Глава 2

Я держала Миаку в объятиях, покачиваясь из стороны в сторону. Девушка засмеялась. Смех звучал тихо, будто с трудом вырывался наружу.

– У меня никогда не было сестры, – проговорила Миака.

– У меня тоже.

Что за чудесный день! Хотя порой моя жизнь становилась невероятно жестокой, сейчас, когда я обнимала новую сестру, мне было хорошо. Простота посреди хаоса. У меня появился кто-то, кого можно любить! Еще никогда я не чувствовала к Океан такой благодарности.

Но ликование было прервано Ее вымученными указаниями. Следовало действовать, незамедлительно. Глядя на окружающую Эйслинг воду, я видела первые признаки. Обычно гладкие, словно шелковые, волны походили на сироп и с трудом доползали до берега. Гребни выглядели тяжелыми и низкими. Океан так долго не протянуть, а зависящим от нее людям и подавно. Если мы ничего не предпримем, Она не выдержит.

– Ты слышала Ее? – спросила я Миаку.

– Что-то слышала, только не знаю что.

– Это Океан. Сейчас Ее речь кажется тебя невнятной, но со временем ты начнешь Ее понимать.

– Это были слова?

– Да, – коротко ответила Мэрилин. Никто не ставил под сомнение ее превосходство в понимании Океан, и сейчас сестра перешла на деловой тон: – Нет времени объяснять. Жаль, что так получилось, но нам пора. Время и так подходило, но боюсь, что, отпустив тебя, Она только разожгла аппетит.

– Сейчас! – вскрикнула Миака. – Но я даже не знаю, что делать. Совсем ничего не знаю!

– Все, что от тебя требуется, – это следовать нашему примеру. Совсем несложно, нужные знания и так уже внутри тебя.

Слова Мэрилин испугали девушку. Она обхватила руками живот, словно почувствовала, как внутри растет неведомое существо. На самом деле если внутри нас что-то и существовало, то располагалось оно скорее в легких.

– Мы отправляемся на юг Индийского океана. Почти рядом с Антарктидой. Ты еще молода и можешь продрогнуть, но холод не навредит тебе. Ничто не может тебе навредить. Просто делай, как мы.

С этими словами Мэрилин подошла к морю. Мы с Миакой остались стоять, а Эйслинг уже ожидала по пояс в воде.

– Давайте поторапливаться, – недовольно протянула Эйслинг. Только ей одной не терпелось приняться за ужасную работу.

– Держись рядом с нами. – Я положила руки на плечи Миаки. Сама не знаю, откуда взялась у меня полная уверенность в себе. – Океан отнесет нас, куда нужно. Не думай ни о чем. Когда доберемся до места, не привлекай к себе внимания. По Ее команде откроешь рот. Если ты не услышишь Ее приказа, не волнуйся. Я буду рядом. А песня придет сама. Не останавливайся, пока все не закончится. Ты все поняла?

Миака кивнула, глядя на меня с доверием и ужасом.

Странно объяснять, как спасти собственную жизнь ценою чужих. В тепле и тишине Южной Америки я почти забыла, кто я такая. Но сейчас, когда над нами нависла необходимость выполнить свой долг, я снова ненавидела себя. И жалела Миаку. Меня забрали во время одного из кормлений Океан, так что мои услуги понадобились не сразу. У меня было время, чтобы привыкнуть к новой жизни. А вот Миаке повезло меньше. Но, когда все закончится, мы с Мэрилин сможем утешить ее, и девушке еще долго не придется опасаться повторения. Роль старшей сестры прибавила мне спокойствия и уверенности в себе. Я стану кем угодно, лишь бы помочь Миаке.

Мы подошли к воде. Я не раздумывая вступила в приливные волны, но Миака остановилась в паре шагов. Ее лицо исказилось ужасом, дыхание стало быстрым и прерывистым. Она боялась Океан. Ведь она не умела плавать и только что утонула. Смешные тревоги по сравнению с тем, чтó нам предстояло, но Миака этого не знала.

– Не бойся воды. Теперь Океан – твой друг. Она не причинит тебе вреда. – (Миака замерла на месте.) – Доверься мне. Я не дам тебя в обиду. Заходи в воду.

