Книга: Нашествие ангелов. Книга 1. Последние дни
Назад: ГЛАВА 22
Дальше: ГЛАВА 24

ГЛАВА 23

Краем глаза замечаю новое движение. Я даже не успеваю приготовиться к очередному удару, когда передо мной появляется Раффи. Он сжимает в руке меч, повернувшись лицом к этим демонам. Я не слышала даже шороха листьев — только что его не было, а в следующее мгновение он уже тут.
—   Беги, Пенрин!
Меня не требуется просить дважды.
Убегаю я, однако, недалеко, что, вероятно, не самый лучший поступок с моей стороны. Но я ничего не могу с собой поделать. Спрятавшись за деревом, наблюдаю за Раффи, который сражается с демонами.
Теперь, когда я знаю, чего ожидать, удается определить, что их полдюжины. Они точно невысокие и бегают на двух ногах, но между собой различаются ростом и телосложением. Один по крайней мере на фут выше самого низкорослого. Другой чересчур упитан.
Их фигурки могли бы принадлежать как людям, так и ангелам, но движутся они совершенно иначе. Движения их, плавные и молниеносные, выглядят полностью естественными. Эти существа явно не люди. Возможно, какая-то отвратительная порода ангелов. Разве херувимов не изображали всегда в облике детей?
Меч Раффи обрушивается на одного из них, пытающегося пронестись мимо. Двое других тоже устремляются в атаку, но останавливаются, увидев, как Раффи разрубает маленького демона.
Тот с жутким визгом корчится на земле.
Остальных это, однако, не удерживает — они бросаются к Раффи, пытаясь сбить его с ног. Я понимаю, что еще немного — и в него вонзятся зубы, или жала, или что там у них еще.
—   Раффи, сзади!
Я хватаю ближайший камень и замахиваюсь. Играя в дартс, я ухитрялась попадать в яблочко, но бывало, что вообще промахивалась мимо мишени. А сейчас промахнуться мимо мишени означает попасть в Раффи.
Затаив дыхание, я целюсь в ближайшую тень и с силой бросаю камень.
Есть!
Камень ударяется в тень, которая застывает на месте, а затем демон опрокидывается назад. Выглядит это почти забавно. И Раффи вовсе не обязательно знать, что я метила в другого.
Раффи яростно взмахивает мечом, разрубая грудь демона:
—   Я же сказал — беги!
Вот тебе и вся благодарность. Наклонившись, я беру еще один камень — большой и с неровными краями, так что едва могу его поднять. Возможно, я переоценила свои силы, но все же швыряю булыжник в демона. И конечно же, он приземляется в футе от цели.
На этот раз я беру камень поменьше и более гладкий, стараясь держаться вне досягаемости дерущихся. Похоже, демоны меня даже не замечают. Прицелившись, я со всей силы кидаю камень.
Он попадает в спину Раффи.
Похоже, камень угодил прямо в рану. Пошатнувшись, Раффи делает два шага вперед и останавливается прямо перед двумя демонами. Меч в его руках опущен, и кажется, что сейчас он потеряет равновесие. Мое сердце подкатывает к горлу, и я судорожно сглатываю, заставляя его вернуться на место.
Раффи удается поднять меч, но он не успевает помешать демонам.
Он вскрикивает, получив два укуса. Внутри у меня все сжимается, будто его боль передается
мне.
А затем происходит нечто странное. Демоны издают полные отвращения звуки, плюются так, словно наглотались отравы. Жаль, что я не вижу их толком. Наверняка морды искажены от омерзения.
Раффи снова вскрикивает — третий демон кусает его за спину. После нескольких попыток ему удается отбиться. Демон шумно отплевывается и кашляет.
Тени отступают и мгновение спустя сливаются с лесной тьмой.
Прежде чем я успеваю сообразить, что произошло, Раффи совершает не менее странный поступок. Вместо того чтобы объявить о победе и спокойно уйти, как любой здравомыслящий человек, оставшийся в живых, он бросается следом за врагами в темный лес.
—   Раффи!
Я слышу лишь затихающие вопли демонов, до такой жути похожие на человеческие, что у меня бегут мурашки по спине. Кажется, будто так кричат все умирающие животные. Затем в ночи смолкает последний вопль.
Я вздрагиваю, окруженная со всех сторон тьмой. Делаю несколько шагов в ту сторону, где исчез Раффи, затем останавливаюсь. И что дальше?
