Глава 31

– И чего вы хотите? – сердито спросил Алексей, стоя у вешалки. – Незваный гость хуже насморка.

– Татьяна Григорьева, мать Марины, погибла, – мирно сказал Степан, – поэтому нам надо задать пару вопросов Алисе. Но при разговоре обязаны присутствовать ее родители или адвокат. Мы подумали, что лучше приехать нам, чем вам тащиться в офис.

– Татьяна Григорьева? – изумился Алексей. – У нас таких знакомых нет. Хотя… Катька!

Жена выглянула в холл.

– Да?

– Татьяна Григорьева твоя подруга? – спросил муж.

– Нет, а кто это? – заморгала Екатерина. – Здравствуйте, Виола. Не ожидала вас увидеть. Как вы узнали наш адрес?

Настал мой черед удивляться.

– В день, когда умерла Галина Сергеевна, я привезла Алису домой, проводила ее до подъезда.

Катя всплеснула руками:

– Да ну? Лиса нам ничего не сказала, как обычно, с недовольным видом в дом вошла и молча в спальню шмыгнула. До сих пор губы дует, не пойми на что обижается.

– Наверное, ей неприятно, что никто из взрослых не приехал за ней после того, как случилось несчастье с бабушкой, – предположила я.

– Не три года девке, лошадь здоровая, выше меня ростом вымахала, – обозлился отец, – я в ее возрасте один через всю Москву в секцию катался, и никто вокруг меня вприсядку не скакал. И откуда нам время взять? Занят я был.

– Алиса сказала, что вы поехали за Никитой в центр «Архимед», – продолжала я, – а Катя не хотела оставлять Светлану одну. Но мне всегда казалось, что родители должны заботиться обо всех своих детях одинаково.

– Алиска вечно врет, – зарычал Алексей, – напридумывает чепуху, а потом обижается.

– Специально так делает, хочет со злым видом ходить, – прибавила Катя. – Никиту в школу на автобусе возят. Набрехала Лиса! Она брату завидует, потому что он гений, а она троечница убогая. Нас Лиска терпеть не может и Светку ненавидит. Вот Кит другой, он сестричек обожает, маму-папу почитает.

Я вспомнила, как паренек беседовал с отцом в торговом центре, говорил о его непроходимой глупости, смеялся, что тот понятия не имеет о насекомом под названием «палочник», но промолчала.

– Если ваш муж не ездил за сыном, почему он не забрал девочку, которая, несмотря на внезапную гибель бабушки, получила второе место на конкурсе? – остановил Екатерину Степан.

– Я перед вами оправдываться должен? – вспыхнул отец.

– Леша обожает Алису, – защебетала Катя, – он занят был… э… клиент в мастерскую неожиданно приехал. Времена нынче тяжелые, нельзя заказ упускать. Алиска не младенец, села на метро и покатила.

Я ощутила, как к щекам приливает кровь.

– На глазах у нее скончалась бабушка. Вам следовало не думать о делах, а броситься к девочке, которую решили продать за большие деньги!

Степан ущипнул меня за бок, но я уже не могла остановиться.

– Надумали принести старшую дочь в жертву семейному благосостоянию? Алисе уготована судьба отправиться в гарем, вы получите за нее солидную сумму. А вот Кит преспокойно закончит школу для гениев, уедет в США, поступит в университет, по окончании его наймется на высокооплачиваемую работу, будет давать вам деньги. Такую перспективу живописала вам директор Валентина Федотовна? А Алиса? Фиг с ней, она никогда успеха в жизни не добьется, с паршивой овцы хоть шерсти клок. Так? Ну и как вас после этого называть? Бросили девочку одну в тяжелый момент, теперь готовитесь ее на аукцион выставить.

– Эй, что она несет? – растерялся Алексей.

– Откуда у вас взялись тридцать тысяч евро на бизнес? – наступала я на хозяина дома. – Подписали договор с центром «Архимед»? Никита поступил в школу для особо одаренных детей, а на следующий день его папаша вносит круглую сумму за приобретение автомастерской! Теперь вернуть деньжата требуют? Верно?

