ГЛАВА 13
ПЕЛСИЯ
Больше месяца Йонас делал одну бесплодную попытку за другой, но в конце концов ему пообещали встречу с вождем Базилием.
— Во дела! — шепнул Брайон, пока их вели по утоптанной дорожке, что упиралась в ворота хорошо охраняемого жилища вождя. — Тебе школу харизмы открывать можно. Дашь парочку уроков по дружбе?
— Ладно тебе, все просто…
— Кто бы говорил!
И Брайон покосился на роскошную девицу, чья рука обвивалась кругом талии Йонаса. Это она пообещала устроить встречу с вождем… которому еще и доводилась дочерью.
Йонас быстро сообразил, что единственным способом подобраться к пелсийскому предводителю, ведущему вполне затворнический образ жизни, было свести знакомство с членами его семьи. В какой-то таверне он совершенно ненавязчивым образом познакомился с Лэлией Базилий, и девушка охотно согласилась помочь ему. Между прочим, в той забегаловке она выступала. Дочь вождя оказалась танцовщицей.
И какой!..
«Змеи, — вслух удивился Брайон, когда неделю назад они стояли среди толпы, следившей за представлением. — Она танцует со змеями!»
Ибо это было именно так.
«Я никогда раньше не любил змей, — ответил Йонас. — Теперь мне начинает казаться, что в них тоже есть своего рода очарование…»
Лэлия была девушкой потрясающей красоты, года на два старше его самого. И она танцевала с двумя приличных размеров питонами, черным и белым; змеи вились и скользили, повторяя движения ее великолепного тела. Йонас завороженно следил, как она переступала, поводя стройными бедрами, как в такт раскачиванию загорелых плеч метались длинные, по колено, черные волосы…
Йонас не сводил с нее взгляда, но, по сути, не видел.
Перед ним было видение прекрасной золотой принцессы с глазами цвета моря, что стояла над телом его убитого брата рядом с убийцей…
При всем том, что Йонас пересмотрел свой изначальный план — проникнуть в оранийский дворец и убить государя Эрона вместе с Клео, — принцессу он отнюдь не забыл. Более того, был едва ли не одержим ее образом. Йонас всем своим существом ненавидел царственную кровь и все, что близко ее обладателям…
Однако обстоятельства требовали сосредоточения. Выбора не было. Йонас натянул на лицо приличествовавшую улыбку, и они с Брайоном стали проталкиваться вперед, поближе к дочери пелсийского вождя.
Прежде, когда братья Агеллоны отправлялись в таверну знакомиться с девушками — после целого дня неподъемной работы на виноградниках, что награждала новыми мозолями не только их руки, но и души, — Томас пользовался куда большим успехом. Он был старше и, пожалуй, чуточку красивее. А главное — обладал врожденным талантом к флирту. Йонасу, конечно, тоже доставалось внимание, скрашивавшее ему вечера после тяжелой работы, но он все равно завидовал брату, которому девчонки отдавали большее предпочтение.
А потом Томаса не стало, и все переменилось.
В тот вечер они с Лэлией в самый первый раз встретились глазами, она окинула его оценивающим взглядом, и это от него не укрылось. Когда музыка перестала играть, девушка закуталась в прозрачное, ничего на самом деле не скрывавшее покрывало, напустила на себя вид этакой скромницы и стала ждать, чтобы он подошел.
«Змеи у тебя что надо», — сказал он ей и озорно улыбнулся.
Улыбка не подвела. Лэлия была тотчас завоевана.
Дочь пелсийского вождя не отличалась ни мозолями на ладонях, ни густым загаром — не то что девчонки, с которыми Йонас привык проводить время. Если она смеялась, то в ее голосе звучало искреннее веселье, не подточенное усталостью после целого дня тяжелой крестьянской работы. Йонас понравился ей. Очень. Неделю спустя она пожелала представить его отцу.
— Приблизьтесь, — сказал вождь, когда они вошли и оказались перед ним. Он сидел у большого костра, а перед ним танцевали полуобнаженные девушки. Вождь махнул рукой, и те, прекратив пляску, ушли прочь.
Искры плясали в воздухе, уносясь в ночное небо, туда, где на черном бархате горели далекие звезды. У огня жарилась на рожне козья туша, предназначенная для позднего ужина, кругом уже распространялся запах вкусного мяса. Лэлия потянула Йонаса за руку. Он очень старался не подавать виду, но на самом деле чувствовал себя весьма не в своей тарелке. Никогда прежде не встречался с вождем. И даже не знал никого, кто видел бы его своими глазами. Базилий много лет жил затворником. Поэтому личная встреча с вождем превратилась в высочайшую честь, которой мог удостоиться обычный пелсиец. И Йонас в полной мере чувствовал эту честь… вне зависимости от того, что за шаги ему пришлось предпринять, чтобы добиться ее.
