Глава вторая: Тренировки
Темно-фиолетовый огненный шар мчится на меня, вынуждая принимать решение — или в грязный снег носом в очередной раз, или щит, на который у меня уже нет сил. Замечаю упавшего Гобби и принимаю мгновенное решение — щит.
— Нет, Риа! — огненный шар, гудя и потрескивая, замирает в шаге от меня. — Вы должны работать в паре. В паре, а ты снова прикрываешь Гобби!
Норт стремительно подошел, ухватил мое местами обгоревшее умертвите за шиворот, резко поднял и поставил на ноги. Я же, не удержавшись, села на снег, закрыла лицо руками.
Шестой час тренировки. Болит все — от скулы, на которой кажется синяк, до большого пальца на левой ноге — ушиблась, когда улепетывали от гештьяры, но итог все так же печален — бойцы из нас с Гобби аховые.
— Ты — мертв! Слышишь, ты мертвый! — втолковывал взбешенный Дастел виновато потупившемуся зомби. — И ты прикрываешь Риаллин! Ты ее должен прикрывать, постоянно! Смотри!
Над заснеженным полигоном вспыхнул экран, схематически отобразивший огненный шар, летящий от Яды в меня.
— Варианты, — шипел Норт, рисуя на схеме, — блок Дрека, у тебя достаточно сил на это. Щит Астрагены — для твоего уровня наиболее приемлемый и действенный, к тому же позволяет атаковать, используя магию противника против него самого. Клин Адархи — для пламени идеально — оно просто обтекает вас по клину. Ты понял?
Умертвие неуверенно кивнул.
— Еще раз! — приказал Норт.
Мне захотелось упасть на снег и лежать, глядя в серое небо с плывущими по нему свинцовыми тучами, но… Но поднялась, отряхнула снег, встала на шаг позади Гобби, как учил капитан нашей команды.
И все по новой — Яда, нападение, сражение с гештьярой, и сразу три огромных гудящих и потрескивающих огненных шара! Гобби, бдящий с начала боя рухнул в снег, я последовательно применила блок Дрека, щит Астрагены и клин Адархи, после чего, раскинув руки, тоже рухнула в снег от усталости. Яда, воспользовавшись тем, что бой по ее мнению уже был закончен прыгнула ко мне, плюхнулась на живот и подставила морду так, чтобы ее почесали наиболее любимым Ядой образом.
Конец!
Одно безумно радует — лежу себе, в небо смотрю… пока надо мной не навис свинцово хмурый Эдвин. И вот переведя взгляд с облаков на него, замечаю как ну совсем незаметно, и отчаянно маскируясь под сугроб, ко мне ползет дракон Коготь, причем точно знаю — тоже хочет, чтобы его погладили.
— Яда, брысь! — Норт подошел и теперь нависал надо мной вместе с Эдвином. — Любимая, у меня к тебе два вопроса. Первый: И как долго ты будешь прикрывать Гобби? И второй: На снегу не холодно, нет?
Молча протянула руку, так же молча Дастел обхватил мою ладонь и рывком поднял меня с земли. В голове гудело. Живот болел. Есть хотелось очень и вообще.
— Риа, так нельзя, — присоединился к воспитанию меня Эдвин. — Гобби твоя боевая нежить, он должен тебя защищать. Он тебя, а не ты его!
Я то конечно это понимаю, но проблема в том, что у Гобби все сильнее пробуждается самосознание, и ему, уже пережившему одну смерть, очень страшно смотреть в глаза другой, потому как себя мое умертвите воспринимает живым. Он ведь даже боль уже чувствует! А некроманты, засекли, что магию Норта и соответственно Яды артефакт Кхада практически не поглощает и теперь именно Дастел и его умертвие нас тренируют, сведя на нет все наше преимущество. А мы маленькие и слабые, и без преимущества нам очень непросто приходится.
— Понимаю, ты устала, — Норт обнял, привлекая к себе и позволяя на него опереться, — но навык нужно отработать, Риа. Именно отработать, довести до автоматизма, до реакции на уровне рефлексов. Еще час тренировки.
Я простонала, уткнувшись лбом в его грудь. Нет, вообще-то я понимала, что если попрошу, он мгновенно унесет меня отсюда, вылечит и мою скулу и ногу, покормит и вообще ванную для меня приготовит, но… Мы с Гобби, конечно, маленькие и слабые, зато ко всему прочему мы еще гордые и упорные, а потому:
— Все хорошо, Норт, — я лучезарно улыбнулась. — Можно еще два часа, раз ты отпросил меня с лекций. Я в порядке.
И большими честными глазами посмотрела на него.
— Врет и не краснеет, — хмыкнул, проходя мимо Дан. — Норт, кажется у меня ребро сломано.
Дастел мгновенно отпустил свою «невесту» и ушел лечить Дана. А я наклонилась, зачерпнула снега, и приложила его к саднящей скуле.
— Ты как? — спросил Эдвин.
— Нормально, — бодро соврала ему.
— У нас еще фехтование, — напомнил некромант.
Не буду выть. Не буду и точка! И стоя на ветру, я медленно оглядела весь полигон. Для нас, членов команды по Мертвым играм выделили самое большое тренировочное поле и нагнали сюда наиболее опасную нежить, которая теперь курсировала между двумя рядами огражденийё по периметру всего полигона. И это было хорошо, потому что за вторым ограждением курсировали газетчики, воспылавшие к нам лютой ненавистью после последних событий. Нет, я их, откровенно говоря, понимала — половина лишилась работы, вторая премии и зарплаты, отдельные личности пострадали менее всего — просто не успели отослать статьи руководству, но и им не позавидуешь. В результате трудяги писательской гильдии застряли в Некросе, и теперь пытаются написать репортажи о тренировках команды по Мертвым играм, чтобы хоть как-то реабилитироваться. Но это они совершенно напрасно — Гобби бдит.
— Риа, у меня есть идея, — внезапно произнес Эдвин.
Пока я рассматривала газетчиков, бродящих за ограждением с бродящими умертвиями, некромант смотрел на меня, и сейчас в его черных глазах появилось что-то такое… пугающее.
— Хочу кое-что проверить, — сказал он мне, после чего схватил за руку и поволок по мокрому снегу. — Гобби, ты с нами.
Умертвия за ограждением, заметив наше приближение, замерли, газетчики затаили дыхание и тоже замерли. Эдвин подвел меня к самой ограде, после вскинул руку… Несмотря на черный тренировочный костюм и дневной свет, черное охватившее его ладонь сияние магии Смерти я четко разглядела, и невольно закусила губу — Харн становился сильнее. Ощущал это сам, и теперь больше не хватался за оружие, предпочитая использовать собственную находку — меч смерти. Впервые он использовал его четыре дня назад, практически неосознанно, просто «выхватил» не свой двуручник, а сформировавшийся полупрозрачный черный магический меч. И вот как он это сделал — никто из нас не понял, но Норт сразу увел Эдвина в ангар, подальше от глаз газетчиков, и там они вместе долго выясняли что, как, к чему и как это можно использовать. Потом, когда мы с Даном пришли увидели потрясающую картину — Норт и Эдвин сражались, вот только у Дастела был обычный меч, а у Харна — черный из чистой магии. И некромант теперь мог выхватить кинжал, метательные ножи, лук и стрелы в любой момент, причем по смертоносности оружие из магии превосходило железное в десятки раз.
— Эдвин, при газетчиках нельзя, — шепотом напомнила я распоряжение Норта.
Дастел просто сразу нас предупредил — свои преимущества не демонстрировать.
— Знаю, — Эдвин едва заметно улыбнулся.
Но тьма вокруг его руки сгустилась, и, несмотря на черный рукав и черные перчатки, боюсь, газетчики ее уже тоже заметили, некромант же оглянулся на Гобби и…
Прорыв защитного периметра произошел в единый миг!
Совершенно неожиданно, невероятно, немыслимо, но нежить хлынула на поле. Я заорала от ужаса, Гобби взвыл, Эдвин… Эдвин преспокойно сделал шаг в сторону и прикрылся щитом Хона, предоставляя нас оголодавшим умертвиям!
