Глава 13. Веронское зеркальце

Крис Габлер прожил на свете двадцать семь лет, и все эти годы ухитрялся обходиться без каких-либо существенных потрясений для организма. Ну, пару раз неудачно падал в детстве, прыгая с крыши, однажды распорол ногу… Палец обжег… Получал в уличных драках в нос и по челюсти… Сломал запястье, играя в футбол… Но никто и никогда еще удачно не стрелял в него до нынешнего посещения Единорога. (Учения, разумеется, не в счет, но там выстрелы достаточно условные.) А тут за два дня дважды сподобился попасть под удар парализатора. И это не считая заморозки.

Ощущения были не самыми приятными. Нет, ничего не болело, только мышцы немного покалывало – из чего Крис, собственно, и заключил, что оприходовали его именно из парализатора, – но невозможность управлять собственным телом очень угнетала. И хотя разум подсказывал, что это скоро пройдет, сердце тревожно сжималось. И крутилась в голове неотвязная мыслишка о том, что вдруг что-то там, внутри, необратимо изменилось, и до конца дней он, здоровый тренированный парень, останется парализованным. Очень противная была мыслишка…

С некоторым усилием открыв глаза, Габлер обнаружил, что не лежит на полу у входной двери, как следовало ожидать, а сидит на диване в комнате. Причем сидит как-то косо, как бывает с отрубившимися на пьянке. Все-таки парализатор был весьма гуманным оружием – если такое слово уместно применять к оружию, – он не вызывал тяжелых последствий, за исключением тех случаев, когда его врубали на полную мощность. Судя по ощущениям, о полной мощности речь не шла. Тот, кого файтеры приняли на отельмена, убивать их не собирался. Зачем убивать, когда можно просто нейтрализовать, забрать нужную вещь и, торжествуя, удалиться.

Впрочем, лжеотельмен был, во-первых, не один, а во-вторых, торжества не получилось. Габлер пока продолжал оставаться манекеном, но позиция, в которой кто-то разместил его, давала ему возможность видеть почти всю комнату. У стены между креслом и окном в поте лица трудился Арамис. Картинка была Габлеру знакомой, и метод, который применял беловодец, как систер-шип был похож на тот, каким не так давно пользовался сам Крис. На полу ничком лежали четыре неподвижных парня, экипированных неприметно и стандартно, хотя и не в униформу: темные куртки, темные джинсы, ботинки. Обычные парни, таких полным-полно на улицах любых городов на любых планетах. Арамис деловито связывал им руки за спиной длинными полосами фиолетовой ткани, образовавшимися, как предположил Габлер, из простыни.

«Ух ты, лихо, – подумал он. – Ай да Арамис! Были горячие головы, а теперь холодные тела».

Насчет холодных тел он преувеличил – на полу лежали не трупы, а такие же, как и он, пострадавшие от парализатора. И этот парализатор применил явно гинеец, поскольку у Портоса оружия не было, а Крис своим парализатором воспользоваться не только не успел, но и не мог. Потому что доверчиво потопал открывать дверь, не позаботившись о том, чтобы забрать оружие из куртки, которую он, как и Арамис свою, оставил в спальне.

До персонажей тех старинных фантастических романов, даже на унитазе не расстававшихся с бластерами, аннигиляторами и плазмометами, ему было дальше, чем от Единорога до края Виа Лактеа.

Неподалеку от парней лежали их парализаторы, мобики и прочее содержимое карманов, изъятое Арамисом. И это было далеко не все, что лежало на полу. Сумев чуть повернуть голову влево, Габлер увидел перевернутый стол, бесстыдно, как хошка, задравший ножки к потолку. Рядом лежал один из трех стульев. На нем раньше сидел Портос. Теперь Портос не сидел, а навзничь распластался на полу в окружении тарелок, бокалов, прочей посуды и остатков трапезы, обильно усеявших ковер. Можно было предположить, что Юл Ломанс тоже угодил под заряд парализатора. Тивишник продолжал что-то бормотать, и бегали там по зеленому полю крепкие смуглые девушки, гоняя клюшками мячик.

И выходило так, что доблестный файтер Лино Пирико-туо-туо в одиночку управился с четырьмя недругами, охотившимися за Копьем Судьбы. Причем начинал он эту схватку безоружным, потому что оставил парализатор в куртке.