Когда он только попал в личное поселение вождя, его перво-наперво поразила царившая здесь роскошь. Вся Пелсия в поте лица своего вкалывала на виноградниках, из последних сил добывая скудное пропитание, но по эту сторону забора был словно бы совсем другой мир. Изобильный, совершенно чуждый тягот и трудов, господствовавших вовне. Какой-то частью своего существа Йонас понимал, что вождю должна доставаться лучшая доля, но…
У Базилия были длинные волосы, заплетенные вокруг лица в «тексо» — тонкие косички, обычную мужскую прическу пелсийцев. Сам Йонас с тринадцати лет волосы стриг, потому что с короткими легче управляться. У Брайона волосы были длиннее, но тоже не настолько, чтобы их плести. Страна угасала, и вместе с ней уходили многие традиции, казавшиеся незыблемыми.
— Папа, — промурлыкала Лэлия, проводя ладошкой по груди Йонаса. — Правда, он славный? Можно, я его оставлю себе?
Вождь скривил губы:
— Лэлия, красавица моя, пожалуйста, дай нам поговорить. Я бы хотел получше узнать паренька, к которому ты так привязалась.
Она опустила плечи и надулась. Вождь махнул ей рукой, приказывая удалиться, и Лэлия неохотно присоединилась к девушкам, державшимся по другую сторону костра.
Йонас и Брайон настороженно переглянулись…
Свершилось: они стояли перед Базилием. Что же теперь?
— Вождь, это величайшая честь… — начал было Йонас.
— Вы с моей дочкой правда влюблены? — перебил тот. — Ты пришел сюда просить, чтобы я разрешил вам связать свои судьбы?
Кто-то принес ему на блюде еду: индюшачьи ножки, оленину, жареный сладкий картофель. Это была целая гора пищи. Йонас за всю свою жизнь не видел столько яств сразу. Его семья то и дело недоедала, и голод гнал брата и сына через границу Ораноса браконьерствовать, чтобы раздобыть пищу для тех, кого он любил. А здесь, в жилище вождя, припасов, похоже, было столько, что всей деревне хватило бы на многие месяцы.
Когда он это понял, что-то внутри у него оледенело.
Брайон ткнул его локтем в бок: молчание уж слишком затягивалось.
— Влюблен? В твою дочь?.. — переспросил Йонас. К такому вопросу он оказался не готов.
— Да!.. — еле слышно прошипел Брайон. — Скажи «да», бестолочь!
Но ответить так значило произнести ложь, а лгать в сердечных делах Йонас был решительно неспособен. Однажды он попытался — и потерпел весьма унизительную неудачу. А заодно осознал глубокую разницу между любострастием и любовью.
И он сказал:
— Я полагаю, Лэлия — девушка исключительных достоинств. Мне повезло, что она решила обратить на меня внимание.
Вождь внимательно смотрел на него.
— Она не так часто приводит сюда юношей, чтобы их со мной познакомить. Ты — всего лишь второй.
— Что же случилось с первым? — поинтересовался Брайон.
Вождь ответил:
— Ему не удалось уцелеть.
У Брайона вытянулось лицо.
Вождь громко рассмеялся.
— Шучу! — сказал он. — Парнишка остался жив и здоров. Моей дочери просто надоели его ухаживания, вот и все. Я уверен, он и до сих пор где-то живет. Где-то…
«Если только Лэлия змеям своим его не скормила», — мелькнула у Йонаса неприятная мысль.
Разговор, однако, пока еще не коснулся истинной цели, что привела его сюда, и Йонас решил без дальнейших промедлений перейти к сути.
— Вождь Базилий, встреча с тобой в самом деле величайшая честь для меня, — сказал он. — Ибо я должен обсудить с тобой нечто очень важное!
— В самом деле? — Вождь поднял кустистую бровь. — И ты явился с этим ко мне на праздничный пир?
— Что же ты празднуешь?
— Объединение сил. Я заключил союз, который в будущем должен породить куда более богатую и процветающую Пелсию.
Вот это были вести совершенно неожиданные, но вместе с тем замечательные. Йонас даже отошел немного от тягостного впечатления, которое произвела на него окружавшая вождя роскошь.
— Очень рад слышать, — сказал он Базилию. — Дело в том, что именно об этом я собирался с тобой говорить.
Базилий кивнул. В его глазах мерцало любопытство.
— Выкладывай же, что хотел мне сказать!
