Глава 14
ЗОЛОТОЙ ГЛАЗ
Сцена б/н
«ПРОЕЗД „УРАЛА“»
Нат.
Военная техника: маш. «Урал» (бронированный).
Пиротехника: взрывы.
Прошло дня четыре — Миша в Москве успел сдать все бумаги, всю отчетность по истраченным деньгам и так далее. Как говорится, «ничто не предвещало» — вечер пятницы, они с Леной едут к друзьям на дачу, и наконец-то не жарко.
На телефоне высветился номер «Прайм-ТВ».
Что я забыл? — подумал Миша. Вроде бы ничего за мной больше не числится.
— Слушай, мы понимаем, что это пипец, но надо.
— Чего?
— Ты завтра улетаешь в Цхинвал на два дня!
Ущипните меня кто-нибудь, подумал Миша.
Это просто кошмар. Что там у них стряслось опять?! Я больше не хочу. Я больше не буду.
— Ребята, я не понял…
— Блин, да мы забыли доснять!
— Что именно?
— Ничего особенного — надо просто доснять планы города. Слетай! Возьмешь оператора, инженера — и лети.
— А я-то вам зачем?!
— Оператор не тот, что был с основной группой, молодой мальчик, мы за него волнуемся, слетай! Ведь ты там всех знаешь! Слетай, а?!
— Да вашу маму… — буркнул Миша. — Я перезвоню, мне надо с женой посоветоваться.
— А ты разве женатый? — удивились на той стороне.
— Да, — твердо ответил Миша.
* * *
В Цхинвале он первым делом вызвонил Петра Иваныча:
— Ты будешь ржать, но я опять тут у вас!
— Не, я ржать не буду, я вообще в горах.
Опа, какие новости.
— …а наш Вася — он на месте, ты звякни ему.
— Ну да, я ведь тут привез с собой…
— Васю набери.
Вася оказался вне зоны доступа. Ладно, успеется. И Миша отправился снимать.
На второй день утром он позвонил знакомым из КГБ: вы где?
— А мы на полигоне, — ответили ему.
— То есть?..
— А нас чего-то бегом на полигон загнали, всех до единого. В конторе одни клерки остались. А ты чего приехал?
— Да мне тут доснять надо.
— Блин, что-то ты темнишь!
— Да вы чего, ребята… Гадом буду, не темню!
— Ну-ну.
Черт знает, что у них творится, подумал Миша. Вообще обстановка какая-то странная, не узнаю город, а всего дней пять меня не было…
К двенадцати поехали в горбольницу — надо было заснять подвал, где сидели местные во время бомбежек. И вдруг в небе зарокотало. Раз «вертушка», два «вертушка»… Миша высунулся в окно машины: ух ты, Ми-8 АМТШ, он же «Терминатор». Погранцы? У погранцов таких нет, это с Моздока борты. Третья «вертушка», четвертая «вертушка»…
Миша снова набрал Васю — тот не отвечал. Что такое? И вдруг он догадался, чего ему не хватает в городе: он еще не видел ни одного ствола. Цхинвал 2009-го — это оружие у каждого первого встречного. А теперь его нет ни у кого. Натуральная чертовщина.
Отработали в больнице, вышли к «Волге» цвета морской волны, в которой сидел все тот же Алан… И тут Миша почувствовал некий репортерский зуд в одном месте. До Дома правительства от больницы на машине пять минут…
— Ребята, а давайте-ка в ту сторону съездим.
Едва они тронулись, как в небе раздался стройный рев движков. Над городом шли еще три машины — два боевые, а между ними белый Ми-8.
— Ну, ребята… Кажись, поймали удачу за яйца.
По центральной площади была раскатана ковровая дорожка, а сама площадь оцеплена насмерть, даже не суйся. Но на углу стоял, обмахиваясь от жары папкой для бумаг, начальник аналитического отдела КГБ. Миша бросился к нему.
— Слушай, не буду ничего спрашивать, я все понимаю. Камерами здесь ты рулишь?
— Я.
— Давай мою камеру поставим.
— А давай.
Миша уже поворачивался, и тут «аналитик» поймал его за плечо:
— Погоди, а ты здесь чего делаешь?