– Теща в долг дала, – ошарашенно ответил Леша, – я ей каждый месяц нехилые суммы возвращал. Кровопийца. Пиявка. Клоп.

Мне стало смешно.

– Вранье должно хоть кое-как походить на правду. Галина Сергеевна пенсионерка, ей о таких суммах в валюте и мечтать не приходилось. Ладно, пусть она помогла вам, но почему тогда вы, узнав о ее кончине, запустили с балкона петарду и заорали: «Ура! Теща умерла!» Петрова была щедра по отношению к вам и…

– Щедра? – завопил отец семейства. – Не надо болтать чего не знаешь. Не дарила она даже фантика. Долг на мне висел с огромадными процентами. Каждый месяц змеище бабло выплачивал, а у нее, как в банке с ипотекой: процент не уменьшался. А потом евро скакать вверх начал. Бабка каждый месяц перерасчет затевала. Я взмолился: «Галина Сергеевна, скоро у метро с пластиковым стаканчиком встану, давайте закрепим сумму в рублях. У меня семья, дети. Вам не жаль, что ваши дочь и внуки с голода подохнут?» Она ответила: «Хитрый ты, Алексей, больно. Схапал у меня валюту, а теперь хочешь по старому курсу ее возвращать? В СССР за доллар семьдесят копеек вроде давали, может, ты про ту ставку вспомнишь?» Сволочь, а не бабка! Она меня грабила! Я из последних сил вертелся. Ну не зарабатываю столько! У меня семья! Жена весь мозг сожрала, шубу ей подавай, девчонки растут, чтоб их разорвало. У Алиски размер ноги сто раз за полгода менялся, я разорился на ее туфлях. Светка вечно болеет, а врачам в карман сунуть надо, иначе они на ребенка не поглядят. И куда деться, а? Куда? Пришлось к Митьке Упырю на поклон идти, тачки, которые он присылает, по ночам разбирать, да…

Алексей сообразил, что в пылу ляпнул то, о чем рассказывать не следует, и замолчал.

– Лешик, – потрясенно выдохнула жена, – почему ты мне ничего не рассказал? Про долг маме?

Муж молчал.

Катя схватилась за сердце.

– Когда Лешик неожиданно автомастерской обзавелся, я удивилась, денег у нас пшик, муж на своей развалюхе бомбил, но получалось, что один день он на семью пахал, а другой на оплату ремонта машины, она на ходу рассыпалась. Принесет Леха вечером пару тыщ, я утром еды куплю. Не принесет? Крутись как хочешь, вари кашу из топора.

– Никто не просил столько рожать, – огрызнулся муж.

– Назад же я их не засуну, – всхлипнула Катя. – И вдруг Леша меня огорошил: «Я приобрел бизнес». Конечно, я спросила, откуда деньги. И что услышала? Первые два года Леша прежнему владельцу семьдесят пять процентов выручки отдавать будет, потом пятьдесят, затем тридцать, ну и так до нуля. И я ему поверила! Мне и в голову прийти не могло, что мать ему деньги дала. Она всегда говорила: «Я нищая», требовала, чтобы ей продукты покупали, ходила в дешевых тряпках, на Новый год детям сто граммов леденцов приносила и с порога заводила: «Хотелось бы купить что-то достойное, да как с пенсии-то накопить». Я ее жалела, на расходах экономить пыталась, насобираю тысячи три, принесу маме. И так горько делалось, что я – дочь никчемная, матери сытую старость обеспечить не могу. Ночью иногда лежу без сна, себя поедом жру: «Катя, почему ты на одном ребенке не остановилась? Сейчас бы легче жилось». И ведь я столько детей не хотела. Алиска сама по себе получилась не пойми как, Никитка родился из-за моей подружки. Ирка сказала, что если после родов месячные не пришли и грудью кормишь, то не забеременеешь. Я ей поверила, она медсестра, почти врач. И, бац, живот расти начал. А Светка… презерватив у нас лопнул. Если бы я пила таблетки, есть такие, проглотишь и не залетишь, и все бы обошлось. Но у меня их дома не было… Лешик, я не нарочно рожала, но раз уж так вышло, я полюбила детей. И маму жалела, и тебя… Хотя мать моя очень конкретная была, вечно замечаниями сыпала, только по ее разумению поступать требовала, спорить с ней, что против ветра плевать. Не женщина, а танк!