Неохотно, крохотными шажками девушка двинулась к ленивым, вязким волнам. Вдали от берега Мэрилин и Эйслинг погрузились в воду полностью, и я услышала испуганный выдох новой сестры.

– Видишь, с ними ничего не случилось. И с тобой тоже все будет в порядке.

Я потянула Миаку за руку, и мы погрузились в Океан. Миака задержала дыхание, и я поневоле рассмеялась.

Когда мы начали двигаться, Миака попискивала, но успокаивалась каждый раз, стоило мне сжать ее руку. Она запоздало дернулась, когда водой сорвало одежду, но горевать не стоило – ее вещи мало отличались от лохмотьев. С другой стороны, я понимала девушку: страшно оказаться голой перед тремя незнакомыми женщинами. Появление великолепного, под стать нашим, платья привело Миаку в восторг. Я видела ее взгляд, пока нас несло вперед. В новом обличье Миака завораживала. Черные волосы развевались, она выглядела загадочной и элегантной. Девушка улыбнулась, все еще не ведая, чтó ей предстоит сделать. Мне не хотелось портить Миаке праздник. Океан позаботиться об этом и без меня. Я не хотела принимать в этом участия.

Но я была частью Ее. Я чувствовала. Пока мы плыли, я ощущала скручивающие Океан приступы голода. Они походили на мои собственные, когда я в последний раз была голодна. Миака схватилась за живот – она тоже чувствовала странные позывы. Наверное, решение Океан отпустить Миаку далось Ей нелегко. Хотя одна девочка все равно бы Ее не насытила, и Океан сама это знала. Миаке повезло, что она упала за борт одна. Да и мне тоже. Меня снова переполнила радость от встречи с новой сестрой.

Я догадывалась, что Океан, как и нам, не нравилась человеческая диета, но Она несла свой крест, и мы заодно с ней. Мы жалели забранных Ею людей, как жалеют детеныша газели в пасти льва. Да мы и сами были крохотными газелями, которым повезло получить покровительство хищника. Но что случится со львом, если его не кормить? И что случится с теми, кто зависит от него?

Благодаря природным бедствиям и опасностям нашего мира Океан часто ждала до последнего, чтобы получить необходимое. Но на сей раз Она откладывала слишком долго. Мир оказался под угрозой потери морской кормилицы, хотя и не подозревал о нависшей опасности.

По всему миру сейчас умирали рыбы, расписание приливов и отливов сбилось, а погода медленно сходила с ума. Изменения могли заметить опытные рыбаки или метеорологи. Остальное человечество спало, занималось своими делами и не знало, что их драгоценный мирок медленно сходит с ума. Океан больше не могла ждать, и мы ощущали Ее напряжение – настолько сильное, что Она перестала походить на себя.

На подходе к выбранному Ею месту скорость нашего передвижения снизилась. Мы смогли распрямиться и поднялись, словно по лестнице, на поверхность моря. Набегающие волны казались нам твердыми, как паркет. Я уже привыкла к этой странности, но с удовольствием наблюдала за удивлением Миаки. Взяла ее за руку и огляделась. Начало темнеть, но в свете восходящей луны я без труда различала наше окружение.

Чего-то не хватало.

Я не видела на горизонте шторма. Глубина моря в этом районе отметала все мысли о подводных камнях. Вода была достаточно холодной, чтобы замерзнуть в ней, но сперва людям нужно оказаться за бортом. Поблизости не наблюдалось ни одного из привычных признаков грядущей катастрофы. Что такое? Что за опасность мы должны скрыть от глаз моряков? Неужели угроза таится в морской глади, на которой мы стоим?

Океан велела повернуться на запад. Я заметила, как Миака дернулась при звуках приказа, но затем понимающе кивнула и развернулась туда, куда смотрели мы. Я сжала ее руку, и она уставилась на меня в ожидании сигнала, что делать дальше. В лунном свете я разглядела, что сегодня все мы одеты в темно-синие платья. Никаких вкраплений зелени или песочных оттенков, лишь зеркальное отражение иссиня-черной ледяной воды.

