Глава 5. Операция «Вызволение»

Комбинезон с капюшоном был хорош. Он облегал тело, но нигде не жал и не стеснял движений. Карманов на нем хватало, в них можно было разместить достаточно гранаток-ниби. Гладкая ткань не шуршала, ее тонкость сочеталась с прочностью, а упругие вставки на локтях и коленях служили хорошей защитой от ушибов. И расцветка комбинезона была, по мнению Габлера, подходящей, в ней виделась блеклая палитра осеннего леса: зеленоватое с желтоватым, сероватое с коричневатым… Этот комбинезон Крис подбирал сам, и был доволен своей покупкой.

Он еще раз осмотрел себя в зеркале, огладил бока, удовлетворенно кивнул и сел на диван. В соседней комнате, у Индилайнона, что-то бубнил тивишник, а обеих олломинниа в квартире не было, они еще не вернулись с шопинга. Как и уехавший вместе с ними Энгилейнон.

Энгилейнон дал о себе знать вчерашним утром. Он законнектился с Индилайноном, и тот отправился забирать освобожденного грэндами сородича из центральной части столицы. Встреча сварливого беллизонского силлона с Габлером особой теплотой, ясное дело, не отличалась. Ведь именно Крис поспособствовал тому, чтобы Энгилейнон оказался за решеткой. Да еще и нанес жрецу Триединого побои. Правда, выглядел тот вполне невредимым, но кроме физических, есть еще и моральные удары. Такие травмы не исчезают долго, а то и никогда. Судя по свирепому взгляду, которым Энгилейнон обдал Габлера, жрец ничего не забыл и от попыток размазать обидчика по стене отказался только потому, что у них сейчас было общее дело. Извиняться Габлер не стал. Во-первых, знал, что этот надменный тип не примет извинений, а во-вторых, не хотел он извиняться. Вот и все.

Да, у них было общее дело, и все прилетевшие на Вери Рому участники операции этим делом занимались. Уже были доставлены в столицу партии ниби – маленькие взрывчатые штуковины не вызвали у порссеров никаких подозрений. Группа веронцев Каррина готовилась по своей программе, и вытаскивать Низу из клиники им предстояло совместно с беллизонцами. И с Габлером, естественно, – как и любой файтер Стафла, он владел экстрой, а служба в Твинсе позволила ему получить навыки действий в составе малых групп и в одиночку. Накануне состоялась встреча всех участников операции – на побережье Тирренского океана, в конспиративной обстановке, – и каждый получил четкое задание. Кроме Каррина и Здено Шатана, веронцев представляли здесь риги с Великолепной, разговаривавшие с характерным акцентом, и пиктимы – автохтоны Натали. Их отличала сероватая кожа и приплюснутая с боков голова. Были в группе Каррина и явные потомки земных колонистов, и кроссы. Лили Акимжанов отсутствовала. Обговорили все до мелочей, но это отнюдь не значило, что операция будет легкой прогулкой – предусмотреть кое-какие моменты просто не представлялось возможным.

Этой встрече предшествовали события, позволившие точно установить местопребывание Анизателлы и выяснить всякие важные детали. Одно такое событие произошло на улице Матери Венеры вечером того дня, когда видеокамера обнаружила медика. Точнее, одного из тех, кто пытался разобраться в уникальных способностях жрицы горного храма. Немногочисленные прохожие стали свидетелями выходки здоровенного молодого мужчины в темном свитере и джинсах, впрочем, довольно безобидной и не очень-то редкой. И не только в столице. Мужчина, кажется, был слегка навеселе, он размахивал сине-бело-зеленым шарфиком – атрибутом фанатов столичного «Тибра» и то и дело выкрикивал: «Да, «Тибр» – это сила! Да, «Тибр» – это гол! Наш «Тибр» – это фаны, любовь и футбол!» А потом остановился, взмахнул рукой – и над улицей вспыхнул и растекся в воздухе эфемерный сине-бело-зеленый баннер с изображением футбольного мяча на волнах. Мужчина явно решил потренироваться в преддверии финального матча Континентальной лиги. Через полминуты баннер развеялся, мужчина, уже больше ничего не выкрикивая, скрылся за углом, и вокруг вновь стало тихо.

За углом горлопана ждал уникар. Там сидели Индилайнон и две олломинниа. Пока Габлер изображал на улице Матери Венеры фаната футбольного клуба «Тибр», обе жрицы вошли в контакт с Низой. И каждая из них «увидела» одно и то же: сине-бело-зеленый баннер с мячом, взмывший над забором напротив здания, где находилась Анизателла. А значит, это и было то место, которое требовалось найти!

Теперь следовало решить вторую задачу: выудить как можно больше сведений у медика. Та же расположенная на дереве видеокамера засекла его возвращение в клинику, и оставалось только ждать, когда закончится его рабочий день. И он закончился. Медик сел в один из стоявших во дворе уникаров и выехал за ворота. К этому времени обе жрицы уже перебрались в свою машину, и два уникара отправились вслед за транспортным средством медика. Накрутив с десяток километров по вечерним улицам, медик завершил свою поездку на стоянке, расположенной почти впритык к многоэтажному дому. Вероятно, где-то тут он и жил. Когда он вышел за ворота стоянки и направился к дому, его окликнула миловидная девушка, которая высунулась из стоявшего поблизости уникара. Что-то там у нее не ладилось с управлением. Медик, разумеется, не отказался помочь. Забравшись в уникар, он обнаружил, что там находится еще одна не менее симпатичная девушка – она беспомощно уставилась на открытую панель управления. Медик принялся разбираться, в чем проблема… и очень быстро превратился в такое же изваяние, каким на время стал пилот Дамдин Игарта в кабаке «Утеха патриция». А тут подъехал еще один уникар, и Индилайнон с Крисом составили компанию двум олломинниа.

