– Дальше немного потрясет, – предупредил Сергей и взглянул в зеркало заднего вида на пассажиров.

Все четверо молча приняли его слова к сведению. Нет, не четверо – трое. Четвертый – грузный дядька с кустистыми бровями, которого Сергей окрестил про себя Пузырем, просто спал, сложив руки на выпуклом животе. Он едва вмещался в кресло, и Сергей еще раз подумал, что с Пузыря семь потов сойдет на предстоявшей длинной дистанции. Впрочем, пусть хоть и десять сойдет – главное, чтобы сам Пузырь не сошел…

Матово-зеленый джип «рэмблер», или «лягуха», как называл его Сергей, сбавляя скорость, прокатил последние метры по испещренной выбоинами, но все-таки асфальтированной дороге. Подался тупой широкой мордой вниз и съехал под роскошные пыльные ели, где едва угадывалась в траве колея. Она наклонно вела вглубь леса, и вскоре джип если и не затрясся, то закачался на рессорах. Создавалось впечатление, что он едет по шпалам – роль шпал выполняли выступающие из земли корни. Их на этой глухой лесной дороге было немало.

Солнечный июльский полдень потускнел под почти сплошным навесом из щетинистых еловых и сосновых лап. Над травянистыми обочинами вились стайки светлых бабочек. В ветровое стекло «лягухи» то и дело бились слепни, и безуспешно пытались атаковать большого зеленого четырехколесного жука комары. Их уносило по покатому лбу жука вверх и назад. Лесные запахи и звуки тоже не могли проникнуть в изолированный мирок автомобиля – стекла всех дверей были подняты до упора, работал кондиционер, и еле слышная музыка, доносящаяся из магнитолы, почти сливалась с мягким, но насыщенным тоном двигателя.

Хотя дорога и выглядела заброшенной, о ней все-таки не забывали. Об этом свидетельствовали засохшие россыпи конских яблок среди корней и клочки сена в колючей придорожной зелени, утянутые то ли с телеги, то ли с тракторного прицепа. Сергей знал, что восточнее расстилается заросшая обильной травой пойма вертлявой речушки – он вместе с Володей когда-то исходил эти места вдоль и поперек. Но «лягуха» направлялась не туда, а на северо-запад, и вскоре должна была, распрощавшись с этим призраком дороги, свернуть на широкую просеку, где было полно земляники, ящериц и ужей.

Джип неторопливо углублялся в хвойное Берендеево царство, продолжая пружинисто подпрыгивать на шпалах-корнях. Сергей время от времени поглядывал в зеркальце на людей, расположившихся у него за спиной, в двух рядах его вместительного, мощного и недешевого «рэмблера». Бритоголовый лысоватый Пузырь все еще спал, словно ехал на рыбалку или пикник – или просто делал вид, что спит. Одет он был, правда, не по-рыбацки: просторная, в таксистских «шашечках» рубаха навыпуск, зеленые шорты до колен, сандалии на толстенной подошве… Впрочем, кто в чем – не имело никакого значения. Позади Пузыря перебирал какие-то свои бумажки крепкий парень года, наверное, на три-четыре старше Сергея, одетый так же, как и Сергей, в футболку и джинсы. Бумажки эти он поочередно доставал из большой черной папки и складывал туда же, занимаясь этим от самого Торжка, если не раньше… Перечитывал старые письма напоследок? У противоположной стенки «лягухи» сидели друг за другом еще двое. Бородатый подтянутый мужчина лет сорока пяти был похож на отставника. Хотя откуда такие деньги у отставника?… С другой стороны, внешность могла быть обманчивой, ехал же в прошлом году бомжара бомжарой. Миниатюрная женщина, в том возрасте, когда «баба ягодка опять», отличалась лиловыми волосами, уложенными в нечто похожее на закрепленный лаком терновый венец. Лица и у отставника, и у лиловой были сосредоточенные, как перед прыжком в бассейн с десятиметровой вышки или при взлете авиалайнера.

«Для них это и есть прыжок или взлет», – привычно подумал Сергей.

Это была его семнадцатая поездка. Он уже провез по этой дороге почти сорок человек – по одному, и по двое, и по трое. И четверых тоже доводилось возить. Он никогда не интересовался, кто они, и почему выбрали этот путь. Они платили ему деньги – очень и очень хорошие деньги, – а он доставлял их туда, куда они возжелали попасть. Вот и всё.

Это был их выбор, это было их личное дело.

