Глава 15. Решение беллизонцев

– Блип, столько торчать в кабаке и быть абсолютно трезвым! – Портос скривился и с видимым отвращением хлебнул сока «Амрита».

Сидящий рядом Арамис усмехнулся:

– Терпи, эфес, терпи. Вот получим отпущение грехов, и тогда уж…

– Если получим, – буркнул здоровяк. – У меня чего-то нет никакого желания встречаться с этой Низой.

– Не бойся, не съест, – подбодрил его беловодец.

– Да я и не боюсь… Просто видеть ее мне не очень… Лучше бы бутылку увидеть. А еще лучше – не одну, и даже не две.

– А ты закрой глаза, Юл, и представляй, что это бутылки к нам в гости пожаловали, – посоветовал Арамис.

Габлер, откинувшись на спинку кресла и сложив руки на животе, изучал потолок, с которого бахромой свисали какие-то длинные желто-бело-зеленые вьющиеся растения.

Вот уже часа полтора они сидели в кабинке кабака «Уютный термополий», отгородившись от всего остального мира, и наелись так, что больше не лезло, а беллизонцы все не выходили на связь. Да, без выпивки было скучновато, но мозги надлежало держать ясными – кто знает, чем может закончиться этот вечер. Если ново-марсианские жрецы решат, что файтеров все-таки нужно покарать, то перспективы вырисовывались невеселые.

До кабака они добрались без приключений. Габлера с Арамисом тут узнали, и чернявый толстячок – хозяин «Термополия» – лично, в сопровождении двух сервов, принес им то, что заказал Портос. А заказал Портос немало, и вряд ли хозяин хорошо подумал о Крисе и беловодце: ну, ладно, сами решили подкрепиться на халяву, но ведь еще и притащили с собой сущего обжору. Впрочем, если внутри «термопольщик» и бурлил от возмущения, то внешне ничем это не показал и подтвердил, что угощение за счет заведения. И несомненно, бальзамом на его душу было удивительное заявление Арамиса о том, что вместо алкогольных напитков они будут пить исключительно сок «Амрита». Толстячок едва не запрыгал от радости и умчался выполнять заказ. Видимо, хорошо знал, сколько спиртного могут выпить файтеры…

– Эх, хотя бы глоточек чего-нибудь этакого, – в сотый раз проныл Портос, жуя зубочистку. – Хотя бы пивка…

– Пывко здесь специфическое, тебе не понравится, – заявил Арамис. – Горячее, а потом полчаса в животе клокочет.

– Они что, совсем с прибабахом? – удивился Портос. – На хрена горячее-то?

Арамис пожал плечами:

– Везде свои прибабахи… У нас, например, одну настоечку в замороженном виде подают, небольшими кульками.

– Какими еще кульками? – вытаращился на него Ломанс.

– Ну, шариками. Кинул в рот и сосешь…

– Дикари! – вздохнул Портос. – Что с вас взять?

– Дикари не дикари, а Верке в ножки не кланяемся, – вдруг заметил беловодец. – На своем живем, и практически независимые.

– А! – отмахнулся Портос и рыгнул. – Ты мне уже все уши прожужжал своей независимостью. Как сидели в болотах своих да озерах, так и сидите…

Арамис вскинулся было, но Портос демонстративно отвернулся от него, вновь принявшись грызть зубочистку, и гинеец по примеру Габлера развалился в кресле. Достал унидеск и начал что-то там высматривать.

Крис, повернувшись, потянулся к висящей позади него куртке. Запустил руку в карман и вытащил свою недавнюю покупку. Уселся поудобнее и принялся ее разглядывать, водя пальцем по гладкому теплому мрамору.

