Глава 29
Вдоль стен коридора стоят жрецы и стражники. Их много, а я одна. Но я помню, что делала в таких случаях Майра, в шлюзах и на маленьком острове.
– Вы не видите меня, – говорю я, пока иду между ними по коридору.
Коридор узкий, наши мантии почти касаются друг друга, их лица так близко, что я могу различить цвет глаз каждого.
Но они меня не видят.
Это такое странное ощущение, когда ты идешь среди людей из мира Наверху, а они смотрят мимо тебя или сквозь тебя. Нечто похожее я испытывала, когда я говорила Внизу, не используя свой настоящий голос.
Храм полон прихожан. Невио стоит за кафедрой. Где же сирены? Чиро сказал, что Совет планирует выставить их тела в храме на всеобщее обозрение. А потом я вижу в боковых приделах черные ящики, и сердце у меня сжимается от дурного предчувствия. Вчера вечером этих ящиков там не было.
Пересчитываю ящики. Двадцать семь.
Я отхожу в сторону и надеваю на голову капюшон своей коричневой мантии. Народу в храме много, люди стоят и в приделах, и в нефе. Если я буду держаться подальше от центрального придела и двигаться медленно, меня могут и не заметить. Мне не хочется снова использовать свой настоящий голос, но я должна увидеть тела сирен. Я должна знать наверняка.
– Люди мира Наверху, – говорит Невио, – мы рады снова оказаться среди вас и благодарны вам за то, что вы нас приняли. Мы так долго ждали этого момента.
Его голос звучит просто идеально. Интонации знакомые, успокаивающие, правильные – отлично выверенная комбинация принуждения и приказа. Даже сейчас, зная, кто Невио на самом деле, я не могу определить, когда он говорит правду. Очень часто небольшие порции правды примешиваются в его словах ко лжи.
Наконец я подхожу к ближайшему ящику. Он приподнят над полом, но все равно установлен достаточно низко, чтобы можно было заглянуть внутрь.
В ящике лежит сирена.
В момент смерти она кричала.
На это тяжело смотреть.
Невио продолжает говорить. Заметил он меня или нет? Думаю, вряд ли. Двигаюсь дальше с низко опущенной головой. Люди, не глядя, позволяют мне пройти мимо них. Неужели одной-единственной моей команды оказалось достаточно, чтобы они подчинялись ей все это время?
Или их внимание удерживает голос Невио?
– Сирен больше нет, – говорит он. – Наконец наступил день, когда люди из мира Наверху могут больше не бояться никаких порождений мира Внизу.
И только в самом конце нефа лежит она. Мне сначала кажется странным, что ящик с телом Майры решили убрать в самый дальний угол, ведь там ее увидит меньше людей. Но потом я понимаю, почему члены Совета так сделали.
Потому что Майра лежит умиротворенная.
Она прекрасна, как может быть прекрасно море или солнце. Мне больно на нее смотреть и в то же время трудно оторвать от нее взгляд. Я прикасаюсь к краешку ее мантии и ухожу в центральный придел. Пришло время, чтобы меня увидели. Пришло время быть услышанной.
– Мы знали, что этот день настанет. – Невио разводит руки в стороны, его голос перетекает через кафедру в придел. – Пришло время миру Наверху раз и навсегда избавиться от мира Внизу. Это ваше время.
Я выхожу в центральный проход. Верховный Жрец поднимает голову, мы встречаемся взглядами, и боги смотрят на нас со всех сторон. Я понимаю, что Невио начал верить в собственную ложь. Теперь он не сомневается, что только его слова и могут быть правдой.
Люди оборачиваются, чтобы посмотреть, что привлекло внимание оратора. Знает ли он, кто я? Вспомнил ли, глядя на меня, что я тоже поднялась Наверх?
– Кто это? – перешептываются прихожане.
Я откидываю назад капюшон. Люди расступаются, давая мне дорогу. Я иду по мраморному полу, и мои шаги звучат точь-в-точь как мамины, когда она почти в полной тишине направлялась на кафедру читать проповедь. Чаша с водой все еще стоит на алтаре, и солнечный свет проникает в окна.
