13
Все вокруг было белым, белым, белым… Заснеженные поля, плавно понижаясь и столь же плавно повышаясь, уходили к отороченному темными полосками деревьев горизонту. Поля перетекали в сплошные серые облака, битком набитые снежинками, – мириадами узорчатых снежинок, готовых в любое мгновение просеяться вниз и нарастить сугробы до самого неба. («Откуда взялось столько снега? Когда это бывали тут холодные зимы?») Вдалеке вздымалась пирамида. Она была белой и гладкой, возможно, сооруженной изо льда, ее острая вершина едва не касалась облаков. Рядом с пирамидой – темный на белом фоне – стоял отец, его было на удивление хорошо видно, вопреки немалому расстоянию. Отец призывно махнул рукой и шагнул прямо в ледяную грань.
Отец знал, что делал, – и нужно было немедленно следовать за ним. Там, в пирамиде, скрывался прекрасный мир, утраченный когда-то. Этот мир не исчез, он ждал и был готов вновь принять…
Он попытался сделать шаг вперед, к пирамиде, – но не смог. Ноги вмерзли в снег, и он обречен был оставаться здесь и уповать только на приход тепла. Ему сделалось очень обидно, потому что пирамида могла растаять вместе с прекрасным миром, – и он рванулся из снежного плена, помогая себе криком. И рухнул лицом в совсем не холодный снег, мешающий дышать.
Стивен Лоу сел на кровати и некоторое время глубоко и шумно втягивал в себя воздух. Эти участившиеся в последнее время приступы ночного удушья начинали всерьез его тревожить. В комнате плавал рассеянный предутренний свет, в полированных створках встроенного в стену шкафа тускло отражалось окно. За окном не было никаких пирамид. Нет в Хьюстоне пирамид…
Кое-как отдышавшись, Лоу опустил голову на влажную подушку. Сердце ныло, словно предупреждая, что устало от своей однообразной работы.
«Надо бы отдохнуть, – сказал он себе и осторожно положил на грудь руку, в надежде на то, что сердце притихнет, почувствовав тепло. – Выкинуть все из головы и хорошенько отдохнуть…»
…Однако, проснувшись еще раз, уже утром, в обычное время, Лоу первым делом позвонил Батлеру. Он пробовал разыскать Алекса еще вчера, вернувшись из Вашингтона, но ни мобильник, ни домашний телефон ареолога не отвечали.
На этот раз он дозвонился.
– Это Лоу. Как дела, Алекс?
– В порядке, – осторожно, как почудилось Лоу, ответил Батлер. – Приобщаюсь к бизнесу, работаю с компаньоном. Или вы не это имели в виду?
– Не это, – произнес Лоу.
Тон Батлера казался ему не совсем искренним. Или только казался?
– Ничем новым порадовать не могу, мистер Лоу.
– Абсолютно ничем?
– Вы меня разбудили. Я еще не проснулся… Нет, мистер Лоу, ничем. Если будет какой-то прорыв – обязательно сообщу. Все никак не могу прийти в себя… после клиники… Вы ведь этим занимаетесь, да? Точка возможного перемещения и прочее…
– Да, обсуждение ведется. Алекс, нам нужно встретиться…
Молчание, воцарившееся в трубке, было каким-то вязким, оно все больше сгущалось и явно стремилось окончательно и бесповоротно затвердеть. Стивен Лоу как будто на мгновение вселился в своего собеседника и понял, как тому не хочется продолжать разговор. И добавил:
– Может быть, вам есть смысл вновь показаться специалистам? Пусть попробуют еще раз, покачают, пошатают. То, что случилось с Флоренс… Теперь особенно важно, чтобы вы вспомнили, Алекс.
– Боюсь, в ближайшее время не получится, мистер Лоу. – Теперь голос Батлера звучал достаточно жестко, словно в рукав рубашки засунули металлический стержень. Почему-то именно такое сравнение пришло в голову Стивену Лоу. – Ко мне приехали гости, нужно уделять им внимание. Я потом сам позвоню, мистер Лоу.