Дальше все произошло так быстро, что я едва смогла осознать случившееся — на меня бросилась хмыра, полутораметровое зубастое умертвие бывшее некогда болотным монстром. Бросается она как змея — отталкивается кольцами щупалец, взвивается в воздух и летит к жертве метров десять свободно, отдельные экземпляры долетают и до пятнадцати с одного прыжка. Этой до меня было метров восемь…
Когда жуткое умертвие взвилось в воздух, я ничего не успела сделать! Ни выставить щит, ни уклониться, ни даже заорать громче. Просто накалился браслет, обжигая предупреждением об опасности, да промелькнула мысль, что после одного укуса хмыры шанс остаться в живых еще есть, но если успеет ухватить второй раз…
Гобби, верещавший, как и я, неожиданно кинулся вперед, прикрывая меня, и как в кошмарном сне все сто двенадцать зубов хмыры вцепились в руку моего умертвия…
И все прекратилось!
Вспыхнул щит, отбросивший хмыру от Гобби, второй отшвырнул всех умертвий обратно в периметр, затем плетение железной проволки вспыхнуло, соединяясь вновь и блокируя зомби. Я перестала орать и рухнула на колени прямо в снег. Мое шокированное умертвие, у которого два зуба хмыры застряли в руке, рухнул тоже, Эдвин, отвратительно довольный подошел, присел на корточки рядом с нами, глянул на меня, на Гобби, похлопал его по плечу и сказал:
— А ты не безнадежен.
То есть это была проверка?! Проверка?!
Возмущенно посмотрела на Эдвина, он весело улыбнулся мне.
— Ты… ты… ты… — прошипела я.
— Ну-ну? — подначил он.
С хвостом на затылке, прядкой волос, выпавшей из прически и повисшей росчерком на лице, в черном, под цвет глаз и саркастической усмешкой, некромант просто был доволен результатом — Гобби бросился меня защищать. И все, что волновало Эдвина — результат! Только результат, а то, что я перепугалась до смерти, а Гобби фактически решился на вторую смерть, его совершенно не интересовало, он…
— Эдвин, я тебя убью! — выдохнула разъяренно.
— А вот это вряд ли, — хмыкнул он, совершенно нагло мне улыбаясь, абсолютно уверенный в собственной безнаказанности.
Это и разозлило! И забыв о Гобби, газетчиках и умертвиях, курсирующих за оградой, я рванула на некроманта, с четким и осознанным желанием придушить на месте. Набросилась на Эдвина, схватила за шею, сжала изо всех сил, а этот… Повалившись на спину и утянув меня за собой, некромант попросту расхохотался, полностью игнорируя мои попытки его придушить на месте. И пока я его отчаянно душила, хохотал так, что в итоге я прекратила безнадежные попытки отправить его пешим строем к умертвиям, но едва попыталась встать, адепт крутанулся, уложив меня на снег, навис сверху и спросил:
— Ну чего ты разозлилась?
Тяжело дыша, зло смотрю на него.
— Ты же знаешь, я никому не позволю причинить тебе вред, — улыбнулся Эдвин. — Я же был рядом.
— Ты… ты отошел! — возмутилась я. — Ты отошел и устроил этот прорыв нежити! Ты…
— Ты, — некромант щелкнул меня по носу, — постоянно прикрываешь Гобби и подставляешься. Постоянно. Это неприемлемо, Риа. Да, в финале его никчемность не будет представлять проблемы, но до финала еще дожить нужно. Уяснила?
Кивнула, и все же:
— Ты не должен был так поступать с Гобби.
— Гобби — мертв, Риа, — сурово произнес Эдвин, — и он боец. Твой боец, а в финале — мой. И это уже не игры, ставки слишком высоки, — лицо его словно окаменело, и некромант добавил, — король умеет заставить стремиться к победе.
И поднявшись, Эдвин потянул меня за собой. Гобби, слышавший каждое его слово, вытащил зубы хмыры из своей руки, посмотрел на клыки, подумал, запихнул оба в карман, после подошел и протянул мне ладонь. Так что от периметра уходили мы с умертвием держась за руки, и Эдвин, хмурый, но все равно довольный результатом своей проверки.
А в ангаре нас ждали плохие новости:
— Дан на сегодня выбывает, — произнес Норт, продолжая держать ладонь на левом плече парня.
Выглядел рыжий паршиво — сейчас, когда он полуобнаженный лежал на плаще, были отчетливо видны несколько внушительных синяков, след от когтя, и искривление на ребрах.
Хруст, неприятный, жуткий, и два ребра встали на место, а Дан едва слышно простонал.
— Уйдем через вены Некроса, — продолжил Норт, перемещая ладонь вниз.
При этом сам некромант выглядел тоже не лучшим образом — на лбу капельки пота, зубы сжаты, глаза закрыты.
— Может ты не будешь так выкладываться? — спросил Эдвин.
— Иначе никак, — хрипло ответил Норт. — Завтра Дан должен быть в строю.
Харн кивнул, прошел к лежащему некроманту, опустился на колени рядом, вопросительно глянул на Дастела.
— Нет, не сможешь помочь, — правильно понял его капитан, — но я хочу понять, что произошло. Возьми Рию, обойдите поле, осмотрите уничтоженную нами сегодня нежить.
— Понял, — Эдвин поднялся, указал Гобби на бочки, где уже отдыхали Яда, Культяпка и Коготь, мне же кивнул на выход.
Но я вышла не сразу, несколько секунд наблюдала за Нортом, заметила, как он раз сглотнул, догадалась, что его мучает жажда и сбегав к нашим сваленным в углу вещам, взяла фляжку, вернулась. Благодарно улыбнувшись, Дастел попросил:
— Помоги, я не могу прерываться.
Отвинтила крышку, поднесла к его губам, подержала, пока пил, после вытерла капельку воды, скользнувшую по колючему подбородку.
— Ты мое сокровище, — поблагодарил Норт.
Я откровенно смутилась и от его слов, и от собственных действий. Заботиться о ком-то было необычно, я привыкла, что всегда сама по себе, а сейчас Гобби, Пауль, и вот Норт, Дан и Эдвин, и волей неволей я все больше замечала, что они становятся ближе, важнее, теперь и это. Не ожидала от себя такого.
Ничего не ответив Дастелу, торопливо ушла к Эдвину и вообще первая вышла из ангара, и впервые за день порадовалась холодному промозглому ветру, вмиг остудившему щеки. И только на улице поняла, что все еще держу в руках и фляжку, и крышку. Медленно закрыла емкость, повесила на пояс, решив, что сейчас возвращаться в ангар мне не хочется совершенно и…
— Риа, — раздался крик из ангара.
Пришлось протиснуться мимо Эдвина и заглянуть в приоткрытые двери.
— Будь осторожна, — попросил некромант, и вновь закрыл глаза, сосредоточившись на лечении Дана.
Я невольно улыбнулась.
На полигоне было тихо. На этот раз мы основную тренировку проводили за холмом, вне досягаемости глаз газетчиков, и потому сюда не доносились ни их переговоры, ни рычание нежити, которая ходила следом за работниками печати, надеясь добраться до беззащитного мяса, так что единственным шумом здесь оказался вой ветра и скрип снега под нашими ногами.
— Ты не замерзла, кстати? — спросил Эдвин, снимая куртку.
Неопределенно пожала плечами, и поплатилась — куртку надели на меня, а после воин, достав меч, двинулся по полю, переступая уничтоженную нами нежить. Потом вечером их снова поднимут, а завтра будет очередная тренировка, с теми, кто уже знал, как мы можем убивать и значит, будет осторожнее в два раза. Но сейчас умертвия лежали без движения, как самые настоящие трупы, а полигон был похож на древнее поле битвы. И ветер воет, и Эдвин с мечом ходит, переступая через мертвых и…
— Так, — некромант остановился.