– Меня зовут Рио Конуи, – говорю я и на секунду замолкаю, потому что больше ничего не могу сказать.
Под сводами этого храма звучали ложь и правда, а сейчас настало мое время.
В глазах Невио ненависть, он узнал меня. Теперь он вспомнил, что я тоже поднялась на поверхность, и наверняка понял, кто заставил его забыть об этом. Майра. Она была сильнее его тогда, на острове, да и раньше тоже не один раз оказывалась могущественнее, чем Верховный Жрец.
В моем сердце нет страха.
Я знаю, как это сделать. Майра показала мне все, шаг за шагом, начиная с первого дня на Нижнем рынке и заканчивая последним на острове. Я прошла хорошую школу.
Я поворачиваюсь спиной к Невио и лицом к людям из мира Наверху. Я говорю, я прошу:
– Слушайте.
Я чувствую, как вся сила сирены звучит в этом единственном слове, я вкладываю в него все, что берегла долгие годы.
Пусть все будет именно так. Я хочу, чтобы эти люди меня слушали, но я хочу говорить с ними не как сирена, а как человек. Как одна из них. И тогда, возможно, они поймут.
Я хочу быть услышанной.
Сейчас я могу открыто использовать свой настоящий голос, он все еще сильный. Я такой же человек, как и все эти люди в храме, и я ничего им не приказываю. Это было бы неправильно. И это бы не сработало. Жители верхнего мира должны сами захотеть спасти нас.
Я знаю, о чем сейчас говорит Бэй Внизу. И она тоже наверняка чувствует меня. Мы действуем в одном направлении. Мы единое целое, как вода, что омывает нашу планету.
Мой голос разносится под сводами храма, а в голове у меня звучат другие голоса: Майры, Бэй и нашей мамы Океании. Они говорят со мной, живые и мертвые. Им всем нужно одно чудо – спасение Атлантии.
– Люди Атлантии нуждаются в вас, – говорю я. – А мы нужны вам. Мы можем помочь друг другу.
Боги-горгульи смотрят на нас сверху вниз. Всю свою жизнь я видела их двойников. Мне знакомы их острые зубы и взгляд каменных глаз. Я почти вижу глазами Бэй то, что она видит сейчас в храме Атлантии.
– Боги людей из мира Наверху похожи на существ из мира Внизу. Обитателям нижнего мира они напоминают животных из верхнего. Но это одни и те же боги. Сотворили мы их или открыли, не важно: они одинаковые. И мы тоже одинаковые. Все мы люди: и те, кто живет Наверху, и те, кто живет Внизу. И сирены тоже люди. Они несколько иные, но если мы даже чем-то отличаемся друг от друга, это не должно нести нам смерть.
В храме воцаряется тишина. Даже Невио умолк и слушает. Но он пренебрежительно улыбается. Небось решил, что я допустила ошибку. Он знает, что всю свою силу я вложила лишь в одно-единственное слово: «Слушайте!» Я попросила присутствующих слушать меня, и они действительно слушают, включая и Невио. Но он думает, что, как только я закончу, сила этого слова иссякнет. Тогда он сможет продолжить свою речь и покончит со мной и со всем, что я сказала. Потому что Верховный Жрец без колебаний использует свой голос против этих людей. Он намерен приказывать им.
«Не думай о Невио. Думай о маме, тете и сестре. Думай о парне, которого любит Бэй. Думай о парне, которого любишь ты сама».
– Это будет самым трудным в нашей жизни, – говорю я. – Полюбить людей из другого мира так же, как мы любим тех, кто живет среди нас. Для меня это легко, потому что моя сестра там, Внизу. Ее нет здесь, рядом со мной.
И когда я произношу эти слова, то понимаю: это горькая правда, Бэй больше нет со мной.
А вдруг она умерла? Что случилось там, Внизу?
Подумав о Бэй, я запинаюсь, и мой голос теряет силу.
Воспользовавшись этим, Невио делает свой ход.
– Нет, на самом деле порядок мироустройства иной, – говорит он и наклоняется вперед. – Привилегии мира Внизу закончились. Сейчас наступило ваше время. И не забывайте: нижний мир породил сирен, страшных тварей-мутантов. А эта девчонка – одна из них.
