«В конце XIX века нарождающаяся эра автомобиля потребовала шин, мир жаждал каучука, и давала его только Амазония. Множество авантюристов устремилось в доселе неведомую деревушку Манаус, рассчитывая быстро разбогатеть. Бывшие хозяева сельвы – индейцы, соблазнившись дешевыми безделушками, тканями, виски, быстро попали в зависимость от белых пришельцев, без надежды когда-либо выбраться из долгов. Но рабочих рук не хватало – смертность среди индейцев была очень высокой. Тогда вербовщики обратились к белым нищим сухих земель и в голодные порты северо-востока. Деньги, виски и сказочные обещания сделали свое дело – в Манаус начали прибывать тысячи преисполненных надежд серингейрос – сборщиков каучука. Многим из них суждено было умереть в сельве от истощения, болезни бери-бери, погибнуть от рук индейцев или сгинуть в ловушках «зеленого ада».

Деньги в Манаус текли рекой, сколачивались миллионные состояния. Квартал «красных фонарей» стал чуть ли не самым большим в мире. Город рос и жирел.

Однако каучуковая лихорадка быстро закончилась – англичанин Уитхэм тайком вывез семена гевеи, основного каучуконоса, в Юго-Восточную Азию, и Коломбо с Сингапуром завалили рынок дешевым каучуком. Наступивший экономический застой превратил Манаус в «мертвый город».

Второе дыхание города открылось в 1967 году, после объявления зоны свободной торговли в Манаусе…»

Алекс Батлер прошелся взглядом по цветным фотографиям: пестрые попугаи, солнечные цапли, распахнувшие крылья… Туканы с огромными клювами, голубые бабочки… Изъеденные временем дворцы, окруженные пальмами и кактусовыми изгородями… Хижины на сваях на фоне речного простора… Ареолог бросил рекламный проспект на столик гостиничного номера. Был поздний вечер, но на улице по-прежнему веселились разгоряченные кашасой туристы. Алекс только что принял душ и устроился в кресле, раздумывая, как завершить насыщенный день. Традиционно – телевизором? На стене возле телевизора висел красочный постер. Театро Амазонас – здание оперы, символ Манауса. Алекс вместе с Ником и Джейн побывал там почти сразу же после прилета в столицу штата Амазонас. Этому разукрашенному фресками мраморному дворцу было больше сотни лет, его заказали в Англии и доставили в Манаус по частям.

И не только там они успели побывать. Устроились в отеле – и пошли бродить по тихим тенистым улицам, благо столбик термометра не дотягивал и до плюс двадцати пяти. Накупили всякой экзотической мелочи в лавках и прямо в сквериках, у ремесленников-кустарей, полюбовались на отделанные голубой керамикой дома, забрели в порт… А потом, прибившись к экскурсионной группе, отправились к месту под названием «слияние рек» – там Риу-Негру впадает в Солимоеш, порождая собственно Амазонку. Два потока параллельно уходили вдаль, не смешиваясь друг с другом, – черные, похожие на шипучую кока-колу воды Риу-Негру и мутно-желтые, густые, как кофе с молоком, воды реки Солимоеш. Зрелище было захватывающее…

А местная кухня! Алекс не считал себя гурманом, но не смог устоять перед соблазнительными запахами, витавшими вокруг ресторанов. Хотелось попробовать сразу все местные яства, и они добросовестно этим занимались, проверяя на выносливость собственные желудки. Ну разве можно было не отведать национального бразильского блюда фейжоады – ассорти из фасоли, мяса, специй, муки маниоки с приправой из капусты, ломтиков апельсинов, риса и соуса из перца? К фейжоаде полагался национальный же напиток кайпиринья. Алекс от него отказался, Джейн ограничилась двумя-тремя маленькими глотками, зато преобразившийся по прибытии в Манаус, чуть ли не постоянно блаженно щурившийся Ник (вероятно, свою роль в этой перемене настроения сыграло солидное финансовое вливание Алекса) без устали поглощал эту смесь тростниковой водки, лимона и сахара. Как можно было устоять перед гуасадо де тартаруга – тушеной черепахой? Только безнадежный язвенник мог пройти мимо шураско – бразильского шашлыка из говядины, однако никто из их троицы язвой не страдал. В прибрежном ресторане им прямо сказали, что они проживут жизнь напрасно, если не вкусят «корову в трясине» – и они вкусили очередной шедевр местной кухни: говяжью грудинку в бульоне из маниоки, заели ее итапоа – крабовым пудингом, сдобрили мармеладом из гуавы с сыром и муссом из маракуйи. И, конечно же, запили кофе, приятнейшим, с кислинкой и привкусом пряностей неповторимым бразильским кофе «Суль де Минас», что выращивается в штате Минас-Жерайс на восьмисотметровой высоте над уровнем моря. Быть в Бразилии и не пить кофе – это все равно что добровольно отказываться от водки в далекой России или от риса в Китае…