На сувенирку в полуподвальчике они наткнулись, покинув уникар с коллегами-«минервами» из двадцать четвертой вигии и пройдя квартала три по переулку. Она располагалась на углу, там, где переулок вливался в широкую улицу с многорядным движением, и привлекла внимание Криса как названием – «Диковинки Единорога», – так и обилием этих самых диковинок, выставленных на витрине. Там были разнообразные фигурки из камня, кости, золота, дерева и чего-то еще – сказочные звери, рыбы, птицы, какие-то вообще непонятные существа… Браслеты, бусы, медальоны и прочие штуковины, названий которых Крис не знал… Картинки, выложенные из разноцветных кусочков дерева… Прозрачные шарики с объемным изображением, где разыгрывались целые сценки из жизни древних богов, как понял Габлер, узнав известного ему Будду… И много всего прочего. Но глаз его сразу зацепился за белую, размером с две трети ладони, фигурку единорога, гордо вскинувшего голову с длинным прямым рогом во лбу. Отец Криса коллекционировал подобные вещицы – ну, не то чтобы коллекционировал, но при случае приобретал то одну фигурку, то другую, и длинная, от стены до стены, полка в его комнате была заставлена дракончиками, ангелочками, руньками, слониками, брызгунами и тому подобным. Подарок получался преотличный, и Крис, не торгуясь, приобрел мраморного красавца, которые, кажется, когда-то водились на Земле. Оставалось еще придумать подарок маме, но его нужно будет подыскать в другом месте – мама любила экспериментировать со всякими инопланетными пряностями, хотя порой результатами этих экспериментов оставалась довольна только она одна…

– А может, горячее пиво очень даже и в жилу будет? – внезапно вновь завел Портос, с тоской оглядывая уставленный пустыми тарелками стол.

– Да тебе и моча пятнистого двухвоста в жилу будет! – с досадой произнес Арамис, подняв глаза от унидеска.

И тут за спиной у Габлера раздалась трель. Он поставил мраморного единорога на стол и вновь потянулся к куртке. Вынул аппарат, шевельнул пальцем. В серой дымке озы не возникло никакого изображения, но раздался знакомый голос, от которого у Криса заколотилось сердце.

– Это Анизателла, – негромко сказала невидимая беллизонка. – Мы готовы встретить вас. Где вы сейчас располагаетесь?

– Кабак «Уютный термина…»… то есть «Уютный термополий», – хрипло ответил Габлер и откашлялся. – Это в центре. В отеле усидеть не получилось. Найдете?

В серой дымке раздался смешок. Портос и Арамис слушали, забыв дышать.

– А как ты думаешь, Крис? Ждите, мы в близком времени будем.

Габлер положил унидеск на подлокотник пустующего кресла рядом с собой и почувствовал, что спина у него взмокла, словно он только что пробежался до Нова-Марса и обратно.

Арамис криво усмехнулся:

– Если уж она тебя на Земле из своих гор разыскала…

– А зачем тогда было спрашивать, где мы сидим? – нервно огрызнулся Крис.

– Вот тебе то же самое веронское зеркало, – сказал Портос. – Только с титьками.

Он было засмеялся собственным словам, но тут же прервал смех и потянулся к бокалу с соком.

Сердце у Криса продолжало прыгать, как файтер на батуте, но в душе пускала корни робкая надежда. И тон беллизонки, и ее смешок не казались какими-то кровожадными. Хотелось верить, что грядущая встреча закончится миром, и Кристиана Габлера, Юла Ломанса и Лино Пирико-туо-туо не придется навсегда вычеркивать из списков Стафла.

– Надо бы сказать, чтобы со стола убрали и еще одно кресло принесли, – озабоченно произнес Арамис.

…Рассиживаться в кабинке в ожидании беллизонцев оказалось просто невмоготу, и троица, надев куртки, промаялась с полчаса на улице, у входа в кабак. Вечер уже основательно сгустился, свет орбитального зеркала не в состоянии был пробить облачную пелену, и вновь падал легкий снег. Разговаривать не хотелось – провожали взглядами прохожих и даже не обменивались мнениями по поводу симпатичных девчонок. А их тут было немало.

Арамис первым заметил две приближающиеся фигуры – повыше и пониже, – и толкнул локтем Габлера:

– Идут!

Энгилейнон и Низа неторопливо подошли к «Уютному термополию» и остановились. Бородатый беллизонец по-прежнему был в просторном длиннополом плаще. Знак триединого божества под его ухом зловеще блестел в свете деревьев. Девушка тоже не сменила наряд, оставаясь в черных джинсах и куртке цвета стали. Капюшон она не поднимала, и в ее темных волосах серебрились снежинки.

– Мы пришли, – прогудел беллизонец, и от его сочного голоса Габлер чуть не поежился. Казалось, это трубит сама судьба.

Вот только какой она будет?…

Он взглянул на Низу – у нее было бесстрастное лицо статуи – и сделал приглашающий жест:

– Проходите. Там отдельные кабинки, никто не помешает.