И где и как клиенты взяли такие деньги, он тоже не интересовался.

Сергей посмотрел на часы и вновь перевел взгляд на дорогу. Вот-вот должна была показаться просека. На выезде из Твери чуть ли не полчаса пришлось проторчать в «пробке» из-за утреннего ДТП – лихач-мотоциклист вклеился в бок древней «Волги», движение перекрыли и пускали транспорт в объезд. Но потом Сергей наверстал отставание – «рэмблер» был автомобилем серьезным, и на шоссе не всякому позволял себя обойти. В особенной спешке, правда, не было необходимости – никто с секундомером не следил, не подгонял, и конечный пункт работал круглосуточно и без перерыва на обед… Но Сергей любил пунктуальность, видимо, переняв это качество от отца. И с удовлетворением отметил, что впереди посветлело именно тогда, когда и должно было посветлеть. Это значило, что «лягуха» допрыгала до просеки.

Минуту спустя машина свернула налево и, хрустя валежником, покатилась по собственным давним следам. Ухабов здесь хватало с лихвой, и Пузырь наконец проснулся и начал с таким усердием массировать толстую короткую шею, словно намеревался ее сломать. Солнце не жалело света для молодой поросли, то тут, то там торчали из травы пятнистые мухоморы и трепетал крылышками над просекой одинокий жаворонок.

Сергей осторожно въехал прямо в еловый подол – там он с помощью лопаты обустроил этакий заглубленный пятачок для стоянки – и заглушил мотор. Теперь с просеки зеленого жука не было видно, и вряд ли кто-то мог бы случайно на него наткнуться. Ближайшая деревня находилась в добром десятке километров отсюда, и праздношатающимся в голову бы не пришло переться в глубь просеки. Да и не было там праздношатающихся, в этих пяти-шести домах со стариками да старухами…

– Можете выйти, землянику пособирать, – сказал Сергей. – А я отлучусь на пятнадцать минут.

Не дожидаясь реакции клиентов, он вышел из машины. Раздвинул облепленные паутиной еловые лапы, выбрался на солнце и направился через просеку к своему заветному месту, сбивая поднятой засохшей веткой шляпки мухоморов.

Сзади приглушенно захлопали дверцы.

Заветное место находилось по другую сторону баррикады из сухой древесной мелочи, попавшей когда-то под нож бульдозера. Придерживаясь руками за ветки, Сергей перебрался через завал и поднялся на поросший редкими соснами-коротышками пригорок, облюбованный еще в первую поездку сюда с Володей. На противоположном склоне росла причудливо изогнутая сосна-йог с настолько удобно раздвоенными в метре от земли ветвями, что там можно было полулежать, опираясь затылком на теплый шершавый ствол, и смотреть вверх, в голубое небесное оконце. Проводить здесь четверть часа стало для Сергея традицией. Именно сюда Володя, шутки ради, когда-то забросил единственную фляжку с водой. Володя был большим приколистом, еще со школы, и одноклассники, включая Сергея, не раз то ухохатывались от его приколов, то злились на него. Фляжка на длинном ремешке повисла на этой самой сосне, описав параболу над пригорком, и Володя, сам того не ведая, указал Сергею заветное место. Потому что за фляжкой через завал полез не Володя, а именно Сергей.

Приятно было, слегка напрягая и расслабляя мышцы ног, покачиваться в развилке и созерцать проползавшие через оконце облака. Сергей с удовольствием предался этому занятию, релаксируя перед длинным, спиралями и зигзагами, переходом через лес. Хотя по прямой можно было, конечно же, добраться гораздо быстрее. Но клиентам не нужно знать, где находится цель, – а вдруг кто-то из них, отказавшись от своего первоначального намерения, тоже захочет попробовать себя в роли проводника? Занятие-то, однако, весьма и весьма прибыльное… Правда, припрятан был в «рэмблере» пистолет, с помощью которого наверняка удалось бы уладить любые коллизии, но Сергей очень сомневался в том, что сможет пустить его в ход. Рука не поднимется.

Откровенно говоря, все эти заморочки с заветным местом, где обязательно нужно немного побыть в одиночестве, прежде чем проделать пешим ходом последнюю часть пути, были не его придумкой, и вообще… «Понты чистой воды», – так сказал бы Володя. Сергей просто копировал героя старого фильма. Там сталкер ложился в густую траву Зоны перед тем, как вести клиентов к месту, где исполняются желания.