— Мой брат недавно погиб от руки оранийского вельможи. Его имя Томас Агеллон… — Как обычно, при упоминании о брате в горле у Йонаса встал комок. — Я воспринял это как знак, что многое у нас должно измениться. Мы больше не можем мириться с теми трудностями, которые переживает наша страна. Я полагаю, что Оранос — страна зла, населенная вероломными и неправедными людьми. Много лет назад они обманом вынудили нас сажать исключительно виноград. Теперь же по бросовым ценам закупают наше вино, а сами требуют целые состояния за все, что родят их поля. Они у себя как сыр в масле катаются, но нам туда ходу нет. Всякий, кто переходит границу, рискует быть убитым на месте. Нельзя такое больше терпеть! — Он медленно вдохнул и выдохнул, собираясь с духом. — Я пришел к тебе, вождь, чтобы предложить восстать против них. Нужно взять присвоенное ими и назвать все это своим. Под лежачий камень вода не течет! Ничто не изменится само по себе, пока мы не поможем!
Вождь долго молча смотрел на него, потом сказал:
— Я с тобой совершенно согласен.
Йонас сморгнул:
— Согласен?..
— И я глубоко скорблю о случившемся с твоим братом. Тяжело это, вот так бессмысленно утратить близкого человека. Я не знал, что ты родич убитого юноши, но это и хорошо, что ты пришел сюда именно сегодня. И, как я уже сказал, ты рассуждаешь абсолютно правильно. Оранос должен заплатить за свое самовлюбленное невежество. За то, что произошло с твоим братом. За то, что ни в грош не ставит мою страну и мой народ!
Йонас поверить не мог, что все получилось так легко.
— Ты правда согласен, что мы должны подняться против них?..
— Я скажу тебе даже больше, Йонас. Будет война.
Йонас вдруг похолодел:
— Война?..
— Да. — Базилий подался вперед, вглядываясь в его лицо, потом перевел взгляд на Брайона. — Я очень дорожу вами обоими. Вы видите то, чего не видят другие. И я хочу, чтобы вы помогли мне преодолеть все то, что нас ждет.
— Значит, наше предложение вовсе не кажется тебе безумием? — смущенно проговорил Брайон. — Хотя погоди… Праздничный пир! Ты строил планы еще прежде, чем мы явились сюда!..
Вождь кивнул:
— Я заключил союз с королем Лимероса. Мы поставили общую цель — ниспровергнуть Оранос. Пусть он падет, а Пелсия и Лимерос познают расцвет!
Йонас ошарашенно смотрел на вождя. Действительность грозила далеко превзойти его самые смелые мечты.
— Камешком, который стронул лавину, было убийство твоего брата на деревенском торгу, — продолжал вождь. — Жертва, которую принесла твоя семья… потеря брата… Это ужасная трагедия, но из нее произрастут перемены!
— Вы вправду попытаетесь Оранос завоевать? — потрясенно проговорил Йонас.
— Не попытаемся. Мы его завоюем. И я хочу, чтобы вы двое были со мной. Я уже разослал по всей Пелсии разведчиков, которые вербуют молодых мужчин, пригодных для военного дела, и те вступают в ряды хорошо обученного и подготовленного лимерийского войска. Король Гай очень умен. Очень! В противоположность ему король Корвин весьма несведущ. Вот уже сто лет Оранос не знал ни единой войны, лишь мир и спокойствие. Оранос обленился и разжирел! Победа неминуемо достанется нам, и народ Пелсии сможет шагнуть в радостное и счастливое будущее!
Йонасу захотелось ущипнуть себя и проснуться. Все складывалось слишком хорошо, чтобы быть правдой.
— Будьте готовы сражаться бок о бок со мной ради будущего Пелсии, — сказал вождь. — Вы оба!
Йонас с Брайоном переглянулись.
— Несомненно, — твердо проговорил Йонас. — Мы сделаем все, что понадобится, вождь Базилий. Все, что угодно!
Вождь задумчиво посмотрел на них.
— Прямо сейчас я хотел бы, чтобы вы отправились по деревням, — проговорил он. — Подмечайте все необычное, что попадется вам на глаза. Если король Корвин разнюхает о наших планах, он вполне способен разослать собственных соглядатаев.
Йонас кивнул:
— Да, вождь.
Базилий улыбнулся:
— А теперь будем праздновать. Я приглашаю вас на праздничный пир. И вот что, Йонас… Ты должен запомнить кое-что очень важное. Гораздо более существенное, чем война и даже сама смерть…
— Я слушаю, вождь.
Базилий продолжал улыбаться.
— Держи ухо востро с моей дочкой. Она не очень-то любит разочаровываться.