Под взглядами все так же кучкующихся у служебного входа сервов они пересекли тихий зал и вошли в кабинку. Энгилейнон сел в дальнее кресло справа от входа, не сняв плаща, – словно показывая, что задерживаться здесь не намерен. Девушка устроилась в кресле рядом с ним, ближе к двери, а трое файтеров расположились напротив – Габлер в центре, Арамис и Портос по бокам. Свой нэп Крис поставил на пол рядом с собой, а нэп с вином продолжал стоять под уже прибранным столом, куда его еще часа два назад определил беловодец. Файтеры тоже не стали снимать куртки, и Арамис держал руки в карманах.

– Что вам заказать? – спросил Габлер, переводя взгляд с Энгилейнона на Анизателлу.

– Ничего, – лаконично ответил жрец.

Но тут только что закрытая Портосом дверь бесшумно отъехала в сторону, и в проеме появился серв.

– Заказ будет позже, – тут же сказал ему Крис, и серв мгновенно исчез.

Дверь вновь отрезала собравшихся от остального мира.

– Мы приняли решение, – возвестил Энгилейнон, устремив взгляд куда-то в угол кабинки.

Файтеры молчали, ожидая продолжения. Низа безучастно смотрела куда-то между Габлером и Портосом, причем уроженец Геи старался выглядеть как можно более незаметным, что при его габаритах было более чем проблематично.

– Нельзя сказать, что оно далось нам легко, – продолжил служитель Беллизона и опять помолчал. – Ваши правители утыкали все вокруг разными изречениями… – Он иронично усмехнулся, а Крис про себя отметил это «ваши правители». – Видимо, считают довольно банальные суждения какой-то сверхмудростью. Есть среди них одно, которое весьма подходит к нашей ситуации: «Справедливость проявляется в воздании каждому по его заслугам». Вот это – в самую точку. Но, в данном случае, мы не будем соблюдать этот принцип. Мы приняли решение. Повторяю, оно далось нам с трудом, но это наше решение. Окончательное. Единомножественный Беллиз-Беллизон-Беллизоны дал нам знак. Мы готовы вместо ваших жизней забрать у вас раналлакс. – Он перевел взгляд темных глаз на Габлера: – То, что ты назвал Копьем Судьбы.

Портос выдохнул с такой силой, что по кабинке прошелся чуть ли не ураган. Арамис с размаху откинулся на спинку кресла и упал бы вместе с ним на пол, если бы не помешала близкая перегородка. Габлеру не раз доводилось пребывать в невесомости на борту лонгов – когда искусственную гравитацию специально отключали – и выполнять всевозможные тренировочные задания, однако впервые в жизни он ощутил это непередаваемое словами состояние не в космосе, а на поверхности планеты. Тело его продолжало сидеть в кресле, но сам он парил где-то в зазвездных сферах, где водятся только ангелы – если верить в христианство. Ангелов он там не видел, зато отовсюду лучились мягким светом чьи-то теплые глаза. Глаза Низы. Их было очень много, и Крис ощущал истинное блаженство и готов был утонуть в любом из них. В общем, чувствовал он себя, как после финального и в большинстве случаев лишнего – правда, это выяснялось только наутро – стакана водки.

В кабинке царила просто космическая тишина. Ее нарушил тот же Энгилейнон:

– Мы забираем раналлакс и уходим. – Он по-прежнему глядел на Криса. – И больше не намерены преследовать вас. С нашей стороны опасности для вас не будет… если только вы вновь не вздумаете добраться до нашего храма.

– Да ни за что! – торопливо громыхнул Портос, выкатив глаза. – Что, других мест в Вилке нету?

– Если не прикажет командование, – осторожно заметил Арамис. Он подался вперед и положил руки на стол, сцепив пальцы в замок. – Нас же не просят, нам приказывают.

– Я предупредил, – внушительно сказал жрец, не удостоив его взглядом и продолжая буравить этим самым взглядом Криса.

Габлер нагнулся, расстегнул стоящий у кресла нэп и вытащил обманку с Копьем Судьбы, размещенную отдельно от сувенирных мечей славейнов. Протянул через стол Энгилейнону. Жрец принял подношение, а точнее, эквивалент трех жизней, повернулся к девушке. Анизателла чуть приподняла ладонь и почти тут же взглянула на своего спутника. Вероятно, он прочитал в ее взгляде то, что нужно, и сунул Копье куда-то под плащ. И сделал движение, явно собираясь встать.