Арамис связал руки последнему удальцу, выпрямился, длинно выдохнул и провел рукавом по лбу. Отодвинул ногой подальше вещички вторгшихся в номер, посмотрел на Габлера:

– Пришел в себя, Крис?

Габлер слабо кивнул и открыл было рот, но язык пока не желал слушаться его.

– Юла приложили. – Арамис посмотрел на по-прежнему неподвижного Портоса. – Если бы не он, они бы и меня завалили. Они в комнату ворвались, Юл в них сразу – столом, а я рыбкой в спальню, за параликом. Один за мной сунулся и сразу огреб. А я потом – экстру на полную, и как учили. Вылетел в комнату, на бреющем, и вертушкой вдоль стенки. Юла они уже успели оприходовать, ну, а я их всех… Угостил от всей души из паралика, и пикнуть не успели. Как говорится, сделал, что мог, кто может, пусть сделает лучше. Правда, одного Юл столом так приголубил, что тот и встать не сумел, а потом я добавил для верности, чтобы кайф был покрепче. Тебя на диван перетащил, а Юла тревожить не стал – уж больно тяжелый. Надеюсь, не обидится. – Гинеец вновь вытер лоб и покачал головой. – Обдурили нас, как дошкольников. Слабоваты мы по этой части… На спецагентов не потянем. – Он бросил взгляд на поверженных противников. – Ладно, давай, Гладиатор, откачивайся, и будем дальше жить. Пойду, умоюсь.

Осторожно пробравшись среди посуды и остатков обеда, беловодец вышел в прихожую. Веронцы – а Крис не сомневался, что это были именно они, а не сообщники Эрика Янкера – продолжали изображать из себя бревна. Зато Портос слабо пошевелился. Да и сам Габлер чувствовал, что тело вот-вот начнет ему подчиняться, и настроение у него улучшилось.

Можно было оставить этих типов здесь, а самим убраться подальше и сообщить в полицию. А можно было поступить и по-другому. Крис принялся обдумывать пришедшую в голову идею, изредка поглядывая на все еще пребывающих в отключке веронцев и пробуя совершать разные телодвижения.

Когда Арамис вернулся из ванной, Портос уже сидел на полу и осматривался с видом файтера, обнаружившего себя неизвестно где после ночи, проведенной в кабаке, а Габлер делал попытки встать с дивана.

– Процесс пошел! – констатировал Арамис и помог Портосу перебраться в кресло.

Ломанс опустился туда тяжело, как потерпевший аварию крейсер в болото, и просипел:

– Все впечатление от обеда испортили. – Откашлялся и добавил уже более звучно: – Гады!

– Не то слово, – согласился Крис, уже сумев подняться и довольно уверенно держась на ногах.

– Вы мне нравитесь, парни, гвозди бы из вас делать, – сказал Арамис, подошел к подоконнику и забрал свой парализатор. – Сейчас я им добавлю, и мы быстренько сматываемся.

– Подожди, – остановил его Габлер. – Во-первых, мне очень интересно узнать, как они нас вычислили. – Язык вновь стал послушным, и слова давались легко. – А еще есть у меня одна интересная прикидка. – Он повел головой в сторону открытой двери одной из спален, откуда начинал свою победную атаку Арамис. – Пойдем туда, чтоб не подслушали.

– А что, мне это знать не обязательно? – с уязвленным видом осведомился Портос.

– Потом расскажу, – пообещал Габлер. – А ты пока присмотри, пожалуйста, за незваными гостями.

Арамис шагнул к Портосу и вручил ему парализатор:

– Держи их на мушке, Юл.

– Да я их, если что, и безо всякого паралика разуделаю, – хмуро заявил уроженец Геи. – Ногой по ребрам, и все дела. Гораздо эффективнее. Я на них злой. Весь рубон пришлось по полу раскидать…

– Смотри, не перестарайся, с такими-то сапожищами, – предупредил Арамис и вслед за Габлером направился в спальню.

Плотно прикрыв дверь, он повернулся к Крису. Тот, чуть пошатнувшись и тихонько выругавшись сквозь зубы, присел на развороченное фиолетовое ложе.

– Есть идея, – ответил Габлер на вопросительный взгляд сослуживца. – У меня в нэпе, если ты помнишь, кроме Копья, имеются сувенирные мечи. От обманки их отличить трудно…

– Стоп, – сказал Арамис, – не продолжай. Идею твою ухватил. И не скажу, что я от нее в восторге.

