинает в полдень?

— Да, — отвечает Фред. — Сейчас у них в цеху обед. Они закончили работу в одиннадцать тридцать. Значит, начнут в двенадцать. А робот начнет работу в час, когда поступят первые материалы.

Я беру бумагу и карандаш и начинаю чертить простую таблицу.

— Должно быть сделано сто узлов за пять часов не меньше. Хилтон говорит, что частями не примет. То есть если мы не сможем сделать всю партию, то ничего сегодня не отгрузим. Считается, что люди Пита могут делать двадцать пять деталей в час, — продолжаю я. — Но это не значит, что каждый час они будут изготавливать ровно двадцать пять деталей. За какой-то час чуть меньше, за какой-то чуть больше.

Я оглядываюсь — все внимательно слушают.

— Таким образом, здесь имеют место статистические флуктуации, — говорю я. — Но, усредняя, мы планируем, что с полудня до четырех участок Пита должен выпустить сотню деталей. Робот, с другой стороны, работает без флуктуаций. Он запрограммирован на то, чтобы выпускать двадцать пять изделий в час — не больше и не меньше. У нас также есть зависимые события, поскольку робот не может начать сваривать узлы, пока с участка Пита не поступят необходимые комплектующие. Робот, таким образом, не может начать работать раньше часа, — продолжаю я, — но к пяти часам, когда уйдет последний грузовик, узлы уже должны быть погружены. Итак, данная таблица показывает, чего мы хотим и ожидаем…

Я демонстрирую им законченный график работы, который выглядит так:

— Я хочу, чтобы Пит примерно в такой же форме вел точный учет того, сколько каждый час будет выпускаться деталей, — говорю я. — Фред пусть фиксирует выработку робота. И помните: никаких приписок и искажений. Мне нужны реальные цифры. Договорились?

— Хорошо, никаких проблем, — обещает Фред.

— Кстати, вы действительно верите, что мы сможем сегодня отгрузить сто узлов? — спрашиваю я.

— Дело за Питом, — отвечает Боб. — Если он справится, то почему бы нет?

— Вот что я вам скажу, — говорю я Бобу. — Спорим на десятку, что не получится?

— Вы серьезно? — удивляется Боб.

— Еще как.

— Согласен, — говорит Боб.

Пока все обедают, я звоню Хилтону Смиту. Хилтон тоже обедает, но я оставляю для него сообщение. Я говорю его секретарше, что узлы будут доставлены завтра. Это самое большее, что мы можем сделать, если только он не захочет оплатить специальную доставку. (Зная его радение за снижение себестоимости, я уверен, что Хилтон на это не пойдет).

Сделав звонок, я сажусь и думаю о своей семейной жизни. От Джулии по-прежнему нет новостей. Я волнуюсь за нее и злюсь, но что я могу сделать? Не патрулировать же улицы в ее поисках. Она может быть где угодно. Мне нужно просто проявить терпение. Со временем она даст о себе знать. Или ее адвокат. А пока мне надо позаботиться о детях.

Фрэн входит с очередной телефонограммой.

— Мне это передала другая секретарша, когда я вернулась с обеда. Пока вы разговаривали, вам был звонок от Дэвида Рого. Это ваш сын?

— Да, а что за проблема?

— Он беспокоится, что не сможет попасть домой из школы. Ваша жена в отъезде?

— Да, уехала на несколько дней, — отвечаю я. — Фрэн, вот у вас тоже двое детей… Как вам удается совмещать работу и уход за ними?

Она смеется:

— Это нелегко. Хотя, с другой стороны, я не столько работаю, сколько вы. На вашем месте я обратилась бы к кому-нибудь за помощью, пока ваша жена не вернется.

Когда она выходит, я снова снимаю трубку:

— Алло, мама? Это Алекс.

— Новостей от Джулии нет? — спрашивает она.

— Нет, — говорю я. — Послушай, мама, ты не откажешься пожить у нас, пока Джулия не вернется?

В два часа я потихоньку сбегаю, чтобы перевезти мать к себе домой до возвращения детей из школы. Когда я приезжаю к ней, она ждет меня в дверях с двумя чемоданами и четырьмя картонными коробками, в которые упакована половина содержимого ее кухни.

— Мама, у нас дома тоже есть кастрюли и сковородки, — говорю я.

— Они не такие, как мои, — возражает она.

Мы все загружаем в машину, потом, приехав ко мне, выгружаем. Мать остается ждать детей из школы, а я поскорей возвращаюсь на завод.

Примерно в четыре часа, к концу работы первой смены, я спускаюсь в офис Боба Донована, чтобы узнать, как продвигается дело с заказом Смита. Боб ждет меня.

— Здравствуйте, здравствуйте! — весело говорит он, когда я открываю дверь и вхожу. — Как приятно, что вы заглянули.

— Чему вы так радуетесь? — спрашиваю я.

— Я всегда радуюсь, когда люди, которые должны мне деньги, оказываются рядом, — говорит Боб.

— Что такое? — спрашиваю я. — С какой это стати я должен вам деньги?

Боб вытягивает руку и делает характерный жест пальцами.

— Давайте-давайте! Только не говорите, что забыли о нашем пари. Десять баксов, помните? Я только что разговаривал с Питом — его люди вот-вот закончат сотню деталей. Так что робот должен без проблем выполнить весь заказ для завода Смита.