Крис зачарованно смотрел на Низу, а Портос вдруг сказал с несвойственной ему робостью и очень негромко:

– Подождите. А как насчет того, чтобы вернуть голову?… Мы похоронили его… без головы…

– Это невозможно, – ответил Энгилейнон, оставаясь в кресле.

Крису тут же вспомнился недавний невнятный рассказ крепко выпившего Спартака.

– Почему? – спросил он.

– Ее нет, – лаконично пояснил беллизонец.

Габлер наконец перехватил взгляд Низы. Этот взгляд болезненно и в то же время сладко резанул по сердцу. Она тут же опустила ресницы и принялась отряхивать совершенно не нуждающуюся в этом куртку.

– Ладно, – подал голос Арамис. – Расчет произведен, стороны претензий друг к другу не имеют. Вам наши извинения, думаю, ни к чему, но все-таки – извините. Мы не убийцы, мы исполняли приказ. Давайте закрепим наш мирный договор глотком хорошего вина.

Он принялся было вытягивать из-под стола нэп, но его остановил холодный голос жреца:

– Мы не собираемся пить с вами вино. У вас принято пить вино с чужеземцами – убийцами ваших сородичей? У нас – нет.

Энгилейнон резко встал, придерживая под плащом меч славейнов, и тут же поднялась и Низа. Не удостоив никого прощальным взглядом, она протянула руку, собираясь сдвинуть в сторону дверь кабинки…

«…и исчезнуть навсегда…» – с отчаянием подумал Габлер.

И в самый последний момент он все-таки решил сказать то, о чем говорить не хотел, о чем не нужно было говорить, дабы обезопасить и себя, и сослуживцев. Что-то, живущее у него внутри и почти никогда не дававшее о себе знать, не позволило ему промолчать и дать беллизонцам уйти. Дать уйти Анизателле, Низе…

– Постойте, – сказал он и тоже встал. – Это же не бутылка – сунул в карман и понес. – Габлер взглянул на Энгилейнона и добавил: – Наш, как ты говоришь, правитель очень даже не прочь вернуть это Копье себе.

Низа опустила руку и повернулась к файтерам. Энгилейнон остановился, не успев выбраться из-за стола.

– А почему ты называешь Копье ранала… ну, как ты там говорил? – торопливо продолжил Габлер. – Вам что-то известно о таких штуковинах?

– Это неважно, – бросил жрец. – Во всяком случае, наемникам это знать необязательно. Так что насчет правителя?

Крис проглотил «наемников» и пояснил:

– Император сделает все, чтобы вернуть Копье. И если выяснит, у кого оно было, и куда этот кто-то его подевал – а он обязательно это выяснит! – то этому «кому-то» мало не покажется. Догадываешься, о ком речь?

– И что? – ледяным тоном спросил Энгилейнон.

– А то! Да он же меня со своими грэндами не только удавит, но и на атомы распылит! Как ты думаешь, не должен ли я был сообщить ему, куда намерен подевать Копье?

Портос замычал и потряс головой, а Арамис ударил носком сапога Криса по ноге. Габлер дернулся, но не обернулся, продолжая смотреть на жреца. Тот некоторое время молча изучал лицо файтера, и Крис почти физически ощущал, как невидимая рука пробирается ему в кишки, наматывает их на пальцы и тянет, тянет, выдирая из тела. Он сглотнул и уперся обеими ладонями в стол, чувствуя на себе и взгляд Низы.

– Но ты же не сообщил, – наконец сказал Энгилейнон.

Сказал утвердительно, словно знал это наверняка.

– Не сообщил, – кивнул Крис, вызвав повторное мычание Портоса и услышав длинный вздох Арамиса. – Но сообщу обязательно. Инстинкт самосохранения штука очень требовательная, а он, в данном случае, стоит на первом месте. Что, разве не так?

– Да, для тебя… для всех вас именно так, – ответил Энгилейнон с каменным лицом. – По-иному вы не можете.

Было непонятно, говорит ли он только о Габлере, Портосе и Арамисе или имеет в виду более общую категорию. Всех, кто не относится к богоизбранным беллизонцам.

– Ну вот. Я сообщу, и у вас, думаю, будут большие проблемы.

Жрец едва заметно усмехнулся:

– Постараемся эти проблемы решить. Как ты уже, наверное, заметил, мы кое-что умеем. – Он бросил взгляд на Низу.