– Может, все-таки выслушаешь? – сдвинул брови Габлер. – И вообще, не так нужно отвечать. Мало, что ли, объемок смотрел? «Не думаю, что это хорошая идея», – вот как принято говорить в таких случаях.

Арамис прислушался – за дверью было тихо – и направился к стулу, стоящему возле еще одного тивишника. Уселся, положил ногу на ногу и покачал своим щегольским желтым сапогом.

– Ладно, уговорил. Не думаю, что это хорошая идея. И я не уверен, что ты знаешь, что делаешь и что ты в порядке. Но ход твоих мыслей мне понятен, Крис. Ты хочешь впарить этим парням безделушку славейнов, как и Годзилле, и срубить с них, точнее, с тех, кто их послал, круглую сумму. И, разумеется, поделиться с товарищами.

Габлер поднял бровь:

– И что тебе в моем плане не нравится?

– А не нравится мне, файтер второго ранга Габлер, – задушевно начал Арамис, – то, что ты, честный защитник рубежей Империи, хочешь замарать свои руки и форму Стафла этим неблаговидным поступком, от которого за парсек несет этаким специфическим…

– Да пошел ты! – махнул рукой Крис. – Выделываешься, как Граната…

Беловодец обхватил руками колено и подался к нему:

– Да не выделываюсь я, Гладиатор. «С ростом богатства растут и заботы». Не встречалось тебе такое изречение на плите? Допустим, ты расскажешь им историю о том, что влез в это дело совершенно случайно и ничего не знаешь и не ведаешь. Мол, посулили хорошие деньги, вот ты и решил подсуетиться. Но поскольку стал объектом серьезной охоты, то готов от этой штуки избавиться. Продать. Допустим, они клюнули, и денежки ты получил. А потом мы отсюда убрались и сдали этих парней. Думаешь, они об этой мошеннической сделке промолчат?

– А что тут такого? – невинно развел руками Габлер. – Я их что, принуждал? Под дулом лучевика заставлял деньги мне скинуть? Я же не виноват, что они такие завзятые любители ритуальных мечей славейнов… И потом, разве есть какой-то официальный договор? Я где-то что-то подписывал? Как они докажут, что я их слегка поимел?

– Хорошо, – кивнул Арамис. – Не докажут. Но думаешь, тебя не найдут те, кто лишился таких денег?

– Так их же… – начал было Крис, но осекся.

Кто знает, удастся ли обезвредить всех веронцев? Дотянутся ли у Твинса руки до всех? А если это руки одураченных веронцев дотянутся до него, Криса?

– Вижу, ты зрозумил, – сказал беловодец.

– Зрозумил не зрозумил, но понял… – пробормотал Габлер и встал с ложа. Его уже не пошатывало. – Ладно, тогда я задам им тот вопрос, о котором говорил, потом превращаем их в деревяшки и продолжаем знакомиться со столицей.

– Вот что мне всегда нравится в людях, – Арамис тоже поднялся со стула, – так это умение прислушиваться к разумным доводам и менять свои решения. Жаль, что далеко не все таким качеством обладают. Но ты вполне вменяемый, и я просто рад за тебя.

– Да пошел ты, – повторил Крис, но уже добродушно.

– Уже иду, – усмехнулся Арамис и открыл дверь в гостиную.

Расположение присутствующих там действующих, а точнее, бездействующих лиц оставалось прежним – Портос с парализатором в руке сидел в кресле, связанные веронцы рядком лежали у стены. Но кое-что изменилось. Во-первых, Портос выключил тивишник. Во-вторых, он что-то жевал. Подобрать это «что-то» он мог только с пола. И в-третьих, незадачливые преследователи уже не изображали из себя бревна, а, лежа ничком, совершали разные слабые телодвижения, свидетельствующие о том, что организм каждого из них возвращается к нормальному функционированию.

– Очухиваются потихоньку, – сказал Портос, покосившись на вернувшихся из спальни сослуживцев.

– Вот и замечательно. – Арамис направился к веронцам. – Эй, мистеры, сейчас я вам помогу сесть нормально, и мы немного побеседуем. И смотрите, не дергаться, а то вырублю так, что мало не покажется.

Он поочередно перевернул всех четверых с живота на спину, помог сесть. Веронцы угрюмо молчали, в их глазах не было ни капли надежды на лучшее будущее. Арамис переставил стул поближе к ним, уселся и махнул рукой Портосу и Габлеру:

– Давайте сюда.