На все вопросы медик отвечал без запинки и сведений выложил много. Еще на Нова-Марсе Гелисинийра сказала Габлеру, что перед умениями олломинниа не устоит никакая мозговая блокада. «Знающие все пути» не взламывали блокаду, а как бы просачивались сквозь нее. И у того, кто попал к ним в руки, не было никаких шансов что-либо утаить. Медик назвал свое имя: Перилан Кринтиас. По его словам, Анизателла действительно находится в клинике на улице Матери Венеры, и группа специалистов самыми разными средствами пытается понять природу ее удивительных способностей. Пока ничего не получалось, а объекту исследования все эти попытки ничего полезного не приносили. Кринтиас опасался, что эксперименты, которые проводят он и его коллеги, могут плохо кончиться. Низе грозило в лучшем случае сумасшествие (если это можно назвать словом «лучший»), а в худшем – смерть. Но у него был приказ…

Кринтиас рассказал о расположении помещений клиники, и теперь стало ясно, каким путем нужно добираться до Низы. Выложил все что знал о системе пропусков и охраны, однако проблема была в том, что знал он меньше, чем хотелось бы группе освобождения. Охранников он ни на территории клиники, ни в самом здании никогда не видел и имел дело лишь с техническими устройствами. Тем не менее, выуженные у медика сведения значительно повышали шансы на успех операции.

Собственно, это заведение не являлось каким-то особо охраняемым объектом. Это была именно клиника – одно из лечебных учреждений грэндов, в котором велась и научная работа. Поскольку, как считали грэнды, никто не знал, что Низа жива, вряд ли они стали бы организовывать какую-то усиленную охрану. Но группе освобождения нужно было исходить из того, что такая охрана тут все-таки может иметься.

Когда беллизонки сняли с медика свои «чары», Индилайнона и Габлера в уникаре уже не было. Перилан Кринтиас, разумеется, ничего о своем допросе не помнил и был уверен в том, что только что забрался в машину и подсел к панели управления. С неполадкой (естественно, подстроенной) он разобрался довольно быстро, но еще некоторое время провел в компании беллизонок, выслушивая многочисленные слова благодарности. Кстати, распознать принадлежность Гелисинийры и Джандинарьи к беллизонкам он не мог, потому что они вновь потрудились над своими лицами. Затем Перилан Кринтиас продолжил путь домой, а группа Индилайнона поставила отметочку о том, что и вторая задача тоже решена.

И вот близилось время приступать к выполнению третьей задачи.

Габлер прислушался к звукам, доносящимся из соседней комнаты. Они свидетельствовали о том, что по тивишнику уже началась трансляция финального матча Континентальной лиги. Столичный «Тибр» и «Лигурия» из Савоны-Дуо вышли на поле стотысячного стадиона «Фламинио». Габлер испытал что-то вроде самодовольства, но тут же придержал эмоции. Да, именно он предложил еще одну идею, связанную с футболом, однако «предложить идею» и «реализовать идею» – это совсем не одно и то же… И был в этом предложении элемент случайности. А если бы финальный матч состоялся не сегодня, а через неделю? А если бы он, Крис, не пошел к стадиону за футбольной атрибутикой и не узнал об очень подходящей дате финала? Впрочем, тогда был бы разработан иной план.

Шла десятая минута матча, когда вернулись Энгилейнон и обе олломинниа. Габлер даже не ожидал, что девушки выберут именно такую одежду для операции, и одобрил их выбор. А приобрели они два одинаковых темных комбинезона с капюшонами – что может быть удобнее для таких дел? Энгилейнон же облачился в длинный свитер, а брюки от костюма менять не стал. Впрочем, согласно плану, он и Индилайнон не должны были уходить дальше будки у ворот клиники. Индилайнон от своей пиджачной пары не отказался, только надел куртку, а лицо, как и его сородич, намеревался скрыть с помощью шапочки-маски с прорезями для глаз и рта – в Твинсе такой головной убор называли «клава». В эту съемную квартиру группа возвращаться не собиралась – погрузили все вещи в уникары и отправились туда, где их должен был ждать отряд Здено Шатана. Именно ему Каррин поручил командовать двумя десятками веронцев, отряженных на освобождение беллизонской жрицы. Точнее, командовать ими не требовалось – каждый знал свой маневр. Но ведь кто-то же должен быть главным! Ни сам Каррин, ни Лили Акимжанов в число участников операции не входили.

По пути к месту сбора сначала Гелисинийра, а потом, для верности, и Джандинарья «соединились» с Низой. И оказалось, что инминниа то ли спит, то ли находится без сознания. И Габлеру, как, наверное, и другим, сразу вспомнились слова медика Перилана Кринтиаса о том, что эксперименты с ней могут кончиться печально…

…Кто знает, видала ли когда-нибудь такое отдаленная от центра столицы тихая улица Матери Венеры? Не прошло и четверти часа после окончания финального матча на стадионе «Фламинио», как на нее повернул огромный длинный фургон из тех, что развозят по столице разные грузы. Фургон медленно покатился по освещенной фонарями дороге, а на его крыше веселились какие-то личности. Они прыгали, размахивали шарфиками и трехцветными флагами с эмблемой футбольного клуба «Тибр», запускали ввысь такие же баннеры, и с грохотом летели в небо гроздья фейерверка – многокрасочного, яркого, брызжущего во все стороны. В этих неистовых всполохах почти затерялся висящий над столицей, под облаками, герб Империи. Сквозь грохот неслись над улицей, отражаясь от стен домов, радостные крики:

– «Тибр» – чемпион!

– «Тибр» – это класс! «Тибр» – это школа! «Тибр» – звездный час нашего футбола!

– Соперника совсем не жалко! «Тибр» – чемпион «континенталки»!

– От Древнего Рима до наших времен Спартак – гладиатор, а «Тибр» – чемпион!

Вряд ли хоть кто-нибудь из тех, кто видел это шоу, мог предположить, что у его устроителей есть и атрибутика другого участника финального матча – «Лигурии» из Савоны-Дуо. И она пошла бы в ход, если бы победила «Лигурия».