Причем остановился на том месте, где стояли мы все в начале боя — на невысоком холме, где Норт был ведущим, я и Эдвин располагались по правую и соответственно левую сторону от него, Дан замыкал — квадрат Касерра, одна из ключевых фигур в некромантии. По Кассеру сильнейший некромант становится сзади — он страхует, второй по силе впереди — он направляет удары, контролирует бой, третий слева — прикрывает, слабейший, а в данном случае я, справа. Классическая схема, просто парни меня натаскивали, вот и встали так, но в середине боя, то есть когда нежити оставалась примерно половина, я споткнулась, Дан отшвырнул меня в центр квадрата и встал на мое место…
— Так-так, — Эдвин опустился на одно колено, — вот ты упала, поднялась, заняла позицию позади Норта, — Харн читал следы как слова в книге, — вот на твое место стал Дан и… Это что?!
Я уже было хотела подойти, как парень заорал:
— Риа! В ангар, живо!
Снег вскипел! Вспенился! Взорвался!
И как в кошмарном сне, я увидела падающего Эдвина, чью ногу обхватила когтистая лапа нежити… А затем десятки умертвий, выскочили из-под снега! Десятки! Огромных, измененных, с темно-красным свечением в глазах — управляемые! Впереди, по бокам, сзади! Эдвин подскочил, огляделся, оценил ситуацию, и сипло произнес:
— Ррриа, ккко мне!
Учитывая, что его держал за ногу наполовину высунувшийся из сугроба измененный зомби, приказ был странным, но даже сейчас я понимала — с Эдвином есть шанс продержаться до появления подмоги, а без него мне конец.
— Осторожно, — скомандовал воин клана Мечей, — плавно, без резких движений.
Послушно сделала шаг и… браслет накалился столь сильно, что я зашипела от боли.
— Риаллин! — прошипел Эдвин.
Нельзя. Артефакт не стал бы предупреждать, если бы там было безопасно. Мне нельзя. Закрыла глаза на миг, справляясь с болью, осторожно шагнула назад — кожа зашипела! Едва не заорав, я вернулась на прежнее место, прикусив губу почти до крови, только бы не взвыть и зря. Едва теплая струйка потекла по моей губе, все умертвия разом повернули ко мне головы.
— Риа, кровь! — некромант стал бледным.
Вмиг побелев. То есть вот до этого момента он не боялся, а сейчас…
Браслет вновь начал нагреваться. Стремительно, сильно, докрасна, наверное, потому что я вновь ощутила запах паленой кожи. Страх ледяной изморозью прошел по спине. Смерть снова играла со мной. Магия Смерти. Она была близко, так близко, что защитный браслет начал причинять вред. Но смотреть в глаза собственной гибели сейчас было бы глупо, и я зажмурила веки. Сжала с такой силой, что глазам стало больно. Затем уронила с плеч куртку Эдвина, и вытянула руку влево. Боль! Мгновенно поменяла направление — вправо. Шипение моей кожи прекратилось, и шаг я сделала осознанно.
— Риа, ты… — начал было Эдвин.
— Это магия Смерти, — ответила я негромко, — тебе повредить не сможет, опасайся только умертвий.
И еще шаг вправо — рука была сильно обожжена, я могла ошибаться в своих ощущениях, но вроде болеть стало меньше. Значит, у меня есть шанс? Очередной шаг вправо, все так же с закрытыми глазами и браслет начал холодить, уменьшая нестерпимый жар нанесенных им же ожогов…
Распахнула глаза, огляделась. Казалось бы ничего не изменилось — я всего ничего отошла от места, на котором до этого стояла и где сейчас валялась куртка Эдвина. Сам некромант все так же был на месте нашего прежнего квадрата Касерра, управляемые умертвия, проследили за мной взглядами, но не предприняли никаких действий…
Где-то над нами трещало небо…
— Только бы Гаэр-аш успел, — прошептал Эдвин.
Ветер донес его шепот до меня.
— А если не успеет? — так же тихо спросила я.
— Нам конец, — озвучил мои худшие предположения адепт Харн.
Но, несмотря на свои слова, стремительно формировал черный магический меч, явно планируя дорого отдать свою жизнь. Потому что перед тремя десятками измененных управляемых умертвий не выстоять. Они не просто управляются одним магом, они управляются дробным сознанием, то есть перед нами сейчас фактически тридцать магов, и утешает меня лишь одно — маг явно не боевой, такие не умеют дробить сознание, а значит, все же шанс у Эдвина должен быть — он прекрасный воин и великолепно защищен от смертоносных заклятий. О шансах для меня думать было бы глупо, но мой браслет стал холоден, и это давало надежду на то, что здесь я защищена. Как? Не могу даже представить, но все же.
Медленно слизнула кровь, пронаблюдав за тем, как умертвия сопроводили мой жест судорожным глотательным движением, а затем вновь уставились на меня. Жутко. И это ожидание чего-то тоже пугает неимоверно, потому что они чего-то ждут. Старательно ждут, и мне не нравится этот треск, отчетливо слышимый в небе, и неожиданно стихший ветер…
В следующее мгновение я окаменела от ужаса! Потому что вспомнила, отчетливо вспомнила этот треск, и стихший ветер, но больше сухой треск, раздающийся в небе…
— Эдвин, — мой голос дрогнул, — Эдвин, беги…
Воин удивленно глянул на меня, все такой же настороженный и готовый к битве, которой не будет. Не начнется она, смысла нет. Меня иначе уничтожат, и от этого никакой артефакт не защитит — не бывает защиты, от сил природы. Нет ее и все. Молнии — чистая энергия, абсолютная и в определенных условиях управляемая. А погодой сейчас управляли.
— Эдвин, — спазм охватывал горло, — Эдвин, умертвия не тронут тебя. Беги, Тьмой заклинаю, беги сейчас же!
Некромант не сдвинулся с места, но брови сдвинул и теперь смотрел на меня с явным подозрением, а затем произнес:
— Но артефакт…
Его голос потонул в грохоте, раздавшемся над нашими головами. И я поняла, что медлить нельзя и придется соврать.
— Не поможет! — и я сорвалась на крик: — Беги, ты отвлечешь удар стихии на себя!
Чистейшая ложь, но вот она я стою, перепуганная и дрожащая, и вот он воин дома Мечей, превосходно знающий законы войны, маневры применяемые для отвлечения противника и горящий долгом меня защитить… И сработало — Эдвин сорвался на бег, едва небо вновь загрохотало. Рванул к ангарам со скоростью, сделавшей бы честь даже измененным умертвиям, но вся штука в том, что они остались стоять на месте. А значит цель у них совсем не парни, цель — я. Именно я.
Грохот!
Треск!
И разряд молнии, ударившей именно в то место, где я недавно стояла… Но и сейчас оказалась слишком близко — волосы мгновенно встали дыбом, шапка едва не упала, но я стояла четко на месте — браслет оставался холодным, хоть и нестерпимо жгла прежде обожженная кожа. Впрочем — дозированная боль отрезвляет, и сейчас я была рада ожогам, они не позволяли скатиться до паники.
Треск!
Разряд в двух шагах от меня и жар, обдавший лицо.
Замечаю, что Эдвин остановился, из-за ангара выбежали Норт и Дан, за ними Гобби, но я сейчас не опасалась за парней — голова на плечах есть, значит не подойдут…
Треск!
Сухой, до костей пробирающий и разряд молнии, обугливший умертвие в шаге от меня. И когда зомби дымясь рухнул, на снегу остались лишь его ноги до колен, которые все так же стояли… дымясь.
— Ыыы, — рев со стороны Гобби и движение Норта, отбросившее его назад.
И взгляд… взгляд Дастела, который я наверное никогда не хотела бы видеть… потому что в них плескался страх на грани ужаса, и боялся Норт за меня…
Треск!
Я запрокинула голову вверх, готовая принять последний удар, или выстоять, если разряд будет опять крайне близко.
Но ничего не произошло.
Ни молнии, ни жара, ни грохота грома, ни даже звука.