Нет, Сергей отнюдь не считал себя сталкером. И не было здесь никакой Зоны с необычными свойствами, а были обычные тверские леса, которые он впервые посетил несколько лет назад. Деревня Катъково, тетя Лена с Вячеславом Андреевичем, и дед Тарасов, и лесной холм, омываемый ручьями… Не слишком изгаженные еще человеком леса. Пока – не Зона.

Он не был сталкером – и нельзя было его сравнить и со знаменитым старостой вотчины Романовых в Домнине Иваном Осиповичем Сусаниным. Иван Сусанин уводил от цели, а он, Сергей Мосейкин, – приводил. Проводник – иначе и не скажешь.

Плыли, плыли в вышине облака, как плыли и тысячу лет назад, и как будут плыть еще через тысячу лет, и не было им дела до людских забот и проблем. Сколько их уплыло с тех пор, как он в первый раз влачился по лесам и полям от глухого полустанка до глухой же деревушки Катьково… Упорхнули, сменяя друг друга, те летние денечки, которые он проводил в компании нового знакомого Макса и приезжих девчонок. Сергей вернулся в свой степной городок и продолжал учиться на пианиста в музыкальном училище. Мама видела его новым Рихтером и Гилельсом, вместе взятыми, а ему нравились группы «Раммштайн» и «Слипкнот». Он даже английский специально учил, чтобы знать, о чем поют его кумиры. И когда, согласно маминым планам, пришла пора поступать в консерваторию, Сергей впервые взбунтовался и наотрез отказался от такой перспективы – один только вид пианино вызывал у него чуть ли не тошноту. И, в отличие от мамы, никакого собственного светлого музыкального будущего он не представлял. Играть на троллейбусных остановках и возле рынков, как многие другие бывшие студенты-музыканты? Так ведь пианино – не гитара и не саксофон, его не будешь каждый день таскать с собой из дому, с четвертого этажа, при хронически не работающем лифте…

Реальным решением бытовых проблем могла бы стать армия – немало знакомых Сергея устроились контрактниками и, в общем-то, не бедствовали. Однако при мысли об армейской службе Сергея тошнило еще больше, чем от пианино. Он привык чувствовать себя вольной птицей и терпеть не мог, когда им пытались командовать, и сам командовать не любил. Так что эта дверь была для него заперта. Срочная же служба ему и подавно была не нужна – да и не нуждалась армия в нем, пианисте Сергее Мосейкине.

Побив баклуши, Сергей все-таки нашел достаточно удобную нишу. Окраинный район, в котором он жил, обрастал магазинами. Последовав примеру ровесника, соседа по подъезду, Сергей устроился охранником в один из них. Зарплата была приличной, работа не требовала какой-то особой квалификации, а рабочее место находилось буквально через дорогу от дома. Свободное время щедро и безоглядно, как это и бывает в молодости, расходовалось на кафешки, общение с приятелями, обмен эсэмэсками, но при всем при том Сергей любил, как и раньше, побродить по виртуальным просторам Сети. Теперь у него был свой комп, и он еженедельно получал десятка два рассылок, причем не только с музыкальными новостями, но и посвященных вопросам культуры, истории, науки и техники и даже психологии. Не хотел Сергей чувствовать себя совсем уж тупым валенком… Жизнь текла себе да текла от понедельника до вторника, от вторника до среды и так далее, жениться Сергей пока не собирался, и о будущем если временами и задумывался, то тут же гнал прочь эти мысли.

Поворотным пунктом для него стала информация, на которую он наткнулся в Сети, на одном из бесчисленных форумов. Там обсуждался материал какой-то южноамериканской журналистки, а потом он нашел и саму эту статью, добросовестно переведенную кем-то на русский язык. Статья была достаточно бредовой – в Южной Америке всегда все было в полном порядке с марихуаной, ЛСД и прочим добром, – но комментарии «форумчан» вынудили Сергея отнестись к ней не просто как к очередной хохме или продукции улетного состояния автора.