Эйслинг присела, удобно устроившись на воде. Она прилегла, опираясь на руку, другую положила на бедро – воплощенная непринужденность. Сияющие светлые волосы рассыпались по плечам Эйслинг, она облизнула губы, чтобы те заблестели. Мэрилин опустилась за ней на колени и распустила по поверхности воды широкий подол платья, чтобы материя грациозно покачивалась в такт размеренному пульсу моря. Рыжие волосы Мэрилин развевались на ветру языками пламени. Я поставила Миаку перед собой и приобняла. Для посторонних глаз это выглядело любящим объятием, но на самом деле я хотела подпевать ей на ухо. Хотя она и сама не ошибется, когда все начнется. Наша четверка выглядела как оживший сон.

Скоро мы станем кошмаром.

Прошло несколько минут, Океан ждала правильного момента – тогда Она разрешит нам воспользоваться главным оружием. Обреченный корабль должен подойти достаточно близко, чтобы слышать нас, но не видеть. Я не знала, как далеко разносятся наши голоса, но подозревала, что на немалое расстояние. Ведь песне надо набрать силу. Она должна смутить, затем повести за собой и только потом убить. Нас желали, за нами охотились. Мы становились неведомым – и невидимым – сокровищем, нас еще нужно найти.

Она велела петь. Я кивнула Миаке.

Мы все набрали воздуха и одновременно открыли рты. Песнь вырвалась наружу сама, без нашего ведома и усилий. Она просто существовала. В ней мешались все языки, и я никогда не могла понять, что же слышу. Французский мешался с суахили, немецкий сменялся латынью. Для далеких ушей песня становилась переплетением звуков, которые казались и знакомыми, и чужими. Песня навевала мысли о милой колыбельной из детства, хотя никто не смог бы с уверенностью сказать, что слышал ее раньше. Чтобы расслышать, надо подойти поближе.

Мелодия свивалась прекрасным узлом. Человеческое ухо не могло бы его распутать. Октавы и ноты переплетались в материю невообразимых звуков. Никому не устоять. Невозможно слышать нашу песню и не пытаться найти ее источник. С каждым дюймом, пока расстояние между нами и ищущими сокращалось, ядовитое наслаждение в их ушах росло. Для некоторых оно нарастало медленнее – они страдали больше остальных.

Здравый смысл отступал. Жертва была готова утопиться. И даже если бы Она попросила нас перестать петь и логика вернулась, все равно уже было бы слишком поздно. Только горстка людей ухитрилась выбраться из наших сетей.

Прошло несколько минут. Впереди показались очертания крупного корабля. Медленно он подплывал ближе и ближе, пока не стал виден полностью. Стальной корабль с пятью высокими мачтами и развевающимися парусами. Я все еще обнимала Миаку, и та крепче прижалась ко мне и впилась мне в руки ногтями. Боли я не чувствовала. Мне хотелось обнадежить ее, успокоить. Но если я перестану петь, мое молчание будет принято за непокорность и я исчезну с лица земли вместе с другими обреченными душами на корабле.

Парусник подошел ближе, и я увидела людей на палубе. Судя по плохо освещенным силуэтам, все они были мужчинами. Они вглядывались в темноту, пытаясь разглядеть источник манящего звука. Наша кожа блестела в лунном свете, и ее сияние стало первым, что увидели люди на палубе.

– Что это? – спросил мужской голос.

– Смотрите, там, на воде, что-то блестит! – Второй голос тоже принадлежал мужчине.

Мне всегда казалось, что они легче поддаются нашим чарам.

Корабль подплыл ближе и слегка развернулся, так что вот-вот должен был пройти прямо перед нами. Я уставилась перед собой, но не смотрела на лица моряков. Однажды я уже совершила подобную ошибку. Оставалось надеяться, что Миака не повторит ее – надо было предупредить девочку. Эти прогулки на службе Океан наградили меня худшими в жизни кошмарами. В них меня хватали мокрые руки, дергали за волосы и утаскивали за собой в темную глубину. Виденные лица смотрели на меня из тишины ночи и обещали, что я буду страдать вместе с ними. Случались периоды, когда я не спала несколько месяцев кряду, лишь бы не вспоминать о них. Чтобы избежать их взглядов сейчас, я уставилась на борт корабля. На нем крупными буквами красовалось одно слово: «Копенгаген».