Как-то внезапно и очень резко наступила тишина. Удивительная, абсолютная, спокойная совершенно тишина. В какой-то миг я подумала, что умерла и потому уже ничего не слышу, но руку продолжало сильно жечь, пекло обожженное близкой молнией лицо и значит, я все еще оставалась живой. Но вот куда делся треск?! И молния? И грохот?
— Тебе очень повезло, Риаллин, — раздавшийся в этой абсолютной тишине голос ректора заставил вздрогнуть. — Действительно повезло — прямой вход в вены Некроса диаметром всего полметра, и он здесь единственный на весь полигон.
Я прекратила смотреть в небо, повернулась и увидела стоящего в десяти шагах от меня лорда Гаэр-аша. И он стоял, а измененная управляемая нежить медленно таяла, врастая в снег грязными вонючими лужами. Именно таяла, как карамельные скульптурки поставленные на раскаленную сковороду… Меня замутило.
— Не двигаться! — хмуро приказал глава Некроса.
Гаэр-аш поднял руку, с его пальцев сорвался сине-зеленый огненный смерч. Сорвался и замер в метре от некроманта, все увеличиваясь и увеличиваясь и вот теперь весь воздух загудел от напряжения.
А затем ректор спустил созданную стихию с поводка!
Гудящий, шипящий, воющий огненный смерч понесся по полю, выжигая умертвий, снег, кровь, лужи, оставшиеся от нападавших, и обнажая землю с отчетливо видимыми прорытыми ходами в ней. И когда огненный вихрь понесся по следу, оказалось, что путь был прорыт у ворот, там, где охрана периметра впускает нежить, если с ней идет некромант. А это значит — кто-то намеренно провел умертвий на полигон. Кто-то, кто и сейчас находится не далеко…
Я испуганно посмотрела на лорда Гаэр-аша, он стоял и сжимал зубы с такой силой, что на лице стали видны желваки, узлами ходящие по скулам. Движение — и огонь остановился, еще движение — взмыл вверх, образуя над полигоном черно-зеленый огненный купол, по виду чем-то напомнивший половинку мыльного пузыря, потому что так же переливался и двигался, меняя цвета.
— Отныне на это тренировочное поле доступ только вам четверым и вашей личной нежити, — голос ректора прозвучал глухо, но был слышен всем отчетливо. — Попытаетесь провести кого-то лишнего — он сгорит на входе.
Учитывая, что Пауль часто приходил со мной и Гобби, а с ним и Салли, которая, как и я скучала без Рика, предупреждение оказалось нужным и очень полезным. Но на этом разговор не завершился:
— Харн, — Гаэр-аш при этом даже не смотрел на него, — где Дан получил удар?
Эдвин мгновенно развеял свой меч и по вонючему чавкающему болоту, которое осталось после растопленного огнем снега, он подошел к пригорку, на котором мы стояли в начале тренировки, указал место.
— Квадрат Кассера, — мгновенно догадался ректор. — Натаскивали Каро?
Парни кивнули.
— Как на ее месте оказался Шейд? — последовал новый вопрос.
Ответил Данниас:
— Культяпка как-то неаккуратно вел бой, дважды чуть не задел Рию, вот я и сменил ее.
Гаэр-аш кивнул, затем произнес:
— И получил удар, нанесенный кем-то, кто владеет техникой бесконтактного боя.
— Похоже, что так, — подтвердил Норт. — Слишком обширные повреждения, да и ощутил их Дан не сразу.
Лицо ректора потемнело, и я невольно содрогнулась — Гаэр-аш был в ярости, и сложилось впечатление, что единственное его желание сейчас — убивать. Убивать много, долго и со вкусом. Но сдержавшись, глава Некроса повернулся, направил пристальный взгляд на меня и задал неожиданный вопрос:
— Как ты поняла, куда следует встать?!
Ничего не отвечая, я сняла куртку, затем оттянула рукав свитера, открывая браслет, находящийся на ярко-красном ожоге. В воздухе мгновенно завоняло паленой кожей, но я была очень, очень, очень благодарна своему артефакту, благодарна настолько, что на глаза навернулись слезы.
— Норт, справишься? — голос ректора прозвучал глухо.
— Да, — так же глухо и с заметной хрипотой прозвучал голос Дастела.
— Хорошо, в мой кабинет, — приказал Гаэр-аш.
Затем повернулся ко мне.
Секунду внимательно смотрел, а после…
Я как-то внезапно и совершенно неожиданно провалилась в вены Некроса. И это падение не замедлялось и не останавливалось — я летела, летела, летела, по белым полупрозрачным трубкам, мимо камней и стен, мимо тепла, источник которого так и не успела заметить, мимо пропасти, столь громадной, что казалось в ней скрывается сама Тьма, мимо стены и какого-то строения…
И неожиданно зависла, глядя на приведение, свесившееся с книжного стеллажа и внимательно наблюдающего за мной. И едва не вскрикнула, когда кто-то подхватил, прижимая к своему телу.
Не закричала лишь по одной причине — Гаэр-аш мрачно произнес:
— Тихо!
Я и молчала, пока он нес меня к креслу перед его столом, и когда, поставив на ноги, извлек нож и разрезал рукав моей куртки так, чтобы не задеть поврежденную кожу, и даже когда произнес:
— Кольцо Норта спасло бы тебя от первого удара молнии, мое — сдержало бы еще два, но четвертый разряд… — его голос внезапно осип.
Меня же в сказанном ректором откровенно поразило то, что:
— Ваши кольца несут защитную функцию? А как…
Я умолкла, натолкнувшись на его пристальный злой взгляд. Неимоверно злой, у меня дыхание перехватило и холод прошелся по спине, а лорд Гаэр-аш, прикоснувшись к моему подбородку костяшками пальцев и вынудив запрокинуть голову, тихо произнес:
— Ты грязная, на скуле ссадина, губа разбита, нос красный от мороза, волосы растрепаны и торчат в разные стороны, одежда забрызгана останками умертвий. В данный момент ты отвратительно выглядишь, Риаллин. Но все о чем я могу думать, это о том, что хочу зацеловать твое личико, благодаря небеса и всех богов за то, что сохранили тебе жизнь.
Попыталась отойти и чуть не рухнула в кресло, которое преграждало мне путь назад, но ректор придержал, подержал так несколько мгновений и устало спросил:
— За что мне эта безумная, сжигающая страсть, Риа?
Я осторожно высвободилась, села, придерживая больную руку, и задала вопрос, который терзал уже давно:
— А мне за что?!
Лорд Гаэр-аш посмотрел на меня, с заметным удивлением, и именно вот это его непонимание ситуации, побудило к продолжению разговора:
— Я не искала вашего внимания, — смотрю исключительно на свои запачканные и мокрые колени, — не подавала повода, не мечтала о вашей… страсти. Все, чего я хочу — закончить Некрос и получить лицензию и диплом, большего мне не нужно.
Ректор медленно нагнулся ко мне, схватил за подбородок, вынудил смотреть в его глаза, потемневшие от гнева, и пугающе тихо спросил:
— Что?
Сжавшись в кресле и испуганно глядя на лорда Гаэр-аша, я ничего больше не смогла сказать, понимая, что отчаянно боюсь этого человека. Действительно боюсь.
Распахнулась дверь и ректор так же медленно, неторопливо, нехотя отпустил меня, уступая место Дастелу. Норт, уже переодевшийся, подошел, опустился на корточки перед креслом, взял мою больную руку, снял браслет. И почти сразу боль исчезла, а затем и ожоги начали спадать, возвращая коже прежний цвет. Но проблема в том, что я и о состоянии некроманта знала.
— Норт, — осторожно прикоснулась к его руке, — тебе не тяжело?
— Нет, Риа, все в порядке, — не открывая глаз и продолжая лечить меня, ответил Дастел. — Просто…
Он умолк на полуслове. Злой, собранный, напряженный. Закончил с рукой, пристегнул браслет обратно, протянул ладонь коснулся моей поцарапанной скулы — саднить тоже мгновенно перестало.