Когда сослуживцы тоже сели, беловодец повернулся к Крису:

– Ты хотел что-то узнать? Спрашивай.

Портос продолжал жевать, поигрывая парализатором. Габлер чуть наклонился вперед, обводя взглядом хмурые лица веронцев. Один из них, судя по сероватой коже и острым скулам, был то ли из кроссов, то ли из пиктимов – автохтонов Натали, трое остальных ничем не отличались от самого Габлера.

– Кто у вас главный? – спросил он.

Веронцы молчали, словно слуха у них было не больше, чем у мебели. Крис подождал две-три секунды и собрался было повторить вопрос, но Портос его опередил.

– Так не годится, парни, – вполне добродушно начал верзила и помял мясистый нос. – Мы вас сюда не приглашали, вы сами приперлись. А вот теперь разговаривать с нами не желаете. Это даже как-то невежливо. Я ведь тоже могу невежливым быть, уж поверьте. Никому из вас руки-ноги никогда не ломали, а? Сейчас устрою, причем запросто.

– Какая разница, кто главный, а кто нет? – подал голос бритоголовый плечистый парень, черты лица которого, казалось, вырубали с помощью долота, не очень заботясь о художественности работы. – Вы же нас в живых не оставите, – это прозвучало не как вопрос, а как утверждение.

– А вот и ошибаешься, мистер, – вступил в разговор Арамис. – Мы вполне законопослушные граждане, в отличие от вас, кстати, и никого убивать не намерены. Пусть с вами разбираются те, кому это по долгу службы положено.

– Как и с теми, кого ваши командиры на Землю послали, – вставил Габлер. – Они уже за решеткой.

– Да, – кивнул Арамис. – А у нас только один вопрос: как вам удается постоянно держать нас под наблюдением? Позволю себе предположить, что коль ты отозвался, то ты и есть командир. Так что просвети, будь ласка.

Бритоголовый хмыкнул:

– Будь ласка! – Судя по его смягчившемуся взгляду, заявление Арамиса о законопослушных гражданах было ему как пиво с похмелья. Да и трое других перестали выглядеть аллегориями уныния и слегка приободрились. Все-таки тюрьма лучше смерти. – Ты из гинейцев, что ли?

– Из них, из них, – покивал Арамис. – Что-то имеешь против гинейцев?

– Да нет, – пожал плечами бритоголовый. – Только с какой радости мне секреты выбалтывать?

– Да с такой! – не вытерпел Габлер, вскочил со стула и навис над ним, уперев руки в колени. – Тебе же ясно сказали: конечности переломаем! Да, мы не убийцы, но сломанные кости это не смертельно. Зато очень больно!

– А если еще яйца начать откручивать, то это вообще… – грозно прогудел за его спиной Портос.

– Ага, и это тоже, – подтвердил Габлер, в упор глядя на слегка поблекшего бритоголового. – Хочу тебя расстроить, мистер. Той вещи, за которой вас послали, здесь нет. Нет, понимаешь? Кое за кем вы не уследили, и этот кое-кто уже очень далеко отсюда. Не от этого отеля, а вообще от Единорога. Так что в ваших же интересах не отмалчиваться, а ответить на один-единственный вопрос. Суд это учтет, когда будет определять вам меру наказания, понял ты или нет?!

Бритоголовый исподлобья взглянул на него:

– А где гарантии, что вы нас после этого не завалите?

Теперь уже не выдержал Портос. Он взвился со стула и заревел так, что, казалось, задрожали стены:

– Блип, ему еще гарантии подавай! Вот я тебе покажу гарантии!

Он, оттеснив Габлера, врезал ногой по ребрам бритоголовому, и тот вскрикнул и повалился на соседа. Портос хотел добавить, но Крис успел с трудом удержать его.

– Еще гарантий хочешь?! – прорычал здоровяк, грозно потрясая парализатором.

– Хватит, – произнес Арамис. – Сейчас он все нам скажет. Ведь скажешь, да? – вкрадчиво обратился он к бритоголовому, скривившемуся от боли. – Будь ласка, мистер.

Двое других веронцев цветом своих лиц вполне могли теперь соперничать со снегом, порхающим за окном, а кожа то ли кросса, то ли пиктима из серой стала синеватой.

– Не зли меня, парень, – угрожающе сказал Портос, пытаясь отстранить от себя Габлера. – Я и так злой, вы мне весь кайф обеденный испаскудили. Тебе же объяснили: жить будете. Так вы что, инвалидами жить собираетесь? Давай, рассказывай.