— А как ты думаешь, чего я здесь делаю? — ответил Миша со значением.
— Хм. Странно. А тебя нормально пустили?
— Да, а что?
— Нет, ничего… Ну ладно, давай камеру сюда.
Вот это повезло так повезло! Ковровая дорожка, оцепление, а на самом козырном месте стоит Миша Клименко, хрен с бугра и конь в пальто — и рядом его камера.
Оцепление ментовское, командует им начальник штаба МВД, так что разговор был короткий:
— Э-э…
— Урузмак, свои!
— A-а, Миша, это ты… Все нормально, работай.
И даже жара не чувствуется — такая удача привалила, что не до погоды. Эксклюзивный материал сам в руки лезет.
Вдруг оцепление зашевелилось, все как-то сместились, журналистов попросили отойти. Оператор дернулся было, но Миша схватил его за штаны: стоять!
Расскажешь коллегам — от зависти помрут. Вот заканчивается ковровая дорожка, по которой сейчас должны выйти как минимум два президента. Точно в торце дорожки — одинокая камера, оператор, рядом Миша в непринужденной позе, зыркая по сторонам с таким видом, будто он тут прописан… И больше никого. Сзади — пустое пространство метров пять, зачищенное оцеплением, а уже за оцеплением толпа народа, включая прессу.
Таки да: вот они, красавцы, Эдуард Джабеевич, Дмитрий Анатольевич и другие официальные лица. Все это счастье выходит четко Мише на камеру и начинает общаться с югоосетинским народом.
Только вот проблема: благодарный югоосетинский народ, он еще и довольно непосредственный. А редкие журналисты, попавшие в эту толпу, они по долгу службы такие наглые, что каждый стоит десятка осетин. И публика начинает потихоньку оцепление сминать, давить его в сторону любимых президентов. Спецназ ФСО с собой почему-то не привезли, тут только альфисты, и толпа жмет их со страшной силой. И Мишина камера через какую-то минуту оказывается уже далеко не на самом козырном месте.
Миша толкнул оператора: камеру на руки, и вперед пошел. Тот сунул камеру над толпой сверху. Миша держался рядом, и их обоих толпа выдавила к третьему кольцу охраны. Поджала вплотную к альфистам — и только сейчас Миша увидел, до какой же степени их, бедных, сдавили. Альфисты упирались спинами сразу во второе кольцо — там, где личная охрана. А сплюснутая «личка» беспомощно лежала на президентских адъютантах.
Такого быть не должно и не может. Но Миша видел это своими глазами. А потом рядом с его головой возникла чья-то рука, сжимающая фотоаппарат, и пропихнула объектив мимо физиономии ближайшего альфиста — внутрь кольца. Еще секунда, человек поднатужился, и весь фотоаппарат ушел куда-то вперед.
У альфиста был «Калашников», руки на автомате, сам он зажат и поднять оружие не в состоянии. Ему эту камеру оставалось только грызть, но от обалдения он не успел и теперь мог разве что укусить человека за руку. Тоже, кстати, вариант, но как-то несолидно.
— Мужик! — позвал Миша негромко. — Убрать?..
Альфист бросил на него ошалелый взгляд:
— Че, свой?
Миша кивнул. Он ведь действительно был тут свой.
— Убери ее нах…
Миша не глядя двинул локтем назад. Бум! Там охнули, и рука с фотоаппаратом исчезла.
— Спасибо… — пропыхтел альфист. — А ты откуда?
— Из Москвы! — честно ответил Миша.
— Мы тоже… — сказал альфист и тяжело вздохнул.
Из толпы Миша выкарабкался помятый, но гордый, и первым делом схватился за телефон. Обрадовать «Прайм-ТВ» шикарным эксклюзивом, а потом договориться, как перегнать материал в Москву.
— Да не надо, — сказали ему.
— То есть как — не надо? Ты не понял, это внезапный визит, о котором почти никто не знает! Сенсация! Уже к вечеру все будут стоять на ушах и готовы продать родную маму за любую картинку отсюда! А здесь было полторы камеры, и наша картинка — самая лучшая! У нас материал, который нарасхват пойдет, надо только успеть…
— Да ну его, — сказали в ответ и, кажется, зевнули. — Ты, главное, отсними все, что нам надо по плану. А это — не наше дело.
