Было утро пятницы, и Рейчел прихорашивалась наверху. Я находился в кухне, стряпая для гостей нечто чумовое, а Бет накрывала столы к завтраку в столовой. Если какие крысы и мыши и были в пансионате, то они попрятались. Мой способ сработал, потому что две пары, въехавшие вчера, провели ночь без воплей и визгов.

– Что за божественный аромат? – поинтересовалась миссис Дэниелс из столовой.

– Пеку карамельный заварной хлебный пудинг, – отозвался я.

Вернувшись в кухню, начальница воззрилась на меня изумленными глазами:

– Вы шутите?

– Хотите поглядеть?

Подведя ее к духовке, я открыл дверцу и доложил:

– Во всю силу будет благоухать через двадцать минут.

– Вы уже готовили это прежде, правда?

– Давайте сформулируем так: не пройдет и недели, как люди будут приезжать сюда невесть откуда, только бы отведать здешний завтрак.

– Если вы готовите не хуже, чем хвастаетесь, то мое дело в шляпе.

Приложив ладонь к сердцу, я отвесил поклон:

– Никому не дано хвастаться столь хорошо, как я готовлю. Даже мне.

Хозяйка поглядела мимо меня на коробку на дальнем рабочем столе:

– Что это?

– Свежие цветы на стол.

Бет обеими руками откинула волосы назад:

– Заварной крем, свежие цветы… Боюсь, вы не понимаете, в каком я глубоком долгу.

– Расслабьтесь. Это за мой счет.

Рейчел спустилась по лестнице, легко ступая в черных эспадрильях на танкетке. Она накрасила губы бледно-розовой помадой и надела белую блузку с высоким воротником на пуговицах и черные джинсы-стрейч. Джинсы выглядели особенно шикарно. В руках моя подруга несла хрустальную вазу. Я знал, что это «баккара». Реагируя на ошарашенное выражение лица Бет, Рейчел поведала:

– Это на стол.

Усмотрев коробку с цветами, она проворно распечатала ее и принялась ставить их в вазу.

Бет не шелохнулась с того самого момента, как переступила порог кухни. Она просто продолжала таращиться на вазу.

– Люди, кто вы? – проговорила она.

Губы Рейчел изогнулись в улыбке, напоминавшей симпатичный розовый лук. Она подмигнула мне, и я понял ее без слов.

– Мы люди, коим палец в рот не клади, – сказал я.

– Простите? – не поняла миссис Дэниелс.

– Это цитата из нашего любимого фильма, – сообщила Рейчел, – «Принцесса-невеста».

– А… – протянула Бет. – Что ж, если он ваш любимый, надо его посмотреть.

– Он про пирата, – пояснила моя приятельница. – Мы любим пиратов, правда, Кевин?

– Аррр! – прорычал я. – И тех, кто их любит, – тоже.

– И их корабли и членов команды, – подхватила Рейчел.

– Так точно, и их семьи заодно, – вторил я.

– И не забыть их потомство.

– Так точно, особенно его…

И тут случилось нечто зловещее. Бет медленно обернулась к Рейчел – обернулась настолько медленно, что казалось, будто она тоже воспроизводит сцену из своего любимого кино, вот только лицо ее утратило всякий цвет и выражение. Когда взгляд хозяйки наконец встретился с глазами Рейчел, она заговорила настолько ледяным голосом, что в кухне прямо морозом повеяло.

– Что здесь происходит? – спросила наша начальница и поглядела на меня.

– Мы спасаем ваш пансионат, – развел я руками. – Я стряпаю, Рейчел подает.

Бет посмотрела на нас долгим взглядом, что-то мысленно решая. Что бы это ни было, очевидно, решение было принято в нашу пользу, потому румянец вернулся к ее щекам, и она сумела натянуто улыбнуться.

– В таком случае, – проговорила она, – будет лучше, если я достану подносы, миски и половники.

Вернувшись в столовую, Бет принялась хлопотать в буфете. Мы с подругой переглянулись.

– Что все это значит? – шепнула Рейчел.

– Черт меня побери, если я знаю! – ответил я. – Это же ты женщина.

Моя приятельница начала негромко напевать: «Ду-ду, ду-ду», – и я узнал тему из «Сумеречной зоны».