— Еще нога, так?
Я кивнула, умоляюще глядя на Норта. Тот понял, что раздеваться здесь у меня лично никакого желания нет, понимающе улыбнулся, встал и протянул мне руку.
— Она не сможет идти, — хмуро произнес лорд Гаэр-аш, стоявший у окна и задумчиво всматривающийся куда-то вдаль.
— Знаю, — отозвался Норт, — понесу на руках.
— Используй вены Некроса. — Пауза и приказное: — Постоянно.
Дастел не стал ничего отвечать, подхватил меня на руки, шагнул к стене, и едва та растворилась, вошел в белую полупрозрачную трубку. Затем молча пронес меня через вену, и вышел в подсобке общежития. На нас, появившихся из места, где даже дверей не наблюдалось, никто не обратил внимания — привыкли. Несколько человек кивнули Норту, приветствуя, Дастел едва заметно кивнул им в ответ, а затем взбежал по лестнице вверх, прошел по коридору, ударом открыл дверь и внес меня в свою комнату.
Нас уже ждали — Эдвин и Дан, умертвий не было. В связи с тем, что игры приближались, боевая нежить основное время содержалась в охраняемом ангаре, а мне приходилось таскать Гобби книги, чтобы не скучал.
И вот когда мы вошли, Эдвин хмуро посмотрел на меня и сказал одно единственное слово:
— Убью!
— Не сейчас, — осадил его Норт.
— Да, уступи место капитану, у него право убить первым, — хмыкнул Дан.
— Долечить для начала нужно, — хмуро ответил Дастел и потащил меня в ванную.
Там, пока я раздевалась и после заворачивалась в полотенце, Норт деликатно стоял ко мне спиной и изучал взглядом дверь.
Но едва сказала «Я все», стремительно повернулся, и вместо того, чтобы взять и вылечить, вперился мрачным взглядом в мои глаза. И он стоял и смотрел, молча и зло, а я…
— Норт, — растерянно позвала его, — Норт, я не могла иначе, правда.
Один шаг и некромант, оказавшись вплотную ко мне, вдруг обхватил мое лицо ладонями, судорожно выдохнул, и, склонившись к моим губам, поцеловал.
И я растерялась, замерла, не дыша и не зная, что делать. Оттолкнуть Норта? Наверное, стоило бы, но я ощущала, как подрагивают его ладони, и не могла забыть тот, полный страха за меня взгляд на полигоне, когда в меня целенаправленно били молнии, и не смогла… Просто не смогла. И закрыв глаза, я впервые в жизни безропотно отдалась чужому порыву нежности.
И, наверное, это стало моей самой страшной ошибкой в жизни, потому что то, что случилось дальше я никогда не смогу оправдать перед собственной совестью, но тело, среагировало само, и я не знаю в какой момент, руки скользнули по груди некроманта вверх, обвивая его шею, а сама я прильнула ближе. В тот момент это показалось таким правильным, и тихий стон Норта, сжавшего меня в объятиях только подтвердил правильность ситуации, и поцелуй, ставший совершенно иным — страстным, проникновенным, сводящим с ума. Сводящим настолько, что земля уходила из-под ног, вся ванная комната словно кружилась вокруг нас, и в какой-то момент застонала я, и этот стон отрезвил в миг.
Я вздрогнула, отстранилась, чувствуя, как бешено, колотится сердце, и испугавшись реакции собственного тела, и голоса, и себя…
— Прости, — Норт привлек мою голову к своей груди, погладил по волосам, — прости, маленькая, просто испугался. Дико испугался, и даже когда лечил, не мог отделаться от мысли, что тебя нет. Больше нет. Просто хотел ощутить, что ты живая, что со мной, что рядом, что дышишь… Прости.
А я поймала себя на мысли, что даже не разозлилась, не возмутилась, и толком не была против. Потому что не хотела обидеть Норта, потому что он стал близким, очень близким, слишком близким.
— Стоять можешь? — он выдохнул этот вопрос, осторожно целуя мои волосы.
Сделала вид, что не замечаю этого и кивнула.
В то же мгновение некромант соскользнул вниз, прикоснулся теплыми ладонями к моей правой ноге, и магия заструилась по венам, убирая боль.
— Все, — Дастел поднялся, — воду тебе Салли подогрела, полежи, расслабься, постарайся забыть обо всем.
Он улыбнулся мне, погладил по щеке и вышел, плотно прикрыв дверь за собой.
Некоторое время я стояла растерянная, и думала о том, какие последствия будут у моего лишенного разума поступка, с ответом на поцелуй Норта. Мысли были самые безрадостные, и потому я решила, что с Дастелом нужно объясниться сейчас же, и сказать, что я не испытываю к нему ни каких чувств, и то, что я его обняла, ничего не значит.
Я много чего хотела сказать, и, приоткрыв дверь, собиралась позвать Норта, но тут услышала голос Дана:
— Культяпка чувствовал, он раза три пытался вывести ее из боя.
— Плохо, что ни один из нас не заметил измененную нежить, — зло произнес Дастел.
— Опять же удар Дана, — заговорил Эдвин, — бесконтактный бой вещь не простая, я мало что знаю об этом, но те боевики, с которыми сталкивался, наносили удар с расстояния пяти метров, не больше. Так вот — мы ничего не заметили.
— Я толком не почувствовал, — Данниас выругался, помянув Тьму. — И это я, на мне Эль-таим, плюс собственная защита, плюс мускулатура и кости крепкие, а Рийку снесло бы вмиг!
— Да, — подтвердил Эдвин, — бесконтактные удары щиты пропускают, а магическая защита не воспринимает как угрозу и так же пропускает. Риа не выжила бы.
— Я все никак не могу понять, — заговорил Норт, — почему ее так старательно пытаются убить? Кому она мешает?
Некроманты замолчали, и вдруг Эдвин сказал:
— Да всем она мешает, Норт.
Я прикусила губу и затаила дыхание, парни молчали.
Эдвин продолжил:
— Риаллин — одна сплошная неожиданность, никто не в курсе, чего от нее ждать.
— Мы в курсе, — тихо вставил Дан.
— Да брось, малышка меня сегодня в два счета обставила! — зло отрезал Эдвин.
— Она тебя спасала, Харн, — задумчиво произнес Норт.
— Это и бесит! — судя по скрипу отодвигаемого стула, воин клана Меча поднялся. — У меня четкое ощущение, что Риа погибнет из-за нас.
Тишина, затем едва слышный голос Дана:
— Я тоже постоянно об этом думаю. Риа никому не была нужна до того, как выиграла Мертвые игры. Но целенаправленно пытаться убить ее стали с тех пор, как она в нашей команде. Так что дело не в ней, дело в нас.
Снова стало тихо.
— Завтра бал, — произнес Норт.
— Нам тренироваться нужно, — напомнил Эдвин.
— Согласен, не до развлечений, — поддержал Дан.
Увы, я, после всех рассказов Рика мечтала о бале так сильно, что, не удержавшись, толкнула дверь, и когда та распахнулась, а некроманты разом повернулись ко мне, стеснительно сообщила:
— Я пойду на бал.
Переглянувшись, парни тихо выругались, а Эдвин еще и прошипел, обращаясь к Дану:
— Так говоришь, ты в курсе чего от нее ожидать?
Дан промолчал, внимательно меня рассматривая. Проследив за его взглядом, я ойкнула и торопливо закрыла двери, прикрывая оставленные на всеобщее обозрение полотенцем ноги, услышала смешок Норта. Но даже из ванной решительно повторила:
— Я точно пойду на бал!
Кто-то подошел и демонстративно плотно закрыл дверь, после по кромке пробежался огонек, и все, больше я ничего не слышала. Но было не слишком и интересно, так что я не расстроилась, и вскоре сидела в теплой ванной, блаженствуя и отогреваясь. И уже почти заснула, когда раздался стук в двери, а следом голос Норта:
— Можно я войду?
Взбив побольше пены, я ответила:
— Входи.
