ГЛАВА 24
Не прошло и нескольких часов, как Эми, Фиона и Таллула уехали. Не знаю, была ли причиной такой скорости расторопность Сильвии или нервы самих девушек. Наша численность сократилась до девятнадцати человек, и внезапно показалось, что события развиваются слишком быстро. Впрочем, я и предположить не могла, насколько стремительней они будут нестись дальше.
После воскресной атаки, уже в понедельник, жизнь возвратилась в привычную колею. Завтрак был, как всегда, восхитителен, и я задалась вопросом, настанет ли время, когда я начну относиться ко всем этим деликатесам как к чему-то обыденному.
— Крисс, разве это не божественно? — спросила я, откусив кусочек неизвестного мне плода в форме звездочки. Впервые я увидела его только во дворце.
Крисс согласно кивнула, потому что рот у нее был занят. Меня переполняло теплое ощущение братства. После того как мы вместе пережили крупную атаку повстанцев, казалось, что тонкие ниточки между нами превратились в нечто нерушимое. Сидевшая рядом с Крисс Эмили передала мне мед. Тайни с восхищением во взгляде спросила, откуда у меня цепочка с птицей. Атмосфера, царившая за столом, очень походила на атмосферу наших семейных обедов несколько лет назад, еще до того, как Кота превратился в придурка, а Кенна вышла замуж: веселая, кипучая, радостная.
Я вдруг поняла, что буду и дальше поддерживать связь с этими девушками, точно так же, как королева Эмберли, по словам Максона, до сих пор поддерживает контакт со своими подругами по Отбору. Захочу знать, за кого они выйдут замуж, и буду посылать им открытки на Рождество. И через двадцать с лишним лет, если у Максона будет сын, я позвоню им, чтобы узнать, за кого они болеют в новом Отборе. Мы будем вспоминать все, через что прошли, со смехом, как будто это было приключение, а не соревнование.
Как ни странно, единственным, кого общая атмосфера веселья никак не захватила, был Максон. Он не притронулся к еде и сидел молча, с сосредоточенным видом оглядывая ряды девушек. Время от времени его взгляд застывал, как будто принц вел какой-то внутренний спор с самим собой, а потом двигался дальше.
Добравшись до нашего ряда, Максон перехватил мой взгляд, устремленный на него, и слабо улыбнулся. Кроме короткого обмена репликами вчера в убежище, со времени нашей ссоры мы не разговаривали, а мне нужно было многое ему сказать. На этот раз инициатором должна стать я. С выражением, недвусмысленно говорившим, что это просьба, а не требование, я потянула себя за ухо. Вид у него остался такой же отстраненный, однако он ответил на мой знак тем же.
Я с облегчением вздохнула и тут же покосилась на двери. Как и подозревала, за мной следила еще одна пара глаз. Я заметила Аспена на входе, но постаралась не встречаться с ним взглядом. Наверное, невозможно совсем игнорировать человека, которого ты так сильно любишь.
Максон поднялся. От этого неожиданного движения стул под ним скрипнул, обеспечив принцу всеобщее внимание. Когда все взоры устремились на него, мне показалось, будто больше всего ему сейчас хотелось сесть обратно незамеченным. Но это было уже невозможно, и он заговорил.
— Дамы, — с легким поклоном начал принц Максон. Далось ему это явно мучительно. — Боюсь, после вчерашнего нападения я вынужден серьезно пересмотреть процедуру Отбора. Как вам всем известно, вчера три девушки попросили разрешения уехать, и я согласился. Не хочу никого держать против воли. Более того, я не чувствую себя вправе держать ни одну из вас здесь, где вы постоянно подвергаетесь опасности новых нападений, будучи убежденным, что у меня с вами нет никакого будущего.
На лицах девушек недоумение начало сменяться обреченным пониманием.
— Он же не собирается… — начала шепотом Тайни.
— Собирается, собирается, — отозвалась я.
— Я обсудил вопрос с семьей и несколькими доверенными советниками и решил сузить Отбор до Элиты. Однако вместо десяти я отправляю домой всех, кроме шестерых, — сухим тоном сообщил Максон.
— Шестерых? — ахнула Крисс.
— Это несправедливо! — пискнула Тайни. Глаза у нее уже были на мокром месте.
Я оглядела зал. Гул жалобных голосов затих так же, как и поднялся. Селеста собиралась с духом, как будто намеревалась бороться за место в шестерке. Бариель закрыла глаза и скрестила пальцы, должно быть надеясь этим снискать к себе сочувствие. У Марли, несмотря на ее признание в том, что она не питает к Максону никаких чувств, вид был невероятно взволнованный. Почему ей так важно остаться?
— Не хочу без нужды держать вас в напряжении, так что просто перечислю тех, кто войдет в Элиту. Леди Марли и леди Крисс.