Виктория Монти повествовала о своем участии в экспедиции к неведомой древней пирамиде, затерянной в амазонских тропических лесах, где много попугаев и диких обезьян, и где водится свирепая «чупа», сбивающая вертолеты на фиг одним взглядом своих лазерных гляделок. Пирамиду эту журналистка, конечно же, успешно отыскала, вместе со своими спутниками проникла в нее – и перенеслась в какой-то иной мир. С одной стороны, этот мир вроде бы находился на Земле, это было как бы ее, журналистки, собственное прошлое, каким она хотела бы его видеть. В ее описаниях было много философии и прочих премудростей, от которых слипались мозги, а красочные картины ее жизни в этом придуманном прошлом в разных городах Америки и Европы заставляли предположить, что у нее очень богатое воображение… С другой стороны, мир этот был вовсе не на Земле, а на Марсе. Пирамида представляла собой хитроумное устройство для перемещения, и все похождения журналистки на самом деле происходили внутри хорошо известного Марсианского Сфинкса – занятного сооружения, которого, впрочем, по утверждениям ученых, и вовсе не существовало… Ан нет, заявляла журналистка, Марсианский Сфинкс не только существует, но еще и обитаем. И именно его обитатели (она называла их почему-то не «марсианами», а «соседями») обеспечивали всем перемещенным яркую, красивую, увлекательную жизнь. Не иллюзорную жизнь, но – иную реальность! К этой иной реальности могли без особого труда приобщиться те, кому по разным причинам кисло жилось на Земле. В общем, налицо был Новый Иерусалим, «приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего», град небесный, мечта человечества…

Журналистка провела там чуть ли не два года, а потом вернулась, чтобы поделиться своими впечатлениями и призвать других последовать ее примеру. А спутники ее, как она утверждала, возвращаться не захотели, и так и остались в своих мирах, созданных внутри Сфинкса. Журналистка вновь собиралась туда, и вновь не одна, а со всеми желающими. Причем она утверждала, что эта амазонская пирамида отнюдь не единственное место, где можно совершить переход в Новый Иерусалим.

Перечитав все материалы форума, Сергей узнал много интересного и неожиданного. То, что воспринималось им поначалу как выдумка объевшейся каких-нибудь бразильских мухоморов журналистки, странным образом все больше и больше обретало реальные черты. Журналистка, как оказалось, вновь сгинула, и не только она одна. Какой-то форумчанин, скрывавший, как это обычно бывает в Сети, свое подлинное имя под «ником», выложил невесть кем собранную статистику исчезновений людей в разных местах планеты – причем поблизости всегда оказывались пирамиды… О своих перемещениях на Марс (без указания местонахождения отправного пункта) поведали еще трое работников массмедиа – двое из Южной Америки, а третий, точнее, третья – из Китая. Все они в один голос твердили о том, что там – классно, там – страна сбывающихся надежд… Некий хакер утверждал, что добрался до «икс-файлов» российского министерства обороны, и цитировал выдержки из секретных документов. Речь в них шла о каких-то «объектах» в Уральских горах и на Алтае, известных как места неоднократных исчезновений людей, – с именами, фамилиями и указанием адресов. Приводились и примеры появления давно пропавших людей, которые предлагали россиянам переселяться в новое Беловодье, то бишь на Марс. И опять же, указывались даты, конкретные фамилии и адреса…

Сразу несколько человек, дополняя друг друга, сообщили как очевидцы, о том, что в разных исторических местах теперь не протолкнуться от полиции и военных патрулей. В частности, в Гизе и Стоунхендже, хотя Стоунхендж отнюдь не был пирамидой. А к целому ряду памятников древней культуры доступ туристов вообще прекращен из-за проведения реставрационных работ. Причем к реставрации приступили чуть ли не одновременно в разных странах разных континентов. ЮНЕСКО никаких комментариев по этому поводу не делала, но в Сети приводились цитаты из интервью некоторых высокопоставленных чиновников. Оказывается, причиной не проявлявшегося ранее повышенного внимания полиции и военных к памятникам старины стали угрожающие заявления некой экстремистской организации. Эта организация якобы намеревалась взорвать и египетские пирамиды, и английский Стоунхендж, и сооружения Теотиуакана, никак не мотивируя это свое более чем странное намерение и не выдвигая никаких требований. Или же чиновники не сочли возможным сообщить журналистам о характере этих требований. «А был ли мальчик?» – вопрошал по этому поводу один из форумчан. По его мнению, россказни об экстремистах не что иное, как фальсификация, предпринятая с целью пресечь доступ к местам перехода в небесный Иерусалим.