Это лукуллово пиршество, этот безудержный бразильский карнавал, эта лихая самба и капуэйра желудков закончились тем, что Джейн пришлось глотать таблетки, а Алекс всю первую ночь в Манаусе не вылезал из туалета. В то время как Ник чувствовал себя превосходно, допоздна заливая в себя легкое белое вино.

На второй день Алекс был уже осмотрительнее, и решительно отказался от очередного умопомрачительного блюда – такака но тукупи, смеси пасты и муки маниоки с соусом, высушенными креветками и растением джамбо. Пол Доусон пока не давал о себе знать. Продолжая изображать из себя туристов, они отправились в одну из многочисленных поусад – поселений для любителей экзотики, – расположенных в окрестностях Манауса, прямо в джунглях. Там можно было провести ночь, послушать на рассвете звуки просыпающегося леса и побродить с проводником, разглядывая этот удивительный мир, позволяющий представить то, что будет на Земле, когда наконец полностью выдохнется и канет в небытие человечество…

В отель вернулись только на следущий вечер, переполненные впечатлениями от прогулок во влажном душном полумраке, куда почти не проникали солнечные лучи, среди огромных орхидей и лишайников, ипомеи и множества других растений, названий которых они не знали… Деловитые очковые медведи… Гиганские выдры с совершенно разбойничьими усатыми мордами… Толстенькие капибары… Застывшие кайманы с тусклыми глазами статуй, сохранившими, казалось, остатки света давнего солнца какого-нибудь кембрия или девона… Все здесь источало дикость правремен, когда еще не было на Земле городов, телерекламы и хот-догов, но у Алекса нет-нет да и возникало ощущение, что он видит картины тщательно отрепетированного, ежедневно повторявшегося спектакля для туристов, где каждое животное, каждое растение играет свою нехитрую роль. И стоит только туристам удалиться, как сворачиваются в трубочку листья пальм, на полушаге застывают на ветвях обезьяны, камнем идут на дно стерниклы, только что, как брызги, вылетавшие из воды, спасаясь от выдр, да и сами выдры замирают рядом с ними, и нет им больше никакого дела до рыбы.

И как же все это изобилие жизни было непохоже на голый обездоленный Марс!

Впрочем, Батлер не думал о Марсе. Он отрешился от мыслей и воспоминаний, от прежней жизни, от самого себя – и просто отдыхал, ни о чем не заботясь и не тревожась.

Алекс еще раз посмотрел на постер с символом Манауса и взял пульт телевизора. И в это время раздалась приглушенная трель мобильного телефона.

– Добрый вечер, Алекс. – Это был Доусон. – Я по соседству, напротив отеля. Ресторан «Виктория Регия».

– Здравствуйте, Пол. Я уж думал, вы пропали.

– Да нет, я тоже прилетел позавчера. Только другим рейсом, из Сан-Паулу. И успел переделать здесь кучу дел.

– С чего это вас занесло в Сан-Паулу? – недоуменно поинтересовался Батлер. – Вроде бы это совсем в другой стороне.

– Захватил там нужного человека. Приходите, познакомлю. Это действительно нужный человек, можете не сомневаться.

Не прошло и четверти часа, как Батлер вступил под навес обрамленной кустарником круглой площадки ресторана «Виктория Регия». Своей формой площадка повторяла знаменитую одноименную местную кувшинку – подлинное украшение амазонских заводей-стариц. Доусон, одетый в светлые шорты и легкую, в тон шортам, рубашку навыпуск, лакомился вместе с «нужным человеком» кокосовыми орехами в шоколадном муссе.

