Глава 26
Мама и Дебби идут к двери. Я плетусь, путаясь в ногах.
– Карл, в чем дело?
Мама не слишком твердой походкой приближается ко мне, берет под руку.
– Ты держи меня, а я буду держать тебя, – предлагает она. – Согласен?
Натягиваю – как можно глубже – капюшон фуфайки, сверху – капюшон куртки. Затем до самых пальцев натягиваю рукава и запихиваю руки в карманы. Вид у меня странный, но мама и тетка обходятся без замечаний.
– Пошли, – говорю я.
Дебби открывает дверь.
Ветер застает нас врасплох. Он со свистом врывается в комнату ожидания, сметает со стола секретарши ворох бумаг и несет их в комнату прощания (она же часовня Упокоения).
– Боже милосердный! – восклицает женщина в черном костюме и кидается их собирать.
Мы выходим.
Два часа дня, а темно, как глубокой ночью. Вода повсюду, хлещет по улицам. Редкие пешеходы бредут, согнувшись в три погибели. Кто-то отчаянно пытается удержаться на ногах и не взлететь под напором ветра.
Я иду, низко опустив голову. Дебби тоже взяла маму под руку. Мы проходим по центральной улице, сворачиваем к кварталу стариковских бунгало. Мы быстро идем, а порой бежим. Проходим мимо цепочки людей, передающих мешки с песком и складывающих их у входных дверей бунгало. Замечаю Гарри у окна. Он приветственно машет рукой. В ответ я киваю.
Вспоминаю другое время, когда в темноте убегал отсюда.
Мы удираем, оставив заднюю дверь открытой. Старуха остается лежать на полу. Я догоняю Роба.
– Может, позвоним куда-нибудь? Вызовем службу 999?
– Заткнись и не отставай от меня.
– Но ведь ей плохо… Она…
– Я сказал: заткнись. Больше повторять не буду.
Теперь Гарри вдовец. А Роб… Роб опять где-то затаился.
Дождь успел пробраться и в мой двойной капюшон, и в швы куртки, кроссовки совершенно мокрые. Туфли мамы и Дебс – тоже. Кажется, с каждой минутой воды на улицах становится все больше. Я постоянно оглядываюсь, ожидая увидеть и услышать его. Он должен скоро появиться. Это лишь вопрос времени и места.
Дорожка выводит нас к лугу с детской площадкой. Здесь она узкая, в ряд не пройдешь. Идем гуськом. Я – последним. Возможно, сейчас он возникнет. Место подходящее: сумрачно, пустынно. Встанет у меня на пути, и я не знаю, как отреагирую: застыну или попытаюсь пройти мимо него. Сквозь него.
Но мы выходим на открытое пространство, а он так и не появился. Ветер раскачивает и пригибает к земле низенькие деревца. Мама и Дебби снова идут рядом, но я к ним не присоединяюсь. Останавливаюсь, оглядываюсь. Дождь хлещет не переставая. Вытаскиваю из кармана правую руку, поворачиваю ладонью вверх. Она мгновенно намокает. Вода собирается в центре ладони, течет между пальцами и исчезает среди других потоков.
Единственные звуки – шум бури и чавканье моих вдрызг промокших кроссовок. Его голоса я не слышу.
Открываю глаза. Мама с Дебби успели отойти метров на двадцать. Рядом никого. Только из магазина Ашрафа выскакивает человек и несется к машине, прикрывая голову пластиковым мешком.
Оглядываю поле и ворота, ища бледную фигуру. Его нигде нет. Я откидываю оба капюшона, задираю голову и смотрю в серые небеса. Капли попадают в глаза. Я моргаю, стряхиваю воду и снова смотрю.
Его здесь нет.
Я несколько дней провел в страхе, сжимаясь от звука подтекающих кранов, от вида и запаха плесени на стенах. И вот теперь вода льется мне на волосы и стекает вниз, за шиворот.
Роба нет.
Расстегиваю и снимаю куртку, потом стаскиваю через голову фуфайку. Дождь невероятно холодный, но мне плевать. Он обжигает мне кожу. Я кладу одежду на землю, вытягиваю руки ладонями вверх. Задираю голову, открываю рот.
Порыв ветра едва не сбивает меня с ног, но я только смеюсь.
Он ушел. Он действительно ушел.
Мне больше нечего бояться.
Я не сойду с ума.
Потом эта мысль ударяет меня. Он ушел. Ушел навсегда. Мой брат мертв. Я его убил.
Руки опускаются. Дождь барабанит по мне, но радости больше нет. Я продрог. И промок. Вдобавок я глуп и совсем одинок.
Все, что осталось от моего брата, – тело, которое мы видели сегодня. Остальное ушло. Завтра не станет и тела.
Роба нет. Я его убил.
Вода капает с кончика моего носа и с подбородка. Я стою как статуя, не мешая ей течь.
– Карл! Карл! Ты что вытворяешь?
Мама и Дебби несутся ко мне.
– Карл, что случилось?
Мама нагибается и подхватывает сброшенную одежду.