Фургон находился в трех кварталах от серого забора клиники, которую здешние жители называли «октагонкой», когда из дверей расположенного в глубине двора здания вышел Перилан Кринтиас. На нем была зеленоватая одежда медика. Он сбежал по ступеням, открыл дверцу одного из стоящих в ряд уникаров и забрался в машину. Посмотрел на часы на приборной панели и, рассчитывая время, направил уникар к воротам. Если бы Кринтиаса спросили, зачем он это делает, медик ответить бы не смог. Потому что понятия не имел о том, что одна из беллизонских жриц заложила в него команду: «В такое-то время выехать из ворот клиники». А вот тот, кто управлял фургоном, об этом знал и должен был подвести свое транспортное средство к воротам в нужный момент. Доехав до будки, Перилан Кринтиас притормозил уникар и поднял левую руку, чтобы продемонстрировать открытую ладонь объективу контрольно-пропускной системы. Одностворчатые ворота стали медленно сдвигаться вправо от него, параллельно забору – и в это время приближавшийся фургон с крикунами на крыше вильнул к обочине и остановился. Да так, что длинной своей коробкой полностью перегородил выезд из ворот.

Дальнейшие события, рассчитанные буквально по секундам, происходили быстро, под несмолкающие крики о непобедимом «Тибре», грохот фейерверка и мельтешение шарфиков, флагов и баннеров. Ворота клиники еще продолжали открываться, когда такое же движение возникло в стенке фургона. Отъехала вбок широкая дверь, и на тротуар посыпались участники операции. Одежда на них была разной, но лица они постарались скрыть. Габлер выпрыгнул из фургона одним из первых – капюшон он опустил до бровей, а воротник комбинезона доходил до самых губ. Группа рванулась в ворота и уже во дворе разделилась. Несколько участников операции, включая Индилайнона, бросились к будке КПП, чтобы нейтрализовать охранника и отключить системы наблюдения и оповещения. В дверь полетели ниби – и их разрывы добавились к грому фейерверка и продолжающим нестись с крыши фургона фанатским кричалкам. Второй отряд остался у ворот. А третий устремился к зданию клиники. Врубивший экстру Габлер мчался первым, Здено Шатан почти не отставал от него. За их спинами, с интервалом в несколько метров, бежали по дорожке под деревьями обе беллизонские олломинниа и веронцы. Энгилейнон сидел в уникаре за ближайшим перекрестком и должен был появиться в нужный момент. Из проезжающих мимо клиники машин невозможно было увидеть, что творится во дворе – мешал фургон. А от тех, кто мог наблюдать за происходящим с верхних этажей окрестных домов, бегущую к зданию группу скрывали деревья.

Дверь в вестибюль клиники не открывалась, но Крис не стал с ней возиться.

– За машины! – крикнул он и, отскочив от крыльца, метнул в дверь миниатюрную гранату.

Этого оказалось достаточно – не рассчитанная на такое воздействие плита не только оказалась продырявленной, но и, сорвавшись с петель, влетела в вестибюль и грохнулась на пол. Габлер и Шатан тут же вбежали в клинику, за ними последовали остальные.

Вероятно, не все у ворвавшихся в будку КПП пошло гладко, потому что ворота, не открывшись до конца, начали двигаться в обратную сторону. Там продолжал стоять уникар Перилана Кринтиаса. Судя по тому, что его машина не давала задний ход, медик просто впал в ступор от происходящего. Хотя нет – при виде приближающейся массивной плиты он открыл дверцу и выскочил из машины. Его тут же схватил один из остававшихся там веронцев. Оттащил в сторонку, что-то с ним сделал – и Кринтиас осел на траву под кустом. А плита ворот остановилась в каких-то сантиметрах от бока уникара – видимо, в будке с этим все-таки разобрались. Другой веронец моментально забрался в машину и отогнал ее вглубь двора. Одновременно с этим фургон с крикунами на крыше сдал назад, освобождая проезд, и на территорию клиники заехал уникар, за панелью управления которым сидел Энгилейнон. Он направил машину к входу в здание и остановился у крыльца.

Пока все это происходило, группа Габлера и Шатана занималась своим делом. Оказалось, что в вестибюле не безлюдно – у стены застыла девушка в белом халате, а в углу сидели в креслах оцепеневшие от взрыва пожилой мужчина в домашних тапочках – по всей видимости, пациент, и женщина в короткой яркой куртке – вероятно, посетительница. К ним сразу бросились веронцы, повалили на пол лицом вниз. Габлер с Шатаном уже бежали вверх по лестнице, перепрыгивая через ступени – еще при разработке операции лифтом в этом случае решили не пользоваться. Их путь вел на третий этаж – именно там, как сказал Перилан Кринтиас, находилась Низа. Крис первым вбежал с лестничной площадки в помещение с двумя дверями лифтов. Зато Шатан первым бросил из-за его плеча гранату в дверь, ведущую к палатам. Кто-то остался у лифта, остальные ринулись мимо, в коридор, сквозь открывшийся проем.

Габлер повернул налево, чуть не сбив с ног женщину в белом халате. Кое-где из дверей палат выглядывали пациенты.

– Всем на пол! – на ходу гаркнул Шатан. – У нас гранаты!

Один из веронцев метнул ниби в видеокамеру под потолком, а Габлер уже рванул на себя последнюю дверь справа по коридору. За его спиной дважды грохнуло, издалека донесся женский крик.

– На пол! – вновь заорали в коридоре, но это был уже не Шатан.

Низа лежала на узком ложе возле стены, под тонким светлым одеялом, почти закрывшим ее подбородок. Лицо беллизонки было обращено к потолку и казалось выточенным из белого мрамора – такого же, из которого в древние времена воздвигли храм ее бога в Пятнистых горах. Глаза ее были закрыты. И вряд ли она просто спала – невозможно не проснуться от такого шума! У изголовья поблескивали какие-то штуковины, но Габлер почти не обратил на них внимания. Точнее, обратил, поскольку состояние экстры не позволяло упускать ни одной детали, но тут же переключился на беллизонку. Он молниеносно пересек палату и буквально одним движением подхватил на руки ее легкое тело. Стремительно развернулся и широкими шагами направился назад, к двери. Навстречу один из веронцев уже катил каталку, заставив Шатана отойти в сторону. Габлер опустил туда Низу, и Гелисинийра с Джандинарьей дружно положили ладони ей на лоб.

– Вперед! – бросил Габлер.