— Вот как? Что ж, если это правда, я не прочь и проиграть, — отвечаю я ему.

— Так вы признаете свое поражение?

— Никоим образом. Пока все сто узлов не будут погружены на пятичасовой грузовик.

— Как хотите, — говорит Боб.

— Давайте лучше пойдем посмотрим, как там обстоят дела на самом деле, — предлагаю я.

Мы идем в офис Пита мимо робота, который озаряет все вокруг искрами сварки. С другой стороны подходят двое рабочих. Они тоже останавливаются возле робота и смеются, выкрикивая:

— Мы сделали этого робота!

— Наверное, они с участка Пита, — предполагает Боб.

Мы улыбаемся, проходя мимо них. Конечно, никого они не «сделали», но какая разница. Пусть порадуются. Мы с Бобом продолжаем путь в офис Пита — небольшую железную будку посреди станков.

— Привет, — говорит Пит, когда мы входим. — Мы все-таки сделали для вас эту работу.

— Хорошо, Пит. Но вы должны были вести почасовой учет, — напоминаю я.

— А, да. Только куда я его засунул? — Он роется в бумагах на столе, не переставая говорить. — Видели бы вы моих ребят сегодня! Они шевелились как следует. Я им не переставая внушал, как важно выполнить этот заказ именно сегодня, и они действительно постарались. Вы же знаете, как это бывает. К концу смены темп обычно снижается. Но сегодня — другое дело. Они очень гордились собой, когда все сделали.

— Да, мы заметили, — говорит Боб.

Пит кладет перед нами бумажку с учетом выработки по часам.

Мы читаем:

— Значит, за первый час вы сделали только девятнадцать деталей, — констатирую я.

— Да, пока раскачались, да еще один из рабочих опоздал с обеда, — говорит Пит. — Но ровно в час мы отправили девятнадцать готовых деталей, чтобы робот мог начать.

— В течение второго часа вы опять недовыполнили норму на четыре штуки, — говорит Боб.

— Ну и что? Зато смотрите, как мы работали потом, — говорит Пит. — За третий час мы перекрыли норму на три детали. А когда я увидел, что мы все еще отстаем от графика, то обошел каждого и сказал, как важно успеть сделать сто этих штуковин до конца смены.

— И каждый стал работать еще быстрее?

— Ну да, — говорит Пит. — И мы сумели компенсировать медленное начало.

— Да, за последний час сделаны тридцать две детали, — говорит Боб. — Что скажете, Эл?

— Пойдем посмотрим теперь, как дела у робота, предлагаю я.

В пять минут шестого робот все еще варит узлы. Донован нервно ходит кругами. Появляется Фред.

— Может, грузовик подождет? — спрашивает Боб.

— Я просил водителя, но он не может ждать. Ему еще надо сделать несколько остановок, и если он будет нас дожидаться, то всюду опоздает, — говорит Фред.

Боб поворачивается к машине:

— Что такое с этим дурацким роботом? Он же получил все необходимые детали.

Я хлопаю Боба по плечу.

— Вот, смотрите, — говорю я ему.

Я показываю таблицу, где Фред фиксировал почасовую выработку робота. Затем я достаю из нагрудного кармана такую же таблицу, полученную от Пита, и подгибаю ее снизу, чтобы мы могли сложить две таблицы в одну. Вместе они выглядят так:

рис. 0195_2

— Видите, — говорю я Бобу, — за первый час люди Пита сделали девятнадцать деталей. Робот мог бы обработать двадцать пять узлов, но ему доставили меньше — он и сделал меньше. Таким образом, производительность робота за первый час составила те же девятнадцать штук.

— То же получилось и на втором часу, — говорит Фред. — Пит выпустил двадцать одну деталь, и робот смог сделать столько же узлов.

— Каждый раз, когда Пит отставал от графика, то же происходило и с роботом, — говорю я. — Но вот когда Пит выдал двадцать восемь деталей, робот смог сделать только двадцать пять. Значит, когда поступила последняя партия из тридцати двух деталей, у робота оставались еще три неготовых узла из предыдущей партии. Поэтому он не смог сразу начать работу с последней партией.

— Да, теперь понятно, — говорит Боб.

— Смотрите, — замечает Фред. — Самое большое отставание у Пита за все время было десять деталей. Забавно, что именно столько узлов мы не успели сделать в срок.

— Это и есть следствие того математического принципа, о котором я толковал сегодня утром, — говорю я. — Максимальное отклонение предшествующей операции становится начальным значением для последующей.

Боб тянется в карман за бумажником.

— Да, пожалуй, это я должен вам десять баксов, — говорит он.

— Знаете что, — отвечаю я. — Лучше отдайте эти деньги Питу, чтобы он мог угостить своих работяг кофе или еще чем-нибудь, — это небольшая благодарность за сегодняшний ударный труд.

— Да, это хорошая идея, — соглашается Боб. — Жалко только, что отгрузить сегодня не удалось. Надеюсь, это не навлечет на нас больших бед.

— Сейчас нам некогда волноваться об этом, — говорю я. — Мы получили немалую пользу, научившись кое-чему. Но скажу вам еще одну вещь: нам стоит разобраться с существующей здесь системой поощрения.

— То есть?

— Не понимаете? Ведь это неважно, что Пит и его ребята сделали сто деталей сегодня, — заказ-то остался не выполнен, — говорю я. — Но они считают себя героями. Мы тоже считали их таковыми, а это неправильно.