Чуть ли не весь год подряд читал Сергей все новые и новые материалы, то ли правду, то ли слухи и выдумки, то ли причудливую смесь того и другого. И, конечно же, давным-давно держал в уме лесной холм в окрестностях деревеньки Катьково, который дед Тарасов называл Лихой горкой. Слухи не слухи, но сетевой народ довольно активно обсуждал все эти дела – и на других форумах тоже, и кое-кто интересовался, как можно пробраться на станцию, с которой открываются пути прямехонько в Новый Иерусалим…

Было, несомненно, было во всем этом винегрете какое-то рациональное зерно, хотя и выглядело это зерно совершенно фантастично. Кажется, «соседи» и впрямь заманивали людей к себе, на свою Красную планету. Но зачем, с какой целью? Чтобы очистить Землю от коренного населения и самим занять освободившиеся территории? Такое предположение было вполне в духе массовой культуры, и представлялось Сергею не весьма правдоподобным. Искренняя забота о страждущих, желание осчастливить всех и вся? С чего бы это? Ведь давным-давно известно, что за всякое удовольствие нужно платить. Или этот постулат действителен только в мире людей, а «соседи» руководствуются иными принципами? Космическая раса, утоляющая чужие печали не корысти ради, а просто потому, что иначе не может?

Верилось в такое с трудом…

Все множившиеся и множившиеся сетевые материалы все-таки добили Сергея. Перед глазами чуть ли не постоянно стояла Лихая горка. В то давнее уже посещение Катьково он с Максом и двумя девчонками, тоже приехавшими сюда отдыхать на каникулы, еще раз побывали там. И больше не ходили, потому что, как и говорил дед Тарасов, было на ней как-то нехорошо – сердце то замирало, то стучало отбойным молотком, и еще возникла головная боль. Не сразу, правда, а где-то минут через сорок после того, как они там расположились. Посиделки у костра явно не удались, и Лихая горка была вычеркнута из перечня местных объектов, пригодных для прогулок…

Так вот, начитавшись всего этого в Интернете, Сергей в середине июня попросился в отпуск, а получив отказ, рассчитался с работы и поехал в Москву – разгонять тоску. А точнее – для переговоров со школьным другом Володей Лосевым, который уже давно перебрался в столицу. До этого Сергей копил деньги, и в переписке по электронной почте просил Володю разузнать, где в Москве можно раздобыть во временное пользование переносной индикатор геофизических аномалий ИГА-4, предназначенный для обнаружения под землей трубопроводов, разных объектов и пустот.

Володя был нужен ему как надежный друг, который может помочь, в прямом смысле слова, докопаться до истины. До той истины, что находится внутри лесного холма неподалеку от деревни Катьково.

Он выложил Володе весь ворох – о Марсе, пирамидах, исчезновениях, Лихой горке, о спорах форумчан, о предположениях, о людях, которые не прочь шагнуть в иномирье, если им покажут дорогу туда. Стать проводниками на неизвестную властям станцию – вот способ заиметь много-много денег и делать в этой жизни все что душе угодно.

Володя был человеком здравомыслящим и осторожным, но Сергей все-таки убедил его совершить поездку в тверские леса – с отпуском у Володи, в отличие от Сергея, проблем не возникло. О переносном индикаторе Володя, как обязательный человек, узнал. Они съездили в организацию «Геопоиск-Центр», и там, расставшись со значительной долей накопленных денег, Сергей получил в обмен четырехкилограммовый аппарат, внешне схожий с кувалдой на длинной ручке. Обязавшись вернуть через неделю. Точнее, вернуть обязался Володя, потому что записали именно его паспортные данные, как проживающего в Москве. Да еще и проверили по каким-то своим каналам – стоил-то прибор недешево.

Поклажей решили себя не обременять. Вернее, решил Сергей. Но необходимым минимумом обзавелись, уже в Торжке: две лопаты, моток веревки, фонарик, спички и попить-поесть.

Володя доказывал, что нельзя отправляться в поход вот так, совсем уж налегке, словно собирались пивком побаловаться на природе и засветло утопать обратно. Однако Сергей от своей линии не отступил.

«Горка небольшая, – сказал он. – Где вход в пирамиду, определим быстро. И в две лопаты мигом докопаемся. Вот увидишь».

…Башкирский прибор ИГА-4 не подвел. Он показал и обширную подземную полость, и что-то похожее на колодец рядом с ней. Вероятно, там и находился вход. Правда, он был чем-то закрыт сверху.

Чем он был закрыт, выяснилось, когда лопаты на метровой, примерно, глубине наткнулись на серую гранитную плиту. Поднять ее явно не удалось бы даже вдвоем.

– И что дальше? – разочарованно спросил Володя. – Динамита у тебя, случайно, не завалялось?

Сергей озадаченно молчал.

