Книга: Прибежище
Назад: Глава 27
Дальше: Глава 29

Глава 28

Было очевидно, что сержанту Тир не нравится, как Ребекка ее допрашивает. И сама Ребекка ей не нравится. И точка. Но было также ясно, что ей очень хочется обдумать то, что сообщила Ребекка. Именно по этой причине Тир вызвалась приготовить нам по кружке чаю.
Она именно так и сказала: «по кружке чаю». Как будто слово «чашка» в устах детектива-сержанта Джеклин Тир выглядело бы излишне претенциозным.
Я слышал, как закипел чайник. И чмоканье открываемой дверцы холодильника.
Ожидание начинало действовать мне на нервы. Беспокоить. Я повозился со своей перевязью, поправил ее. Выругался себе под нос.
– Дай ей время, – сказала Ребекка.
– Зачем? Чтобы придумать какую-нибудь сказку?
– Чтобы смириться с необходимостью рассказать нам правду.
– Думаете, ей не все равно?
– Уверена, что нет.
– Насколько уверены?
– Оглянись вокруг, – тихо проговорила Ребекка. – Разве это напоминает счастливый семейный дом?
Да уж, сомнительно. Никаких фотографий или картин на стенах, ни единой книги или памятного сувенира на полках. Только на камине стояла одна-единственная фотография. Самой Тир, когда она была помоложе, в синем полицейском мундире и с паршиво сделанной завивкой на волосах. Сержант криво улыбалась, а в руке держала какой-то сертификат.
Я осмотрел всю комнату. Здесь был один диван, на котором мы сидели, телевизор и складной кухонный стул. Ничего подходящего для веселых семейных посиделок. Крайне неподходящее место для каких-либо развлечений.
– Я бы сказала, что работа для нее значит очень многое, – заметила Ребекка.
– Может быть.
Льюис кивком указала на фото:
– Она этим гордится.
– Значит, заботится о своей карьере. И ради этого способна на ложь.
– Или же, что также возможно, сама служба значит для нее больше, чем карьера. Может быть, она считает это своим призванием.
Последние слова Ребекка произнесла шепотом, потому что Тир уже возвращалась в гостиную, держа в руках две исходящие паром кружки с чаем. Кружки были разные. Одна коричневая и низкая, довольно уродливая, словно вышла из печи гончара-любителя. Другая белая, с логотипом какого-то сорта кофе. Бесплатное приложение к покупке. Подарочек.
– А знаете, я слышала, как вы сплетничали обо мне. Я ж не глухая.
Я не смог поднять на Джеклин глаза, когда она подала мне кружку с чаем. А Ребекка любезно улыбнулась, словно этот чай – некое экзотическое угощение, о котором она давно была наслышана и всегда хотела попробовать.
– Это в основном были комплименты в ваш адрес, – сказала Льюис и отпила глоток чая.
– Черта с два. Но это не имеет значения. – Тир рухнула на стул и снова зашарила в карманах своих штанов. Она извлекла еще одну банку диетической колы, мокрую от осевшей на ней влаги, явно только что из холодильника. Открыла ее и вылила все содержимое себе в рот.
– Значит, это Шиммин велел вам бросить это дело? – спросила Ребекка.
– Ага. – Джеклин опустила банку. Поставила ее себе на бедро. – Но там ничего такого не было.
– В смысле?
Тир усмехнулась. Покачала головой:
– Ишь как вы разговариваете. Расселись тут, вся такая важная, официальная… В своей дорогущей кожаной куртке, и макияж безупречный…
– Пожалуйста, не надо, – сказал я. – Мы пришли к вам в связи с гибелью моей сестры. Это очень важно для нас.
– Ага. Именно об этом я и толкую.
– В смысле?
– О важности. О вашей сестре. Я ж говорила вам уже, что у Шиммина пунктик – он слегка помешан на вашем папаше. Такое, наверное, у всех представителей его поколения имеется. Плюс к этому специфическое гендерное увлечение. На острове Мэн такие, как Шиммин, почитают вашего папашу чуть ли не как героя.
– И что?
– А то, что это повлияло на отношение Шиммина к тому происшествию.
– Повлияло? Каким образом? – спросила Ребекка.
Тир выдохнула. Прижала прохладный металл банки к щеке, до сих пор покрытой липкой испариной. Интересно, подолгу она тренируется?