В коридоре витала пыль, и из палат больше никто не высовывался. Женщина в белом халате ничком лежала на полу у медицинского поста. Плечи ее подрагивали, а значит, она была жива. Веронцы стояли вдоль стен, а один выглядывал из проема, ведущего к лифтам. Изуродованную взрывом дверь оттащили в другую сторону коридора, чтобы она не мешала проходу. Девушки убрали руки со лба Низы, и Гелисинийра успокаивающе кивнула в ответ на вопросительный взгляд Криса. Все устремились к выходу, и тут в дальнем конце коридора, где, как сообщил Перилан Кринтиас, находилась еще одна лестница, показались фигуры в сером. Габлер мгновенно разглядел парализаторы в их руках и выдохнул:

– Охрана!

Наверное, он мог это и не говорить, потому что одновременно с его предупреждением сразу трое веронцев запустили туда шарики ниби. Под этот грохот Крис вывез каталку к лифтам – там стоял веронец и держал двери одного из них открытыми – и втолкнул в кабину. Обе жрицы заскочили туда вслед за ним, и кабина пошла вниз.

В вестибюле не было заметно никого, кроме двух веронцев. Габлер, толкая каталку перед собой, довез ее до выхода и вновь подхватил Анизателлу на руки. Спустился с крыльца и нырнул в открытую дверцу уникара. Энгилейнон сидел за панелью управления, а его сородич стоял у будки КПП. Гелисинийра и Джандинарья тоже забрались в салон, и машина поехала к так и не закрывшимся воротам. Габлер сидел сзади, продолжая держать Низу на руках, по бокам от него устроились ее коллеги. В зеркале заднего вида мелькали фигуры веронцев – они выскакивали из здания клиники и бежали к воротам. Псевдофанатов на крыше фургона уже не было, но светящиеся баннеры все еще плавали в воздухе и продолжал грохотать фейерверк. Медик Перилан Кринтиас неподвижно лежал под кустом. Что бы с ним ни сделали веронцы, Крису было его ничуть не жалко.

Энгилейнон притормозил возле будки, и второй силлон так лихо запрыгнул в машину, словно проделывал подобное каждый день. Быстро окинул взглядом тех, кто сидел сзади, удовлетворенно кивнул и плюхнулся в кресло рядом с сородичем.

– Сигнал в полицию успел пройти, – сообщил он.

– Ничего, гнать не надо, – сказал Крис. – На каре не написано, что мы тут были… Это же не банк ограбили.

– А вы там не очень? – повернулся к нему Индилайнон.

– Не очень, – коротко ответил Габлер.

Они выехали из ворот. Энгилейнон притормозил, пропустив приблизившуюся со стороны фургона машину, вывел уникар на противоположную сторону улицы и повернул налево. Когда они проехали мимо фургона, стало видно, что его задняя дверь открыта, и по пандусу одна за другой сползают две вместительные машины. На них предстояло уехать в разные стороны от места операции веронцам. Те из них, кто отработал в одной группе с Габлером, должны были в ближайшие секунды появиться из ворот.

Вся операция заняла считанные минуты, а до местного полицейского участка было восемь километров по прямой – это выяснили заранее.

Стражи правопорядка показали хорошую выучку – едва Энгилейнон свернул на перекрестке и повел машину к окраине столицы, как из-за крыш выскочил вертолет, озаряя небо красными мигающими огнями. Почти одновременно с ним на перекресток выехал один из уникаров веронцев. Сделал поворот направо и неторопливо двинулся к центру Грэнд Ромы – обычная машина среди других машин. Можно было не сомневаться в том, что другой уникар тоже не стоит до сих пор возле клиники, а удаляется от нее. Возле ворот остался только фургон – пустой и безлюдный. Несомненно, полицейские выяснят, где он арендован, но это вряд ли им поможет.

Вертолет снизился и исчез за домами. Энгилейнон, немного увеличив скорость, продолжал уводить уникар от улицы Матери Венеры. Теперь предстояло выполнить еще одну задачу – покинуть столичную планету…

Крис осторожно прижимал к себе Низу – как заболевшего ребенка, которого нельзя тревожить. Девушка не приходила в сознание, и глаза ее по-прежнему были закрыты. Одеяло сползло с ее горла. Розоватого желе там уже не было. Более того, на коже не осталось и следа от страшной раны, нанесенной жрице патриархом Братства Хранителей. Гелисинийра и Джандинарья сосредоточенно водили ладонями возле головы сообщинницы. Габлер старался разобраться в своих чувствах, понять, что он сейчас испытывает к этой девушке.

Нежность… Сочувствие…

«А любовь?» – спросил он себя.

И в памяти всплыл образ Лили Акимжанов. Когда и где доведется еще раз увидеть ее? И доведется ли?

– Веронцы свое дело сделали, даллио Индилайнон, – сказал Габлер. – Теперь ваша очередь оказать им услугу и помочь разобраться с Боссом. Я готов поучаствовать.

Крис и сам не знал, как это у него вырвалось. Ни о каком своем участии в том, что замышлял Каррин, он раньше не думал. Совместная операция так повлияла?

– Сделали… – не оборачиваясь, проворчал жрец. – Только замысел-то был твой, а ниби – наши… И без веронцев справились бы.

– Но действовали вместе с ними, – жестко произнес Габлер.

Индилайнон долго молчал. Однако, вероятно, почувствовал затылком яростный взгляд Криса и, чуть повернув голову, буркнул:

– У нас еще ничего не закончилось.

«Наверное, он прав, – успокоил себя Габлер. – Не стоит, не завершив одно, говорить о другом…»

Но на душе стало как-то нехорошо, и он невольно чуть сильнее прижал к себе Низу.

– Посади ее и пересядь, – кажется, заметив это, непререкаемым тоном произнесла Гелисинийра.

Крис молча повиновался. Опустился на пустовавшее сиденье за спиной Энгилейнона и повернулся так, чтобы наблюдать за действиями обеих омминниа. Завернутая в одеяло Низа оказалась между ними, и они продолжали совершать движения руками перед ее лицом.

– Получится? – спросил Габлер.

– Должно получиться, – ответила Джандинарья.