– Ну, вам виднее, – с облегчением выдохнул Крис.

– Против «Грома» нет приема, – негромко, словно про себя, пробормотал Портос.

Но Энгилейнон услышал и вновь слегка обозначил усмешку:

– Не всякий ваш «Гром» доберется до цели.

Судя по этим словам, он понял, что файтер имеет в виду отнюдь не звуковое явление в атмосфере, сопровождающее разряд молнии. Жрец триединого божества знал о боевых ракетах «Гром», которыми были оснащены штурмеры Стафла. Держал, так сказать, руку на пульсе.

– Древние знания… – протянул Габлер, вспомнив, что ему рассказывала Низа на борту галеры «Гней Помпей Магн».

Казалось, это было давным-давно, в каком-то прошлом существовании, а не считанные дни назад.

Ему страшно не хотелось, чтобы Низа исчезла из его жизни. Чары в этом были виноваты или не чары, но он лихорадочно думал, как же задержать ее.

– Да, древние знания, – вскинув подбородок, сухо произнес Энгилейнон. – Такие знания, что никогда и не снились всем вашим мудрецам, вместе взятым.

Крис подался к нему через стол:

– Вы действительно потомки одного из народов Земли, тоже очень древнего? Мне Низа… – Он взглянул на спокойную беллизонку и поправился: – Мне даллиа Анизателла говорила…

– У тебя есть основания не верить ей? – с надменным видом спросил Энгилейнон.

Оснований не верить служительнице Беллизона у Габлера было предостаточно, но это вряд ли относилось к ее рассказу о земном острове Атлантисе. По словам Низы, этот огромный остров некогда уничтожили пришельцы с Нова-Марса-III, который тогда назывался совсем по-другому… Ди… Да, Дилиль. А часть автохтонов – атлантов – пришельцы забрали с собой. И в результате получились кроссы – беллизонцы. Уже потом они переселились на Нова-Марс, а коренные жители Дилиля по какой-то там причине погибли…

– Мне просто хотелось бы узнать о вашем народе побольше, – пояснил Крис.

На лице Энгилейнона мелькнуло что-то похожее на удивление. Даже Низа на миг перестала быть бесстрастной. Портос и Арамис сидели так тихо, словно их вообще тут не было.

– А зачем тебе знать о нас побольше? – ледяным тоном спросил жрец.

– Н-ну… – Габлер пожал плечами. – Так…

Файтер уже начал жалеть, что затеял этот разговор. Какой-то унизительный для него он получался.

– Знания лишними никогда не бывают, – совсем уж беспомощно добавил он.

– Да? – оскалился Энгилейнон. – А как тебе тезис: «Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь»? В данном случае, под мудростью подразумеваются знания. Впрочем, все это пустое. Суета сует. Порыться в Нете не пробовал?

– Я пробовал, – вдруг подал голос Арамис. – Инфы там маловато. Во всяком случае, о родстве с землянами ни слова.

– Могу сделать эти познания более полными, – наконец впервые заговорила Низа.

Смотрела она при этом не на Арамиса, а на Габлера, и он никак не мог понять, что таится в глубине ее глаз… не глаз, а двух озер с холодной-холодной водой.

Жрец сделал какое-то движение, словно собирался прервать девушку, но промолчал.

– Я уже сообщала тебе, что наши предки переселились на Милиль, – продолжала беллизонка. – Который вы потом, не спросив мнения тех, кто жил там очень давно, назвали Нова-Марсом. После переселения Милиль был разделен на территории разных… сообществ… Все жили мирной жизнью, пока сын правителя одного из сообществ не похитил молодую жену у правителя другого сообщества. Забрал ее в свой город и отдавать не имел намерения. Тогда обиженный правитель обратился за помощью к еще другим правителям. Собралось большое войско и окружило тот город, в котором имелась похищенная жена. Но город успешно оборонялся, и те, кто хотел прорваться туда, ничего не могли поделать с этим. Такое положение имелось довольно долгое время…

– Понятно, – прервал беллизонку Арамис. – И тут нашелся один умник, и предложил соорудить деревянного коня. Мистрис даллиа Анизателла полагает, что файтеры Стафла даже арты не смотрят, только водку дудлят? А вот вы, значит, смотрите в своих подземельях. По-моему, мы занимаемся бесполезным делом. Переговоры прошли успешно, выпить с нами по такому поводу вы не желаете… Ну, тогда вопросов у нас нет. Как говорит в таких случаях один наш сослуживец: «Географию хорошо знаете? Не заблудитесь, если мы вас пошлем подальше, мистер и мистрис?»