– Это ж было не обычное самоубийство. Нечто невероятное, вы уж меня извините, – сказала Джеклин, поймав мой взгляд. – Нечто такое, совсем уж из ряда вон выходящее. У нас ведь тут нечасто бывает, чтобы кто-то свалился с шоссе Марин-Драйв. Такое всегда привлекает всеобщее внимание. Тут же собирается толпа зевак и прочих бездельников, любителей поглазеть. И, конечно, в полиции, у пожарных, в службе «Скорой помощи», не говоря уж о прочей публике, это вызывает интерес. Одно только имя вашей сестры чего стоит. И статус вашего папаши у нас на острове. Я что хочу сказать, речь-то идет о дочери Джимми Хейла, верно? В обычных обстоятельствах такое происшествие ни от кого не скроешь.
Тир перевела взгляд с меня на Ребекку. И выжидающе замолкла.
– Я имею в виду, – продолжила она, видя, что мы не спешим реагировать на ее слова, – это ж своего рода проявление уважения, верно? Шиммин с огромным уважением относится к вашему отцу за все его достижения и победы в мотогонках в прежние времена. Вот он и держит ситуацию под контролем, чтобы выглядело прилично, цивилизованно. Чтобы шуму особого не возникало. То же самое с прессой. Сами припомните. Не было ведь в прессе никакого особого ажиотажа, верно? И все это благодаря стараниям Шиммина. Из одного только уважения. И никаких темных делишек.
Я задумался над тем, что рассказала детектив-сержант. Понятно, куда она клонит. Да, я был погружен в свое горе, впал в мрачное состояние в связи с гибелью Лоры, меня буквально захлестнул ужас от того, что она с собой сделала, но я вполне видел то столпотворение, что началось вокруг. Набежали всякие доброжелатели. Посыпались письма с соболезнованиями. Однако поминальная служба прошла сравнительно скромно. А ее освещение в прессе и на радио было весьма сдержанным. Жители острова и без того знали, что случилось с Лорой. Может, до сих пор это обсуждают. Но это не превратилось в спектакль, каким могло бы стать.
– Так что насчет коттеджа и пропавшей девушки? – спросила Ребекка. – Почему версию Роба по поводу этого происшествия полностью отвергли? Уж это-то не имеет никакой связи ни с каким уважением.
Тир задумчиво покусала губу.
– Я все-таки скажу, что и тут было кое-что от уважения. Именно поэтому Шиммин сам явился в больницу – вместе со мной. Как я уже говорила, мне не до конца доверяют, считают, что я могу кого-то обидеть или оскорбить, понимаете?
– Но это далеко не все, не так ли?
– Да, не все. А если честно, то я так и не поняла, в чем тут дело. Но Шиммин тут же велел мне не особенно там ковыряться, вокруг этого коттеджа. Ну, я привезла туда слесаря, мы вскрыли замок, я все там прошерстила, а в итоге получила хорошего пинка под зад. Иначе вы бы со мной сейчас не беседовали.
Тир подвигала бровями.
– Что вы хотите этим сказать? – спросила Ребекка. – Вас отстранили от службы?
– Все бы вам знать, принцесса. Нет, не отстранили. В данный момент я нахожусь в длительном отпуске. Дали мне время поразмыслить над собственным поведением.
– Ну и как продвигаются эти размышления?
– В смысле моего поведения не слишком хорошо. Но, рассуждая о том, что произошло в коттедже, я пришла к некоторым заключениям.
– И к каким именно?
– А к таким, что скрытые камеры видеонаблюдения и микрофоны, а также пропавшие девицы – это совсем не то, во что станет совать нос умный коп. И Шиммин уже это знал. Именно поэтому он запретил мне задавать вопросы. Не потому, что хотел что-то спрятать. А потому, что не хотел, чтобы мы нашли такие ответы, с которыми нам не справиться.
Я все еще держал в руке кружку с чаем. Коже было горячо. Я еще не отпил ни глотка и решил повременить. Ребекка задвигалась на диване. Вроде бы мы заполучили практически все, на что могли рассчитывать. Но все равно ощущение такое, что мы потерпели поражение.
– Имя Мелани Флеминг вам о чем-нибудь говорит? – спросил я.
– Не-а. Вроде ни о чем.
– Тогда нам пора. Мы и так отняли у вас достаточно много времени. – Ребекка встала, выпрямилась и поставила свою кружку на ковер на полу.
Я сделал то же самое.
– Что ж, ступайте, – сказала Тир. – Но примите один совет. Сами как следует все это обдумайте, поразмыслите. Из разнюхивания и расследования того, что произошло в этом коттедже, ничего хорошего не выйдет. Не буди лихо, пока лихо тихо, понимаете?