Слова Батлера о гостях не внушали доверия, они были, скорее всего, наспех придуманной отговоркой, но продолжать давить на ареолога Лоу не стал. В конце концов, не его это было дело. «Мудрецы» сказали, что помнят о Батлере, – вот пусть и занимаются…
«Им карты в руки, а я умываю руки», – подумал Лоу, а вслух произнес:
– Ладно, Алекс. Простите, что разбудил. Занимайтесь своими гостями.
– Я позвоню, – еще раз пообещал Батлер.
Позавтракав вместе с женой, Лоу вместо того, чтобы ехать на работу, подсел к компьютеру. Он намеревался кое-что выяснить для себя.
Взять под контроль пирамиды и мегалиты… А сколько их на свете, этих пирамид и мегалитов?
Информации было много, информации интересной, но обособленной, как разбросанные то тут, то там куски мозаики, не дающие общей картины.
Чем больше Лоу бродил по ссылкам, тем больше убеждался в том, что речь идет даже не о сотнях, а о тысячах объектов в разных концах планеты, и число их постоянно росло. Похоже, Координационному совету грозила очень серьезная головная боль…
Хотя, конечно, не было оснований считать любой мегалит точкой пространственно-временных перемещений.
Лоу отодвинулся от компьютера, с силой, до хруста в позвонках, выгнул спину, а потом ссутулился и тихонько забарабанил пальцами по столу. И перед глазами у него вновь возник отец, стоящий возле ледяной пирамиды. Отец манил его за собой, в пирамиду. Отец, умерший семь лет назад.
– Ты сегодня работаешь дома? – услышал он за спиной голос Милдред.
– Нет, уже уезжаю, – ответил Лоу, поворачиваясь к жене. – А вечером заеду на кладбище, к отцу.
…Створки ворот автоматически раздвинулись перед «тойотой», но путь на проезжую часть улицы перекрывал «опель» цвета бронзы, с волнистыми разводами, невесть почему решивший отдохнуть поперек проезда. Хотя чуть дальше, рядом с автобусной остановкой, было место для парковки. Лоу все-таки вывел свой автомобиль за пределы двора и уже собирался посигналить женщине, сидящей в кресле водителя, но она тут же открыла дверцу и вышла из машины. И направилась к нему. Лоу огляделся – улица была почти безлюдна – и заглушил мотор. Судя по всему, бронзовый «опель» остановился здесь не случайно.
Женщина приближалась, плавно покачивая бедрами и держа в руке небольшую черную сумочку под цвет ее брючного костюма. Одежда была подобрана явно по контрасту с длинными светлыми волосами и легким белым шарфиком вокруг шеи, обоими концами спускающимся на грудь. Женщина была довольно высокой и стройной, двигалась гибко, и Лоу только вблизи рассмотрел, что ей, пожалуй, уже под сорок. Белое, словно высеченное из мрамора холодное красивое лицо вызвало у него ассоциацию со Снежной королевой – несмотря на черный костюм. Такая женщина могла обитать в той ледяной пирамиде и заставлять своих подданных выкладывать пазлы из осколков льда.
Женщина наклонилась к дверце «тойоты», и Стивен Лоу опустил боковое стекло.
– Доброе утро, мистер Лоу. – Она не присовокупила к этим словам стандартную вежливую улыбку. Глаза у нее были серые, с легкой голубизной, и казались ледышками. – Я Линда Маклайн.
Лоу ни на мгновение не усомнился в том, что такое совпадение фамилий отнюдь не случайное. Его вычислили. Он представил себе, сколько трудов стоило этой женщине отыскать его – и это при строжайшей засекреченности миссии «Арго» и всего, что было связано с Первой марсианской, – и в который уже раз подумал о том, что искусство обеспечивать неприкосновенность тайн явно вырождается. И нужно обязательно – обязательно! – принимать какие-то радикальные меры. Жена… вдова полковника Маклайна не должна была ни при каких обстоятельствах не только знать о причастности его, Стивена Лоу, к судьбе мужа, но и вообще иметь хоть какое-то представление о его существовании.
