Дорин понимал, что у Шаола просто не было иного выбора. Принц молча шел за капитаном. Селена еще не очнулась. Шаол подхватил ее на руки, вынес из спальни убитой принцессы. Дальнейший его путь был на лестницу для слуг и вниз, вниз, вниз. До самого подземелья, где находилась тюрьма. Дорин старался не смотреть на любопытное, полубезумное лицо Кальтэны, пока Шаол отпирал соседнюю камеру и втаскивал туда Селену. Выйдя оттуда, капитан тщательно запер дверь.

— Я оставлю ей свой плащ, — предложил Дорин, начав расстегивать пуговицы.

— Нет, — тихо возразил Шаол.

Его лицо все еще кровоточило. Боги милосердные, принц и не представлял, что ногтями можно процарапать столь глубокие борозды. Но Селена могла превратить в оружие все, включая и собственные ногти.

— Я не оставлю ей ничего, кроме этой охапки сена.

Шаол осмотрел Селену с ног до головы и изъял все оружие, какое у нее было, включая и смертельно опасные булавки, вплетенные в косу. Потом проверил ее камзол и сапоги.

Кальтэна улыбалась одними губами.

— Не прикасайся к ней, не заговаривай и не смотри, — бросил ей Шаол, словно забыв, что обеих узниц разделяли толстые прутья решетки.

Капитан позвал командира тюремных стражников. Резким, отрывистым голосом он распорядился насчет пищи, воды и того, как часто должен меняться караул. Затем он повернулся и пошел к выходу.

Принц молча двинулся следом. Он не знал, с чего начать. Слишком много трагических событий случилось в этот день. Он еще не до конца осознал всю тяжесть гибели Нехемии. Обо всем остальном, когда в спальне принцессы появилась Селена, Дорин старался не думать. Единственным утешением было то, что он все-таки сумел призвать свою новую силу и остановить руку Селены (иначе она бы ударила Шаола кинжалом). Присутствия этой силы не заметил никто, кроме самой Селены.

А когда Селена прошипела ему слова проклятия… он увидел в ее глазах что-то настолько дикое и неукротимое, что даже воспоминания вызывали у него дрожь.

Они прошли половину лестницы, когда Шаол вдруг остановился и обхватил голову руками.

— Что я наделал? — прошептал он.

Их дружба претерпела изменения в не лучшую сторону, однако Дорин сейчас никак не мог оставить капитана и уйти. Только не сегодня, когда Шаолу явно требовалось кому-то выговориться.

Принц сел рядом с другом на холодную каменную ступеньку. Лестница освещалась редкими факелами. Там, где они сидели, было почти темно.

— Расскажи о случившемся, — попросил Дорин.

И Шаол стал рассказывать.

Дорин слушал, как капитана ранним утром похитили какие-то мятежники, которым был нужен не он сам, а доверие Селены. Потом Шаол рассказал о внезапном появлении Селены, которая, вместо разговора с ними, устроила им настоящую бойню. Оказывается, жизнь Нехемии была под угрозой, и капитан узнал об этом от короля более недели назад. Тогда же король приказал ему усилить охрану принцессы. Сегодня вечером король собирался вызвать Нехемию на королевский совет и там устроить ей допрос. Шаолу было приказано держать Селену подальше от зала заседаний. Но Аркер — человек, которого король считал заговорщиком и приказал Селене убить, — вдруг заявил, что «допрос на королевском совете» — это шифр, означавший совсем другое. Готовящееся убийство Нехемии. Узнав об этом, Селена опрометью понеслась сюда, спасать подругу. И… опоздала.

Кое о чем Шаол умалчивал, однако это принц понимал и без слов.

Шаола трясло. Дорин еще никогда не видел друга в таком состоянии. Чувствовалось, сегодня Шаол испытал настоящий ужас.

— Я и представить не мог, что человек способен перемещаться с такой скоростью, — говорил Шаол. — Когда она ушла, я почти сразу нашел лошадь и поскакал следом. Но я не мог ее догнать. Представляешь? Кто на такое способен?

Раньше Дорин посчитал бы его слова следствием страха и горя. Сильные переживания способны искажать представления о времени. Однако принц знал причину. Магия. Та же магия, что остановила руку Селены, не дав расправиться с Шаолом.