Моряки увидели нас, некоторые зааплодировали песне, позабыв о невозможности происходящего. Некоторые прыгнули за борт, не в силах устоять перед зовом моря. В который раз я увидела, как люди вдыхают воду, и перевела взгляд на корабль, чтобы нечаянно не обратить внимания на отдельные лица или запоминающуюся одежду. Не надо отличать одну потерянную душу от другой. Я продолжала ждать. Где опасность? Когда она их настигнет? Моряки плыли к нам. Что, если они сумеют схватить нас?

И тут, так быстро, что я едва заметила движение, Океан открыла свои воды и проглотила корабль целиком!

От неожиданности сестры смолкли. Я ахнула. Миака уткнулась мне головой в грудь. Мэрилин и Эйслинг поспешно встали – их поразила мощь морской глади, на которой они привольно сидели. Видимо, мы хорошо сделали свою работу, потому что внезапное молчание не вызвало никаких последствий. Воцарившаяся после катастрофы тишина резала слух. Оставшиеся на плаву моряки стряхнули с себя наброшенные песней чары и взывали о помощи.

– Помогите! Спасите меня! – кричал один.

– Я не могу дышать! – выкрикнул второй.

Я отвела взгляд и повернула голову Миаки, чтобы та не смотрела на них. Так лучше. И все равно еще долгие месяцы я буду слышать их голоса. Я ношу эти звуки, как шрамы. Но мы выполнили долг до конца: медленно удалились по воде, как последнее, самое ужасное и прекрасное видение в их жизни. Мне всегда хотелось обернуться и хоть как-то показать, что я сожалею. Но ничего не поделаешь. Я не могла их спасти, не могла объяснить, и извинения ничего не изменят.

Я никогда не видела ничего подобного. Судя по реакции Мэрилин и Эйслинг, произошло что-то из ряда вон выходящее. И как это можно объяснить? Ни причин, ни даже смутных подозрений. Полный людей корабль исчез в открытом море. Семьи моряков никогда не узнают почему, никогда не перестанут гадать, что же произошло. Я бы так и сидела там и предавалась грустным мыслям, но тут заговорила Она.

Нас просили не расходиться. Вскоре Она все объяснит, но пока нужно следовать за Ее зовом.

Еще одна странность. Обычно Она позволяла нам уйти с миром – своеобразное милосердие, учитывая, что все мы утешали себя по-разному. Эйслинг возвращалась к излюбленному одиночеству, Мэрилин выпивала бокал вина. Алкоголь на нас не действовал, но сестра говорила, что вино ее успокаивает. Я погружалась в грезы наяву. Представляла себе будущую жизнь, ради которой стоит потерпеть. А сегодняшняя ночь вышла настолько внезапной и жуткой, что мне не терпелось убраться от Нее подальше. Но главным правилом нашей службы было послушание, абсолютное и безоговорочное. Так что мы направились, куда Она указала. К счастью, путешествие вышло недолгим.

Когда мы выбрались на берег, я огляделась в поисках намека, где нахожусь, но не поняла, что означает увиденное. Надписей никаких не было, и ни в одной прочитанной книге я не видела возвышавшихся на горизонте строений. В наступающих сумерках они выглядели почти красивыми. Почти.

Миака расплакалась, и я прижала ее к себе. Мне тоже хотелось заплакать, но сейчас я не могла себе позволить подобной роскоши. На кого ей положиться, если я поддамся слабости?

– Я… я убила тех людей! – выдавила она сквозь рыдания.

Мне хотелось возразить, но совесть не позволила. Ведь это наши голоса заманили моряков к смерти, но как же мне хотелось избавить младшую сестру от боли!

– Послушай, Миака. Ты сделала то, что должна была. Да, Океан отнимает жизни, но в море всегда таится опасность. Мы всего лишь помогаем маскировать ее. Ты не совершила ничего дурного.