«Нужного человека», в унисон с наименованием ресторана и кувшинки, звали Викторией. И, как и цветок знаменитой кувшинки, она сияла белизной тонкой блузки и брючек в обтяжку. Виктория Монти, свободная журналистка, была яркой черноволосой женщиной с очень привлекательной грудью, в возрасте между тридцатью и сорока годами – точнее Алекс, по своему обыкновению, определить не смог. Подобные женщины рекламируют по телевизору стиральные порошки, зубные пасты и разные разности для критических дней. Она была похожа на бразильянку, но, как выяснилось в ходе разговора, появилась на свет в Амарилло, штат Техас.

Поработав некоторое время в провинциальной газете, Виктория рискнула резко изменить образ жизни и пуститься в свободное плавание. Начав с Ливана, она вскоре перебралась в Италию. А впоследствии прочно обосновалась в Бразилии, переезжая из одного в другой город Атлантического побережья все ближе к Уругваю – Форталеза, Ресифи, Салвадор, Рио и, наконец, Сан-Паулу. Свои материалы она предлагала различным информационным агентствам, и дела у нее шли очень даже неплохо. Доусон познакомился с ней еще на Адриатике, и с тех пор она не теряла с ним связи, выуживая подробности его постоянных археологических изысканий. Доусон был для нее одним из многочисленных источников информации, и ни о каких других контактах, как понял Алекс, речь тут не шла. Виктория горела желанием побывать в глубинах Амазонии, где ждет не дождется древняя-предревняя пирамида, и собиралась самыми яркими красками расписать предстоящее открытие и донести его до информационных агентств. А значит, подумал Алекс, если и не миллионы, то тысячи узнают об этом чудесном месте, возвращающем счастливое прошлое. И если не тысячи – то сотни поверят. И если не сотни – то десятки отправятся туда, к тем, кто жаждет обрести новых хозяев. Главное – пойдет слух, разбегутся круги по воде, все шире, все дальше и дальше… Власти, разумеется, в конце концов отреагируют, но случится это далеко не сразу.

– Носик попудрить не желаешь, Викки? – минут через десять по-свойски обратился Доусон к журналистке.

– Изгоняешь представителей прессы? Хочешь пообщаться при закрытых дверях? – Виктория промокнула салфеткой свои великолепные рекламные губы и встала, поигрывая узкой талией. – Мочевой пузырь меня пока не беспокоит, я уж лучше туда. – Она показала изящным пальцем на табуреты у стойки бара. – Потом позовешь, если меня к тому времени не снимут.

– Но-но, – сказал Доусон. – Или работа – или секс!

– Эти понятия вполне совместимы. При желании, – ответствовала представительница второй древнейшей профессии, задорно подмигнула Алексу и пошла от столика походкой путаны, провожаемая пламенными взглядами присутствующих на площадке ресторана мужчин.

Доусон восхищенно цокнул языком.

– Какова, а? Сладка, как бригадейро. – Он кивнул на блюдце с бразильским лакомством.

– Да, соблазнительна, – согласился Алекс, не сводя глаз с удаляющейся красавицы. – Думаю, у нее нет проблем с интервью.

– Понятия совместимые…

– В подробности вы ее не посвящали?

– Разумеется, нет. Вы же не против ее участия, Алекс?

– Я только «за». И могу ли я возражать после того, как без вашего разрешения привлек Ника и Джейн?

– Она может быть нам очень полезна, Алекс. Хоть король сам по себе и хорош, но его все-таки делает свита.

– Я уже сообразил. Повторяю: я только «за». Но был бы я ее мужем, в сельву бы не отпустил.

– Уверяю, она бы вас и не спросила, Алекс. Она не из тех, кого можно куда-то не отпускать. Уж скорее, это она не отпустит. – Доусон помолчал и слегка хлопнул ладонью по столу. – Ладно, к делу. Докладываю: практически все вопросы с экипировкой уже решены, остались две-три позиции, это завтра. Никого подозрительного как будто бы не наблюдается, но вы продолжайте отдыхать, на всю катушку. Рекомендую ночную охоту на кайманов.

Алекс отрицательно качнул головой:

– Нет. Охота – это не для меня. Я против убийства животных.

– Но, тем не менее, отнюдь не вегетарианец, – усмехнувшись, заметил Доусон. – Мясом убитых животных не брезгуете. Весьма распространенное явление.