– Это маячок… – морщась, выдавил из себя бритоголовый и попытался сесть прямо, но охнул и вновь повалился на соседа. Видимо, с ребрами у него не все было в порядке.

– Вот только не надо про маячки, – тут же отреагировал Крис. – Маячок ваш я давно выковырял, а другой вы прицепить никак не могли.

– Выковырять-то выковырял, а след на тебе остался, – туманно пояснил пиктим.

– Ого, это что-то новенькое, – озабоченно сказал Арамис, переглянувшись с Габлером. – Мы такое не проходили. Что за след, как он может остаться?

– Это у специалистов нужно спросить, – вновь включился в разговор бритоголовый. – А мы просто исполнители. Маячок какую-то инфу из организма считывает, может, состав мочи… или мозгов, если есть… – Он сверкнул глазами на Портоса и тут же пригасил взгляд. – Не знаю… В общем, фиксирует какой-то след, его обрабатывают, получают… ну, мы ее нашлепкой называем… И по этой нашлепке можно вести объект…

Крис беспокойно шевельнулся:

– И что, объект постоянно будет на крючке? Всю жизнь, что ли?

Бритоголовый перевел на него взгляд – Габлер прочитал в нем злорадство – и кивнул:

– До самой смерти.

У Криса в животе похолодело, словно он наелся снега или полежавших на льду котлет. Перспектива быть под наблюдением у веронцев до тех пор, пока они не доберутся до него и не поквитаются за все, мягко говоря, неприятности, которые он им причинил, радовать никак не могла. Только-только забрезжило что-то ободряющее в отношениях со служителями Беллизона, а тут новая напасть, не менее губительная для здоровья.

«Это называется выскочить из горящего дома и угодить под уникар…» – уныло подумал Габлер.

– Эй, мистер, ты нас за идиотов-то не держи, – услышал он голос Арамиса. – Во-первых, состав мочи меняется, а во-вторых, он, в данный момент, у меня, например, точно такой же, как еще у сотни объектов, которые вон там ходят. – Беловодец мотнул головой на окно. – И как ты, умник, именно меня определишь?

Крис посмотрел на понурившегося бритоголового и воспрял духом. Слова Арамиса были сродни словам Христа, возвратившего к жизни того покойника, как его? Лазера?

– Я вот сейчас проконсультируюсь кое с кем, – продолжал гинеец, – насчет реальности того, что ты здесь наплел, и будет ясно, может ли такая нашлепка существовать или ты просто фантазер большой.

– Я про мочу к примеру сказал, – пробурчал бритоголовый. – Не знаю, что там именно считывается.

– Да зачем консультироваться? – зловеще громыхнул Портос. – Сейчас я его буду охаживать до тех пор, пока у него моча из горла не хлынет. Да вообще всех уделаю! – Он вновь придвинулся к веронцам. – Такой вариант устраивает?

– Стоп! – сказал Арамис и обратился к бритоголовому: – А как, браток, вы эту нашлепку засекаете? Не нюхом же, так? – Он обернулся и окинул взглядом извлеченные из карманов веронцев вещи. Вновь повернулся к связанным парням. – Есть же ведь у вас какой-то прибор, так? И где этот прибор?

Пленники угрюмо молчали.

– В уникаре он, где же ему еще быть? – заявил Портос. – Я правильно говорю? – Он вонзил взгляд в бритоголового.

Тот непонятно блеснул глазами и подтвердил:

– В уникаре.

– Где лежит, как выглядит? – продолжал напирать Портос.

– В кармане на левой передней двери, – вновь не стал отмалчиваться бритоголовый. – Черная коробка. Мы его зеркальцем называем.

– Хорошее у вас зеркальце… – протянул Арамис. – Думаю, Твинс оно очень заинтересует.

«У твинсеров такие наверняка тоже есть», – подумал Крис.

– А почему же вы нас сразу не засекли, пока мы до отеля добирались? – поинтересовался он.

– След неустойчивый, плавающий, – пояснил бритоголовый. – Пропадает, восстанавливается с задержкой… И еще размазывается постоянно, не дает точной привязки…

– Не все, значит, так хорошо с чудо-техникой, – пробурчал Портос.

Он шагнул назад и, присев на корточки, начал копаться в вещах веронцев. Удовлетворенно крякнул и поднялся, держа в руке тонкий зеленый стерженек дистанционки.