Дуновение ветра холодит мою вспотевшую кожу. Вскоре стихает даже оно. Не знаю, то ли мчаться на поиски Раффи, то ли бежать прочь. Я помню, что должна идти к Пейдж и нужно остаться в живых, чтобы ее спасти. Меня бьет дрожь, но уже не от холода. Вероятно, дает о себе знать только что пережитое.
Я пытаюсь услышать хоть малейший звук, даже если он окажется болезненным стоном Раффи. По крайней мере, я знала бы, что он жив.
Ветер шелестит в верхушках деревьев, ерошит мои волосы.
Я уже собираюсь отправиться в чащу на поиски, когда треск ломающихся веток становится громче. Возможно, это олень. Я отступаю назад. Это могут оказаться и демоны, вернувшиеся, чтобы закончить начатое.
Шуршат раздвигающиеся ветки, и на поляне появляется темный силуэт Раффи.
Меня охватывает ни с чем не сравнимое облегчение.
Я бегу к нему, протягивая руки, чтобы обнять, но он пятится. Уверена, даже такой человек, как он, — вернее, нечеловек — обрадуется, если его заключат в объятия после сражения не на жизнь, а на смерть. Но, похоже, к моим объятиям это не относится.
Я останавливаюсь перед ним, неловко опустив руки. Однако моя радость не улетучивается окончательно.
—   Так ты... разделался с ними?
Он кивает. С волос стекает черная кровь, как будто его обрызгали ею с ног до головы. Кровью покрыты руки и живот. Рубашка разорвана на груди, — похоже, ему серьезно досталось. Хочется окружить его заботой и вниманием, но я сдерживаюсь.
—   Ты в порядке? — Дурацкий вопрос, поскольку, даже если с ним не все в порядке, я все равно ничем не смогу помочь, но слова вырываются сами собой.
Раффи презрительно фыркает:
—   Если не считать того, что ты приложила меня камнем, — я цел и невредим.
—   Извини... — Мне страшно неудобно, но и унижаться перед ним тоже нет никакого смысла.
—   В следующий раз, когда решишь со мной поругаться, лучше сперва давай поговорим, прежде чем швыряться камнями.
—   Ладно, — ворчу я. — Ты такой культурный.
Он тяжело вздыхает:
—   Ты-то цела?
Я киваю. После моей неудачной попытки его обнять мы стоим слишком близко друг к другу, и он, похоже, тоже это чувствует, поскольку проскальзывает мимо меня на поляну. Видимо, ангел закрывал меня от ветра, и, когда он отходит, вдруг становится холодно. Раффи делает глубокий вдох, словно прочищая мозги, и медленно выдыхает.
—   Что это за твари, черт бы их побрал? — спрашиваю я.
—   Не знаю точно. — Он вытирает меч о рубашку.
—   То есть они не из ваших?
—   Нет. — Он убирает меч в ножны.
—   И уж точно не из наших. Есть третий вариант?
—   Третий вариант всегда есть.
—   Какие-то злобные уроды-демоны? В смысле, еще более злобные, чем ангелы?
—   Ангелы не злобные.
—   Верно. И как только я забыла? Подобная дурацкая мысль могла прийти в голову только после всего того, что вы тут устроили.
Пройдя через поляну, он углубляется в лес. Я спешу следом.
—    Зачем ты за ними погнался? — спрашиваю я. — Мы могли уйти на несколько миль, прежде чем они опомнились бы и вернулись за нами.
Не оборачиваясь, он отвечает:
—    Они слишком похожи на то, чего вообще не должно существовать. Дай им уйти — и они все равно вернутся и будут преследовать тебя. Поверь, я знаю, что говорю.
Он ускоряет шаг. Я семеню за ним, едва не цепляясь за его спину. Нет никакого желания снова остаться одной в темноте. Он оглядывается на меня.
—   Даже не думай, — говорю я. — Буду липнуть к тебе, словно мокрая рубашка, по крайней мере до рассвета. — Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не протянуть руку и не ухватиться за его рубашку. — Как тебе удалось так быстро до меня добраться?
Между моим криком и его появлением прошло всего несколько секунд.
Он продолжает шагать по лесу.
Я открываю рот, чтобы повторить вопрос, но Раффи успевает раньше:
—   Я за тобой следил.
Удивленно останавливаюсь. Он идет дальше, и приходится нагонять бегом. В моей голове крутится множество вопросов, но задавать их все сразу нет никакого смысла.
—   Зачем?
—   Я же обещал проследить, чтобы ты целой и невредимой вернулась в лагерь.
—   Но я не возвращалась в лагерь.
