Глава 25

Ночью никак не могу уснуть.

Укладываю сумку на пятницу. Что брать с собой, чтобы провести такую ночь? Гляжу на кучу хлопчатобумажного нижнего белья в ящике комода, на все эти маечки с трусиками, в которых я сплю вместо пижамы. Что же делать? Прежде я и не мечтала, что у меня когда-нибудь будет такая ночь. Кладу в сумку коробочку драже «тик-так», в которой осталось несколько штук. Маленькие наушники.

Вдруг мне приходит в голову одна мысль. Придвигаю стул к шкафу, чтобы достать до самой высокой полки. Нащупываю куртку с надписью «Нью-йоркские гиганты». Достаю, встряхиваю. Подношу к лицу, вдыхаю ее запах, словно в ней сохранилось еще что-то от Итана.

Несколько минут составляю список файлов с музыкой для мобильника. Вдруг пригодится, кто знает?

На экранчике выскакивает текстовое сообщение. Я улыбаюсь.

Гляжу на время в мобильнике. Подсчитываю в уме. Набираю:

Проходит минута.

Раздается стук в дверь. Странно, кто бы это мог быть? Входит мама:

— Не спишь?

— Нет.

— Можно с тобой поговорить?

— Конечно.

К моему изумлению, мама садится на мою кровать. Комнату освещает только луна за окном. Но я вижу, что она снова сняла очки. В руках у нее красная папка.

— Я все прочитала.

— Трудно поверить, правда?

— Да. И ты сказала, что этот человек покончил с собой?

— Да. Сегодня рано утром.

Она тяжко вздыхает. Качает головой.

— Судя по письму, понятно, почему он это сделал, — добавляю я.

— Да.

Мама смотрит на папку:

— А знаешь, в твоей папке для нас совершенно потрясающие материалы. С этими именами и нашим знанием будущего у нас есть реальный шанс обуздать заразу. Я и не мечтала о том, что подобное может случиться.

Лицо у нее оживленное, такого я у нее еще не видела. Меня так и распирает от радости и от гордости.

— Ты так думаешь? — спрашиваю я.

— Да, если, конечно, не возникнет каких-нибудь осложнений, о которых мы еще не знаем. Вдруг опять кто-нибудь заявится из будущего или… — Она бросает на меня быстрый взгляд. — Или еще чего, мало ли… — Берет меня за руку. — Но эта информация плюс данные моих медицинских наблюдений и опытов в Постремо… все это сулит очень и очень большие надежды.

И слова этого она прежде не произносила. А выражение лица — ну просто другой человек.

— Так, значит, это Болтос перенес с собой вирус чумы в наше время? От него пошла эпидемия? — спрашиваю я.

— Не совсем так. Думаю, что там, откуда он прибыл, чумы не было, во всяком случае нашей разновидности. Я подозреваю, что он не был ее переносчиком. С него она началась. В его организме поселился какой-то вирус или набор вирусов, которые он подхватил, ну, скажем, от птиц или свиней в том времени, где он жил прежде. Обычно так и бывает. Для него вирусы были безвредны. Наверное, и для других в том времени. Но как только осуществился перенос в иное время, вирусы оказались очень опасными для его любовниц, а также лиц, с которыми он вступал в близкий контакт. Вполне разумно предположить, что чума крови могла начаться именно так.

— Понятно, — задумчиво говорю я.

— На этой стадии вирус, похоже, переносится через кровь, но еще нет достоверной информации о том, насколько легко происходит его передача. Диагностических тестов пока не существует, но я надеюсь, что с этой информацией, — мама указывает на папку, — мы сможем их создать.

В душе возникает тревожное чувство насчет последствий, которые это может за собой повлечь.

— Так, значит, когда наши руководители говорили, что мы можем причинить местным вред микроорганизмами, которые несем в себе, они нас не запугивали?

— Возможно, хотели запугать, но, как видишь, оказалось, что так оно и есть.

— И это совсем не так, как с таблетками?

Лицо у мамы расстроенное.

— Нет, тут все совсем другое, — вздыхает она. — Я понимаю твои чувства к мистеру Роберту, да и к остальным тоже. У меня к ним такое же отношение. Я не согласна с их методами, но заповеди по большей части имеют глубокий смысл. Нам действительно крайне необходимы и дисциплина, и осторожность. Эндрю Болтос был человек жестокий, но и разгильдяй, каких мало. Совершил убийство молодой женщины, спал с кем попало, произвел на свет ребенка. Мы просто обязаны строго следить за своим поведением и ни в коем случае не допускать подобных поступков.

Я киваю. Понимаю, что в словах мамы истина.

— Как думаешь, мистер Роберт и остальные наши руководители оставят нас в покое? Трудно представить, конечно, но вот Кэтрин они все же вернули.

— Если ты будешь строго соблюдать условия соглашения, они тоже будут. Если же они их нарушат, тебя поддержат все члены общины, уж об этом я позабочусь.

Я и не подозревала, что у меня такая мама.

— Ты серьезно?