– Сейчас притащу это зеркальце.

Вручив парализатор Арамису, Портос направился к выходу, и бритоголовый проводил его все тем же непонятным взглядом.

Минуты три-четыре в комнате царила тишина. Арамис наблюдал за неподвижными веронцами, вновь, как в спальне, покачивая ногой и легонько постукивая парализатором по колену. Крис отошел к окну и смотрел на город. Небо неохотно расставалось со снегом, которого, видно, немало накопило в своих закромах. Габлер уже не в первый раз отрешенно подумал о том, что хорошо бы сейчас превратиться в снежинку и так же беззаботно лететь, радуя своим порханием тех, кто наблюдает за тобой. Мягко упасть на землю вместе с миллионами других, холодным покрывалом замаскировать чьи-то следы… Только не такая он снежинка, что скрывает чьи-то следы. Он сам оставляет за собой след, и этот след позволяет вот этим веронским парням держать его на прицеле.

«А ведь им, собственно, ничего не грозит, – вдруг сообразил Габлер. – Ну, вырубим мы их часиков на пять-шесть, если врежем посерьезнее. Анонимно сообщим в полицию… Мол, в «Поющей Майе», в таком-то номере, беспомощные сепаратисты, приходите и берите… А у них что, на лбу написано, что они сепаратисты? Это же простые исполнители, они наверняка хозяев своих не знают. Там же, небось, цепочка длинная. И что именно ищут, тоже не знают. Им дали команду найти по этому зеркальцу объект, то бишь меня, забрать нэп и ждать дальнейших указаний. И все… Вот и расскажут полам: зашли, мол, в отель к друзьям-приятелям, да номером ошиблись, а их какие-то громилы и уделали ни за что ни про что. Нет оснований их под статью подводить… А вот насчет зеркальца… Если оно у них одно такое, то заберем мы его, и хрен они меня потом найдут. А если нет? Мне теперь что, всю жизнь каждого шороха бояться? Да и долгой ли эта жизнь будет? Или все-таки он сказки рассказывает про вечную нашлепку?…»

Габлер вернулся от окна и опять устроился на стуле рядом с Арамисом. Тот молча покосился на него. Бритоголовый застыл на полу в какой-то напряженной позе. Казалось, что он прислушивается, когда откроется дверь в номер. И команда его тоже выглядела настороженной.

– Вот что, приятель, – обратился к нему Крис, – ты меня здорово расстроил. И хочешь – верь, хочешь – не верь, но я отсюда не уйду, пока не разберусь, врешь ли ты насчет этой нашлепки или нет.

– Что-то мне подсказывает, что врет, – заметил Арамис. – Не бывает таких постоянных меток. Временная – н-ну… возможно. Но постоянная… Прикинь, все клетки организма целиком обновляются за несколько лет, какие там пожизненные метки? – Он чуть подался к бритоголовому и перешел на прежний вкрадчивый тон: – Сейчас вернется этот здоровенный парень с вашим зеркальцем, и мы с этим делом разберемся. Специалисты мы неплохие, уж поверь. И, как я уже говорил, можем и проконсультироваться с еще более грамотными умниками. И если окажется, что ты нам голову морочил, мне тебя будет очень жаль. Товарищ наш таких шуток не понимает – ну не все у него в порядке с чувством юмора, что поделать? – и очень от этого раздражается. Очень, поверь. Нам уже видеть приходилось. Да? – Он повернулся к Крису.

– Лучше бы этого не видеть, – подыграл Габлер. – Я после таких сцен с воплями, кровью и соплями бессонницей мучаюсь и голова у меня трясется. Просто не переношу таких сцен.

Бритоголовый и его сообщники сопели и продолжали прислушиваться и поглядывать на открытую дверь в прихожую.

– Юпитером клянусь, – для вящей убедительности присовокупил Крис.

Бритоголовый дернулся, словно опять получил по ребрам, выпятил подбородок и злобно прошипел:

– А мне наплевать на твой Юпитер, понял? Нашли себе пуп Вселенной, недоделки…

Габлер не сразу сообразил, что веронец говорит не о главном командире древнеримских богов, которого имел в виду он, Крис, а о звезде Юпитер, вокруг которой обращалась Вери Рома, главная планета Империи. А вот Арамис сразу сообразил, о чем ведет речь бритоголовый.