Марли с облегчением вздохнула и прижала руку к груди. Крисс от восторга подскочила на своем стуле и обвела взглядом сидящих вокруг нее девушек, ожидая, что мы порадуемся за нее. И я радовалась — до тех пор, пока до меня не дошло, что два из шести мест уже заняты. А вдруг из-за нашей размолвки Максон решит отправить меня домой? Вдруг он не видит со мной никакого будущего? И нужно ли оно мне? Что я буду делать, если меня отчислят?
Все это время лишь от меня зависело, когда я уйду. И вдруг я осознала, как страстно желаю продолжить участие в Отборе.
— Леди Натали и леди Селеста, — продолжал Максон, поглядев на каждую из них по очереди.
Услышав имя Селесты, я вздрогнула. Не может быть, чтобы он оставил ее, а меня отчислил. Мне не верилось, что он вообще решил ее оставить. Но было ли это признаком того, что я выбываю? Мы ведь и поссорились-то из-за нее.
— Леди Элиза, — произнес он, и весь зал затаил дыхание в ожидании последнего имени. Я вдруг обнаружила, что мы с Тайни крепко держимся за руки.
— И леди Америка.
Максон бросил на меня взгляд, и я почувствовала, как каждый мускул в моем теле расслабился. Тайни немедленно начала всхлипывать, и не она одна. Максон тяжело вздохнул.
— Обращаясь ко всем остальным, хочу сказать, что мне очень жаль, но, поверьте, я так поступил ради вашего же блага. Ни к чему внушать ложные надежды и впустую подвергать риску вашу жизнь. Если кто-нибудь из тех, кто уезжает домой, хочет со мной поговорить, я буду в библиотеке в конце коридора. Можете подходить, когда закончите завтракать.
С этими словами Максон развернулся и вышел из зала так быстро, как это только было возможно, не переходя на бег. Я проводила его взглядом, и тут мое внимание переключилось на Аспена. На его лице отражалось замешательство. Я сказала ему, что не люблю Максона, из чего он сделал вывод, что и тот не питает ко мне никаких чувств. А раз так, почему я вдруг с таким напряжением ждала, оставит меня Максон или отправит домой? И почему принц захотел оставить меня?
В следующую же секунду Эммика и Тьюзди бросились догонять Максона, без сомнения желая получить объяснения. Некоторые горько плакали, и на долю остающихся выпало утешать их.
Ситуация сложилась неловкая. Тайни отпихнула мои руки и бросилась прочь из зала. Я очень надеялась, что она не держит на меня зла.
В считаные минуты зал опустел. Аппетит у всех пропал. Я и сама не стала задерживаться, не в силах выносить все эти бьющие через край эмоции. Когда я проходила мимо Аспена, он шепнул:
— Сегодня вечером.
Я еле заметно кивнула и проследовала дальше.
Остаток утра прошел странно. У меня никогда не было настоящих друзей, по которым я бы скучала. Все комнаты участниц Отбора на втором этаже были нараспашку, и девушки сновали туда-сюда, обмениваясь адресами. Мы вместе плакали и смеялись. К середине дня дворец превратился в куда более тихое место, чем был, когда мы приехали.
В моем закутке коридора не осталось никого, так что не слышно было ни снующих туда-сюда горничных, ни хлопанья дверей. Я сидела за столом и читала книжку, а мои служанки вытирали пыль. Интересно, во дворце всегда так одиноко? Я вдруг почувствовала, что отчаянно скучаю по родным.
Внезапно в дверь постучали. Энн поспешила открыть, предварительно бросив взгляд, чтобы убедиться, что я готова к появлению гостей. Я легонько кивнула.
В комнату вошел Максон, и я вскочила на ноги.
— Девушки, — сказал он, глядя на моих служанок. — Ну вот мы с вами и встретились снова.
Горничные сделали книксен и захихикали. Он кивнул в ответ и повернулся ко мне. Я и сама не ожидала, что буду так рада его видеть. Все было как в тумане.
— Прошу прощения, но мне нужно поговорить с леди Америкой. Вы не оставите нас ненадолго?
Последовали новые книксены и хихиканье, потом Энн спросила — тоном, который явственно свидетельствовал о том, что она почти боготворила принца, — не нужно ли ему что-нибудь принести. Максон отказался, и девушки вышли. Руки принц держал в карманах. Мы некоторое время помолчали.
— Думала, ты меня не оставишь, — призналась я наконец.
— Почему? — изумился он.
— Потому что мы поссорились. Потому что между нами все так сложно. Потому что… — «Потому что, несмотря на то, что ты встречаешься еще с пятью другими девушками, у меня такое чувство, будто я изменяю тебе», — закончила я про себя.
Максон медленно преодолел разделявшее нас расстояние, подбирая слова. Потом взял меня за руки и все объяснил:
— Во-первых, я пришел перед тобой извиниться. Я не должен был на тебя кричать. — Его голос звучал абсолютно искренне. — Просто все эти комитеты и мой отец довели меня до белого каления. Хочу уже сам принимать решения. И просто сорвался, столкнувшись с очередной ситуацией, когда мои желания не имеют значения.