Привести Низу в чувство было важно. Одно дело, когда в зону доступа космопорта приходят своими ногами, и совсем другое – когда кого-то несут на руках. Могут возникнуть вопросы. Даже если эта группа не собирается лететь на рейсовой галере, перед посадкой в которую нужно пройти регистрацию, а отправляется во внутрисистемный полет на космической яхте. И эта яхта находится на старт-финишной площадке. И разрешение на взлет уже получено. В космопорте «Столичный» стояли три яхты, задействованные в плане по вывозу Анизателлы с Вери Ромы. Одна, с допуском в саб, должна была стартовать через час с небольшим и направиться к местному сабу. Вторая взлетит минут через тридцать после нее и тоже устремится к сабу на окраине системы Юпитера, но другим курсом. А потом придет очередь третьей яхты, на которую и нужно доставить Низу.

При разработке этого пункта плана исходили из следующего. Полицейским, прибывшим по вызову в «октагонку», не составит особого труда выяснить, что там произошло. Буквально в течение нескольких минут они определят, что из клиники исчезла пациентка. Откачанный медик Перилан Кринтиас или его коллеги, принимавшие участие в экспериментах с беллизонской жрицей, сообщат, по чьему указанию они этим занимались. Еще какое-то время уйдет у полицейских на то, чтобы доложить начальству. Начальство свяжется с грэндами, отправившими Низу в клинику, и те сразу сообразят, что служители Триединого каким-то образом узнали о Низе и провернули операцию по ее вызволению оттуда. Наглухо перекрыть все выезды из столицы они вряд ли смогут, а вот предупредить все пять космопортов планеты – запросто. И Низу с сопровождением возьмут при регистрации на любой рейс. (В клинике Низа лежала без документов, но беллизонцы могли привезти ин-кард с Нова-Марса.) Другое дело – космические яхты. Их пассажиров не регистрируют, это частные суда, и пройти на них может кто угодно. Разумеется, по заявке владельца или нанятого им капитана, однако в заявке указывается только количество пассажиров, но не их персональные данные. Мало ли кому и с кем захотелось покататься на яхте! Такова была обычная процедура. Однако не возникало сомнений в том, что персонал зон доступа будет предупрежден о возможном появлении там компании беллизонцев. И наверняка туда уже устремились и грэнды, имея с собой изображение Анизателлы Нианнали Олидинтано Иолнеи и параметры ее инки. Тут никакие переделки внешности не помогут – сличать будут другие характеристики, какие не изменишь ни в одном салоне красоты. Решать эту проблему предстояло олломинниа совместно с силлонами. Не обнаружив Низу в космопортах, грэнды сделают два предположения: либо она скрывается где-то здесь, на Вери Роме, либо все-таки сумела ускользнуть с планеты. Поскольку палатинцы не дураки, то не станут делать ставку только на одно из этих предположений, а будут иметь в виду оба. И тормознут для проверки все частные суда, которые приблизятся к сабу. В том числе и две яхты, задействованные в плане служителей Триединого. Но яхта с Низой на борту к этому сабу не пойдет…

Уникар продолжал оставлять позади квартал за кварталом, двигаясь вместе с другим транспортом к выезду из Грэнд Ромы в сторону космопорта «Столичный». Энгилейнон машину не гнал и аккуратно тормозил перед светофорами. Индилайнон не сводил глаз с зеркала, наблюдая за стараниями обеих омминниа. Габлер с надеждой ждал того момента, когда Низа откроет глаза. Сквозь прозрачную изнутри заднюю стенку уникара был виден висящий над городом герб Империи – красно-белый круг, усыпанный разноцветными звездами, с золотистым шариком Юпитера посредине и зеленым шариком Вери Ромы под ним. Сейчас гербу было совсем не одиноко под облаками – из центра столицы к нему летели сияющие мнокрасочные россыпи и сине-бело-зеленые призрачные полотнища. Там праздновали победу «Тибра», забившего в ворота соперника три мяча, а пропустившего только один.

«От Древнего Рима до наших времен Спартак – гладиатор, а «Тибр» – чемпион!» – вспомнил Крис и улыбнулся. Его тоже со школьных лет называли «Гладиатором».

И в этот момент веки Анизателлы затрепетали. Она медленно открыла глаза и некоторое время смотрела вперед, на многополосную дорогу, освещенную фонарями, яркими стенами зданий и разноцветными огнями рекламы по обеим ее сторонам. Затем чуть повернула голову, увидела подавшегося к ней Габлера и тихо, но довольно уверенно произнесла:

– Вот и хорошо, что ты с нами, Крис.

И Габлер вдруг ощутил такой прилив нежности, какой он испытывал только в раннем детстве. К маме.

Однако Крис не был уверен, что он – с ними.

– Хорошо, что ты с нами, – сказал он, выделив голосом слово «ты».

Индилайнон встрепенулся, вывернул голову назад:

– Как ты себя чувствуешь, даллиа Анизателла? – Вопрос он задал на терлине, чтобы и Габлеру было понятно, о чем идет речь.

– Гораздо лучше, чем там, у них… – слабым голосом, тоже на терлине, отозвалась инминниа. – Они копались у меня в голове… Это не назовешь болью, но это еще хуже…

Энгилейнон ударил ладонью по панели управления и разразился энергичной фразой. Эту фразу он произнес на своем языке, но о смысле сказанного Крису нетрудно было догадаться.

Низа высвободила руку из-под одеяла, неуверенно поднесла ее к голове и потерла лоб:

– Я имела надежду на то, что вы меня выручите… И у вас это вышло… – Она вновь взглянула на Габлера. – Раналлакс… Император получил раналлакс и выполнил свое обещание?

Крис медлил с ответом, и его опередил Индилайнон. Говорил он по-беллизонски, довольно долго и сердито, и бледное лицо Низы все больше тускнело, и все более непроницаемыми становились ее глаза. Габлер не выдержал и отвернулся. Ему было стыдно. Пусть и невольно, но он тоже оказался обманщиком. Потому что служил Аллену Сюрре. Лжецу Аллену Сюрре.

И в салоне уникара вновь наступила тишина.