– А-га, – с расстановкой произнес он и прищурил и без того узковатые глаза. – Юпитер, значит, тебе не нравится, да? Тебе Фавн больше по душе? Или Вертумн? Или Церера? – Так назывались звезды тех планетных систем, которые входили в альянс «Верона». – Не хотите, значит, с Юпитером иметь никаких дел? Притесняют вас, несчастных, в Империи, кислород перекрывают, в каменоломни загоняют, да? Не здороваются, блип, кусок последний отнимают, место в подземке не уступают…

– А ты вспомни, чем кончали все империи, – вдруг подал голос парень, сидящий с противоположного края от бритоголового.

Арамис повернулся к нему, но ответить не успел – бритоголовый опередил его.

– Кто вы вообще такие? – с вызовом спросил он, причем спросил громко, с надрывом, словно заблудился в лесу. – Вы на кого работаете? На твинсеров вроде не похожи…

– Это почему же? – поднял брови Арамис. – Рылом не вышли, что ли?

– Твинсеры не стали бы тут с нами рассусоливать, – охотно и опять же чересчур громко пояснил бритоголовый. – Просто забрали бы, и все дела, и уже у себя стали бы все выяснять. И с чего бы твинсерам подставляться?

– Ну, твинсеры не твинсеры, не ваше это дело… – начал было беловодец, но бритоголовый тут же перебил его:

– С огнем играете, понятно вам или нет?! С очень большим огнем!

«Чего это он так расшумелся? – удивленно подумал Габлер. – Корму отсидел, что ли?…»

И тут из прихожей раздался голос Портоса:

– Это кто тут сирену изображает? А ну, поймали тишину!

Бритоголовый скрежетнул зубами и сразу как-то сник, растекся, словно растаявшее мороженое. А Портос, держа в руке черную коробку, направился прямиком к нему. И прежде чем сослуживцы успели что-либо сообразить, повторил свое недавнее действие – вновь с ходу засадил гигантским полусапогом в то же место, по многострадальным ребрам веронца. Тот взвыл и скорчился на полу. А Портос от души добавил ему еще.

– Ты что, озверел? – вскочивший со стула Арамис попытался оттолкнуть гиганта, но безуспешно. – За что ты его?

– Он знает, за что! – прорычал Портос и еще раз впечатал квадратный носок сапога в бок веронцу, так, что тот побелел и закатил глаза. – Там же, в унике, еще один сидел, а этот гад ничего не сказал. Надеялся, что приятель меня вырубит и сюда примчится, своих выручать.

Теперь Крису стало понятно странноватое поведение бритоголового.

– И что, уже не сидит? – спросил он.

– Не сидит, – подтвердил Портос, поворачиваясь к нему. – Лежит и, думаю, встанет не скоро. Он и до паралика дотянуться не успел, как я его вот этим в лоб! – Он покрутил здоровенным кулаком.

Вид у веронцев стал совсем подавленным. Бритоголовый морщился и глаз не открывал, но Габлер заметил, что тот следит за обстановкой сквозь неплотно сомкнутые веки.

– Молодчина! – Арамис похлопал друга по плечу. – Давай эту хренотень, будем разбираться.

– Что?! – возмутился Портос так, словно ему предложили разбавить водку компотом. – Это мы будем разбираться? Да они должны нам сейчас все выложить без запинки, а то я их всех поубиваю! Поняли? – гаркнул он, нависая над веронцами, как хайв над космодромом. – А ну, рассказывайте, как пользоваться!

– Да погоди ты! – Арамис ловко выхватил у него черный прибор и, вручив парализатор Габлеру, сел и начал вертеть «зеркальце» в руках. – Та-ак… Где тут у нас открывается? Ага! – Он нажал пальцем, и крышка откинулась. – Вот тут у нас энтер… А вот тут картинка… Свет мой, зеркальце, скажи, обстановку доложи… Что мы маем? А маем мы схему… Это, я так понимаю, наш отель… Вот мы сейчас увеличим… Во-от. Наша комната… А это ты. – Беловодец поднял голову и посмотрел на Криса. – Этакая тучка-летучка… Полюбуйся.

Он повернул прибор экраном к сослуживцам, и Габлер увидел «тучку-летучку» – сероватое, расплывчатое, почему-то изогнутое пятно на однотонном, бледно-зеленом, как куртка Портоса, фоне.

– Я свою фигуру несколько иной представлял, – криво усмехнулся он.