— Какой ситуацией?
— Ну, ты же видела, кого я вынужден оставить. Народ любит Марли, и это нельзя сбрасывать со счетов. Селеста обладает большим влиянием, к тому же происходит из хорошей семьи, с которой нам было бы полезно породниться. Натали и Крисс — очаровательные девушки, обе очень милые, к тому же нравятся моим родственникам. У Элизы есть связи в Новой Азии. Поскольку мы пытаемся положить конец этой проклятой войне, это следует учитывать. Меня обложили со всех сторон.
Объяснения моему присутствию в шестерке он не дал, и я почти удержалась, чтобы не спросить. Почти. Я знала, что мы прежде всего друзья и никаких политических выгод из союза со мной извлечь нельзя. Но мне необходимо услышать это от него, чтобы принять какое-то решение. Не было сил взглянуть ему в глаза.
— Но я почему до сих пор здесь? — шепотом выдавила я из себя.
Я приготовилась, что ответ причинит мне боль. В глубине души я была уверена, что нахожусь здесь только потому, что не в его правилах нарушать данное слово.
— Америка, полагаю, я достаточно ясно выразился, — спокойно сказал Максон. Он со вздохом взял меня за подбородок и приподнял его. Когда я наконец посмотрела ему в глаза, он признался: — Была бы возможность, уже отправил бы всех по домам. Я знаю, как к тебе отношусь. Может, с моей стороны опрометчиво так считать, но уверен, что был бы с тобою счастлив.
Я вспыхнула. К глазам подступили слезы, но я сморгнула их. В его взгляде было такое обожание, что я просто не могла позволить себе пропустить это.
— Бывают моменты, когда мне кажется, что мы с тобой разрушили все преграды до последней, а иной раз думаю, что ты остаешься здесь лишь потому, что тебе так удобно. Знал бы наверняка, что ты здесь ради меня… — Он умолк и покачал головой, как будто недоговоренным осталось то, чего он не мог себе позволить желать. — Не ошибусь, если скажу, что ты до сих пор не уверена во мне?
Мне не хотелось причинять ему боль, но я должна быть честной.
— Нет.
— Тогда мне необходимо подстраховаться. Вдруг ты решишь уехать, и я буду вынужден отпустить тебя. Но мне по-прежнему нужно найти жену. Я пытаюсь принять наилучшее решение в рамках возможного, но, пожалуйста, поверь, что ты мне небезразлична. Очень.
Я не могла больше сдерживать слезы. Подумала про Аспена и про то, что я сделала, и мне стало стыдно.
— Максон, — шмыгнула я носом. — Ты… ты простишь меня…
Закончить признание мне не дали. Он подошел еще ближе и утер мои слезы.
— Простить? За что? За нашу глупую маленькую ссору? Я уже о ней забыл. За то, что твои чувства растут медленнее моих? Я готов ждать. — Он пожал плечами. — Не думаю, что ты можешь сделать что-то такое, чего я не смогу простить. Стоит напомнить тебе об ударе в пах?
Я рассмеялась сквозь слезы. Максон тоже фыркнул, потом внезапно посерьезнел.
— Что случилось? — встревожилась я.
Он покачал головой:
— В этот раз они были так молниеносны.
Максон был явно неприятно изумлен возможностями повстанцев. До меня вдруг дошло, чем я рисковала, пытаясь спасти служанок.
— Признаюсь, это беспокоит все больше и больше. Что южане, что северяне — и те и другие стали действовать с исключительной решимостью. Похоже, они не остановятся, пока не получат то, чего хотят, а мы ни малейшего понятия не имеем, что это. — Вид у него был задумчивый и печальный. — Такое чувство, будто это лишь вопрос времени, когда они причинят вред кому-то важному для меня. — Принц взглянул мне в глаза. — Знаешь, у тебя еще есть выбор. Если страшно, так и скажи. — Он помолчал, обдумывая что-то. — Или если ты считаешь, что не сможешь полюбить меня, с твоей стороны милосерднее сказать об этом сейчас. Я отпущу тебя, пока мы еще можем расстаться друзьями.
Я обняла его и положила голову ему на грудь. Мой порыв, похоже, обрадовал и удивил Максона одновременно. Мгновение помедлив, он крепко прижал меня к себе.
— Максон, я не до конца понимаю, кто мы друг другу, но определенно больше чем просто друзья.
Он шумно вздохнул. Сквозь пиджак я слышала, как бешено колотится его сердце. Его ладони бережно обхватили мое лицо. Я заглянула ему в глаза и ощутила, как крепнет между нами чувство, названия которому до сих пор не знала.
А еще в глазах Максона читался невысказанный вопрос. Принц не хотел больше ждать, и я была этому рада. Кивнула еле заметно, и он, преодолев разделявшее нас небольшое расстояние, поцеловал меня с удивительной нежностью.
Мои губы дрогнули в улыбке под его губами.