Когда столица осталась позади, Энгилейнон остановил машину. Прежде чем лететь к побережью Тирренского океана, в космопорт, всем нужно было переодеться и подкорректировать свою внешность – ведь грэнды уже могли иметь в своем распоряжении записи видеокамер и разглядеть кое-кого из участников операции. Изменением облика, как собственного, так и остальных, предстояло заняться Гелисинийре и Джандинарье. В кабаке «Утеха патриция» они уже показали, что могут с успехом проделывать такое.

…И омминниа не подвели. В двух мужчинах, вошедших в одну из зон доступа космопорта «Столичный», никто не смог бы распознать представителей беллизонского народа. Следом за силлонами шел Габлер под ручку с размалеванными Гелисинийрой и Джандинарьей. Картина была ясной: состоятельные мистеры взяли хошек, чтобы приятно провести время на яхте, в околопланетном пространстве, и вернуться на Вери Рому. Низа пока не появлялась. Из нее тоже вылепили маскарадную фигуру, мало чем похожую на повседневную даллиа Анизателлу. Это нужно было для того, чтобы ни технические средства наблюдения, ни агенты грэндов не смогли распознать ее на пути от стоянки уникаров до зоны доступа. В зоне доступа пойдут в ход иные средства. Их не удалось применить бы перед посадкой на рейсовую галеру, но тут, в небольшом малолюдном помещении, такой фокус должен был пройти – все зависело от умений жрецов Триединого.

Предположение о том, что грэнды примут меры, оказалось ожидаемо правильным. Кроме пышноволосой женщины в сине-белой униформе за стойкой, в зоне находился мужчина в чем-то сером, неброском. Он сидел чуть поодаль от служащей космопорта и окинул всех вошедших цепким взглядом. И продолжал наблюдать за тем, как они ставят сумки на площадку детектора и приближаются к стойке.

Разговор со служащей вел Габлер. Поздоровавшись, он сообщил о том, на какое космическое судно направляется вся компания, и подождал, пока женщина найдет в компе заявку. С багажом никаких проблем не было, и, собственно, на этом общение пассажиров космических яхт с персоналом обычно и заканчивалось. Пассажиры то ли один за другим, то ли все вместе проходили под дугой детектора, ведущие к тоннелю двери открывались – и счастливого пути! Но в этот раз дело пошло по-другому. И такой поворот тоже был ожидаемым.

– У нас временное изменение регламента, – извиняющимся тоном сказала пышноволосая женщина. – Необходимо провести идентификацию. Прошу ваши ин-карды.

– Что, кто-то ограбил Музей Романус, пока все были на футболе? – с улыбкой спросил Габлер. – Уверяю вас, мы тут ни при чем. Мы в это время болели за «Тибр» на стадионе.

Служащая тоже улыбнулась. Габлер вынул из кармана куртки пять инок и протянул ей. Беллизонцы вручили ему свои инки еще в уникаре. Пышноволосая поочередно вставила их в валидатор и вернула Крису.

– Проходите. – И вновь изобразила улыбку.

– «Тибр» – чемпион! – заявил Габлер.

Но думал он сейчас совсем не об этом. Наступал очень ответственный момент.

Общался с работницей космопорта только он один, потому что и силлоны, и обе омминниа были заняты другим делом. Важным делом, которое требовало, как ему сказали, большой сосредоточенности, слаженности действий и отбирало немало сил. Беллизонская четверка, стоя рядом с ним, совместно воздействовала на служащую и агента грэндов, стараясь добиться искажения действительности. Точнее, искажения их восприятия действительности. Другими словами, четверо служителей Триединого вовсю «колдовали», чтобы те не увидели Низу. Жрецы выбрали именно этот способ воздействия, поскольку поступать так, как в свое время поступили три беллизонки с экипажем галеры «Гней Помпей Магн», было, в данном случае, невозможно. Да, жрецы умели управлять чужой волей, но повлиять на детектор не смогли бы. И нужно было сделать так, чтобы Низа осталась незамеченной ни служащей, ни агентом. А она уже вошла в зону доступа и направилась к дуге детектора. Туда же от стойки зашагали остальные беллизонцы и Крис. Пышноволосая провожала их взглядом, агент палатинцев тоже не сводил с них глаз. Но Анизателлы для них словно не существовало. Она первая приблизилась к дуге и остановилась под ней. Через несколько мгновений к Низе присоединились остальные, обступив ее. Буквально в следующую секунду двери за дугой разъехались вправо и влево – и вся компания перешла на площадку перед входом в тоннель. Двери за спинами беллизонцев и Габлера закрылись, и он облегченно выдохнул. Теперь можно было забирать уже доставленные сюда по транспортеру сумки, ступать на траволатор и двигаться к старт-финишной площадке, где ждала космическая яхта.

Уже в тоннеле, на ленте траволатора, Джандинарья не выдержала и присела на корточки. Вид у нее был утомленный.

– Голова кружится, – тихо призналась она.

– Значит, где-то допустила сбой, – сурово сказал Энгилейнон.

Выглядел он тоже не очень бодрым.

– Да придаст нам силы единомножественный Беллиз-Беллизон-Беллизоны! – торжественно изрек Индилайнон.

Габлер с невольным уважением посмотрел на этих могущественных жрецов и подумал, что у них, наверное, есть какие-то шансы добиться своего в борьбе с Империей. Во всяком случае, ему хотелось, чтобы такие шансы были.

Да, «колдовство» беллизонцев удалось потому, что воздействовать пришлось всего на двоих, и у жрецов хватило на это сил. При посадке на рейсовую галеру этот номер не прошел бы – в таких зонах слишком многолюдно, и там есть еще и порссеры с их цепким взглядом и профессиональным нюхом. Важно было и то, что сама процедура перемещения к выходу на летное поле прошла быстро, поскольку долго искажать восприятие реальности служители Триединого не могли. Ну, а детектор не мог обнаружить Низу, так как работал строго в рамках программы. Его задача – определить соответствие пассажиров ин-кардам и проверить на наличие запрещенных к провозу предметов. Пятеро пассажиров своим инкам соответствовали, а шестую, без инки, детектор просто «не заметил». Потому что это не входило в его функции. И ничего запрещенного у пассажиров не было.