Этот «портрет» Криса совершенно не радовал. Неприятно было чувствовать себя под наблюдением, а если это наблюдение будет продолжаться неизвестно как долго…

– Зеркальце-то кривоватое, как то ха-ха-шоу, – подтолкнул его под локоть утихомирившийся Портос. – Ты на самом деле чуть получше выглядишь…

Гинеец опустил крышку прибора. Бритоголовый уже открыл глаза, и видно было, что пинки Портоса ни самочувствия его, ни настроения отнюдь не улучшили.

– Ну что, сограждане вы наши славные? – тихим голосом обратился к веронцам Арамис. – Думаю, вы в курсе, что за такую подлянку делают.

– Спускают в канализацию, – пробурчал Портос.

Арамис кивнул:

– И это еще не самое худшее. Выбор у вас невелик. Или вы быстренько говорите, как долго держится этот след, – он постучал пальцем по крышке прибора, – или мы начнем очень серьезно думать, как вас самым болезненным образом сделать калеками. А до регенерации еще надо дожить. Так что будут вам сплошные мраки, мистеры. Ответ типа «след на веки вечные» не принимается.

– Думать я не буду, – возразил Портос. – Сразу начну делать калеками.

Арамис развел руками:

– Вот видите? – Он с прищуром уставился на бритоголового: – Итак, вопрос: сколько держится след?

Портос вновь навис над веронцем. Тот, видимо, до конца осознав, чем все это может для него завершиться, поморщился и неохотно процедил:

– Дня два-три…

Крис уже во второй раз за этот день почувствовал, что за спиной у него выросли крылья, и чуть не взлетел к потолку. Портос удовлетворенно крякнул, а Арамис с довольным видом откинулся на спинку стула и, расплывшись в улыбке, изрек:

– Ну вот, все пляшут и поют! Бурные, продолжительные аплодисменты, переходящие в длительную овацию. Слышны крики: «Ура!» – Впрочем, он тут же деловито встал и окинул взглядом лежащие на полу унидески, парализаторы и прочие вещи веронцев. – Так… С этим пусть полиция разбирается или твинсы. – Он повернулся к грустным сепаратистам: – А зеркальце ваше мы конфискуем, чтобы нам спокойней на свете жилось. Как говорит наш вигион, было, значица, ваше, станет наше. Только он имеет в виду всякие тайком пронесенные горячительные напитки… Отдельными несознательными личностями.

– А-а, вот вы кто… – презрительно протянул бритоголовый. – Птички звездные… бесхвостые… И сами в клетке, и клеточку охраняете.

– Ну, блип, достал! – проревел Портос и шевельнул пальцем, снимая парализатор с предохранителя. – Получайте по полной!

Он полоснул невидимым лучом по веронцам, и те застыли, словно вмороженные в лед.

– И куда ты спешишь? – с досадой произнес Арамис.

– А что нам с ними, садиться и чаи гонять? – вскинулся Портос. – Надоели они мне. Грубят, обзываются… Невоспитанные какие-то.

– С выдержкой у тебя, мистер файтер, не очень, – заметил гинеец.

А Габлер озабоченно спросил:

– Не перестарался? Сколько ты им всадил?

– Не переживай, восьмерочку.

– Ну, восьмерочка не десяточка, – сказал Арамис, глядя на неподвижных веронцев. – Однако часов на шесть, не меньше. Давайте, парни, валим отсюда. Поищем другое гнездышко для птичек звездных, бесхвостых.

– Смотри, могу и тебя вырубить, – пригрозил Портос.

– А ты что, хвостатый? – с иронией спросил беловодец. – Только хвост спереди растет?

– Тьфу на тебя!

Портос, расшвыривая ногами вещи веронцев, направился к дивану, где лежала его куртка.

А Крис повторил про себя последние слова бритоголового:

«И сами в клетке, и клеточку охраняете».

Тот считал Империю клеткой. Но неужели каждой планетной системе лучше бы жилось в одиночку? Были ведь уже, были в истории случаи. Кричали когда-то: «Мы богатые, мы головастые! Да у нас столько угля, столько стали, столько хлеба… Отделимся, и будет у нас вообще райская жизнь!»

Отделились. И где они теперь? Наелись до отвала?

И все-таки Крис признался самому себе, что, может быть, Империя – и не стопроцентное благо.

Мысль эта была для него самого неожиданной, и он поспешно прогнал ее.