* * *
Лукас с трудом выбрался из такси и захлопнул за собой дверцу. Гостиница была построена в роскошном викторианском стиле, многоэтажная, и располагалась она на набережной Дугласа лицом к морю и рядом с красивым зданием театра. Характерной чертой первого этажа были эркеры с выгнутыми стеклами. Лукас видел хорошо одетых мужчин и женщин, сидящих за круглыми столиками, покрытыми накрахмаленными белыми скатертями. Они ели и пили вино из сверкающих бокалов.
Лукас подумал о грязной одежде. Вспомнил свой неряшливый внешний вид. Обругав себя за такие мысли, начал подниматься по ступеням. Забирался на каждую последующую, подтягивая раненую ногу и стараясь не сгибать колено.
Вестибюль производил должное впечатление. Высокий потолок, блестящий мраморный пол, огромные кадки с декоративными растениями и цветами, служащие в униформах за полированной стойкой сбоку. Сейчас дежурили двое таких, мужчина и женщина, и как только они заметили пришельца, тут же все свое внимание сосредоточили на экране компьютера, встроенного в стойку. Похоже, они предполагают, что этот тип сразу же уйдет, не вступая с ними ни в какие переговоры. Но уходить Лукасу не пришлось.
Из огромного кресла, упрятанного за одной из цветочных кадок, появился Андерсон. На нем был отличный синий костюм и белая рубашка. Воротник рубашки расстегнут, а костюм маловат на целый размер, что лишь подчеркивало мощную мускулатуру американца.
Он стремительно подошел к Лукасу, на ходу застегивая пиджак, пожал ему руку и похлопал по плечу как уважаемого делового партнера. Его глаза скользнули по выпуклости под старым свитером Лукаса. Американец улыбнулся, продемонстрировав при этом много зубов, но не слишком много радости. Потом приобнял Лукаса за плечи и повел через вестибюль к открытому лифту. Нажал на кнопку верхнего этажа и дождался, когда закроются двери, прежде чем развернуть Лукаса лицом к себе и вырвать пистолет из-за пояса его штанов быстрым и ловким движением.
– Что у тебя там, под свитером? – спросил Андерсон, выщелкивая из пистолета магазин, а затем засовывая ствол и магазин себе в карман.
– Его ноутбук.
– А что у тебя с ногой?
– Я же вам говорил. В меня стреляли.
Лицо Андерсона не отразило никаких эмоций.
– Рана тяжелая?
– Думаю, да.
Андерсон мотнул головой:
– Ты бы не мог ходить, если б она и впрямь была тяжелая. И ты ведь знаешь, мы не можем отправить тебя в больницу. Здесь это невозможно. Но я тебе укол сделаю, болеутоляющий.
Лукас с трудом сглотнул:
– Они прихватили Питера.
– Питер жутко подвел мистера Зеегера. – Андерсон положил ладонь Лукасу на плечо. – А ты везучий малый, Лукас. И получишь второй шанс.
Двери лифта разошлись и открыли перед прибывшими пустой и тихий коридор. Темно-синий ковер, богатый, дорогой. На стенах синие в кремовую полоску обои.
Андерсон подвел Лукаса к полированной деревянной двери. Три раза постучал, дождался приглушенного ответа, потом с помощью карточки-пропуска открыл дверь.
Номер люкс был просторный и немного затемненный. Сбоку имелась хорошо устроенная кухня, прямо располагалась огромная гостиная с множеством диванчиков и кресел и со стеклянным обеденным столом.
Мистер Зеегер сидел в кресле в дальнем конце затемненной комнаты под мощным торшером, свет которого обесцвечивал его волосы и темнил кожу. Когда он поднял голову, оторвавшись от бумаг, которые изучал, его лицо показалось Лукасу лишенным плоти голым черепом.
– Садитесь, Лукас, – сказал он. – Вы скверно выглядите.
Лукас прохромал через гостиную к креслу, обращенному к мистеру Зеегеру, и скривился от боли, когда опустился в него. Мистер Зеегер, казалось, был собран и ничем не взволнован. Одет он был небрежно – в кашемировый джемпер и светло-синюю рубашку.
Андерсон встал в нескольких шагах от них, на границе расплывающегося конуса света от торшера. Руки он держал на бедрах, откинув полы пиджака назад. Лукасу была видна кобура его пистолета.
– Расслабьтесь, Лукас, – сказал мистер Зеегер. Его въедливые синие глаза сверкнули на этом жутком, как у призрака, осунувшемся лице. – Вы неплохо себя показали, очень находчиво. Так рассказывайте же, что вы там обнаружили?
Лукас чуть кашлянул, достал из-под свитера ноутбук и открыл его крышку. Пощелкал клавишами, спрашивая себя, с чего именно ему следует начать.
Назад: Глава 27
Дальше: Глава 29