И сразу же пожалела об этом, вспомнив произошедшее. Я откровенно боялась, что Дастел станет вести теперь себя иначе, что из нашего общения вмиг исчезнет та теплая дружеская атмосфера, которая воцарилась в команде по Мертвым играм. Опасалась, что вновь придется вести себя, как и прежде, что…
— Ты не замерзла? — Норт остановился возле двери, движением головы откинул челку с глаз, улыбнулся.
Я же медленно погрузилась в воду по самый подбородок и промолчала.
Дастел медленно прошел ко мне, сел на край ванны, коснулся пальцем пены, поднес ее к губам, подул и несколько маленьких переливающихся пузырьков полетели в меня. Зажмурившись, дернула головой, затем вынула руку из воды, встряхнула, демонстративно вытерла лицо и хмуро спросила:
— Издеваться обязательно?!
— Я не издевался, — улыбнулся Норт. — Просто ты вся в пене, но при этом умудряешься выглядеть сердитой, напряженной и чем-то на маленького, готового дать отпор зверька, похожей.
Мрачно смотрю на Дастела.
— Прекрати, — мягко попросил он. — Я ведь тебя не трогаю.
С этим не поспоришь.
— И не собираюсь.
Уже радует.
— Ты правда хочешь на бал? — Норт чуть наклонил голову к плечу и теперь внимательно смотрел на меня.
— Хочу, — честно призналась.
И тогда Дастел неожиданно наклонился, протянул руку, и коснулся моей груди. В первый миг я замерла, даже не зная как на это реагировать, но после поняла, что ни до чего интимного, некромант расположивший ладонь от шеи до собственно грудной клетки, не касается. Норт же, закрыв глаза, несколько секунд сидел, не двигаясь, затем мягко отстранился, встал, прошел к умывальнику взял полотенце и тщательно вытер руку.
Некоторое время стоял спиной ко мне, затем глухо произнес:
— У тебя магия на нулевом уровне, фактически на пределе, Риа, и восстанавливается очень медленно.
— Не медленно, — я невольно потерла то место, где касался Норт, — просто сегодня браслет, защищая меня, выпил все, что мог.
— Не столь важно, как то — что ты на нуле.
Дастел крутанулся, разворачиваясь, вновь подошел ко мне и присел опять на край ванной. И теперь он просто смотрел на меня, внимательно очень. Не могу понять, почему я занервничала и в итоге опустила глаза, глядя теперь исключительно на пену. Как не могла объяснить и самой себе внезапно покрасневших щек.
— Платье выбираю я, — неожиданно произнес Норт, — и собираешься ты у меня. И от меня переносишься на бал. И гарантируешь, что не отойдешь от меня ни на шаг!
Не знаю, для чего это Норту, потому как если Рик прав то на балу мы даже не узнаем друг друга, но я кивнула. Дастел тяжело вздохнул, и тихо сказал:
— Выходи, мы тебя ждем.
Нехотя покинув ванну, я вытерла волосы, надела халат и вышла. В комнате Дастела все было как обычно — ужин на столе, парни с учебниками, Пауль и Салли на окне, паучок ей показывал на звезды и пищал что-то романтическое.
— С завтрашнего утра займусь твоими тренировками, — не отрываясь от чтения, сообщил мне Эдвин.
Растерянно остановившись, я неуверенно произнесла:
— Так Норт же…
— Норт тренирует тебя как мага, я займусь физической формой, — раздраженно пояснил некромант.
— А я по теории прогоню, — добавил Дан.
И тут дверь в комнату распахнулась!
При виде ректора, я невольно стянула халат у шеи, Пауль радостно пискнул, Салли юркнула за занавеску, Эдвин вскинул бровь, Норт поднял взгляд на родственника, и собственно все застыли в ожидании слов главы Некроса.
Слов не было.
Лорд Гаэр-аш подошел к Эдвину, и молча швырнул в него стопкой газет.
Харн не издал ни звука, а вот я испуганно вскрикнула, и напрасно — ректор бросил на меня полный ярости взгляд, от которого я и вовсе опешила. Меж тем газеты, распадаясь из стопки соскользнули вниз и я увидела изображения на пол страницы, где…И заголовки.
— Ох ты ж Тьма! — выдохнул Дан.
Норт наклонился, поднял первое печатное издание, где крупным шрифтом было выведено: «Измена в команде Некроса!». А ниже, бросающаяся к Эдвину я и он радушно раскинувший руки для объятий, и Гобби неподалеку, с отвисшей челюстью…
Дастел молча скомкал газету и запустил… в недовольно простонавшего Харна.
— Норт, это не то, что ты думаешь, — прошипел он, получив бумагой в лицо.
Но Дастел поднимал уже вторую газету, и вот там: «Любовники не сумели сдержать страсть на тренировочном полигоне!», и снимок меня, лежащей навзничь на снегу, и Эдвина, нависшего сверху и держащего мои запястья… И выглядело все неимоверно двусмысленно.
И остальные газетные заголовки были не лучше! «Риа Каро и Эдвин Харн, устроили любовные игры во время тренировки!». «Страсть на поле боя!». «Невеста наследника Армерии была замечена в страстных объятиях его друга!».
И ведь ни одного кадра, где я душу Эдвина! Или к примеру, где он устраивает прорыв нежити! Ничего! Только те снимки, которые выглядели более чем неприлично, и момент, где я приподнимаюсь, а лицо Эдвина совсем рядом, или где он надо мной и смотрит мне в глаза, или где я практически в его объятиях, опрокидываю его на снег, или…
— Я просто хотела убить Эдвина! — мой голос дрожал от подобной несправедливости и вообще бесчестного подлога и…
Что обидно — газетчики ведь точно видели, и как нежить напала, и насколько я была зла, и что пыталась душить некроманта, и…
— Я… — подбородок задрожал.
— Риа, речь вообще не о тебе сейчас, — попытался успокоить меня Дан, который даже отодвинулся от Эдвина и приготовился наблюдать чего сейчас с ним сделают.
Но не сдержалась:
— Это так подло! Это вообще подло! Это… Они же все видели! — меня просто трясло и от возмущения, и от обиды и от всей этой вопиющей несправедливости. — И я…
И тут лорд Гаэр-аш холодно произнес:
— Адептка Каро, позвольте поинтересоваться, а что вы вообще тут делаете в таком виде?!
У меня все возмущение по поводу газетчиков вмиг испарилось, Дан хмыкнул, Норт ответил:
— Моя невеста находится здесь, во-первых, потому что ей требовалось лечение, и, во-вторых, потому что она моя невеста.
В комнате повисло молчание, но прервал его ректор:
— Каро, немедленно в женское общежитие!
Я вздрогнула, но за меня вновь ответил Норт:
— При всем моем уважении, лорд Гаэр-аш, я вынужден повторно напомнить вам, что Риаллин является моей невестой, ко всему прочему — она только из ванной, и посему даже будучи я просто посторонним человеком для леди, как целитель воспрепятствовал бы подобному развитию событий!
Именно в этот миг мне и стало страшно. Стало действительно страшно, потому что темно-серые глаза ректора вдруг начали заполняться тьмой, причем столь стремительно и явственно, что испугалась не только я — подскочили Дан и Эдвин, причем оба мгновенно выставили щиты — Дан прикрыл себя, Эдвин нас обоих, встав передо мной.
И только Норт сохранил непостижимое спокойствие, более того, ровным тоном произнес:
— Леди кен Эриар официально моя невеста. И находится здесь по собственной воле.
Так как я стояла за спиной Эдвина, то видеть происходящее уже не могла, потому лишь затаила дыхание, едва услышала:
— Твою невесту, Дастел, весьма качественно скомпрометировали.
И ответ Норта:
— Разберемся.
Хлопнула дверь.
И почти сразу Норт прошипел:
— Риа, спать. Пауль, с нами. Это вечерние выпуски газеты, утренних быть не должно.
— Нам нужен Гобби, — сказал Дан.