«Нет ничего тайного, что не сделалось бы явным» – неужели Иисус был абсолютно прав?
Видимо, что-то такое все-таки отразилось на его лице, потому что женщина, не дожидаясь ответа на свое приветствие, добавила:
– Только не говорите, что тут какое-то недоразумение, и вы не Стивен Лоу, и не знаете… не знали моего мужа, Эдварда Маклайна. Если что – я и под колеса брошусь. Или буду кричать, а когда выскочит ваша жена или сбегутся люди, скажу, что вы пытались меня изнасиловать, прямо здесь и сейчас. И в полиции то же самое заявлю. Лучше со мной по-хорошему, мистер Лоу!
В ее голосе было столько решимости, а глаза стали такими пронзительными и неумолимыми, что Лоу понял: именно такое представление и может разыграться здесь, прямо у ворот его собственного дома. И при всей абсурдности обвинений – начнется разбирательство. Шум, полиция… И, возможно, за углом только и ждет начала спектакля оплаченный репортер…
– Чего вы хотите? – спросил он, чувствуя, как кровь застучала в висках, сигнализируя о том, что подскочило артериальное давление. Как у шефа, Шварцера.
– Я хочу знать правду, – тихо ответила Линда Маклайн, еще ниже пригибаясь к окошку, так что концы ее шарфа белыми полосами закачались перед лицом Лоу. – Я сяду к вам в машину, и мы поговорим. Я не кусаюсь.
Лоу с сомнением поднял бровь.
– Прямо здесь? Поперек тротуара?
– Прямо здесь!
Лоу бросил взгляд в зеркало заднего вида. Ворота были закрыты, и Милдред не могла из дома видеть его автомобиль.
Он пожал плечами.
– Что ж, садитесь, если вам так удобнее. Хотя я ведь тоже могу вызвать полицию.
– Не вызовете, – сузив глаза, отрезала Линда Маклайн. – Вам совесть не позволит.
Лоу повел плечом и промолчал. Он прекрасно понимал, какую правду имеет в виду вдова командира «Арго», и чувствовал себя отвратительно. Не потому, что горячие молотки продолжали изнутри лупить по вискам, явно намереваясь пробить череп, – отвратительно было на душе. Лгать всегда неприятно, если ты нормальный человек, а не лгать не получится – не имел он права раскрывать не им сотворенные тайны.
– Что вы хотите? – подавив вздох, повторил вопрос Лоу, когда она села на соседнее сиденье. – Какую правду вы рассчитываете от меня услышать? Правду о чем?
– Вы знаете, – сказала Линда Маклайн, глядя не на него, а вперед, на расписной бок своего «опеля». – Вы все отлично знаете, мистер Лоу.
– Нет, так не пойдет. – Лоу положил руки на руль. – Я знаю много такого, что, извините, не имеет к вам ни малейшего отно…
– То, что не имеет ко мне отношения, меня не интересует, – прервала его Линда Маклайн. – Меня интересует, что случилось с моим мужем, полковником Маклайном, летчиком и вашим астронавтом. – Теперь она повернулась и подалась к Лоу. От нее веяло какими-то горьковатыми духами. Осенними духами, настоянными на облетевшей листве и увядших надеждах. – То, что случилось с ним на самом деле.
– Ваш муж погиб при прохождении предполетной подготовки. – Лоу едва справлялся с желанием покинуть машину и убраться как можно дальше от этой женщины, напиравшей на него с видом обвинителя. – Несчастный случай, пожар…
– Да-да, пожар! – покивала вдова, и в ее голосе явственно слышалась горькая ирония. Такая же горькая, как ее духи. – Это мне уже говорили. Пожар, все сгорело, и хоронить просто нечего. У моего мужа даже нет могилы.
