ГЛАВА 29
На следующий день претенденты проходили очередное испытание. Селена стояла и смотрела на поединок Кэйна с Могилой. Итак, Кэйн разузнал, кто она и откуда. Теперь все ее уловки и игра в «госпожу Лилиану» не помогут. Кэйн наверняка думал, что получил власть над нею, и это очень щекотало его тщеславие.
Кэйн и Могила упоенно сражались. Звон их мечей заставлял Селену стискивать зубы. Само испытание ее не пугало. Между претендентами были устроены поединки. Победители могли не тревожиться за себя, а судьбу проигравших решал Брулло. Только от него зависело, кому из них сегодня придется распроститься с замком.
Надо отдать Могиле должное: он держался молодцом. Невзирая на дрожь в ногах, он упорно противостоял Кэйну. Но тот был сильнее, и сейчас его удар едва не сшиб Могилу с ног. Нокс, стоявший рядом с Селеной, что-то прошипел.
Кэйн почти не напрягался. Он даже не вспотел. Выпад, еще выпад, и меч Кэйна оказался возле горла конопатого ассасина. Тот оскалил свои гнилые зубы.
— Отлично сражался, — похвалил Кэйна Брулло, похлопывая его по плечу.
Селена старалась дышать как можно ровнее, успокаивая сердцебиение.
— Берегись, Кэйн, — послышался негромкий голос Верина.
Курчавый вор ухмылялся, поглядывая на Селену. Она вовсе не радовалась, что ей выпало состязаться с Верином. Хорошо, что не с Ноксом.
— Да, Кэйн, берегись, — повторил Верин. — Девчонка жаждет заполучить кусочек тебя.
— Прикуси язык, Верин, — предостерег его Нокс, с трудом сдерживавший ярость.
— Чего? — лениво спросил Верин.
Сказано было нарочито громко, чтобы услышали другие претенденты. Пелор, слонявшийся поблизости, отошел на несколько шагов.
— Защищаешь ее, да? — не успокаивался Верин. — У вас, поди, сделка заключена. Она для тебя ножки раздвигает, а ты следишь, чтобы девочку не обижали. Я угадал?
— Заткни свое рыло, грязный боров! — бросила ему Селена.
Стоявшие у стены Дорин и Шаол подошли ближе к месту поединков.
— А то что будет? — захохотал Верин.
Нокс напрягся. Его рука потянулась к мечу. Но Селена не собиралась отступать.
— Что будет? Язык тебе вырву!
— Прекратите! — рявкнул на них Брулло. — Следующая пара. Верин и Лилиана. Начинайте.
Верин одарил Селену змеиной улыбкой и направился в нарисованный мелом круг. Кэйн ободряюще похлопал его по плечу.
Нокс коснулся плеча Селены. Краешком глаза она заметила наблюдающих за нею Дорина и Шаола. Пусть смотрят. Хватит с нее этой дурацкой игры в неприметность. И Кэйн пусть посмотрит.
Верин мотнул головой, отбрасывая волосы со лба.
— Как мне тебя угостить? — язвительно спросил он, поднимая меч.
Селена пошла к нему, не торопясь вынимать свое оружие. Ухмылка Верина стала еще шире. Он взмахнул мечом, намереваясь закончить поединок в считаные секунды. Но Селена кулаком ударила его по руке, выбив меч. Второй ее удар пришелся по левой руке. Верин зашатался. Селена взмахнула ногой. Верин едва успел выпучить удивленные глаза, и тут же получил сильнейший удар в грудь. Его отбросило за пределы круга, где он шумно рухнул на мраморный пол. Поражение. Быстрое и сокрушительное. Зал замер.
— Если я снова услышу от тебя что-нибудь подобное, в следующий раз угощу мечом, — сказала Селена, плюнув Верину под ноги.
Повернувшись, она увидела вытянутое лицо Брулло.