– Знаю. Да, от мяса не отказываюсь, но убивать – увольте.

– А как насчет ловли пираний? Или вам и это не по душе?

– Нет, почему же: рыба – это нормально, даже Иисус народ рыбой кормил. А вообще, Пол, мне гораздо больше нравится не воздействовать на природу, а созерцать природу. Сливаться с природой. Какая здесь красотища, Пол! Зелень… Чувствуешь себя таким спокойным, умиротворенным… Так и кажется, что если бы смог – пустил бы здесь корни, врос в землю, украсился листьями. Покой, никаких проблем…

– Ну, да, зеленый цвет успокаивает, – кивнул Доусон и вдруг встрепенулся. – Смотрите, Викторию и вправду могут увести. Этот мачо прямо анакондой увивается, а она вроде и не против… Ладно, это ее дело. – Он перевел взгляд на Батлера. – Значит, так: вертолет я нашел, договорился с хозяином. Запросил он, конечно, немало, – но я цену сумел-таки сбить. Машина в нашем распоряжении, он и пилота дает. Пару дней полетаете по окрестностям – на всякий случай, если вы все-таки под наблюдением. Потом я загружусь: продовольствие, палатки, фонари, тросы, оружие – мало ли что… В общем, список солидный. Загружусь, а вы будьте готовы. Позвоню вечером, накануне, и с утра пораньше – вперед! Пойдем до Тефе, там дозаправимся – и дальше, на Фонти-Боа. Еще раз заправимся, возьмем с собой запас – и до «пункта Икс». Я эту точку почувствую, они меня, кажется, ведут. Сесть там, скорее всего, не получится, поэтому груз спустим на тросах, и сами таким же образом… Вертолет уйдет в Фонти-Боа и будет там ждать, а потом, когда потребуется, мы его вызовем. Вернее, я вызову, вас-то там уже не будет, если все удастся. И когда вернетесь – неизвестно.

– Неизвестно, – подтвердил Алекс. – Время там другое, мы ведь можем и через месяц появиться, и через год. Значит, вы остаетесь… Да, это правильно. Вы большой стратег, Пол. Или тактик – я эти понятия всегда путаю. И что, вы так и будете постоянно сидеть в этом Фонти-Боа до нашего возвращения?

– Зачем? Когда вернетесь – сделаете звонок Армандо, и он вас заберет. Прилетит отсюда, из Манауса, и заберет. А я буду с ним связь держать.

– Кто это – Армандо?

– Пилот. Человек надежный, я выяснял, причем не в одном месте. Лишнего не выспрашивает. Знаете, из тех: за ваши деньги – все что угодно… Пока вы там, найму рабочих, расчистят площадку у пирамиды, чтобы вертолет смог сесть.

– Может зарасти…

– Значит, оборудую постоянный лагерь. Главное – утрясти все вопросы с администрацией. Думаю, тут проблем не будет, деньги убеждают лучше слов. – Доусон придвинул к себе тарелку с шариками бригадейро, но есть не стал. – А вернетесь, Виктория все распишет в лучшем виде… Читали ее статьи?

Батлер отрицательно покачал головой:

– Не приходилось.

– Она умеет, – заверил Доусон.

– Это все хорошо… – медленно начал Алекс. – Но, вообще, дело пока не совсем ясное. Мы с вами создали некую умственную конструкцию, в силу нашего понимания. Но где гарантия, что мы идем по правильному пути? Нет такой гарантии…

– Вот и проверим на практике. Пирамида там точно есть, а вот работает ли переход?…

– Вы говорили, они вас ведут… Вы это чувствуете?

– Это на уровне интуиции, какой-то внутренний сигнал…

Батлер перевел взгляд на журналистку. Она смеялась, прижав ладони к щекам и извиваясь гибким телом на высоком табурете. Над ней склонялся усатый красавец, тоже весь в белом, и что-то говорил с улыбкой змея-искусителя, и глаза его прямо-таки сверкали от вожделения. Чем-то он напомнил Алексу Леопольда Каталински.

– Тут есть еще один аспект, – сказал он. – Может быть, нужно все рассказать Виктории? И Нику с Джейн?

Доусон неопределенно повел плечом:

– Не знаю… Не лучше ли там, на месте?