Габлер обмер, а Портос громко крякнул. Трудно сказать, поняли беллизонцы Арамиса или нет, но больше задерживаться в кабинке они не стали. Бросив на Криса последний непонятный взгляд, Низа вышла первой, а за ней, оставив дверь открытой, так же молча удалился Энгилейнон.

Габлер потерянно рухнул в кресло и прикрыл глаза.

– Ну, ты зарядил, Лино… – протянул Портос. – А если бы они нас тут и приговорили? Мало того, что Гладик с какого-то хрена благородство начал изображать, точно уж, как в объемке, так еще и ты…

– Не приговорили же? – повернулся к нему Арамис. – Ишь, блип, выделываться начали, как мухи на тивишнике… Тоже мне, суперсущества! Понятно, почему их не любят. – Гинеец ткнул в бок неподвижного Криса: – Ты тоже хорош, мистер Гладиатор! Чуть нас всех не подставил, сопли распустил! Брось ты фигней маяться…

Габлер метнул в него такой яростный взгляд, что Арамис осекся. Поерзал в кресле, принял деловитый вид и хлопнул ладонями по подлокотникам.

– Значица, так, – скопировал он вигиона Андреаса Сколу, – с одним пунктом программы разобрались. Идем дальше. Теперь нужно сообщить в полицию насчет тех парней в отеле, в «Майе». Пусть полы выходят на твинсов, а те уж их потрясут. – Он взглянул на Криса и добавил: – И еще: чем быстрее твинсы будут знать, куда уплыло Копье, тем больше у тебя шансов не только остаться на свободе, но и получить благодарность… И вообще, выбраться из всей этой халепы. Я тебе это уже говорил.

– Только благодарности мне для полного счастья и не хватало… – пробормотал Габлер и с силой потер ладонями щеки.

Низа…

«Мы разошлись, как в космосе галеры», – сказал бы Граната.

Или спел бы, как пел когда-то в кабаке, облепленный назойливыми нью-бобринецкими хошками:

Судя по всему, служителей Беллизона совершенно не тревожило то, что твинсеры в самое ближайшее время будут знать об их приобретении. И вряд ли Низа и Энгилейнон рискнут добираться до Нова-Марса на рейсовой галере… Хотя… Нет, очень сомнительно. Их же возьмут уже при посадке. Скорее всего, они прибыли сюда, на Единорог, на какой-нибудь космической яхте и на ней же и уйдут. Разрешение на проход через саб у них, разумеется, есть… А возможно, они и вовсе не собираются прямо сейчас покидать Единорог. В общем, это уже забота Твинса. А его, Габлера, забота… точнее, не его, а Гранаты, – проследить за Годзиллой и сдать твинсерам крупную рыбу.

Габлер извлек из кармана унидеск, отыскал адрес полицейского управления Кришны и принялся сочинять послание. Арамис и Портос молча наблюдали за ним.

На этот раз свой адрес Габлер скрывать не стал – играть в прятки он больше не собирался. Пора было заканчивать с этой «халепой», как выразился беловодец, и уповать на то, что она не выйдет ему боком, и он останется на свободе… и в рядах Стафла…

– Ну вот и умничка, – удовлетворенно сказал Арамис, когда Габлер, отправив сообщение, спрятал унидеск. – Вот теперь можно и заглотнуть по стаканчику-другому. Не знаю, как у вас бывало в жизни, парни, а я впервые от такого трындеца ухожу. Будто заново родился…

Крис промолчал. Перед глазами у него продолжала стоять Низа… С неподвижным лицом статуи… С холодным взглядом, не дающим никаких надежд на прекрасное завтра… А Портос поскреб подбородок и тяжело выговорил, словно камни ронял:

– Мне приходилось… заново…

Арамис покивал. И он, и Габлер знали, что сослуживца когда-то угораздило попасть в переделку с летальным исходом. И если бы не криосистема боевого комбинезона, «наваявшая мерзляка», как это называлось у файтеров, Портос сейчас не сидел бы с ними за одним столом.

– Но насчет стаканчика-другого я категорически возражаю! – тут же продолжил верзила, и когда Габлер и Арамис, не веря ушам своим, вытаращились на него, добавил: – Меньше, чем на бутылку, не согласен, клянусь хвостом фатейки!