На губах остался вкус лжи. Возможно, в словах и крылась доля правды, но я ее не чувствовала. И все же я пыталась заставить Миаку поверить мне. Я не могла оставить ее страдать.

Я ужасно за нее переживала. Мало того что ей еще рано петь, сегодняшняя песня вообще закончилась самым невероятным образом. Я никак не могла избавиться от изумления. Никакого алиби, никаких предосторожностей. Мы должны хранить секреты Океан, но где же Ее вклад?

Ранее меня переполняла безмерная благодарность Океан за то, что Она подарила нам Миаку. Сейчас же я кипела от ярости за боль, причиненную новой сестре. Почему Она так жестока?

Эйслинг расхаживала взад-вперед по берегу. Море выглядело уже лучше, волны окрепли. Я видела, что Эйслинг не терпится уйти. На ходу она то и дело поглядывала на море, а потом на песок под ногами и выглядела куда более раздраженной, чем обычно. Я устала ждать, когда она наконец успокоится, напряженное расхаживание туда-сюда заставляло меня нервничать. Все мы хотели поскорее выбраться отсюда, но надо подождать. На каком основании Эйслинг считает себя важнее остальных сестер?

Мэрилин стояла неподвижно и смотрела вдаль, в открытое море. Ее руки безвольно висели по бокам, а грудь вздымалась в размеренном ритме. Я видела только ее профиль, но не заметила в лице никаких признаков тревоги. Видимо, она уже примирилась со случившимся. Оставалось только надеяться, что и мне это рано или поздно удастся.

Мы стояли беззвучно, как бездонное небо над головами. Только Миака тихо всхлипывала. Мы ждали. Кто знал, сколько времени прошло? У нас оно никогда не кончалось.

В конце концов Океан впитала все, что нужно, и вышла к нам. Ритм моря стал сильнее и медленнее. Спокойный тембр Ее речи помог и мне отчасти избавиться от напряжения. По крайней мере, Ей полегчало. Она извинилась за сцену, которую заставила нас пережить, но ожидание затянулось слишком долго. Поклялась в будущем вести себя более осторожно. Я шепотом передала Ее сообщение Миаке, поглаживая девочку по голове. Выражение на маленьком личике отражало тот непередаваемый момент, когда ты пробуждаешься от кошмара и понимаешь, что на самом деле не спал.

Океан снова заговорила и попросила нас оставаться вместе еще немного: Мэрилин отпускали со службы.

Мы недоуменно уставились на сестру, да и сама Мэрилин выглядела удивленной. Все знали, что ее время подходит к концу, но чтобы так скоро? От новостей у меня перехватило дыхание. Неужели Мэрилин покинет меня прямо сейчас? Почему нельзя подождать еще немного? Но нечестно с моей стороны предаваться подобным сожалениям. Пусть мне больно от потери, но жестоко желать ей даже лишний день подобной жизни. Чуть раньше мне хотелось расплакаться, но сейчас захлестнуло настоящее горе.

Сестра покидала меня. Я любила ее слишком сильно, чтобы показывать свою грусть. Никаких слез. Ради Мэрилин я буду улыбаться.

Все менялось так быстро. Я уже не вернусь в Южную Америку. Появилась Миака, а Мэрилин уходила. Может, так и должно быть: стоит привыкнуть к чему-нибудь, как почва снова уходит из-под ног.

– Я думала… думала, мне дольше осталось, – заикаясь, выдавила Мэрилин.

Возможно, так и было, но она уже не понадобится Океан до конца своего срока. Будет нечестно зря держать ее.

– Что происходит? – спросила Миака.

Интересный вопрос. Мэрилин уже видела уход сестры, но я порадовалась, что девочка задала вопрос. Мне тоже хотелось знать, как все заканчивается. Неужели так же странно, как и начиналось?

Видимо, Мэрилин знала не все. Океан объяснила, что позже они поговорят наедине. Сейчас же Она просто напомнила Мэрилин, что ее тело вскоре снова станет хрупким и ей следует соблюдать осторожность. Океан заверила Мэрилин, что никогда не будет искать ее помощи, не причинит ей вреда, но не может и обещать полной безопасности.