– Да, – сразу согласился Алекс. – Когда все окончательно станет ясно. Да, вы правы, Пол…

Через два дня, ранним-ранним утром, Алекс, Ник и Джейн покинули отель и на такси доехали до аэродрома. Там их ждали Пол Доусон и Виктория Монти. Все переоделись в ангаре в камуфляжную форму и забрались в вертолет. Устроились в креслах – и белобокий шестиместный «Робинсон» взял курс на юго-запад. Вел машину пилот Армандо – круглолицый смуглый крепыш лет тридцати в сером летном комбинезоне.

…Дозаправились в городке Тефе, а затем в Фонти-Боа, и вот уже второй час подряд лопасти неутомимо молотили воздух на последнем отрезке пути. Джейн сидела в кресле впереди Алекса, прильнув к боковине прозрачного колпака стрекочущего вертолета. Ник дремал рядом с ней, время от времени потряхивая длинноволосой головой. В первом ряду кресел яйцеобразной кабины легкого «Робинсона» располагались, тоже спиной к Алексу, пилот и Пол Доусон. Доусон всматривался вдаль подобно вахтенному матросу, который из своего «вороньего гнезда» на грот-мачте надеется вот-вот увидеть долгожданную землю. А справа от Батлера, боком устроившись в кресле и скрестив руки под грудью, спала Виктория Монти. Ее длинные черные ресницы слегка подрагивали.

Вертолет летел над самой поверхностью застывшего зеленого моря. Оно разлилось во все стороны, до горизонта, смыкаясь с затянутым тонкими облаками небом, и совсем недалеко был экватор. Зеленое море называлось коротко: «сельва» – и название это одновременно и притягивало, и пугало. Внизу был совершенно иной мир, отнюдь не приветствовавший чужаков. «Но все-таки наш, земной мир, а не марсианский», – подумал Батлер. День был в разгаре, и никаких преследователей не наблюдалось. Позади осталась река Жапура, вертолет приближался к границе с Колумбией. Горючего до нее вполне хватало, но им не нужна была Колумбия. То, что они искали, находилось где-то здесь, под толщей зелени – могучие деревья, окруженные густым подлеском, вздымались на тридцатиметровую высоту. Можно было пролететь хоть и над десятком мертвых городов – и так и не заметить их. Но Пол Доусон рассчитывал вовсе не на зрение. Он был уверен в том, что ему обязательно подскажут, где находится цель.

Услышав его возглас, Алекс мгновенно выпрыгнул из незаметно накатившей дремоты, как выпрыгивает на поверхность, едва разожмешь руки, погруженный в воду резиновый мяч.

«Пирамида!» – мелькнуло в голове.

Он приподнялся в кресле, глядя вперед, через плечо встрепенувшейся Джейн, и успел увидеть что-то белое, какой-то расплывчатый предмет на фоне зелени. В следующее мгновение там что-то вспыхнуло, но эту вспышку почти сразу закрыла голова дернувшегося Доусона – и Алекс, инстинктивно отшатнувшись, упал назад, в кресло. Ровный шум двигателя превратился в короткие слабеющие всхлипы, и ничего еще не сообразивший ареолог почувствовал, как желудок подскочил чуть ли не к горлу – это вертолет вдруг сорвался вниз… клюнул носом… начал кульбит… Тут двигатель ожил, пилот попытался выровнять стремительно теряющую высоту машину – и это ему почти удалось. Корпус вертолета качнулся назад, вновь принимая горизонтальное положение относительно зеленой, резко приблизившейся плоскости, которая уже превратилась в ясно различимое скопление листьев… Машина рванулась вперед, – но двигатель вновь зашелся в кашле и смолк. «Робинсон» под углом устремился навстречу зеленому хаосу – и заметался по кабине отчаянный крик Джейн. Алекс почувствовал боль и даже успел заметить, что это журналистка, как Фредди Крюгер, вонзилась в его кисть своими длинными ногтями… А потом время растянулось. Растянулось – для него, Алекса Батлера.