– Сирены – тоже люди, – возражаю я. – Такие же, как и все остальные, не лучше и не хуже. Невио прекрасно знает об этом. Он ведь и сам сирениус.
Прихожане начинают переговариваться, кто-то плачет.
Не очень приятно рассказывать им об этом. Но сейчас пришло время всем узнать правду.
На секунду лицо Невио искажается от потрясения, но потом он снова улыбается.
– Эта девчонка пришла из мира Внизу, – говорит он. – И она заблуждается в силу собственного невежества. Вообще мир Внизу – это сплошное невежество. Но вы, люди верхнего мира, не такие. Вы готовы стать свободными. Свободными от того, чтобы поддерживать тех, кто Внизу. Вы свободны от прошлого. Пришло время двигаться вперед, освободиться от оков Атлантии, которые тянут вас назад.
Невио обладает такой силой, что даже я в определенный момент готова ему подчиниться. Какой-то голос внутри меня убеждает: то, что этот человек говорит, – правда, чистая правда.
Но я быстро понимаю, что это чужой голос. Его навязали мне, откуда-то извне поместили в мое сознание. Когда Майра в последний раз говорила на острове, я испытывала совершенно иные ощущения. Все воспринималось естественно. Казалось, что она поет знакомую мне песню, и эта песня – частичка меня самой.
Некоторые прихожане начинают потихоньку проталкиваться к выходу из храма. Куда они собираются уйти?
Другие упали на колени и принялись молиться. Кому? Кто их услышит?
Я вижу Фэна. Он в маске. Пытается прорваться ко мне.
Появляются стражи порядка. Они идут за мной. В суматохе кто-то скидывает чашу с водой с алтаря.
Стеклянная чаша разбивается. На секунду в храме воцаряется тишина.
Мы с Невио одновременно набираем в грудь побольше воздуха, чтобы заговорить, но не успеваем. Внезапно раздается страшный крик, полный боли и отчаяния; он эхом разносится вдоль придела с витражами из цветного стекла. Человек, который кричал, замолкает, а потом говорит:
– Эта девчонка считает, что мы сможем спасти всех. Сумеем преодолеть все, что мешало нам в прошлом, и стать счастливыми. Хотел бы я, чтобы так оно и было. Но это звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой.
– Так и есть: это слишком хорошо, чтобы быть правдой, – кивает Невио.
До этого момента я чувствовала себя сильной, но теперь мое тело начинает проигрывать битву с этим миром. На меня накатывает слабость, темнота приглашает меня уйти в нее и отдохнуть.
Невио замечает это. Его глаза торжествующе блестят, а голос по-прежнему силен. Как, интересно, это ему удается?
В поисках помощи я поднимаю глаза вверх, на богов, и наталкиваюсь на чей-то живой и внимательный взгляд.
Это одна из летучих мышей, привезенных из Атлантии. Фэн выпустил их из клетки. Я вижу, как они друг за другом садятся на богов этого мира, как когда-то садились на богов мира Внизу. И ко мне возвращаются силы. Возвращаются только оттого, что я вижу летучих мышей.
Мне становится легче, когда они рядом, эти существа из мира Внизу. А их явно успокаивает мое присутствие. Мы поддерживаем друг друга.
«Так вот как собирался выживать Невио. Он забирает энергию жизни у летучих мышей. Он использует их, чтобы остаться в этом мире».
Я не стану этого делать.
На алтаре в этом храме всегда была вода из мира Внизу. Ее нельзя убить. Воде нельзя причинить боль.
Я оборачиваюсь и смотрю туда, где лежит тело Майры.
Она была самой могущественной сиреной из всех, кого я только знала.
И, клянусь, я слышу, как тетя говорит мне: «Нет, Рио, это не так. Самая могущественная – ты».
Я выхожу к тому месту перед кафедрой, где разбилась чаша с водой, и кладу ладони на мокрый пол. Я слышу, как люди затаили дыхание. И тогда я показываю им свои мокрые ладони.