– Тут должно получаться без динамита, – сказал он наконец. – Дружинники же княжеские без него обошлись. А ну-ка…

Он положил лопату, выбрался из ямы и тут же спрыгнул на плиту, сопровождаемый изумленным взглядом Володи. И плита с шорохом, к которому примешивался легкий приглушенный скрежет, медленно начала опускаться, как кабина лифта, увлекая с собой оцепеневших друзей и солидный пласт земли, отвалившийся от стенки ямы.

Прежде чем парни успели прийти в себя, стародавний лифт доставил их на дно каменной шахты и остановился. Теперь от верхнего края их отделяло не меньше трех с половиной метров, но это они осознали и прикинули позже. Внимание их было приковано к другому. Перед ними зиял проем, за которым виднелась неширокая площадка и каменные ступени, довольно круто ведущие вниз, в темноту. И нависал над ступенями наклонный каменный потолок. Сергей сунулся было туда, но Володя удержал его за руку:

– Стоп! Фонарик-то наверху остался. И вдвоем лезть нельзя. Вдруг эта штука автоматом вверх пойдет, и мы здесь останемся, как дети подземелья. Если бы не закрывалось, тут дырка была бы еще со времен твоих дружинников. Один должен наверху остаться, страховать с веревкой, а другой – туда. Я бы предпочел страховать.

Сергею совершенно не улыбалось в одиночку лезть в темноту. Жутковатым это представлялось занятием, хоть и говорил дед Тарасов: «Пустошь там. Пустое, значить, место». И все-таки. Однако он понимал, что Володя предлагает очень разумный вариант, с которым нельзя не согласиться.

– Ладно, – сказал он. – Я кашу заварил, мне и расхлебывать.

– Выше хвост, – подбодрил его Володя. – Если что, я твоим позвоню, скажу, что тебя инопланетяне забрали. И раз в год приветы буду от тебя передавать.

Юмор у него был своеобразный. Или безобразный. Как у таукитян.

Встав Сергею на плечи, Володя выбрался из шахты и сбросил сверху фонарик и веревку. Один ее конец он привязал к ремню своих джинсов. То же самое проделал и Сергей. Включил фонарик и, перекрестившись, начал медленно спускаться по ступеням. И хоть и понимал, что внизу не может быть ничего страшного, но чувствовал себя не то что не в своей тарелке, но и вообще вне всяких тарелок. Сам не зная зачем, он принялся в уме считать ступени, по которым скользило световое пятно его фонарика. Однако уже на втором десятке сбился со счета, потому что постоянно представлял, как вылетает снизу огромная тень с горящими глазами, хватает его и утаскивает в черную глубину. И как будто бы становилось все труднее дышать, и доносились из темноты какие-то шорохи…

Когда ступени кончились, Сергей был совершенно мокрым от пота, словно не спускался только что, а лез под облака по отвесной скале. Он остановился на последней ступени и посветил фонариком вперед, готовый дать деру при малейшем намеке на опасность. Но ничего опасного не наблюдалось, а наблюдался голый каменный пол и наклонно уходящие вверх каменные стены. И в который уже раз вспомнился Сергею дед Тарасов: это, несомненно, была та самая подземная пирамида…

Идти вперед Сергей не только не стал, но, наоборот, сделал два шага вверх по ступеням, чтобы, не дай бог, не унестись за тридевять земель. Он вовсе не стремился угодить в какие-то иные эфемерные миры – его вполне устраивала собственная земная жизнь. Разве что было бы денег побольше… Но такой существенный недостаток он надеялся ликвидировать с помощью этой сооруженной неведомо кем пирамиды, а точнее – чудесной машины, действующей на основе еще не открытых современной наукой законов.

Издалека, сверху, донесся до него голос Володи. Сергей не стал кричать в ответ, опасаясь своим криком что-нибудь здесь нарушить. Сердце уже не колотилось и ничего ужасного в голову не лезло. Сматывая веревку, он зашагал вверх по ступеням, к дневному свету.

Когда они уже сидели возле ямы, плита-лифт поползла вверх и заняла первоначальное положение, скрыв шахту и вход на каменную лестницу.

– Кто же это в древности мог соорудить такой агрегат? Волхвы? – Сергей помотал головой. – Вряд ли… Действительно марсиане прилетали, что ли?

– Может, и марсиане, – согласился Володя. – Ты говорил, дружинники здесь бродили, своих искали. Никого не нашли, но сами не исчезли – значит, эта штуковина не всегда включается, так? Приведем мы сюда толпу, запустим, – а контакта нет. Никто никуда не переносится. И вообще, может, уже аут, бензин кончился? Проверить бы…

– Ты предлагаешь, чтобы я туда опять полез и на ноль помножился? – осведомился Сергей. – Или кошку запустить?