— Я и представить себе не мог такое развитие событий, — шептал капитан, упираясь лбом в колени. — Если ваш отец…

— Это не был мой отец, — возразил Дорин. — Сегодня я обедал с родителями.

Он вспомнил, как возвращался с обеда и остановился поболтать с караульными. Через несколько минут мимо них стремительно пронеслась Селена. Она была явно не в себе. Это заставило принца броситься следом, позвав с собой караульных. В коридоре он чуть не столкнулся с подоспевшим Шаолом.

— Отец собирался говорить с Нехемией после обеда. А судя по тому, что я увидел в спальне… принцессу убили несколькими часами ранее.

— Но если это не ваш отец, кому могла понадобиться ее смерть? Я усилил охрану крыла, где находились покои принцессы. Я сам отбирал людей. Убийца с легкостью прошел через их кордон. Представляете? А эти люди умеют слышать каждый шорох и видеть каждую тень. Тот, кто это сделал…

Дорин старался не вспоминать спальню принцессы. Когда они туда вбежали, один из гвардейцев Шаола, едва взглянув на трупы, заблевал весь пол. Селена — та вообще стояла как изваяние.

— Тот, кто это сделал, не просто убил принцессу и ее телохранителей. Он убивал с извращенным наслаждением.

Мысленная картина, вспыхнувшая в мозгу Дорина, подтверждала слова Шаола.

— Что все это значит?

Принц не ждал ответа капитана, но говорить было легче, чем молча раздумывать о случившемся. Он вспомнил странный, невидящий взгляд Селены. Ее палец, вытерший ему слезы. А потом она оцарапала ему шею, словно почуяла в его крови биение какой-то силы. И это ее странное и страшное сражение с Шаолом…

— Сколько ты собираешься держать ее там? — спросил Дорин, кивая вниз.

Это было нападение на капитана королевской гвардии, да еще на глазах у его подчиненных. Если судить Селену по всей строгости закона…

— Сколько понадобится, — тихо ответил Шаол.

— Понадобится… для чего?

— Для того, чтобы из ее головы выветрилось желание поубивать всех нас.

Даже не проснувшись, Селена уже знала, где находится. Ей было все равно. История повторялась.

В ту ночь, когда ее схватили, она тоже почти уже добралась до того, кого жаждала убить. Но потом ее ударили по голове, и очнулась она в королевских застенках. Селена горько улыбнулась и открыла глаза. Схожая история. Схожая потеря.

На полу камеры стояла миска с хлебом и мягким сыром. Рядом — железная кружка с водой. Селена села и ощупала нестерпимо болевшую голову. На затылке вздулась здоровенная шишка.

— Я всегда знала, что ты окажешься здесь, — сказала из соседней камеры Кальтэна. — Неужто и ты успела надоесть его королевскому высочеству?

Селена пододвинула к себе тарелку и легла на бок, привалившись к холодной стене. Сено, на котором она спала, было влажным и подгнившим.

— Устала я от них.

— Никак ты убила кого-то сто́ящего?

Селена усмехнулась и снова закрыла глаза:

— Почти.

Ее руки оставались липкими от крови. Кровь набилась и под ногти. Кровь Шаола. Она надеялась, что следы от ее ногтей достаточно напугали капитана и больше она его не увидит. А если увидит, то обязательно убьет. Он заслуживал смерти. Он знал, что король — это жестокое, кровожадное чудовище — собирался допрашивать Нехемию. Ее подругу. Знал и ничего ей не сказал. Не предупредил ее.

Однако принцессу убили не по королевскому приказу. Нет. Ей было достаточно увидеть спальню Нехемии, чтобы в этом убедиться. Люди короля работают по-другому. Но это не снимало вины с Шаола. Он знал, что жизни принцессы грозит опасность. Знал и ничего ей не сказал.

Из-за своих дурацких представлений о чести и верности королю он даже не подумал, что она могла бы предотвратить трагедию.

Опустошенность — это все, что она ощущала сейчас. Такое же чувство опустошенности было у нее после гибели Саэма. Потом, в шахтах Эндовьера, она собирала себя по кускам и почти собрала. Попав в замок, она прониклась глупой уверенностью, будто Шаол добавит последний, недостающий кусочек. Позволила себе поверить, что счастье доступно и ей.