– Но…
– Да, я знаю, вы что-то там такое соорудили, в закрытой зоне, какой-то там мемориал, к которому ни я, ни мой сын попасть не можем. А теперь послушайте, мистер Лоу. Неужели вы все, в вашем чертовом агентстве, так возомнили о себе, что считаете всех остальных безнадежными идиотами? Что это за предполетная подготовка такая, которая длится два с лишним года? В какой полет готовился мой муж – к Сириусу? В другую галактику? Два с лишним года подготовки на Земле, здесь, в Америке, – и запрет даже на телефонные звонки! Почему вы запрещали ему звонить?
– Видите ли, там полностью имитировались условия длительного полета, реального полета…
– Не надо, мистер Лоу! Возможно, вокруг и в самом деле хватает идиотов, но я не принадлежу к их числу. Два с лишним года без единого звонка, без единого слова по электронке. Это раз. Невероятная по размеру денежная компенсация. Это два. Неужели вы там, у себя, в вашем дерьмовом НАСА, полагали, что я не смогу сосчитать, сколько будет дважды два?
– И сколько это будет? – тихо спросил Лоу.
– Четыре, мистер Лоу, – так же тихо ответила вдова астронавта. – А не три или пять, как ваши люди пытались меня убедить. Какая предполетная подготовка, мистер Лоу? Вы запустили моего мужа в этот чертов космос, на Луну или на Марс, или на Солнце, не знаю. И он погиб там, потому и нет здесь его могилы. Пусть это выглядит смешно, но я обращалась… к одной… В общем, она подтвердила, что мой муж погиб там, – она ткнула пальцем в крышу автомобиля, – а не здесь. Подтвердила то, что я и так знала.
«Телепаты… Ясновидящие… – подумал Лоу. – Мир сходит с ума…»
– Я могу только повторить то, что вам уже говорили, – подбирая слова, медленно начал он. – Вы можете этому не верить, вы можете обращаться к каким угодно… м-м… нестандартным личностям, но никакой иной официальной информации, кроме той, которой вы уже располагаете, вы получить не сможете. Я понимаю вас, но… – Лоу едва заметно отрицательно покачал головой. – Ваш муж погиб именно во время предполетной подготовки.
– Мистер Лоу, что бы вы делали, случись такое с вашей женой?
Серые неумолимые глаза Линды Маклайн приблизились еще больше, и Лоу отвел взгляд. В тишине было слышно ее дыхание, и от этого дыхания тоже веяло горечью осени, скорбящей на могиле лета и предчувствующей неизбежный приход убийцы-зимы.
– Ваш муж погиб во время предполетной подготовки, – упрямо повторил он уродливую ложь, придуманную не им, и вновь почувствовал, как злые молоточки неуклонно и непоправимо разрушают его голову. Это было почти невыносимо.
Он обвел взглядом тихую улицу – улица показалась ему какой-то ненастоящей, какой-то выцветшей декорацией в убогом театре – и добавил:
– Но даже если бы… если бы полковник Маклайн погиб… не здесь… – Он перевел дыхание. – Что бы это для вас меняло?
– Очень многое. – Линда Маклайн отстранилась от него и расправила плечи. – Марк должен знать, как погиб его отец. Он должен знать, что его отец погиб в космосе. Как герой. Не сгорел при пожаре, не стал жертвой несчастного случая, а погиб в полете. В космическом полете. И я тоже должна это знать. Я имею на это право, мистер Лоу. И я добьюсь… – Ее голос сорвался.
Лоу приложил пальцы к виску. Висок был мокрый от пота.
– Больше ничего не говорите, мистер НАСА. Вы все уже сказали, спасибо. Подумайте, как это устроить. Только не затягивайте. У вас же есть сердце…
Стивен Лоу сидел, привалившись грудью к рулю, и смотрел, как она медленно возвращается к своему «опелю».
Да, у него было сердце, он сейчас отчетливо чувствовал это. Сердце болело…
Марк, кроме отца, мог теперь потерять и мать. Врежется в ее «опель» какой-нибудь грузовик – и все…