– О как! – поднял брови Арамис. – Сильно сказал… наверное… И ты, Крис, того же мнения?

– Нет, – отрицательно мотнул головой Габлер. – Я чисто символически, мне ведь вскоре объясняться придется.

– Разумно, – согласился гинеец. – Винцо-то у нас есть, и неплохое, – он ткнул ногой черный с серебром нэп, – но распивать здесь то, что принесли с собой, хотя они же его нам и подарили, как-то не совсем правильно, да? Лучше уж закажем. Согласны, парни?

– Угу! – энергично кивнул Портос и пошевелил пальцем над углом столешницы, открывая меню. – Та-ак… Что у них тут, легкого класса?… Легкой степени тяжести… «Дыхание Брахмы»… Не знаю, не пил… «Хванчкара»… Ну, это сладкая водичка… «Лучистое»… «Три топора»… «Агдам»… А, помню, помню… – Портос бормотал самозабвенно, словно читал какое-то длинное заклинание. – «Золотая осень»… Нет, только не это, помойкой попахивает… О! «Солнцедар»! То, что надо для отладки организма. Не теряйте время даром – похмеляйтесь «Солнцедаром»! Берем?

– Полагаюсь на твой вкус, – осторожно ответил Арамис. – Но не больше, чем по литру. И без закуски, – он похлопал себя по животу, – а то грузить уже некуда.

– Я пару стаканов, и все, – заявил Габлер.

– Годится, – вновь кивнул Портос, мазнул пальцем по углу стола, вызывая серва, и благодушно развалился в кресле. – Думал, уже и не доживу до такого счастья…

– Только подогревать не надо! – спохватился Арамис. – А то и кишки обожжем, и мозги.

– А кто собирается подогревать? – удивился Портос.

– Так я ж тебе уже втолковывал: здесь все в горячем виде подают… Ну, кроме сока.

– На хрена?

– Потому что специфика такая.

– Да, горячего не надо, – согласился Портос. – Иначе отсюда стартуем прямо в космос, на собственном топливе. Причем хлестать будет с двух сторон. Сейчас наберу: «Не подогревать ни в коем случае».

…Серв учел пожелание клиентов и принес изящные кувшины с вином нормальной, а не повышенной температуры. Файтеры, сняв куртки, наполнили бокалы темно-красным напитком. Арамис понюхал вино, непроизвольно содрогнулся и пробормотал:

– Все понятно…

– Чего тебе понятно? – нахмурился Портос и собрался было одним махом осушить бокал, но гинеец остановил его:

– Тормозни, Юл! Я что-то скажу сначала.

Тот замер, не донеся свою порцию до рта. Потом досадливо крякнул, вернул емкость на исходную позицию и пробурчал:

– Давай, только покороче.

– Парни! – торжественно начал Арамис, вздымая бокал над головой. – Согласитесь, сегодня мы счастливо избежали близкого знакомства со смертью. У нас на Беловодье, у одного озера, живет отшельник. Живет уже хрен знает сколько, и еще хрен знает сколько проживет, до тех пор, пока Вселенная не схлопнется. И знаете, почему?

– Наверное, потому, что не болтает много и не заставляет других посуду держать, – проворчал Ломанс.

– А вот и нет, – повернулся к нему Арамис. – Когда приходит к нему Смерть и заявляет, что пора, мол, давно твой срок пришел, он с ней не спорит. «Не проблема, – говорит, – я давно готов. Давай по такому случаю вмажем по стакану, и забирай». Ну, а Смерти что? На халяву да не выпить? Тем более, о здоровье заботиться ей не надо. Даже если и перепьет, не умрет же… А если и умрет, то для Смерти что смерть? Это переход в жизнь, вариант неплохой, да?

– Блип, короче, Склифосовский! – продемонстрировал Портос знакомство с древним фольклором. – А то для тебя сейчас настанет переход в смерть, отвечаю!

– Ну вот, – и бровью не повел беловодец, – достает этот отшельник бутылку, наливает, и они выпивают. Потом еще по одной… И он продолжает себе жить дальше. А знаете, почему?

Крис неопределенно повел плечом, продолжая думать о Низе… как она с этим жрецом направляется к яхте… А Портос ответил:

– Ясное дело, почему: Смерть вырубается надолго.