— Это и для вас урок, господин главный оружейник, — сказала ему Селена. — Мне нужны настоящие противники. А так… даже меч не понадобился.
Селена молча прошла мимо улыбающегося Нокса и остановилась возле Кэйна. Она смотрела ему прямо в лицо. Принадлежи оно другому человеку, это лицо можно было бы даже назвать приятным.
— Ну вот и я, — сказала она, расправляя плечи. — Маленькая собачонка.
Улыбка Селены сочилась ядом.
Черные глаза Кэйна вспыхнули.
— Пока что я слышу только тявканье.
Рука Селены так и норовила схватиться за меч. Нет. Не сейчас.
— Интересно, какое тявканье услышишь ты, когда я выиграю поединок с тобой.
Прежде чем Кэйн сумел ей ответить, Селена пошла к столу, где стояли кувшины с водой и кружки.
Из всех претендентов только Нокс решился с нею заговорить. Даже Шаол воздержался от упреков.
Вернувшись к себе, Селена встала у окна. Над Рафтхолом шел снег. Крупные снежинки бились в стекло. Предвестницы скорой метели. Солнце не могло пробить пелену свинцовых облаков и лишь придавало им желтовато-серый оттенок, заставляя светиться все небо. Внешний мир казался продолжением стеклянного замка.
Отойдя от окна, Селена остановилась перед старинной шпалерой. Она смотрела на безмятежное лицо королевы Элианы и вспоминала свои детские мечты. Как тогда ей хотелось перенестись в ту эпоху. Хотя бы отчасти ее мечта осуществилась. Но Селена никак не думала, что к этому добавится битва за собственную свободу. В детских мечтах ей всегда кто-то помогал: верный друг, старый однорукий солдат или еще кто-то. А тут… одна. Совсем одна.
Как ей сейчас не хватало Саэма. Он всегда знал, что и как делать, всегда прикрывал ее, хотела она того или нет. Селена, не задумываясь, отдала бы все сокровища мира, только бы Саэм был рядом.
У нее щипало глаза, но слез не было. Рука скользнула ниже и нащупала амулет. Металл был совсем теплым. Прикосновение к амулету, как ни странно, успокоило ее. Она немного отошла от шпалеры, чтобы видеть полотно целиком.
В самом центре стоял рослый, зрелый олень-самец, искоса поглядывая на Элиану. В Террасене олень был символом королевского дома, основанного Браноном, отцом Элианы. Напоминание о ее корнях, оставшихся в Террасене. Селена это хорошо понимала. Куда бы ни занесла ее судьба, Террасен был и всегда останется частью ее души.
За окном выл ветер. «Найти зло, притаившееся в замке…» Но единственным злом в этом мире был человек, правивший этим миром.
А в это время в другой части замка Кальтена Ромпир вяло хлопала акробатам, закончившим свои кувыркания и танцы на руках. Наконец-то их длинное представление завершилось. Кальтена всегда считала, что подобные увеселения подходят для ярмарочных балаганов, но никак не для королевского замка. А вот королева Георгина была на этот счет иного мнения, и Кальтене пришлось сидеть возле трона и делать вид, что представление ее забавляет и веселит. Она понимала: ей оказана большая честь, за что она должна отблагодарить герцога Перангона.
Перангон домогался ее, и Кальтена это знала. В общем-то, при определенном старании она могла бы добиться брака с ним и сделаться герцогиней. Однако этого Кальтене было мало. Глупо выходить за Перангона, когда Дорин пока холост. Всю неделю мозг Кальтены бурлил от умозаключений. Естественно, такое напряжение не могло не вызвать мигрень. Никакие снадобья не помогали. В висках у Кальтены стучало: «Мне мало. Мне мало. Мне мало». Головная боль пробиралась даже в ее сны, превращая их в кошмары. Просыпаясь, Кальтена тщетно пыталась вспомнить сон и не могла.