– Ага, – кивнул муж, – придет к нам и в шкафу на кухне банки переворошит, потому что стоять должны, как ей хочется. Я бесился, орал: «Мой дом, не лезьте», она в ответ: «Две копейки приносишь, семья голодная, ты нищета, слушай умного человека, перевоспитаю тебя, голозадого. Не такого я зятя хотела!» Один раз мы с ней подрались, вдвоем дома были. Сначала, как обычно, завелись по ерунде, я крикнул: «Раз я такой плохой, чего не велите Катьке развестись? Она вам в гнилую пасть глядит, послушается доброго материнского совета». Галина возьми да и засмейся: «И кому дура с тремя короедами нужна? Кабы не гири на ногах у дочери, давно б ваш дурацкий брак порушила». Я схватил со стола нож, на нее кинулся. Думаете, бабка перебздела? Ага! Ждите! Схватила с плиты сковородку, как даст мне по башке. Я не ожидал наезда, упал, а она надо мной встала и шипит змеей: «Плохо знаешь, на что я способна. Ради достижения цели пойду напролом, ни рука не дрогнет, ни сердце. Испугать меня невозможно. Большие люди пытались меня подмять, не тебе чета, нищий дурак! Да не вышло. Я на коне, а они в пепел рассыпались. Со мной лучше дружить». Бросила чугунину и ушла. У меня потом неделю череп гудел, хорошо, синяк не вылез, она по макушке зафигачила.

– Господи! – ахнула Катя. – Лешик!

Муж запустил руку в волосы.

– Так она тогда сказанула, что я напрягся. Теща – не простая баба. Посторонним сладко улыбается, незабудкой прикидывается. Ага! Цветочек с железными зубами. На следующий день Галина позвонила, велела к ней приехать и сказала: «Хватит ругаться, эвона, до драки дошли. Неладные дела из-за твоей глупости начинаются. Слушай меня, олух царя небесного. Не разрешу вам с Катькой, дуракам, творить что хотите, нет своего ума, живите моим. Один знакомый продает автомастерскую, предприятие на плаву, клиентура набрана. Дам тебе тридцать тысяч евро, положишь их в банк на свое имя, продавец хочет сумму не налом, а на счет получить. Деньги не дарю, в долг их получаешь, отдавать будешь с процентами. Отказа не потерплю». Я, идиот, обрадовался. Свой бизнес! Не допер, что попаду в капкан.

Алексей замолчал.

– То, что вы сейчас рассказали, называется мотив, – произнес Степан, – у вас имелась серьезная причина убить тещу. Со смертью Галины Сергеевны долг аннулировался.

Горюнов вздрогнул:

– Когда нам позвонили с известием, что бабка в ящик сыграла, я на радостях бутылку водки выжрал.

– Он обычно не пьет, – вмешалась Катя, – ну, рюмашку по праздникам. У нас поллитровка год нетронутая стояла, и тут Лешик ее разом в горло влил, одурел совсем, посуду бить начал, Светке наподдал, мне вмазал. Вы вот упрекали, что за Алиской никто не приехал. Так мужик был пьян, как его одного оставить? Гляньте, у шкафа дверца на одной петле висит, это он вчера оторвал. Хорошо, Кит еще домой не вернулся, их в театр повели, сына привезли позже Лисы, Лешка уже храпел, не видел Никита дебоша. Я машину не вожу, на такси денег нет, Светку с пьяным отцом не бросишь, мебель он ломает, на балкон выскочил, петарду запустил, давай орать: «Свобода, теща умерла».