Умение убивать было ее проклятием и даром. Долгие годы ремесло ассасина оставалось ее единственным верным другом.

— Они убили Нехемию, — прошептала Селена.

Зачем она выговаривается перед Кальтэной? Или забыла, как два с лишним месяца назад Кальтэна пыталась ее отравить? Неужели изнеженной придворной особе, к которой судьба повернулась спиной, так важно знать об убийстве чужеземной принцессы? Что ей Нехемия? Разве эти куриные мозги поймут, какого потрясающего человека не стало? Что Кальтэне принцесса? И надо ли тратить слова?

Кальтэна долго молчала, и Селена уже пожалела о сказанном. Потом узница заговорила, словно обменивая одну печальную новость на другую:

— Герцог Перангтон через пять дней уезжает в Морат. Мне придется поехать с ним. Король поставил меня перед выбором: или выходить замуж за герцога, или гнить здесь до скончания жизни.

Селена открыла глаза. Кальтэна сидела возле стены, обхватив колени. За это время она стала еще грязнее, еще больше осунулась. Она куталась в плащ, оставленный Селеной.

— Ты ведь предала герцога. Зачем же он берет тебя в жены?

Кальтэна тихо рассмеялась.

— Кто знает, в какие игры играют эти люди и что у них на уме. — Чумазыми руками она потерла такое же чумазое лицо. — Голова болит все сильнее, — пожаловалась она. — А эти крылья все хлопают и хлопают. Ни на секунду не замолкают.

«Мои сны полны теней и крыльев», — говорила ей Нехемия. Почти то же самое она слышала от Кальтэны.

— Как одно может быть связано с другим?

Это было размышление вслух. Кальтэна ничего не поняла.

— Сколько они будут тебя здесь держать? — с заметным любопытством спросила она.

За покушение на убийство капитана королевской гвардии? Наверное, пожизненно. Селене было все равно. Могут даже казнить.

Пусть обрывается и ее жизнь.

Нехемия была надеждой королевства, причем не одного. Она мечтала об идеальном королевском дворе. В реальном мире такого никогда не будет. И Эйлуэ никогда не будет свободной страной. Но куда страшнее, что Селена никогда не сможет попросить у принцессы прощения за свои резкие слова. В ее ушах до конца дней будет звучать последняя фраза, брошенная Нехемией. Вечное клеймо, оставленное принцессой.

«Ты всего лишь трусиха».

— Если тебя выпустят отсюда, — снова заговорила Кальтэна, — разберись с ними по заслугам.

Селена слушала звук своего дыхания, ощущала кровь Шаола, застывшую у нее под ногтями. Наверное, там была и кровь подручных Аркера. Ей вспомнился ледяной холод в спальне Нехемии и кровать, почти черная от крови.

— Я с ними разберусь.

Ее слова прозвучали как клятва. У нее ничего не осталось, кроме возмездия.

Лучше бы ее не забирали из Эндовьера. Наверное, в эту зиму она бы умерла. Две зимы там не выдерживает никто.

Ее тело было охвачено странным оцепенением. Селена пододвинула к себе еду. Тарелка противно заскрипела на древних сырых камнях. Есть совсем не хотелось.

— Здесь в воду подмешивают снотворное, — сказала Кальтэна, видя, как Селена взялась за железную кружку. — Мне — так постоянно.

— Вот и хорошо, — сказала Селена, выпив всю кружку.

Прошло три дня. Похоже, снотворное ей подмешивали не только в воду, но и в пищу.

Ее сны мало отличались от промежутков бодрствования. Темнота в подземелье напоминала пропасть. Селене снился овраг, но леса на другой стороне не было. Исчез и олень. Только каменистая почва. Сплошные камни и ветер, без конца шепчущий ей: «Ты всего лишь трусиха».

Селена почти не ела, но выпивала всю воду со снотворным. Выпивала и отправлялась на край каменистого оврага.

— Воду она пила где-то час назад, — сказал Шаолу Ресс.

Было утро четвертого дня.

Шаол кивнул, разглядывая Селену, лежавшую на охапке грязного сена.