– Э, нет, – покачал пальцем Арамис. – Тогда бы никто не умирал в это время. Нет, Юл, у нее просто мозги отшибает, и она не может вспомнить, зачем к нему пришла. Отшельник ей еще стаканчик на дорожку, она уходит – и вспоминает о нем очень нескоро. И все повторяется…

– Пить уже можно? – деловито осведомился Портос.

– Сейчас, только самое главное добавлю. Мозги-то у Смерти отшибает знаешь, почему? Потому что тот отшельник ее постоянно именно «Солнцедаром» угощает!

– Тьфу! – с чувством произнес Портос и выплеснул вино себе в рот, распахнувшийся, как грузовые ворота спейсматки.

– Вот тебе и «тьфу», – сказал Арамис. – Я же предложить хотел, чтобы мы почаще поили нашу смерть «Солнцедаром».

– Чего ж ты тянул-то? – Портос схватил кувшин и вновь наполнил бокал. – Такое предложение грех не поддержать. Давайте, парни!

Он проворно отправил вторую дозу вслед за первой. Арамис проделал ту же процедуру, а Габлер выпил свой бокал мелкими глотками, без особого желания, не ощущая ни вкуса, ни запаха вина. Хотя такой запах не ощутить было практически невозможно, да еще имея столь чуткий нос.

Друзья сочувственно наблюдали за этим процессом.

– Ничего, ничего, время лечит, – пробормотал Арамис.

– Накатим-ка еще, – предложил Портос и вновь потянулся за кувшином. – Нанесем врагу удар, осушивши «Солнцедар»!

Арамис фыркнул:

– Не врагу, а печени собственной. Нет, блип, надо хлопотать, чтоб Гранату от нас перевели. Вон, хоть к Спартаку. Иначе скоро все стихами говорить будем. «Вигия, стройся! Юл, в штанах не ройся!»

Портос звучно глотнул вина, возвел глаза к потолку, подумал и выдал:

– Вигия, отдыхать! А файтеру Пирико туо-туо от отбоя до самого подъема… м-м… унитазы отмывать! О! Вот что «Солнцедар» с мозгами делает! А, Крис?

Габлер натянуто усмехнулся. Впрочем, густой пахучий напиток действительно словно обволакивал сознание, образ Анизателлы подрагивал и расплывался, и жизнь начинала казаться вовсе не такой уж пустой и глупой шуткой, как говаривал Граната.

«Выкручусь, все будет хорошо… Хорошо… все будет хорошо, я это знаю… знаю… И домой, к маме с папой… А Низа… А что Низа?… Ей суждено там, под горами, а мне на базе… до пенсии… Если не возьмут нас обоих уже сегодня. Что ж, может, хоть на допросах увижу…»

Портос и Арамис о чем-то оживленно говорили, потрясая бокалами, и их голоса звучали словно из-за стены, постепенно сливаясь в гул. Ничего не хотелось делать и ни о чем не хотелось думать. Плыть по волнам, лежать на теплом песке, летать над цветущими садами…

Сигнал унидеска вернул Криса к реальности. Он расслабленно потянулся к куртке и в очередной раз вытащил аппарат. Сослуживцы замолчали. Габлер прочитал сообщение, потряс головой и еще раз, спотыкаясь взглядом, прошелся по строчке, смысл которой никак не мог пробиться в одурманенное «Солнцедаром» сознание.

– Кто? – спросил Арамис, поставив бокал и при этом чуть не промахнувшись мимо стола. – Полиция?

– Нет… – растерянно ответил Габлер. – Не полиция… Бли-ип…

И в этот момент дверь кабинки не просто отъехала, а буквально отлетела в сторону, и в проем ворвались какие-то люди в сером, с оружием в руках.

– Это Твинс! – проревел первый, с чуть ли не квадратным лицом и приплюснутыми ушами. – Всем оставаться на местах, руки за голову!

Хозяину «Уютного термополия» очень повезло, что этот первый сразу обозначил свою принадлежность. В противном случае, файтеры, которые в начальный момент приняли вновь прибывших за веронцев, могли в процессе потасовки, даже слегка оглушенные пахучим напитком, нанести серьезный ущерб заведению. А так они подчинились команде квадратнолицего, хоть и не слишком торопливо, а Портос добродушно сказал, обращаясь к ощетинившимся стволами твинсерам:

– Опаньки! Парни, «Солнцедарчика» хлебнуть не желаете?