И на этом и я, и учебники были забыты. Некроманты быстро перекусили, фактически на ходу, собрались, Норт на прощание подошел, обнял мое лицо ладонями, заставил посмотреть на себя и почти приказал:
— Поешь и спать. Не переживай, с газетчиками мы разберемся.
На это я попыталась было возразить и напомнить, что у меня своя комната есть в общежитии и…
— Риа! — перебил меня Дан. — Тебя сегодня убить пытались! Ложись спать, чудище неугомонное!
Эдвин ничего не сказал, просто молча собрал все газеты.
И через минуту я осталась с Салли и ужином.
Саламандрочка юркнула с окна, пробежалась по полу, и вскоре устроилась у меня на груди, забравшись под халат. Она тосковала по Рику, как впрочем и я. Наверное поэтому я становилась все ближе к парням, потому что… мне не хватало Рика. Он был теплым, своим, он ни на чем не настаивал и не командовал, а еще с ним я переставала ощущать себя маленькой и подконтрольной.
— Все будет хорошо, — прошептала я, погладив Салли, — все будет хорошо, вот увидишь.
Она тяжело вздохнула и прижалась ко мне сильнее.
Да, у Салли был Пауль, но ей как и мне не хватало лучшего друга, единственного, кто понимал с полуслова, и… Без Рика все было как-то не так.
Я подошла к столу, села, взяла хлеб, который Эдвин несмотря на спешку успел нарезать для меня, просто я единственная кто ел черный, намазала его маслом, налила себе чай, и взяв учебник, начала по привычке совмещать ужин с чтением боевой некромантии.
Бутерброд был съеден наполовину, а параграф об Энориусе, заклинании уничтожающем воплощение лича прочитан лишь на треть, когда открылась дверь.
Не поднимая головы, я дожевала откушенное и устало сказала:
— Норт, я дочитаю и ложусь, правда. Но я сегодня со всеми этими событиями, всего шесть заклинаний выучила, а нужно десять в день как минимум.
Он ничего не сказал, закрыл дверь, подошел, остановился рядом со мной. Я же вновь откусила от бутерброда, перевернула страничку, отложив хлеб, сделала глоток чаю, и еще один, внимательно вчитываясь в «Силовое плетение заклинания „Энориус“ имеет отличительные особенности». Как вдруг Дастел провел ладонью по моим еще влажным, и потому распущенным волосам. Провел осторожно, едва касаясь, так, будто боялся прикоснуться, но удержаться не смог.
И я поняла, что это не Норт!
— Где остальные? — прозвучал вопрос лорда Гаэр-аша, и он убрал руку от моих волос.
Дрожь прошлась по телу, но я все же нашла в себе силы ответить:
— Ушли решать… проблему с газетчиками…
Вздох, и ладони ректора легли на мои плечи, а сам он произнес:
— Собирайся, я перенесу тебя в женское общежитие.
У меня на груди осторожно завозилась Салли, но демонстрировать свое присутствие не стала, впрочем, я ее понимаю — самой жутко, и отвечать тоже самой придется. Вот только что ответить? Ночевать у Норта мне все же было несколько не по себе, но парни вернутся, а меня нет, и переживать будут… Нет, не будут, напишу записку.
— Хорошо, — выдохнула я.
И попыталась подняться. Но меня усадили вновь, и Гаэр-аш сказал:
— Чай допей.
После чего обошел стол и сел напротив меня.
Сказать о том, что аппетит у меня напрочь пропал, я не решилась. Отложила недоеденный бутерброд, обеими руками взялась за чашку, стараясь не показать, как сильно дрожат ладони. И поняла, насколько меня трясет, более того — под халатом ничего, кроме Салли не было, и нагота сейчас ощущалась как-то особенно остро. И мне еще нужно было переодеться, не шагать же по венам Некроса в одном халате, причем мужском и…
— Хватит меня бояться, — мрачно произнес ректор.
И у меня зубы застучали о край чашки. Мгновенно поставила ее на стол. И поняла, что накрывает паника, а это плохо. Совсем плохо. Потому что паника не то состояние, в котором сохраняется адекватное мышление… Но паника накрывала. Я очень боялась, что лорд Гаэр-аш сорвется и попытается продолжить то, что едва не совершил в своей спальне, боялась, что начнет сейчас вновь оскорблять, впрочем нет, слов опасалась гораздо меньше, чем действий… И мне очень хотелось, чтобы вернулся Норт. Пришел прямо сейчас!
— Риаллин, — в голосе лорда Гаэр-аша послышалось раздражение, — прекращай. Да, ты сводишь меня с ума, но не до такой степени, чтобы я взвалил на себя трон и все ему сопутствующее. Прекрати дрожать, я не трону тебя исключительно по одной причине — кольцо, что сейчас на твоем пальце незримо для всех, обретет очертания, едва брак будет консуммирован.
Мой испуганный взгляд метнулся к правой руке — кольца там действительно не было видно, но я знала, что оно есть, и оно не снималось — попытки я предпринимала и не одну. И сказанное ректором сейчас меня напугало окончательно — я искренне надеялась, что его слова про брак были шуткой, попыткой поиздеваться, всем чем угодно, но только не правдой.
— Вваше кольцо нне снимается, — глядя исключительно на стол, с трудом выговорила я.
— Естественно, — холодно произнес ректор. — Это же не помолвочное кольцо, Риаллин, это обручальное. И снять его могу только я, и только в том случае, если не консуммирую наш брак.
Вздрогнув всем телом, я все же набралась смелости и попросила:
— Заберите ваше кольцо, пожалуйста.
В комнате Норта повисла мрачная, какая-то угрожающая тишина. Затем раздался тихий, издевательский вопрос:
— Риаллин, как у вас с сообразительностью и мышлением?
Я не ответила, Гаэр-ашу мой ответ и не потребовался, он жестко продолжил:
— Мое кольцо — ваша защита, практически единственная с тех пор, как собственный Эль-таим вы бездумно отдали Сердцу Некроса. Более того — мое кольцо и вовсе останется вашей единственной защитой, если команда Дастела проиграет Мертвые игры. Поразмыслите над этим прежде, чем вновь озвучивать идиотские просьбы!
И мне стало обидно, причем настолько, что слова вырвались сами:
— Вас никто не просил меня защищать, лорд Гаэр-аш!
Смотрела я при этом исключительно на стол перед собой, и никуда больше, но злость начала стремительно вытеснять страх.
— Неужели? — прозвучало ядовитое.
— Именно так! — я сжала руки, стараясь унять дрожь, и понимая, что следовало бы просто смолчать и не провоцировать конфликт. — Мне не требуется ни ваше кольцо, ни ваша защита, ни…
— Прекрати, — заставил меня оборвать себя наполуслове, тихий голос ректора.
И от его тона холод прошелся по спине, вынуждая вовсе замолкнуть.
И тогда Гаэр-аш продолжил:
— Я уже понял, эти чувства ни тебя, ни меня не радуют вовсе. Прискорбно. Мне гораздо проще и понятнее было видеть в тебе золотоискательницу, и я искренне сожалею, что ты еще слишком молода, чтобы здраво смотреть на жизнь и предоставляемые тебе возможности.
Несколько томительно-долгих мгновений ректор молчал, затем тихо и ровным голосом продолжил:
— С каждым днем, с каждой ситуацией, я понимаю, что все больше и больше восхищаюсь тобой… Выдержкой, благородством, готовностью отстаивать свои идеалы, умениями артефактора, честностью и способностью ставить жизнь других, выше собственной… В тебя невозможно не влюбиться, Риаллин, и как бы я не пытался перед самим собой оправдать все страстью — не выходит.
Я не хотела об этом слушать. Не хотела слышать. И знать мне так же не хотелось. Не глядя на лорда Гаэр-аша, я поднялась, торопливо начала собирать свои вещи — учебники и тетради, брошенные тут в обед, так как после первой пары я пришла к Норту, и занималась, пока он не вернулся. Из шкафа достала вешалку с платьем и мантией, с полочки сложенные чулки, и…
— Ты всегда стараешься игнорировать то, что не нравится? — прозвучал разгневанный вопрос.