– Я ее не убивал, – мрачно сказал Алексей, – в мыслях каждый день душил, ножом резал, топил бабу в дерьме, но взаправду мне слабо. А уж когда она сама по себе убралась, тут да, радость поперла!

Жена бросилась к нему:

– Лешик! Почему правду не рассказал про долг? И про то, как мама тебя сковородкой огрела?

– Чем ты поможешь? – усмехнулся супруг. – Ты матери хуже туберкулеза боялась. Ты ей поперек слова не говорила, старуха на меня орет, а жена молчит.

– Я бы… я… я бы шубу просить перестала, – выпалила Катя, – думала, ты просто жадишься.

– Ну это здорово пособило бы беде, – засмеялся Алексей. – Галина Сергеевна условие выдвинула: я молчу про тридцатку евриков, если обмолвлюсь тебе, откуда бабло притекло, она нашу квартиру сожжет.

– Матерь Божья, – перекрестилась Катя, – не поверю, что мама такое сказанула.

– Выходит, ты ее не знала, – вздохнул муж, – и я не за ту ее держал, считал сначала тещу вздорной бабенью, истеричкой, скандалисткой. Все старухи такие, свою жизнь проплясали, поняли: усе, на тот свет пора, и давай ненавидеть тех, у кого много дней впереди. Потом мне ясно стало: Галина монстр, денег у нее полно, хитрости через край, актриса каких поискать, злая, жадная, ненавидит и дочь, и внуков, если ей поперек встать, точно дом запалит. Протянула она мне конверт с евриками и отрубила: «Прикуси язык, зятек, помни, издавна провинившихся на кострах поджаривали. Полыхнет ваша двушка ночью. Видел, что от пожара бывает? Нет? А я любовалась на пепелище, черная пустыня с головешками. Костей ни от кого из вас не останется. Ну потеряю я свои деньги, зато от дураков избавлюсь, стану жить, не вспоминая тех, кто меня не слушался».

Екатерина снова перекрестилась.

– Я бы ее уговорила, я бы нашла выход…

Алексей махнул рукой:

– Не смеши! Кролику против гиены не устоять.

– Ну почему? – возразила я. – Белые пушистые длинноухие совсем не так очаровательны и беспомощны, как выглядят. Ударом лапы зайчик способен убить себе подобного, и зубы у него длинные, крепкие, острые. Катя нашла выход из нищеты, очень уж вашей супруге шубку хочется.

– Чего? – разинула рот хозяйка.

– Вы договорились с Галиной Сергеевной об отправке Алисы на аукцион, – уточнил Степан, – не на одну шубу барыша хватит.

Родители девочки переглянулись.

– Ваще не въезжаю, о чем вы, – удивился Алексей.

– Аукцион? – повторила Катя. – Это как? Вы уже второй раз эту чушь повторяете. Чего мы решили?

– Продать девочку за большие деньги в гарем, – пояснила я.

Екатерина икнула, а Алексей начал краснеть.

– Того… че вы несете? Да кто ее купит?

Я отвела взгляд в сторону. Отличный вопрос от любящего папы. «Да кто ее купит?» Алексей сомневается лишь в ликвидности дочери? Сам факт ее появления на невольничьем рынке отца не шокирует?

Степан снял куртку и повесил ее на вешалку.

– Есть богатые мужики, готовые выложить за юную девственницу немалую сумму. Алиса по многим параметрам подходила для сделки, но была маленькая заминка. Покупатели хотят непременно получить победительницу конкурса красоты, абы какого, и не обязательно ту, что завоевала первое место. Но диплом «мисс» необходим. И тогда Галина Сергеевна решила отвести Алису на конкурс «Девочка года» по версии журнала «Красавица».

Горюнова разинула рот.

– Ваще!

– Бабушка любила старшую внучку? – спросила я. – С раннего детства занималась ею? Водила в кружки?