– Кошка – это идея, – кивнул Володя. – Только где ее взять? В лесу кошки не водятся.

– Приведем сначала одного, предупредим, что может и не получиться. Запустим – и посмотрим.

– Мудро, – оценил Володя. – Ну что, ямку надо бы закопать и походить, поприкидывать маршрут?

– Верно говоришь, Лосяра! Я лазил один, а тебе – яму закапывать!

…Первого клиента пришлось ждать довольно долго. Володя уехал в Москву, а Сергей устроился в Твери, у тети Лены, и даже нашел работу по специальности – музыкантом в ресторане «Селигер». Вячеслав Андреевич был куратором группы, где училась дочка метрдотеля, и в приближавшемся учебном году ей предстояло писать дипломную работу под его руководством… В общем, договор с Сергеем был оформлен без проблем, и на шее у тети с дядей он не сидел – платили в «Селигере» прилично. В конце июня он разместил в Сети лаконичное сообщение для тех, кто понимал, о чем идет речь, – а первый желающий появился только в середине сентября. Сергей позвонил Володе, но школьный товарищ вдруг отказался участвовать в этой затее. «Чем мог, я тебе помог, – сказал он, – а водить никого не буду. Это, Серый, криминалом попахивает, а я, как Остап Ибрагимыч, чту уголовный кодекс». Сергей попытался возражать – мол, нет в кодексе статьи, запрещающей переправлять людей на Марс, но Володя привел такой довод, которому Сергей не смог ничего противопоставить. «Если у тебя все прокатит, – сказал Володя, – ты что, с полученных денег будешь платить налоги? Не будешь. А это, сам понимаешь, нарушение. Я, Серый, своей работой дорожу, так что ты уж без меня…»

И Сергею пришлось действовать в одиночку.

Первый же блин оказался удачным – подземная машина сработала без сучка и задоринки, и клиент не вернулся из пирамиды. И дальше тоже все шло без осечек.

Он занимался этим уже два года – только летом и ранней осенью, когда еще не было слякоти, а тем более снега, а в остальное время продолжал играть в ресторане «Селигер». А еще он играл в самые разные лотереи и демонстрировал разноцветные карточки тете Лене и Вячеславу Андреевичу. Чтобы не было вопросов, откуда взялись деньги на съем квартиры. Кстати, богатенькие, гулявшие в «Селигере», на чаевые тоже не скупились. Жизнь была веселая, легкая, жизнь Сергею нравилась, и, провожая до заветного места очередных клиентов, он не испытывал ни малейшего желания вслед за ними войти в подземелье. Он был доволен своим безоблачным бытием, а пирамида – удел разочарованных, неудовлетворенных, тех, чьи лучшие годы уже позади.

Его же лучшие годы только начинались…

…Сергей стоял на краю шахты и смотрел, как они один за другим уходят в проем – отставник… женщина-ягодка… Пузырь… парень с папкой…

Сухие сосновые ветки они впятером раскидали быстро и четырьмя припрятанными лопатами вмиг докопались до плиты. А вот забрасывать яму землей и маскировать до следующего визита придется ему одному. Как обычно.

Парень с папкой замешкался в проеме, снизу напоследок глянул на Сергея, словно хотел что-то сказать. Но не сказал – и шагнул в темноту пирамиды вслед за остальными.

Сергей сложил лопаты, присел на них и стал ждать. Через четверть часа плита-лифт должна была подняться – неведомый механизм сбоев не давал. Сумку он поставил рядом с собой. В сумке лежали пистолет, пол-литровая бутылка минералки и пакетик кешью. Плотно пообедать он намеревался уже возле Торжка, был там у него давно облюбованный ресторанчик, неподалеку от трассы.