– Карл, ты же промок до нитки. Нельзя так стоять. Пошли домой. Идем.
Они прыгают вокруг меня, словно пара ворон возле зверюшки, сбитой машиной. Я и есть такая зверюшка: мертвая, пустая, ненужная и гниющая. Какой-нибудь кролик или лис, размазанный по асфальту промчавшимся грузовиком.
Мама и тетка тянут и толкают меня. Я не противлюсь, позволяю им тащить меня мимо магазинчиков, вверх по лестнице и вдоль прохода. Я невероятно озяб и чудовищно устал.
– Я наполню тебе ванну. Не спорь. После горячей ванны ты как заново родишься, – заявляет Дебби, шумно поднимаясь наверх.
Оглядываю гостиную. Полоса черной плесени успела покрыть стену, протянувшись от пола до потолка. Широкая, со знакомым запахом гнили, однако Роба здесь нет.
– Поднимайся и лезь в ванну, – говорит мама.
Я не двигаюсь.
– Тебя что, как маленького, на руках отнести и выкупать?
Угроза смешная, но она действует. Мамины слова пробивают барьер оцепенения.
– Нет. Я сам. Сейчас пойду.
По пути в ванную протискиваюсь мимо Дебби. Тетка старается не смотреть мне в глаза. Наверное, нервничает. Или побаивается, что я действительно спятил. Или еще что-то. Не хочу гадать. Вижу только, как она торопится поскорее спуститься. «Поскорее» с ее весом не получается.
Вхожу и закрываю дверь ванной на задвижку. Грохочет наливающаяся вода. От нее поднимается облако пара. Кран умывальника подтекает. Давным-давно, когда я только вернулся из больницы, он первым начал сводить меня с ума. Тянусь к вентилю и крепко его заворачиваю. Кран умолкает.
Ванна набралась до краев. Стягиваю с себя мокрые носки, джинсы, трусы. Потом закрываю краны. Я уже готов залезть в воду, как в мозгу мелькает картина. Роб. Его бледное тело на дне ванны. Но на самом деле меня цепляет не тот Роб. Не утопленник, вытащенный из озера. Я вспоминаю тело на койке, одетое в чистую белую рубашку. Его глаза закрыты. Закрытые глаза на чисто вымытом лице.
«Это не он, – мысленно твержу себе. – Не он».
Так оно и есть. Это всего лишь мой возбужденный мозг пытается разобраться с окружающей реальностью. Интересно, наступит ли время, когда вода снова станет для меня просто водой? Забуду ли я когда-нибудь, как он выглядит?
Опять смотрю на днище ванны. Там никого. Обычная ванна, заполненная чистой горячей водой. Перелезаю через борт и медленно погружаюсь в воду. Она кажется нестерпимо горячей. Я это чувствую каждым дюймом промерзшей кожи. А вдруг получу ожог? Постепенно тело привыкает, и я расслабляюсь. Вода горячая, но не кипяток же. Даже приятно от такого жара.
Я лежу, подтянув колени и упершись затылком в стенку ванны, и вдыхаю горячий воздух. Почти неделю не принимал ванну. Впервые за это время я смогу по-настоящему расслабиться…
Стараюсь отрешиться от всего и вся и сосредоточиться только на горячей воде. На настоящем моменте.
Сегодня было странно и страшно. Завтра нас ждет тяжелый день. О завтра подумаем завтра. А сейчас – дышать медленно. Отодвинуть от себя все. Пусть на несколько минут, но отодвинуть. И насладиться теплом.
Но я не могу просто наслаждаться. В голове продолжают шевелиться мысли. Я вдруг вспоминаю финальные фразы из книжки, подаренной Гарри. Конец истории.
«Джордж уставил пистолет Ленни в затылок. Рука у него тряслась, но лицо было решительным, и он, совладав с дрожью, нажал спуск. Выстрел прокатился по долине и разнесся эхом по горам. Ленни дернулся, потом медленно стал заваливаться и упал ничком на песок».
Эта история кончается смертью. Меня одолевает жуткое ощущение, что наша история еще не завершилась. У Роба нет пистолета. Он не сможет выстрелить и проделать дырку в затылке. Но он еще не дошел до финала. А финал мне известен. Если крепко подумать, заглянуть внутрь себя, найдешь ответ.
Меня снова охватывает паника. Я совершенно мокрый, только голова сухая. Где же он? В часовне грозился убить нас всех. И стекло в окошке разлетелось не под напором ветра. Его выбили изнутри. А потом Роб ушел… куда? Домой со мной не вернулся. Я не верю, что он ушел насовсем, окончательно, в рай, ад или в любое другое место, куда попадают после земной жизни.
Напрягаюсь и вспоминаю его слова.
«Я прикончу тебя и ее. Никто мне не помешает. Убью вас всех!»
Значит ли это, что ему больше не нужна моя помощь и теперь он способен убивать сам?
Потом я вспоминаю силу его злости и то, как он повелевал водой. Если он не здесь, значит где-то в другом месте. С кем-то.
Время истекло.
Нейша. Она в опасности. Она беззащитна перед ним!