– Не надо бояться прикоснуться к миру Внизу, – говорю я. – Неужели вы не чувствуете тоску по тому, что там, на глубине? Неужели вам не хочется узнать, как там все устроено?
Кое-кто из прихожан кивает, их немного, но в моем сердце зарождается надежда.
– Атлантия, – продолжаю я, – не похожа ни на один другой город. Ваши предки участвовали в ее строительстве. Вы помогали поддерживать в ней жизнь. Неужели вам не хочется увидеть Атлантию?
А потом я рассказываю присутствующим о нашем городе: о храме и разноцветных домах, о площадях и прудах желаний. Я рассказываю им о деревьях с металлическими листьями и о том, как дышит Атлантия, о песнях сирен и морских садах, о плавательных дорожках, богах и гондолах. Наконец я рассказываю о Нижнем рынке и о том, как его затопило.
– Жители Атлантии такие же люди, как и вы, – продолжаю я, и голос у меня срывается, потому что я думаю о Тру, о Бэй и обо всех остальных, кто там остался.
Я чувствую прилив сил, но понимаю, что это не продлится долго. Вода не сможет помогать мне бесконечно.
– Нам надо торопиться. Если мы не спасем Атлантию, она погибнет. Вместе со всеми своими жителями. Прошу вас, помогите им.
Кто-то говорит:
– Нам придется поверить, что все оставшиеся сирены будут использовать свою силу лишь во благо.
– А нам придется поверить вам, – отвечаю я. – Мы – люди. Мы не хуже и не лучше вас. Я верю, что боги создали нас разными, чтобы мы учились друг у друга и менялись в лучшую сторону.
И тут я вдруг понимаю: третье чудо – это Майра и то, что она сделала. И дело тут не только в том, что она пожертвовала собой, продемонстрировав свою недюжинную силу тогда на острове. Настоящее чудо заключается в другом: моя тетя годами сохраняла голоса в ракушках и отправляла их на поверхность.
– Вам же приходилось слышать нас, правда? – обращаюсь я к аудитории.
– Да, – подтверждает один из прихожан. – Мы вас слышали.
И тут вдруг раздается звук сотен маленьких крыльев. Летучие мыши, которые до этого сидели на фигурах богов, срываются с «насестов» и кружат над нами.
Люди в храме взирают на это маленькое чудо, открыв рты от изумления.
Когда мыши пролетают мимо окон в храме, их голубые крылья так же прекрасны, как сам океан.
Я плачу, но при этом, как никогда, чувствую свою силу.
Фэн идет ко мне через толпу прихожан. Я благодарно улыбаюсь ему: он сделал все, как я и просила. Он отпустил этих удивительных созданий на волю.
А потом одна из летучих мышей опускается все ниже, все ближе и наконец садится мне на плечо.
Затем ее примеру следует другая.
И еще одна.
Они парят мимо Невио и садятся на меня. У них острые когти, и мне чуть-чуть больно, но я знаю, что так они чувствуют себя хоть немного дома. Я ведь тоже из Атлантии, и поэтому им со мной хорошо.
Летучие мыши – настоящее чудо, и я стою посреди храма, словно в мантии из чудес.
Невио продолжает говорить, но люди его больше не слушают. Все смотрят только на меня. Что они решат? От их решения зависит, будет жить Атлантия или погибнет.
А что происходит сейчас Внизу? Слушают ли жители Атлантии Бэй? Готовы ли они принять правду? Способны ли они понять, что им тоже предстоит измениться?
– Спасибо, – говорю я летучим мышам. – Вы свободны, все хорошо.
Я не собираюсь пользоваться своим голосом, пускай люди сами решат, как им поступить.
И я не собираюсь забирать жизнь у летучих мышей ради того, чтобы остаться в этом мире.
Только что они сидели на мне, а теперь вспорхнули, и я чувствую, что вместе с ними меня покидает и сила. У меня подкашиваются колени.
Стражи порядка окружают меня со всех сторон. Голос Невио звенит в ушах. Я зажимаю уши ладонями, плотно, как будто они – морские раковины. Я слышу собственное дыхание, ровное, как дыхание моей сестры.