— Ваше величество, какое редкое удовольствие вы подарили мне, пригласив посмотреть на этих изумительных акробатов, — сказала Кальтена, радуясь, что те собирают свои стойки и обручи.
— Да, они сегодня были просто в ударе.
Королева сверкнула зелеными глазами и улыбнулась Кальтене. Как назло, в это мгновение мигрень атаковала голову госпожи Ромпир. Удар был настолько сильным, что Кальтена сжала кулаки, спрятав их в складках своего пышного платья апельсинового цвета.
— Очень жаль, что с нами не было принца Дорина, — едва очухавшись от боли, принялась плести словесные кружева Кальтена. — Только вчера его высочество говорил мне, как он любит сюда приходить.
Ложь давалась Кальтене легко и каким-то непостижимым образом утихомиривала коварную мигрень.
— Дорин так и сказал? — спросила Георгина, вскинув пепельно-серые брови.
— Неужели это удивляет ваше величество?
Королева церемонно приложила руку к груди.
— Я думала, мой сын питает отвращение к подобным зрелищам.
— Ваше величество, — прошептала Кальтена, — вы поклянетесь, что не выдадите меня? Тогда я вам кое-что расскажу.
— Конечно не выдам. Говори, — шепотом отозвалась Георгина.
— Принц Дорин назвал мне причину.
— Какую причину? — спросила королева, беря Кальтену за руку.
— Причину того, почему он редко бывает на придворных собраниях. Принц сказал, что он слишком застенчив и просто теряется среди такого многолюдья.
Королева откинулась на спинку кресла. Огонь в ее глазах быстро затухал.
— Я давно знаю об этой причине. Сама постоянно слышу о ней от принца. А я-то думала, ты расскажешь мне что-нибудь интересное. Например, что принцу понравилась какая-нибудь юная особа.
У Кальтены кровь прилила к лицу, а в висках снова застучали тяжелые молотки. И как она могла не взять с собой никаких снадобий? Но ведь не прикладывать же флакон к носу, сидя рядом с королевой. Только еще не хватало, чтобы Георгина узнала о ее мигрени. Ассамблея могла продлиться еще и час, и два. Все зависело от настроения королевы. Уйти раньше Георгины значило бы серьезно подпортить себе репутацию.
— Я слышала, — почти шепотом продолжила королева, — что в замке появилась какая-то молодая особа, но кто она — неизвестно. Во всяком случае, ее имя никому ничего не говорит. Может, ты что-нибудь знаешь о ней?
— Нет, ваше величество, — ответила Кальтена, усиленно прогоняя с лица досадливое выражение.
— Как жаль. Я надеялась, что уж ты-то непременно знаешь. Ты ведь, Кальтена, такая умная.
— Благодарю вас, ваше величество. Вы очень добры ко мне.
— Чепуха! Дело не в доброте. Я умею безошибочно судить о людях. С самого момента твоего появления при дворе я увидела в тебе чрезвычайно смышленую женщину. Только такая, как ты, и может составить пару для Перангона. Очень досадно, что мой Дорин не встретился тебе раньше герцога!
«Мне мало. Мне мало», — снова заныла мигрень.
Кальтена заставила себя улыбнуться. Наступало ее время.
— Ваше величество, даже если бы Дорин встретился мне раньше герцога, вы бы не одобрили такой союз. Я ведь слишком низкого происхождения, чтобы привлечь внимание вашего сына.
Все это говорилось с почтительным прихихикиванием.
— Твоя красота и богатство восполняют этот недостаток.
— Благодарю вас, ваше величество, — снова произнесла Кальтена, у которой забилось сердце.
Если бы королева благосклонно отнеслась к ее союзу… Кальтена едва успела об этом подумать, как Георгина дважды хлопнула в ладоши. Заиграла музыка, но Кальтена ее не слышала.
Что ж, бальные туфельки Перангон ей добыл. Теперь пора танцевать.