– Не-а, – сказала мать. – Алиска ее бесила. Девочка родилась потому, что мне аборт делать поздно оказалось. У нас с Лешей средств ни на врача, ни на приданое не было, пришлось маме все младенцу приобретать.

Алексей шумно втянул в себя воздух.

– Объясни людям, где теща шмотье нарыла: в секонд-хенде. Заношенные тряпки. Коляску с кроваткой как с помойки приперла. Но потом нас бесконечно расходами попрекала. Алиска орала с утра до ночи, Галина ее перекрикивала: «Уймите хныксу. Или уматывайте из моей квартиры». А че началось, когда Лиса ходить стала! Бабка ей подзатыльники хрясь, хрясь.

– Не было такого, – попыталась оправдать мать Катя, – но признаю: Никиту она сильнее любила.

– Не сразу старуха мальчишку заобожала, – гнул свою линию Алексей, – интерес к парню проснулся, когда она поняла, что он гений. Вот тогда Галина стала Кита привечать, в «Архимед» на собрания ходить, ей нравилось, что внук талантливый. На девчонок бабке плевать всегда с большой колокольни было.

– И вас не удивило, что год назад Галина Сергеевна вдруг начала активно подталкивать Лису в мир моды? – продолжала я. – Она возила девочку на занятия в школу моделей. Алиса снялась для какого-то журнала, ей подарили платье, обувь. Бабушка думала этой акцией поднять самооценку внучки и авторитет Лисы в школе. Но получилось наоборот. Одноклассницы, увидев фото Горюновой в издании, сначала обвинили девочку во вранье, дескать, не она это. А когда Галина Сергеевна пришла к классной руководительнице, показала ей одежду, обувь, полученную за работу, стало еще хуже. Зависть страшная сила. А потом, когда Миронова объявила, что из-за лишнего веса, плохих волос и кривых зубов Алису могут снять с конкурса, Галина отвела внучку в клинику Лауры Кузнецовой, чьи услуги стоили не одну тысячу евро. Охотно верю, что Алексей, которого никогда нет дома, не знал о вспыхнувшей горячей любви тещи к старшей внучке. Но Катя не работает, она видела, как мать каждый день забирает девочку, думаю, Екатерина знала про аукцион. Катя, что вам пообещала Галина Сергеевна за продажу Лисы? Деньги на шубку? Красивую, светлую, колокольчиком, из норки? Вы мне в торговом центре такую показывали, говорили о ней с придыханием.

– …! – заорал Алексей, делая шаг к супруге. – Совсем?!

Степан схватил его за плечи:

– Стоп. Оба хороши. У каждого свои тайны. Вы про долг теще умолчали. Катя не обмолвилась о продаже дочки в гарем.

– Я… я… я… никогда, – залепетала хозяйка, – пусть меня громом убьет, молнией… не знала вообще… честное слово… от вас впервые услышала…

– Верится с трудом, – отрезала я.

– …! – завопил муж, – …! Отпустите! Я ей …!

Из коридора раздался звук шагов, в прихожую вылетела Алиса, споткнулась и, чтобы не упасть, схватилась за вешалку.

– Мама не врет! – звонко выкрикнула девочка. – Бабушка не разрешала мне родителям про бал рассказывать. А вам она набрехала! Про все!

Я решила уточнить:

– Ты не ходила в школу моделей?

– Занималась там, – уже тише произнесла девочка, – меня хвалили, говорили, что перспективная. Но в журнале я никогда не снималась, платье-туфли не получала. В школу бабушка ко мне не ходила. И мне никто в классе не завидует, потому что я не нужна никому.

Я растерялась. Ну и ну! Галина Сергеевна просто мастер художественного вранья, она приехала ко мне домой и с упоением рассказала полностью выдуманную историю…

– Боже! – ахнула Катя. – Что у нас происходит?

– Нам бы тоже хотелось знать ответ на этот вопрос, – подхватил Степан. – И кого хотели убить? Алису или Галину Сергеевну?