— А идите вы все… — Миша сунул трубку в карман.
Раз в жизни тебе выпала большая профессиональная удача — и такой облом. И ты даже не можешь продать картинку на сторону. Потому что камера у тебя от «Прайм-ТВ», и оператор от «Прайм-ТВ», а значит, картинка принадлежит телекомпании «Прайм-ТВ», которой не нужна даром!
Ну что ты будешь делать…
— Ну что ты будешь делать… — сказал Миша оператору. Тот стоял понурый. — Поразвлекались, теперь пошли дальше работать.
И они пошли.
Настроение, правда, было испорчено напрочь, но тут Миша вспомнил, что надо позвонить Васе, и забрезжила надежда, что жизнь еще наладится. Хотя бы есть с кем тут по-человечески выпить.
Вася был вне зоны доступа.
* * *
Ближе к вечеру он послал оператора с инженером отдыхать — завтра уезжать рано, — а сам шлялся по цхинвальским друзьям-знакомым. Типа, мужики, вы мне не рады? Сейчас будете! И вдруг в окне машины промелькнуло что-то знакомое.
Мимо проехал «УАЗ» с надписью «ВОЕННАЯ АВТОИНСПЕКЦИЯ».
— Алан, ну-ка, разворачивай!
Сейчас посмотрим, куда он едет, подумал Миша, и если я все правильно рассчитал — мы его поймаем. Точно! С Московской на Сталина, оттуда налево, там магазинчик продуктовый…
«УАЗ» остановился, дверь открылась, из нее с трудом выбрался очень усталый полковник Вася. Его прямо шатало от утомления. Так, пошатываясь, он и вошел в магазин. Миша — за ним.
— Вася, привет!
— О! — Вася заметно оживился. — Вот скажи мне, где здесь можно креветок купить?
— Вася… Ты в порядке?
— Блин, ну что за город, пиво есть — креветок нет!
Интересно, подумал Миша, кого он на этот раз допрашивал? Чтобы до такой-то степени?..
— Вася, ты когда проснулся?
— Хм… Минут тридцать назад.
— Погоди, а ты давно спишь?
— Да скоро сутки как.
— A-а… Визит Первого?
— Без меня прошло? И слава тебе господи. И очень хорошо.
Нет, не гвозди делать из этих людей, подумал Миша. Скобы крепежные. Или даже гусеничные траки.
— Вася, я ведь тебя ищу, у меня тут с собой для тебя…
— О! Вот и креветки не нужны… Видишь, как ты вовремя… Кстати, ты в Москву как вернулся?
— Нормально, а что такое?
— Поехали, покажу интересную штуку.
Минут через двадцать Миша сидел в знакомом кубрике и пил с Васей коньяк. Слегка подлечившись, Вася покопался в столе и сунул Мише под нос лист бумаги.
— Читай.
Миша посмотрел и понял: всяко он офигевал во славном городе Цхинвале, но вот это — как утюгом по голове. Эта штука посильнее отдельного танкового батальона.
Да чего там, она посильнее мины будет.
Перед ним был рапорт в Москву от имени одного из заместителей председателя КГБ Южной Осетии. Рапорт о том, что в ходе проведения мероприятий КРО выявлен штатный сотрудник грузинских технических служб, некто Клименко Михаил. Далее следовала подробная ориентировка на негодяя Клименко.
Чтобы как-то собраться с мыслями, Миша прочел рапорт дважды. Поднял глаза на Васю и спросил:
— Прости… А это — что?
— Это? — и Вася назвал фамилию аналитика, с которым Миша днем договаривался, чтобы тот ему камеру выставил к ковровой дорожке. — Это я у него со стола забрал.
— А-а…
— Ну ты же понимаешь, что эта бумага дальше никуда не пойдет. Но ты просто имей в виду, что такие бумаги — есть.
Миша разлил коньяк, поднял стакан и сказал:
— Ну… Будь здоров.
— И ты будь здоров, — отозвался Вася.