Разумеется, видеокамеры не поддавались такому «колдовству» и Анизателлу зафиксировали. Но кому придет в голову изучать их записи, если и служащая космопорта, и агент палатинцев своими глазами видели, что забранной из клиники беллизонки в этой зоне доступа не было. Вернее, они своими глазами ее не видели. И даже если кто-нибудь решит все-таки просмотреть запись, Анизателлы уже не будет на Вери Роме.

…Тем не менее даже после старта напряженность не пропала. Предстояло еще долететь до секретного саба, пройти его и благополучно добраться до Нова-Марса. А точнее – до храма служителей единомножественного Беллиза-Белизона-Беллизонов…

Даже двигаясь не с предельной, а с крейсерской скоростью, яхта смогла бы достигнуть саба за четыре часа. Но она пошла другим курсом, дабы имитировать обычную космическую прогулку, и, по расчетам, должна была оказаться у секретного пункта подпространственного перехода только через девять с лишним часов. Капитан знал о том, какая миссия возложена на него и весь экипаж, и был готов выполнить любое указание силлона Индилайнона – представителя главы общины служителей Триединого.

Беллизонцы и Габлер расположились в отдельных каютах, но Крису не сиделось на месте. И уж тем более не спалось. Яхта еще продолжала разгоняться, когда он вышел в коридор и направился к кают-компании. Дверь открылась – и Габлер застыл в проеме. У противоположной переборки, лицом к нему, сидели на диване три олломинниа: инминниа Анизателла, омминниа Гелисинийра и омминниа Джандинарья.

«Сядем рядком, поговорим ладком», – вспомнилась ему присказка прадеда Хенрика.

Вид у Низы был уже отнюдь не болезненный, а ее коллеги теперь не походили на хошек. Сейчас всю троицу вполне можно было принять за студенток колледжа просветления духа, как они отрекомендовались трем файтерам-отпускникам на галере «Гней Помпей Магн».

– Заходи, Крис, – произнесла Низа с легкой улыбкой. – Ты нам не помешаешь.

Габлер пересек кают-компанию и уселся в кресло, стоящее наискосок от дивана.

– Мне столько о тебе наговорили, – продолжала инминниа. – Я тебе очень благодарна.

– А я благодарен тебе. – Крис чувствовал какую-то легкость. – За то, что осталась жива.

Не было в его душе ни трепета, ни горячих приливных волн. А нежность – была. Нежность брата к сестре. И Габлер подумал о том, что это самое лучшее чувство, которое он может испытывать к Анизателле. Она останется в своем подгорном храме – удивительная колдунья чужого народа, он будет неизвестно где, но это чувство не потускнеет и не исчезнет. Так уж суждено, так решило триединое божество – Беллиз-Беллизон-Беллизоны…

– Да, я осталась жива, – кивнула Низа. – Значит, не время… – Она помолчала и добавила назидательным тоном: – Вот так оно есть, Крис: твой Император обманул не только нас. Он обманул и тебя. А ведь давно уже сказано: «Кто говорит ложь, погибнет».

– Есть желающие этому поспособствовать, – заметил Габлер.

– Пожелаем им успеха, – улыбнулась Низа.

Крис пристально взглянул на нее:

– Ваш командир, Ориобеллиз, обещал помочь желающим. Прислать для поддержки несколько олломинниа.

– Это обещание сделал даллио Индилайнон, – вступила в разговор Гелисинийра. – И не несколько олломинниа, а двух.

– Но от имени Ориобеллиза сделал… то есть дал, – сказал Крис. – Вот ты готова помочь веронцам?

– Я готова выполнить любое указание ондаллио Ориобеллиза, – отчеканила Гелисинийра.

Габлер прищурился:

– А если он тебе прикажет ваш храм разрушить?

– Сделаю все, что мне возможно, для достижения этого.

– И даже не спросишь, зачем разрушать?

– Указания ондаллио Ориобеллиза направлены только на увеличение добра!

Крис озадаченно хмыкнул.

– Не надо ломать свою голову, мистер Габлер, – подала голос Джандинарья. – Ондаллио Ориобеллиз всегда объясняет свои указания.

– А не согласиться с ним вы можете? – спросил Крис. – Хотя бы мысленно. Были такие случаи? Ну, то есть он кому-то из вас или из ваших что-то приказал, приказ выполнили, но в своем кругу выразили несогласие. У нас в Стафле такое случается.

– А у нас такого быть не может, – заявила Низа. – Ондаллио Ориобеллиз не дает указаний, с которыми есть желание не соглашаться.

Габлер понял, что дальше говорить на эту тему бесполезно. Жрицы не казались глупышками, но были заключены в непробиваемую оболочку собственных представлений. Впрочем, подобное случалось не только с отдельными коллективами, но и с целыми народами…

– Ладно, – махнул он рукой. – Что-то мы все о серьезном да о серьезном. Давайте лучше я вам парочку анекдотов забацаю. Если чего не поймете сразу – объясню. А потом пусть Низа расскажет, как она нас от чудища речного спасала на Аполлоне.

Однако ни анекдоты, ни веселые истории из жизни файтеров не помогали снять напряжение. Оно нарастало по мере того, как яхта приближалась к сабу. А вдруг грэнды поменяли код, и космическое судно не сможет покинуть систему Юпитера? Габлер просто мечтал о хорошем глотке коньяка, а лучше – десятке глотков, но не было на этой посудине спиртных напитков. Или же капитан кривил душой.

К счастью, реальность оказалась гораздо симпатичней, чем предположения о ней – яхта без задержки нырнула в саб, словно мышка в норку, и так же беспрепятственно вынырнула в обычном пространстве уже в системе Сильвана. И Нова-Марс, по космическим меркам, оказался совсем рядом. Оставалась нерешенной последняя задача: совершить посадку на планету. О том, чтобы сделать это незаметно, речи не шло – хоть Нова-Марс и не входил в число наиболее развитых миров Ромы Юниона, средств космического слежения тут хватало. Нужно было как можно быстрее совершить финишные маневры. Пассажиры скроются в подгорных владениях служителей Триединого, а экипаж поднимет яхту в воздух и поведет на космодром «Стронгхолд». Разумеется, капитану придется объясняться, и у него было непробиваемое оправдание: его заставили совершить посадку вне космодрома. Поскольку такое беллизонские жрицы уже проделывали с галерой «Гней Помпей Магн», экипажу вряд ли будут предъявлять какие-то претензии. В тех слухах, которые ходили о служителях Триединого, их невероятные способности не только не подвергались сомнению, но и, наверное, достигали уровня сказочных чудес.