Момент миновал. Мэрилин часто говорила с Океан – так почему она удивлена? Ведь они обе знали, что этот день близится. Разве они не говорили о нем?

– Я буду что-нибудь помнить? – спросила Мэрилин.

Никто не знал. Она могла помнить отрывочные картины и звуки последних десятилетий, но полной уверенности не было. Скорее всего, они будут казаться ей сном. Океан никогда не расспрашивала бывших сирен об их ощущениях; Ее вмешательство лишь осложнило бы дело. Но в одном Она была уверена: Мэрилин лишится всех воспоминаний о жизни до того, как стала сиреной. Услышав это, Эйслинг споткнулась на полушаге. Видимо, ей многое не терпелось забыть. Она стояла к нам спиной, ничем не выдавая теснящихся в голове ужасных мыслей, и молча радовалась их возможному исчезновению.

Мэрилин оглядела нас. В ее глазах сверкали слезы.

– А что будет с моими сестрами? Мы узнаем друг друга? Мы когда-нибудь встретимся снова?

У меня перехватило дыхание. Я не сомневалась, что теряю ее навсегда. Мэрилин всегда много значила для меня, но я не задумывалась, чтó мы значим для нее. Она встретила всех нас на пороге этой жизни и провела через самые тяжелые моменты. В каком-то смысле Мэрилин вела себя как наша мать. И сейчас дело, которому она посвятила последние сто лет своей жизни, заканчивалось. А буду ли я скучать, когда подойдет мой черед, неожиданно подумалось мне.

Есть вероятность, что мы встретимся снова, но она невелика. И конечно же, мы уже никогда не сможем поговорить с Мэрилин. Так что пришло время прощаться.

Мэрилин выпрямилась, сильная, как никогда. Первой она подошла к Миаке – прощание с ней станет самым легким.

– Я знаю, тебе страшно, но ты должна слушаться старших сестер. В тебе есть нечто особенное, Миака, не сомневайся. Ты бы не стояла здесь, если бы не была единственной в своем роде. Воспользуйся данным тебе временем разумно, и оно окупится с лихвой. Желаю тебе удачи! – Взгляд Мэрилин светился искренностью.

Миака все еще не могла прийти в себя и только кивнула в ответ. Мэрилин встретилась со мной глазами, но тут же попятилась и направилась к Эйслинг. Милосердно с ее стороны, так у меня будет время, чтобы сглотнуть слезы.

– Эйслинг, ты самый сильный боец из всех, что мне доводилось видеть. Ты не боишься вызовов, ты сильная и никогда не сдаешься. Я восхищаюсь этими качествами. Надеюсь, в следующей жизни мне удастся сохранить часть твоей силы и когда-нибудь наши пути снова пересекутся.

Эйслинг выслушала обращение с загадочной смесью эмоций на лице. На миг мне показалось, что она грустит при мысли о расставании с Мэрилин. Но выражение тут же ушло с лица, и я решила, что только вообразила его. Ответ Эйслинг подтвердил мою правоту.

– А я нет, – процедила она.

Резкая, как всегда, Эйслинг прошла мимо Мэрилин и остановилась у полосы прибоя, нетерпеливо ожидая, когда можно будет уйти. Мэрилин лишь вздохнула с бесконечным терпением. Она не могла обидеться, даже когда кто-то причинял ей боль в один из счастливых моментов ее жизни. Мэрилин сморгнула, повернула голову и встретилась взглядом со мной.

Мы обе не выдержали. Как мне справиться без нее? Неужели я всегда буду терять любимых людей? Мы ринулись навстречу друг другу и обнялись.

– О, Мэрилин! – выдавила я. Остальные слова поглотили слезы.

– Кэйлен… О, Кэйлен, ни за что не сдавайся. Я знаю, тебе пришлось нелегко, но ты должна держаться. Ты способна на многое. Я почувствовала это с самого начала. Не оставляй попытки жить. Ты можешь либо сидеть и хандрить, либо с головой окунуться в приключение. Если не терять надежды, тебя ждут поразительные годы. Подумай о Миаке. Ты займешь в ее жизни важное место. И ты столько значила для меня. Боюсь, что, когда все исчезнет, я все равно буду скучать по тебе. Попытайся получить из отведенного тебе времени как можно больше. Впитывай чудеса вокруг. Сделай глубокий вдох, Кэйлен. Держись крепче.