— Более того. Надеюсь, мы вообще поменяем руководство. Мне надоело вечно стоять в сторонке и помалкивать. Вчера вечером было общее собрание, а на завтра я созвала еще одно. Должны прийти все члены моего поколения. Я уже сообщила про таблетки. Сначала нашим, из медицинского персонала, для всех это оказалось полной неожиданностью. Если мне удастся правильно провести собрание, мы выберем новое руководство, новых членов Совета и установим новые принципы и нормы поведения. Или хотя бы начнем их формулировать. Лично я собираюсь выступить против тотальной слежки.

Я потрясена. Какой уверенный тон, какая убежденность в своей правоте! Я ее просто не узнаю, но очень рада, что она моя мама и что она рядом.

Мама внимательно смотрит на меня. В ее взгляде сострадание, но я не вполне понимаю почему.

— Но изменится не все, ты должна это понимать.

— Да у меня и так голова кру́гом идет. Избавиться от этих противных руководителей с советниками… Никогда больше не стоять по струнке и не отчитываться перед мистером Робертом… Или перед этой Синтией. Отказаться от очков! Да это же предел мечтаний!

Ох, как хочется поскорей рассказать все Итану. Он упадет, когда услышит такие новости.

Мама снова берет меня за руку:

— Но это не самое важное.

Я улавливаю некую нотку, которая звучит в ее голосе, и мне эта нотка совсем не нравится.

— Но для меня это очень важно, — по-детски наивно говорю я.

— Если мы хотим, чтобы мир снова вращался вокруг надлежащей оси, если хотим, чтобы время вернулось в свое естественное русло, если хотим исправить зло, совершенное Эндрю Болтосом, нам надо быть предельно аккуратными. Эндрю Болтос преподал нам важный урок, подтверждающий многое, чего мы опасались. Мы не можем жить здесь так, как нам того хочется. Нельзя допустить, чтобы мир узнал, откуда мы и как здесь появились. Это в корне подорвет все наши усилия и сведет на нет возможность путешествий во времени в будущем. Мы должны строго хранить нашу тайну, это для всех нас тяжкое, но необходимое бремя.

— Я понимаю, это нелегко, но мы сможем, мы справимся, — уверяю я. — Главное, у нас будет возможность открыто говорить друг с другом, и наши обязанности не покажутся столь тяжелыми.

Отчего у нее какое-то напряженное лицо?

— В этом я с тобой согласна. Нам надо поддерживать друг друга.

— А что еще важно?

Мама несколько секунд молчит.

— Прежде всего, надо всячески ограничить последствия изменений, которые уже произошли. Это во-первых. Здесь вы с Итаном настоящие герои. А во-вторых, стараться не вносить в естественный ход событий новых перемен.

— Прекрасно!

— А это значит, что нам всем надо постоянно соблюдать осторожность и дисциплину. Нам нельзя жить, как все нормальные люди. Нельзя иметь связи, заводить семью. Мы не имеем права рисковать, раз существует опасность новой пандемии, ведь именно мы пытаемся обуздать грядущую пандемию. Перед нами огромная задача, и мы должны решать ее, а не создавать новые проблемы.

— Я все понимаю… — Чувствую, что на глаза мои наворачиваются слезы.

— Мы должны ясно отдавать себе отчет и согласиться с тем, что за пределами общины нам нельзя иметь никаких связей, мы не можем позволить себе создавать семьи не с членами нашей общины.

— Ты сейчас говоришь про Итана, да?

— Я говорю про всех нас. Я понимаю, тебе это кажется несправедливым. И это действительно так. Итан всем нам очень помог.

— Да, помог. И это несправедливо.

— А если ему грозит реальная опасность, что тогда? Если тем самым ты выпустишь на свободу свирепые силы новой чумы? Ты собственными глазами увидела, как зарождается вирус «Дама икс». Видела, как все начиналось и чем закончилось. И должна понимать, что риску подвергаетесь не только вы двое.

Мы смотрим в глаза друг другу. Я понимаю, что сейчас мы думаем об одном и том же человеке.

— Пренна, если ты его любишь, подумай о том, что ты можешь ему предложить и что он при этом может потерять. Помимо болезни, он потеряет шанс жить свободно, как хочет, без наших условностей и ограничений. Потеряет шанс завести свою семью, детей.

Я закрываю лицо руками.

— Мне плевать, что там думают мистер Роберт или миссис Крю, — продолжает мама. — Никакой преданности или уважения к ним у меня нет и в помине. Но что мы скажем остальным членам общины, когда они увидят, что ты нашла счастье с местным парнем?

Я пытаюсь ладонями остановить слезы. Мама обнимает меня. Кажется, мы с ней сейчас обе нарушаем какую-то заповедь.

— Мы все здесь очень одиноки, Пренна. Каждый из нас хотел бы свободы. Хотел бы вписаться в это время, реально жить в нем, а не скользить по касательной. Мы все отчаянно хотим вернуть все, что потеряли. Ты представляешь, что будет, если каждый из нас попытается здесь искать свое счастье?

Бегут минуты, а мы так и сидим, обнявшись. Я прижимаюсь к маме всем телом. Как давно она не обнимала меня так крепко, с самого детства. А может, и вообще никогда. Мне кажется, что я маленькая девочка, и мне очень хочется тишины и покоя.

— Мне очень жаль, дорогая, — шепчет мама.