Помочь экипажу на заключительном этапе полета должен был Габлер. У него за плечами был не только неоконченный нэви-колледж, но и богатая практика в Стафле. Правда, там приходилось летать не на корытах сивилов, а на боевых кораблях, но принципы-то были общими. «Тот же хрен, только без бирюлек», – как загадочно говаривал файтерам инструктор Жонтак.

После выхода из саба в системе Сильвана Габлер и члены экипажа яхты изучили карту и определили, как добираться до указанного Индилайноном места посадки. Буквально по километрам расписали траекторию движения на финишном этапе и все свои действия на этом участке полета. Любая промашка могла обернуться потерей времени, а то и приземлением совсем в другой точке. И тогда возможность благополучно добраться до храма существенно уменьшалась.

Яхта уже догоняла убегающий от нее по орбите пятнистый шар Нова-Марса, когда на борт пришел запрос диспетчерской службы. Капитан сообщил, что за судно подходит к планете, откуда идет и где намерено финишировать. Выключил связь и больше на запросы не отзывался. Вся команда вместе с Габлером трудилась не покладая рук. Такой род деятельности тот же инструктор Жонтак называл «с голым задом среди пчел». Подобным образом заходили на посадку либурны – юркие десантные корабли, дергаясь во все стороны и своими противоракетными маневрами сбивая с толку системы ПВО. В данном случае о ракетной атаке речь не шла, просто нужно было создать планетным службам сложности с определением предполагаемого места посадки. Космическая яхта такие выкрутасы проделывала гораздо хуже либурн и штурмеров, и в любой момент управляемое снижение по пологой траектории могло превратиться в неуправляемое падение. Но, возможно, к мастерству тех, кто вел яхту на посадку, приплюсовалось воздействие беллизонского божества, к храму которого направлялось космическое судно. Так или иначе, пробив последний слой облаков и снизившись до километровой высоты, яхта добралась до Пятнистых гор. Она двигалась с юго-запада на северо-восток, Стронгхолд находился справа, за горизонтом, а космопорт прямо по курсу – тоже вне пределов видимости. И настал момент, когда тарелкообразный космический аппарат завис в воздухе над каменистой долиной, обрамленной горами. Качнулся и пошел вниз – не камнем, а пеной, оседающей в пивном бокале. С громким шорохом и хрустом прижался к камням упругим кольцеобразным буфером и застыл на пологом склоне, вписавшись в горный пейзаж.

Вскоре в борту яхты открылся люк, и пассажиры один за другим вышли под облачное, уже начинающее темнеть небо. Яхта осталась стоять на склоне, а три мужчины и три женщины отправились вглубь долины, перешагивая через трещины и обходя отдельно возвышающиеся каменные глыбы. Где-то там находился один из тайных входов в подгорные глубины. Возможно, тот самый, которым беллизонцы и Крис воспользовались перед отправлением на Вери Рому. Тогда, по прикидкам Габлера, пришлось отшагать километров десять по коридорам, подниматься то на лифте, то по каменным лестницам, прежде чем они оказались в ангаре, где стояли несколько уникаров. На вопрос Габлера по поводу того, что пришлось так долго идти пешком, Индилайнон изрек: «Ходьба – это жизнь». А на другой вопрос, не опасаются ли жрецы, что место взлета засечет спутник, последовал туманный ответ: «Смотреть и видеть – не одно и то же». Крис не сомневался в том, что и сканеры тут не работают, как и на Аполлоне, в горной системе Карфаген. Габлера подвергли привычной уже процедуре «вырубания», и в себя он пришел, только когда уникар совершил посадку на стоянке космопорта «Стронгхолд».

Они продолжали шагать вереницей к виднеющимся вдали скалам. Габлер уже знал, что это окраина территории беллизонцев, протянувшейся на юго-запад. Хотя регион отнюдь не считался запретной зоной для чужаков, беллизонские поселки мало кто посещал. Сами же беллизонцы жили и работали не только здесь, но и в других местах планеты. Столица Нова-Марса находилась достаточно близко, но за пределами региона потомков земных атлантов и жителей планеты Дилиль. Жрецы Триединого не имели тут никаких официальных управленческих функций, но именно они располагали средствами, позволявшими прикрыть беллизонские земли от постороннего вмешательства. Только хватит ли этих средств, если Император бросит на штурм подгорного храма силы Стафла? Ведь это будет настоящий штурм, а не та мелкая возня, которую устроила там двадцать третья вигия седьмой центурии легиона «Минерва». С его, Габлера, участием.

Позади раздался нарастающий гул и свист, будто вылез из недр какой-то великан и начал шуметь, демонстрируя свою мощь. Всякого можно было ожидать в окрестностях обители служителей Беллизона, – а вдруг им под силу создавать и такое? Но великан на самом деле оказался космической яхтой. Команда наконец закончила предстартовые мероприятия, и серое круглое блюдо поднялось над камнями. Оно почти вертикально устремилось к темнеющему небу, потом стало уходить вбок, в сторону космопорта, и скрылось за горами.

Прошагав метров четыреста, группа приблизилась к скальному массиву. Высокие каменные истуканы стояли кучкой, словно файтеры с одной бутылкой спиртного. Идущий первым Индилайнон свернул к широкой трещине в боку одной из скал, и до Габлера донесся тихий голос Джандинарьи:

– Пришли…

Перед тем как шагнуть в трещину, Индилайнон повернулся и взглянул на Криса:

– Спасибо, Габлер.

Эти слова, а также то, что его, Габлера, не «вырубили», могло означать следующее: он для них был уже не гостем, а кем-то более близким. Как минимум хорошим знакомым.

Крис только руками развел: мол, рад был помочь. А Энгилейнон пробурчал ему в спину:

– Сам чашу разбил, сам и склеил…

Это показалось Габлеру не совсем справедливым, однако он промолчал. Чего еще можно было ожидать от высокомерного силлона?