Я рыдала и не могла остановиться. Мне хотелось выразить, как много значат ее слова и что я обязательно постараюсь им следовать. Я стану сильной и храброй. Но я сумела выдавить лишь:

– Я тебя люблю!

В голове вертелось последнее напутствие Мэрилин, как разносящийся по вечности приказ: «Сделай глубокий вдох, Кэйлен. Держись крепче». Я слышала его уже второй раз, и оба раза он был последним наказом из уст говорившего. Мэрилин знала. Она нарочно повторила эти слова. Сестра знала, что я не слишком смелая и сильная и мне все еще требуется поддержка. Но, кроме звучащих эхом слов, ее не будет.

– Я тоже тебя люблю.

Мэрилин расцеловала меня в щеки, крепко обняла и отвернулась. Подошла к краю прилива, на миг обернулась, чтобы взглянуть на нас, и исчезла.

Так я в последний раз видела Мэрилин живой. Она не сказала, куда отправится, но я догадалась, что, скорее всего, в Америку или Англию. И я оказалась права. В один из наиболее беспокойных годов я наткнулась на ее некролог, когда просматривала на микрофильмах старые выпуски эдинбургской газеты. Рядом с текстом находилась фотография. Возраст только украсил Мэрилин. За морщинами я разглядела привычную искру в глазах. Седые волосы по-прежнему лежали непокорными завитками. Она вышла замуж, завела семью. Мэрилин прожила тихую, но хорошую жизнь. Я счастлива, что познакомилась с ней.

В некрологе была упомянута интересная подробность, служившая мне пищей для размышлений еще долгое время. Мэрилин завещала развеять ее прах над морем. Возможно, за желанием не скрывались никакие тайные мотивы, но я все равно гадала. Многие годы после ее смерти мне казалось, что морские волны ласково баюкают меня, ведь в них покоилась Мэрилин.

Океан больше не отдавала приказов, и мы могли разойтись. Но мы с Миакой стояли, прижавшись друг к другу. Девушка еще не оправилась от недавних событий, а я горевала по Мэрилин так сильно, что не могла двинуться с места. Время тянулось медленно. Я поверить не могла, что еще днем наблюдала за юной парой на тротуаре.

Эйслинг прошагала мимо нас, направляясь к ласковым волнам. На ходу она пробормотала себе под нос «детишки» и направилась по своим неведомым делам. Я отказывалась ее понимать.

Прошло долгое время, и мы наконец-то успокоились. Я оглядела Миаку. Мне доводилось слышать, как люди жалуются на тяжелый первый день на новой работе, но Миака их всех могла заткнуть за пояс. Причем она преодолела все трудности с удивительной стойкостью. Я видела, как взрослые мужчины ломались под меньшим грузом. Оставалось надеяться, что я смогу утешить ее.

– Так, – поломав голову, начала я. – Судя по всему, теперь ты от меня не избавишься. – (Миака робко рассмеялась и кивнула.) – Куда бы тебе хотелось направиться?

– Ой, не знаю. Я никогда не уезжала из Японии. Мы можем жить там?

– Лучше не стоит. – Я попыталась вспомнить мудрость Мэрилин. – Тебя могут увидеть знакомые. И лучше уехать туда, где мы сможем побыть наедине. Тяжело привыкнуть, что можешь разговаривать лишь с одним человеком. Да и для твоих родных будет лучше, если ты просто… исчезнешь.

Миака молча приняла мои объяснения. Она не пыталась спорить, чтобы получить больше, чем я могу предложить. Я догадывалась, что до сего дня она привыкла жить в подчинении. Со мной же дело обстояло наоборот – положение любимого ребенка в семье заставляло думать, что я заслуживаю больше, чем имею. Но Миака отличалась кротостью. Если она сумеет сохранить хоть немного от присущего ей смирения, то превосходно справится со службой. Девушка огляделась вокруг, к тому времени нас окружала непроницаемая темнота.

– А можно поехать туда, где много света?