Он знал, что подобное случалось с людьми, попавшими в чрезвычайную ситуацию. С военными летчиками, чьи самолеты были подбиты вражескими зенитками. С водителями – в тот миг, когда столкновение кажется неизбежным. С солдатами, на которых со свистом несется снаряд. Наверное, сказались и тренировки – на базе «аргонавты» не раз отрабатывали действия в случае неполадок при полете модуля, и кое-какие навыки могли еще сохраниться. А возможно, дело было во вмешательстве персональных ангелов-хранителей, которые просто не могли не вмешаться, – потому что не вышел пока отмеренный срок, и книги жизни еще не были дописаны до конца…

Время растянулось – и Алекс, вновь приподнявшись и выдернув руку из-под ногтей Виктории, успел все рассмотреть и принять решение. Вертолет, продолжая заваливаться носом вниз, неуклонно приближался к верхушкам деревьев. Оттуда разноцветными лоскутками разлетались во все стороны переполошенные попугаи в компании двух-трех желтоглазых канюков – он и это успел зафиксировать взглядом! Батлер видел спину и затылок пилота – тот совершал какие-то движения руками, а вот Доусона заметно не было. Он, вероятно, осел в кресле и, втянув голову в плечи, так что его скрыло за спинкой, ожидал неминуемого удара – сельва неслась прямо на него. Джейн продолжала кричать, вцепившись в плечо Ника, а Ник замер, зачем-то вскинув правую руку, словно кого-то приветствуя. Единственным человеком, не попавшим в поле зрения Алекса, была журналистка. Он слышал ее учащенное дыхание, но на то, чтобы повернуться к ней, не хватало времени. Зато его хватило, чтобы сообразить: надо попытаться выровнять вертолет, чтобы он не врезался на всей скорости в крепкие стволы, а пошел по касательной, более-менее постепенно продавливая своей массой зеленую подушку. В этом случае у них оставался шанс на спасение.

– Назад, как я! – крикнул он Виктории, стремительно развернулся и бросился на спинку кресла, пытаясь перенести весь свой вес как можно ближе к хвосту вертолета.

Там, за спинкой, было свободное пространство, и он ухитрился чуть ли не до пояса свеситься туда. И тут же каким-то неведомым чутьем ощутил, что журналистка повторила его отчаянный маневр.

Хвост вертолета пошел вниз, как доска качелей. Двигатель внезапно подал голос, словно понял, что не все еще потеряно. Под днищем застучало и затрещало, и в мгновение ока летающая машина превратилась в повозку без рессор, катящуюся по ухабистой дороге. Но, слава богу, катящуюся не смертельно быстро и теряя ход. Удары, треск, подпрыгивания повторялись и повторялись. Вертолет опять клюнул носом, и Алекс, только что свисавший со спинки кресла, оказался чуть ли не в вертикальном положении. Еще несколько мгновений все более замедляющегося падения под громкий шорох листьев по корпусу и хруст ветвей… Довольно резкая остановка, от которой у Алекса подогнулись колени, – и счастливчик «Робинсон», так и не встретившись с землей, повис в переплетении ветвей. Носом вниз, как муха в паутине, видимо, зацепившись хвостом за прочный сук.

Некоторое время Алекс сидел на корточках, вцепившись руками в спинку своего кресла и упираясь подошвами в спинку кресла Джейн. И наконец осознал, что двигатель умолк сразу же после соприкосновения с кронами деревьев – то ли окончательно вышел из строя, то ли Армандо успел выключить его. Дневной свет сменился полумраком, и, повернув голову влево, Алекс наткнулся взглядом в этом полумраке на широко раскрытые глаза Виктории. Журналистка повторяла его позу, ее испуганное лицо было белым, как скрытые теперь листвой облака, а губы дрожали, словно она собиралась заплакать. И заплакала бы, но, вероятно, боялась нарушить шаткую неподвижность машины. Алекс тоже не смел пошевелиться.

– Эй, вы живы? – раздался наконец откуда-то снизу сдавленный голос пилота.

– Вот черт, – так же сдавленно дал о себе знать Ник. – Нам с Джейн не очень удобно.

– Виктория! Алекс! – осторожно позвал Доусон.

– Мы в порядке, – сообщил Батлер и подмигнул журналистке – так же, как она ему в ресторане «Виктория Регия».

– Не двигайтесь, – предупредил пилот. – Сейчас я выберусь и посмотрю, надежно ли мы висим. А потом потихоньку спустимся.

– Только побыстрее! – жалобно и чуть ли не фальцетом подала голос Джейн.

– Супер! – выдохнула Виктория. – Покруче Диснейленда.

Судя по этой фразе, журналистка умела очень быстро приходить в себя.