— Она хоть что-то ела? — спросил капитан.

— Почти ничего. Бежать не пыталась. Нам ни слова не говорила.

Шаол отпер дверь камеры. Ресс и караульные заметно напряглись. Но он больше не мог. Он должен был ее увидеть. Капитан вошел в камеру. Кальтэна, спавшая в своей камере, даже не шевельнулась.

Шаол присел на корточки, разглядывая Селену. Он нее жутко пахло застывшей кровью. Пропитавшаяся кровью одежда заскорузла, превратившись в панцирь. Шаол смотрел на Селену и чувствовал, как ему сдавливает горло.

Все эти дни замок напоминал потревоженный улей. Шаол и его гвардейцы прочесывали каждый этаж, каждый коридор, покои придворных и каморки слуг. Капитан не раз ловил себя на мысли, что занимается этим лишь для очистки совести. Убийца Нехемии давно покинул замок. Еще безуспешнее были поиски в городе. Шаол не прекращал попыток рассказать королю о происшедшем, стараясь объяснить, почему его самого похитили и почему, невзирая на усиленную охрану, убийце принцессы удалось миновать кордоны гвардейцев. За такое король должен был бы его разжаловать, а то и бросить в подземелье. Обычно правитель Адарлана бывал скор на расправу, но тут… Шаолу показалось, что королю все равно.

Удивительнее всего, что король вел себя так, словно вообще ничего серьезного не случилось. Он не хотел марать руки и разбираться с убийством принцессы. Короля куда больше занимал новый мятеж, назревавший в Эйлуэ. Он не выразил официального соболезнования и вообще не упоминал имени Нехемии. Шаолу понадобилась изрядная доля самообладания, чтобы не придушить своего правителя. Такое желание возникло у капитана впервые.

Главным вопросом, беспокоившим Шаола, была дальнейшая судьба Селены. Король и здесь проявил странное, несвойственное ему великодушие (если это можно назвать так):

— Сделай ей внушение, чтобы впредь сдерживалась. И пусть продолжает выполнять мой приказ.

Чтобы впредь сдерживалась.

Шаол осторожно подхватил Селену на руки и вынес из камеры. Заточение ее сюда виделось ему расправой, и он знал, что никогда себе этого не простит. Неужели он тогда струсил? Или у него действительно не было выбора? Он помнил ее глаза, полные звериной злобы. Формально он был прав, но это его не утешало.

Шаол даже не мог спать в своей постели. Кровать пахла Селеной. В первую ночь он лег и сразу же вспомнил, на чем сейчас лежит она. Все последующие ночи Шаол спал на диванчике. Самое малое, что он сейчас мог сделать, — это вернуть Селену в ее покои.

Но он не знал, как «сделать ей внушение». Он вообще не знал, как теперь с нею говорить. Как починить то, что сломалось у нее внутри и в их отношениях.

Весь путь из тюрьмы наверх вооруженные гвардейцы шли с ним рядом.

Убийство Нехемии не отпускало Шаола. Иногда ему казалось, что призрак принцессы следует за ним по пятам. Только сегодня утром он рискнул посмотреться в зеркало.

Прошлое потому и прошлое, что его не переиграешь. Но Шаола неотступно преследовала мысль: если бы он ослушался королевского приказа и предупредил Нехемию о грозящей ей опасности… Принцесса повела бы себя по-другому. Рассказала бы своим телохранителям, и те не отходили бы от нее ни на шаг. Иногда тяжесть возможного, но не сделанного поступка становилась настолько давящей, что Шаол задыхался.

А нынешнюю реальность он сейчас нес на руках… Ресс открыл дверь. Шаол уже направился в спальню, но Фалипа молча указала на умывальную. Странно, он даже не подумал, что Селену сначала надо тщательно отмыть.

Стараясь не встречаться глазами с Фалипой, он послушно отнес Селену в умывальную. Теперь надо разворачиваться и уходить. Ему здесь делать нечего.

Это Шаол понял не сейчас, а почти четыре дня назад, в спальне убитой принцессы, когда Селена кинулась на него с кинжалом.

Он ее потерял.

И она уже никогда не пустит его снова в свою жизнь.