– С ума сошли? – выкатил глаза Алексей. – С чего вы взяли, что бабку кокнули? Инфаркт ее убил. Явились сюда нас на понт брать.

– Нам сказали, что у мамы сердечный приступ был, – подхватила Катя. – Ой! А и правда! Чего вы про убийство талдычите?

– С вами сотрудники полиции разговаривали? – остановила я Екатерину.

– Нет, – ответила та, – позвонила женщина… э… Королькова.

– Анюта Королева, – поправила я.

– Точно, – кивнула Катя, – сказала: у Галины Сергеевны с сердцем плохо, ее в больницу повезли, номер телефона назвала. Я туда позвонила, мне тетка ответила, это морг оказался, а не клиника. Велели ждать от них сообщения, когда тело отдадут, вскрытие делать собрались. И все.

– Все? – переспросила я.

– Ага, – кивнула Катя, – я сегодня утром опять туда звонила, мужчина подошел, какие-то документы долго искал, в конце концов объяснил: «В пятницу выдадут». Я хотела спросить, чего так долго, а он трубку бросил.

– Из отделения полиции никто к вам не обращался? – повторила я вопрос.

– Сказано, нет, – буркнул Алексей. – Зачем мы дознавателям нужны? Теща откинулась, ничего удивительного, пожила, и хватит.

У меня возникло острое желание сию же секунду схватить мобильный, соединиться с Андреем Платоновым и сказать ему: «Владимир, которого ты прислал в холдинг «Красавица», оказался безответственным человеком. Правда, тело он увез тихо, но никто из его людей не потрудился связаться с родственниками. Семья до сих пор находится в неведении насчет причины смерти Петровой».

Я перевела дух. Ну и чему я удивляюсь? Небось у Савченко на столе полно папок с делами, смерть Петровой для него рутинное событие. Полицейский завален работой, у него выработался профессиональный пофигизм. Если упрекнуть такого: «Ну почему вы не связались с дочерью покойной?», он огрызнется: «Разорваться мне прикажете? Занят по макушку, и не моя забота родню оповещать, велел Пете этим заняться. А Петя перепоручил Коле, тот отправил поговорить с семьей Таню, а она… концов не найти. Увы, так часто происходит. Труп не убежит, пару деньков полежит в холодильнике, разберутся с другими делами, вспомнят про Петрову, вот тогда и вызовут Катю на разговор. Действительность мало похожа на телесериалы и книги Милады Смоляковой. Но и родственники хороши. Умерла бабушка? Тело не отдали для похорон? Ну, ничего, когда-нибудь же получим его, зачем волноваться?

Степан прищурился:

– Мы говорим об убийстве потому, что Галина Сергеевна выпила напиток, в котором находилась большая доза яда.

– Ой, ой! – прошептала Катя и закрыла рот рукой.

– Напиток приготовили для Алисы, – продолжал Дмитриев, – девочка его постоянно пила, а бабушка никогда. Поэтому и вопрос. Кого хотели убить – Алису или Галину Сергеевну? Бабушка погибла случайно или охотились именно на нее? Если объектом была она, то преступник своего добился. А если девочка, то могут предпринять еще одну попытку убрать Алису. Теперь сообразили, почему мы к вам пришли? Хотим уберечь вашу дочь от большой беды. Но для этого нам надо знать правду. И если вернуться к Татьяне Григорьевой, с упоминания имени которой и началась наша бурная беседа, то появляется новый вопрос. Кто столкнул с шестого этажа мать Марины?

– Опять ничего не понимаю, – захныкала хозяйка дома. – Какая Таня? Что за Марина? Не темните! Говорите яснее.

Я сняла пуховик, устроила его на вешалке и задала вопрос:

– Останемся в прихожей? Беседа предстоит долгая.

Катя молчала.

– Пошли в зал, – скомандовал Алексей, – мне тоже охота правду знать про свою семью родную.