Я швырнула вещи на кровать, развернулась и впервые за последние дни посмотрела в глаза ректору. Вообще посмотрела на ректора. И даже понимая, что нельзя, категорически нельзя подобное делать, прямо спросила:
— А какой реакции вы ожидаете, лорд Гаэр-аш?!
Он не ответил, лишь мгновенно зло сузились глаза, и губы превратились в две тонкие линии, придавая лицу главы Некроса неимоверно хищный вид, и мне бы умолкнуть, но сдержанность дала сбой.
— Вы — мерзавец! — я проговорила отчетливо каждый звук.
Гаэр-аш плавно поднялся, плавно, но угрожающе быстро, опрокинув стул, и тот с грохотом повалился на пол. Я содрогнулась, но лишь выше вздернув подбородок, выдохнула:
— Чем на этот раз обернется ваша ярость? Очередными оскорбительными высказываниями в мой адрес? Словами о ваших внезапно вспыхнувших чувствах, за которые вы ненавидите и себя, и меня? Обвинениями в черствости? Или попыткой вновь принудить меня к отношениям, которых я даже не то, что не желаю — боюсь до ужаса!
Лицо лорда Гаэр-аша окаменело от ярости. Но меня уже было не остановить.
— Только троньте! — отчеканила я. — Вот только попробуйте меня тронуть, и клянусь, я…
Договорить не успела! Каким-то неимоверным образом лорд Гаэр-аш оказался вплотную ко мне, одна его рука обвила мою талию, прижимая к телу некроманта, вторая демонстративно медленно провела по моей щеке, и ректор прошептал застывшей мне:
— Тронул.
В следующий миг в тишине комнаты отчетливо раздался звук пощечины.
Я не знаю, как у меня хватило на это смелости. Я даже до конца не осознала, что удар нанесла я, лишь боль в руке была тому прямым подтверждением. Я дышать перестала, испуганно переводя взгляд с потемневших глаз Гаэр-аша, на едва заметный красноватый след от пощечины, на его лице… И вновь на его глаза, которые… и мне это наверное показалось, вдруг вспыхнули огнем!
Не сиянием, не темно-фиолетовой магией некромантии — а ярко-синим огнем!
И лорд Гаэр-аш отпустил, отшатнулся от меня, затем резко отвернулся, скрывая тот факт, что его глаза продолжали полыхать пламенем!
— За какой Тьмой?! — хрипло выругался он. — За каким гребанным умертвием?!
Я испуганно шагнула назад, и еще и снова, пока не натолкнулась на стену, с ужасом понимая, что отступать больше некуда.
А ректор стоял, едва не рыча и нервно дергая головой, снова и снова, словно пытался избавиться от наваждения. Но синее пламя разгоралось все сильнее — перед ним, вокруг, словно сам воздух загорался. И в какой-то момент я не удержала тихого испуганного вскрика.
— Не бойся, — хриплый лорда Гаэ-раша, — сейчас пройдет. Кровь темных иногда дает о себе знать… когда я в бешенстве!
И пламя словно подтверждая, загудело, становясь все ярче, зажигая сам воздух!
Перепугавшись окончательно, я сама не заметила, как сползла по стене вниз, зажимая рот ладонью и стараясь вообще не издавать и звука. А воздух горел! Загорался как сухие листья, и огонь висел в воздухе, расползаясь по нему, захватывая новые пространства, и…
Из-под халата показалась мордочка перепуганной Салли. Саламандрочка выскользнула из ворота, пробежалась по мне, забираясь на подоконник, с него на кровать, по ней, затем прыгнула на спинку, и с возвышения протянув лапку, коснулась огня… Тут же одернула, потрясла обожженной конечностью, подула на пальчик, и испуганно посмотрела на меня. Я вовсе перестала дышать. Ящерка же, вдруг указала на все еще стоящего спиной ко мне ректора, а затем лапками изобразила объятия.
Что?!
В ответ на мой изумленный взгляд, Салли спрыгнула на кровать, подбежала к ее краю, и повторно указав на лорда Гаэр-аша, вновь изобразила объятия.
Я затрясла головой, четко изображая несогласие с ее требованием, но саламандра указала на пламя, после на свою обожженную лапку, и обвела все вокруг взглядом, заставляя меня взглянуть на огонь, который становился все сильнее и распространялся быстрее зажигая воздух.
И я все поняла — либо переступлю через себя и постараюсь успокоить ректора, либо сейчас все загорится.
Сжав кулаки так, что ногти впились в кожу, стараясь говорить отчетливо, произнесла:
— Лорд Гаэр-аш, простите меня… пожалуйста.
Ректор замер, застыл просто, но одновременно и прекратилось гудение огня.
Невероятно!
Полными слез глазами я смотрела на происходящее и не могла поверить, никак. То что человек, именно человек способен призывать потусторонний огонь… Не могу в это поверить, и в то же время пламя более не распространялось, и именно после моих слов. Что ж, я наступила на горло собственной гордости и продолжила:
— Мне правда искренне жаль, простите…
Ректор промолчал, пламя так же не отреагировало совершенно Салли, топнув лапкой, укоризненно на меня посмотрела и вновь указала на лорда Гаэр-аша, изобразив объятие.
Я не хотела этого делать.
Наверное, я бы предпочла сгореть! Но медленно встала, бесшумно сделала первый шаг, сцепив зубы, еще четыре последующих, чувствуя тепло, а не жар от огня, окружившего некроманта. А затем, судорожно вздохнув, я подошла и обняла лорда Гаэр-аша, прижавшись к его спине и ощущая, как он вздрогнул всем телом. Затем, как теплые ладони некроманта накрыли мои…
В следующее мгновение огонь исчез.
Я тут же высвободила свои руки, отошла от некроманта, и не глядя на него, стремительно ко мне развернувшегося, взяла свои вещи, обувь и ушла в ванную. Там, закрыв двери и сжавшись, стояла перед зеркалом, осознавая, что меня всю трясет после пережитого, и дрожь была настолько сильной, что содрогалось даже мое отражение в зеркале. А еще я отчетливо осознавала, что не хочу выходить!
Но за дверью послышалось:
— Риа.
И сползая на пол, я постаралась ответить ровным голосом:
— Минутку, я одеваюсь.
Не одевалась, не могла, сидя на полу, я лишь пыталась встать, но раз соскользнула, второй раз и поняла, что нет сил… совершенно нет.
И как-то пусто в груди, и эта пустота словно расползалась по телу…
— Риаллин, — прозвучал голос ректора, — если ты действительно сильно испугалась, не стоит делать вид, что все нормально. Пойми, сильный эмоциональный срыв может привести к выгоранию.
Выгорание?!
Внутри меня все больше и больше становилась какая-то сосущая, давящая пустота, она разрасталась, словно пустыня, будто степной пожар, оставляющий после себя только черную выжженную землю… И будто росчерк молнии, вспыхнули в сознании слова Норта «У тебя магия на нулевом уровне, фактически на пределе».
— Нет… — в отчаянии простонала я, начиная осознавать, что происходит, — нет, Тьма, пожалуйста… нет…
Дрожащими пальцами я попыталась расстегнуть браслет, понимая, что он продолжает тянуть магию, восстанавливая свой резерв, и не смогла… Пальцы соскользнули, не сумев подцепить замочек, я не удержавшись, мягко легла на пол, чувствуя, как мгновенно закружилась голова, как горит все внутри.
Выгорание — очень точный термин, а я всегда думала, почему именно так называют потерю магии…
Тьма, за что?!
Грохот распахнутой двери…
Жалобный, какой-то обиженный звон выломанного замка…
Вбежавший ректор, ворвавшийся и остановившийся на пороге…
Одинокая, теплая, крупная слезинка, сорвавшаяся с моих ресниц и покатившаяся по лицу…
Тьма, словно желая дать мне ответ на вопрос, стремительно накатила, укутывая, убаюкивая, унося боль, что нестерпимо жгла в груди…