—   Я заметил.
—   Ты также говорил, что отведешь меня в обитель. А вместо этого бросил одну в темноте!
—    Я всего лишь хотел, чтобы ты вела себя благоразумно и вернулась в лагерь. Но, похоже, «благоразумие» в твой словарь не входит. Впрочем, на что тебе жаловаться? Я ведь с тобой.
С этим трудно спорить. Он действительно спас мне жизнь. Какое-то время мы идем молча, пока я перевариваю увиденное и услышанное.
—   Значит, твоя кровь для этих тварей отвратительна на вкус, — говорю я.
—   Да. Не правда ли, странновато?
—   Странновато?! Да это прямо кошмар на улице Вязов какой-то.
Он непонимающе оглядывается:
—   Ты о чем?
Я уже собираюсь съязвить, но он опережает:
—   Давай помолчим, ладно? Их тут может быть и больше.
Я послушно замолкаю. Наваливается усталость, нечто вроде посттравматического синдрома. Сейчас, в темноте, я согласна на любое общество, пусть это будет даже ангел. К тому же впервые с тех пор, как я пустилась в это кошмарное путешествие по лесу, не нужно беспокоиться о выборе курса. Раффи уверенно шагает по прямой, не задерживаясь и лишь иногда обходя какой-нибудь завал или лужайку.
Я не спрашиваю, знает ли он на самом деле, куда идет. Мне достаточно одной надежды, что это действительно так. Возможно, ангелы обладают неким особым чувством направления, подобно птицам. Разве птица может не знать, в какую сторону мигрировать и как вернуться в свое гнездо?
Вскоре я понимаю, что вымотана до предела. После многих часов ходьбы по темному лесу я начинаю задумываться: что, если Раффи падший ангел и он ведет меня в ад? Возможно, когда мы наконец доберемся до обители, та на самом деле окажемся под землей, в пещере с огнем и серой, где людей жарят на вертелах. Впрочем, это кое-что объяснило бы.
Я едва замечаю, что он приводит меня к спрятанному среди деревьев дому. К этому времени я словно ходячий зомби. Мы ступаем по битому стеклу, и вокруг разбегаются какие-то мелкие зверьки, исчезая в тенях. Раффи находит спальню, снимает с меня рюкзак и мягко толкает на кровать.
Едва коснувшись головой подушки, я проваливаюсь в сон.
Снится, будто я снова дерусь возле ванн для стирки. Мы обе в мыле, с волос стекает вода, одежда липнет к телу. Анита пронзительно визжит и тянет меня за волосы.
Толпа вплотную окружает нас, почти не давая пространства для боя. Лица искажены гримасой, зубы оскалены, глаза широко раскрыты. Они кричат что-то вроде «Сдери с нее рубашку!» или «Порви на ней лифчик!». Какой-то парень в запале требует: «Поцелуй ее! Поцелуй!»
Мы налетаем на ванну, и та с грохотом опрокидывается. Вместо грязной воды повсюду разбрызгивается пенящаяся кровь, теплая и темно-красная. Остановившись, мы тупо смотрим на хлещущую из ванны кровь. Ее невероятно много, и она струится бесконечным потоком.
Рядом плавает белье — рубашки и штаны, пропитанные кровью.
На островках покрасневшей от крови одежды сидят скорпионы размером с помоечную крысу. У них огромные жала с капелькой крови на конце. Увидев нас, они изгибают хвосты и угрожающе растопыривают крылья. Я точно знаю, что у скорпионов не бывает крыльев, но нет времени об этом подумать, потому что кто-то кричит и показывает вверх.
Небо над горизонтом темнеет. Черная клубящаяся туча закрывает закатное солнце. Воздух заполняется низким гудением, похожим на жужжание крыльев миллионов насекомых.
Ветер усиливается, быстро превращаясь в ураган. Мрачная туча и ее тень устремляются к нам. Люди в панике разбегаются, их лица вдруг становятся растерянными и невинными, словно у напуганных детей. Скорпионы взмывают. Сбившись в стаю, они выхватывают кого-то из толпы — маленькую фигурку с иссохшими ногами.
—   Пенрин! — кричит она.
—    Пейдж! — Я вскакиваю и бегу за ними, спотыкаясь в крови, которая теперь доходит мне до лодыжек и поднимается все выше.
Но как бы быстро я ни бежала, мне не догнать чудовищ, которые уносят мою сестренку в надвигающуюся тьму.
Назад: ГЛАВА 22
Дальше: ГЛАВА 24