Солнце щедро расточало тепло, ветерок раскачивал верхушки сосен, пахло хвоей и чуть-чуть – сыростью, и можно было вообразить, что Земля безлюдна, как в седые времена, если бы не самолет, уверенно пронизывающий пушистые облака. Сергей взглянул на часы, встал, потянулся и, раздвигая кроссовками мясистые лопухи, сделал несколько шагов в сторону обрыва над ручьем. И не в первый уже раз подумал о том, как привязано к эпохе поведение человека. Средневековый люд считал Лихую горку проклятым местом, куда не стоит соваться, ибо там орудуют недобрые потусторонние силы… Да что там средневековый люд – дед Тарасов тоже так считал. Комсомольцы-добровольцы тридцатых годов живо бы здесь все перекопали и раздолбали пирамиду на кусочки вместе со всеми механизмами. И на переплавку, чтоб было чугуна и стали на душу населения вполне. Вячеслав Андреевич стал бы изучать. Поднял бы шум, дабы привлечь внимание, выбить средства на исследования… А он, Сергей Мосейкин, достойный продукт эпохи постсоветского недоразвитого капитализма, даже и не зная, что же это перед ним такое, изучать ничего не собирается и поднимать шум не намерен. Зачем громогласно заявлять о курице, несущей золотые яйца? Лучше потихонечку делать свой бизнес и иметь свой хлебушек с маслицем. Так устроен мир…

Какой-то шорох за спиной заставил его обернуться. Парень с черной папкой выползал из шахты на невысокий отвал рыхлой земли. Можно было подбежать и столкнуть его вниз, но Сергей замер, как в детской игре, даже не до конца развернувшись к яме. Парень встал возле сумки Сергея, отряхнул землю с футболки и джинсов и, не сводя глаз с Мосейкина, расстегнул свою толстенную папку. Не папку – целый чемодан. И вытащил оттуда… нет, не бумаги – пистолет.

– Видел? – Парень задрал край футболки и заткнул оружие за пояс джинсов. – Так что давай без фокусов, гражданин Мосейкин. Стой, где стоишь. – Он вновь запустил руку в папку и на сей раз извлек из ее безразмерного нутра мобильный телефон. – Паша? Все, порядок. Я сейчас назад, с проводничком. Патрулю на семьдесят третьем скажи на всякий случай. Да, зеленый «рэмблер». – Парень помолчал, слушая и по-прежнему не спуская с Сергея глаз, потом коротко хохотнул. – Не, не надо. Он смирный…

До Сергея наконец дошло.

Однажды довелось ему быть свидетелем грандиозной драки в горсаду – ввязались менты, бросились разнимать, и кто-то из них тоже получил… Вот тогда уже принялись хватать всех подряд, и Сергей имел счастье провести ночь в камере райотдела. Потом, слава богу, разобрались, отпустили, – но впечатление от той ночи, проведенной взаперти, были очень сильными. Ни за какие коврижки Сергей не желал бы еще раз пережить ту ночь…

А теперь очень отчетливо и ясно виделась ему перспектива не одной такой ночи, а десятков, сотен ночей и дней, и не в райотделе милиции, а в тюрьме. В калымажне. На киче. Не нужно было от корки до корки знать уголовный кодекс со всеми его статьями, чтобы совершенно точно угадать собственное будущее. Его ждала тюрьма. Не продолжение легкой и веселой нынешней жизни, – а тюремное существование…

Ноги у него ослабли, и он чуть не сел в лопухи.

– Но-но, – сказал оперативник, засовывая телефон обратно в папку. – Не падай, я тебя до твоего танка зеленого на себе переть не намерен.

«Бежать? – в смятении подумал Сергей. – Куда? Пристрелит – и все…»

Да и вряд ли он смог бы убежать на своих вконец обмякших ногах.

– Как дырку закрываешь? – спросил опер.

– Она сама закрывается. – Сергей едва расслышал собственный голос.

– Что? Что ты там шепчешь? А ну, иди сюда, только не дергайся – себе дороже будет. Понял? И руки за голову.

Сергей медленно шагнул к шахте, косясь на свою сумку. Сумка была недосягаемой.

«И за пистолет припаяют», – острым гвоздем вонзилась в сердце еще одна мысль.

Опер поднял ладонь:

– Стоп!

Сергей послушно замер на месте, сцепив руки на затылке.

– Так как закрываешь?

– Она сама… Плита поднимается, автоматически…

– Вот как?

Опер с интересом повернул голову к дыре в земле. В тот же момент Сергей, словно получив толчок в спину, бросился мимо него и ногами вперед прыгнул в шахту. Налетел на стенку, вскрикнул от боли и завершил свой прыжок контактом с каменным дном. Контакт получился довольно удачным – не макушкой или ребрами, а подошвами кроссовок, смягчившими удар. Сергей тут же рванулся к проему, ведущему в пирамиду, и устремился вниз, перепрыгивая через несколько ступеней сразу. Скакал в темноту похлеще архара и боялся только одного – выстрелов вдогонку, выстрелов, которые разнесут ему голову.

Но выстрелов не было…