Лисандра
Диколесье
Когда на рассвете Йонас и с ним два десятка восторженных добровольцев отбыли искать славы на королевской свадьбе, другая половина отряда осталась в лагере. Лисандра ждала новостей, убивая время за охотой и изготовлением стрел. В разные стороны были разосланы разведчики, в том числе Нерисса. Они собирали сведения о строящейся дороге. Лисандра по-прежнему искала какое-нибудь слабое место, возможность запустить коготок. Разыскать и освободить брата. Сделать хоть что-нибудь, чтобы двигаться дальше, если от Йонаса отвернется удача и король уцелеет.
Через какое-то время произошло землетрясение. Никто не устоял на ногах. Брайон тут же бросился к Лисандре, как во время того смерча в Пелсии. И обнял так, словно его сильные руки могли уберечь ее от любой опасности. Когда пугающие толчки прекратились, Лисандра вывернулась из его объятий.
– Я… мне надо еще поохотиться, – сказала она.
– Лис…
– Я просто… – Она огляделась. Другие парни перешептывались и смеялись, отойдя от пережитого испуга. Спасибо Йонасу: о влюбленности Брайона теперь знал весь лагерь. – Просто не души меня другой раз, хорошо?
У него вытянулось лицо.
– Конечно… Прости…
Схватив лук, Лисандра углубилась в лесную чащу. Ну вот почему ее так раздражает единственный во всем лагере парень, который к ней хорошо относился и даже встал на ее сторону против своего лучшего друга?
Она только понимала, что испытывает к Брайону лишь дружеские чувства. Да и те нередко подвергались тяжкому испытанию.
На самом деле не время и не место было размышлять о превратностях дружбы или любви.
– Глупости это все, – пробормотала она, побродив немного по лесу недалеко от стоянки.
Под ногами на каждом шагу шуршали палые листья, похрустывали веточки. К чему относилось сказанное, она сама толком не знала, но вот произнесла вслух – и стало немного легче.
После землетрясения дичь попряталась. Лишь незадолго до сумерек Лисандра приметила вдалеке оленя. Охотница замерла и затаила дыхание. Потом медленно нацелила в зверя стрелу. Из тебя хороший ужин выйдет, дружок. Постой-ка спокойно еще чуть-чуть…
Тут раздался посторонний звук, словно через лес ломилось что-то неуклюжее. Лисандра не успела спустить стрелу, а испуганный олень уже снялся с места. Вот незадача! Похоже, кто-то последовал за нею из лагеря!
– Брайон, я надеюсь, это оказался не ты, – пробормотала она, поворачиваясь в направлении шума.
Сквозь густую листву за деревьями, у которых она стояла, протиснулась знакомая фигура. Человек споткнулся и упал, но кое-как поднялся, чтобы продолжить свой путь.
– Йонас? – Лисандра нахмурилась.
За спиной у него возник конный стражник-лимериец. Вот он спрыгнул с коня и схватил Йонаса за волосы:
– Думал, не поймаю тебя, смутьян?
Йонас ничего не сказал в ответ. У него снова подломились колени. Лицо парня было сплошь в крови, глаза смотрели незряче.
Вытащив меч, стражник ткнул им Йонаса в горло.
– Я знаю, кто ты такой! Ты – Йонас Агеллон, убийца королевы Альтии. Я отвезу твою голову королю, и меня наградят! Что скажешь?
– Ничего он не скажет, – прошептала Лисандра. И громко крикнула: – Я скажу за него!
Услышав голос, стражник обернулся через плечо. Лисандра спустила тетиву, целя ему в левый глаз. Наземь он упал уже мертвым. Девушка быстро подбежала к Йонасу и оттолкнула тело лимерийца.
– Что случилось? – требовательно спросила она, схватив Йонаса за грудки. – Много их за тобой гонится?
Он часто дышал и ничего не отвечал. Лисандра быстро осмотрела его и увидела глубокую рану в боку, а еще кровь на разбитом затылке.
Сердце у девушки так и упало.
– Говорила я тебе, чтобы никуда не ходил, дурак ты разнесчастный! Когда наконец ты слушать начнешь, если тебе дело говорят?
Он едва стоял, тяжело наваливаясь ей на плечо. Оглядевшись и убедившись, что больше преследователей поблизости нет, Лисандра потащила Йонаса прочь от мертвого стражника, затем осторожно уложила под корнями громадного дуба, особенно бережно устроив его голову. Потом распорола на нем рубашку, чтобы лучше осмотреть повреждения.
Вид кровоточащей раны заставил ее поморщиться.
– Ну и что мне теперь с тобой делать?
Отхватив длинный лоскут от своей собственной, куда более чистой рубашки, она прижала его к ране, чтобы остановить кровь. И пускай сам потом прижигает.
Если выживет…
«Нет, Йонас, ты будешь жить, – подумалось ей. – Ты слишком упрям, чтобы сегодня умереть».
На дубовый сук над их головами опустилась самка золотого ястреба. Она смотрела на них так, словно любопытствовала, чем это они тут занимаются.
– Либо помогай, – сказала птице Лисандра, – либо убирайся прочь: не твое дело!
Она с прошлого раза запомнила отметины на ястребиных крыльях. Еще одна особа женского пола, подпавшая под обаяние мятежного предводителя. Лисандра нашарила камень и запустила им в птицу. Та расправила крылья и снялась с ветки.
– Твое знаменитое очарование, Агеллон, действует не только на людей, – проворчала Лисандра.
Оторвала от рубашки еще лоскут и стала оттирать с его лица кровь. Йонас застонал. Лисандра замерла. Его губы шевелились, он силился что-то сказать, но очень неразборчиво.
Лисандра наклонилась к нему:
– Что, Йонас?
– Все плохо… прости… я всех подвел…
Он кое-как приоткрыл глаза, и их взгляды встретились. Его карие глаза имели оттенок корицы – ее излюбленной пряности. И в них мерцали золотые искры. А ресницы у него были черные-пречерные. Лисандра далеко не впервые это заметила.
– Вставай давай! – внезапно охрипшим голосом выговорила она. – Ну же! Надо идти!
– Ты… – с трудом выдавил он.
– Да, и…
Йонас притянул ее к себе. Так близко, что их губы соприкоснулись.
– Йонас…
– Клео, – прошептал он.
Лисандра отшатнулась. Недоумение сменилось раздражением и гневом.
– Приди в себя, дурень! – Она с размаху отвесила ему оплеуху. – Если ты уже принимаешь меня за принцессу, значит дела твои совсем никуда!
Йонас судорожным движением сел, держась за щеку. Его брови сошлись к переносице.
– Стражник…
– Стражника я убила.
Лисандра видела по его глазам: последних минут он не помнит, разве что очень смутно.
– Ну и хорошо.
Он сделал еще усилие и поднялся. Потом сморщился от боли в раненой руке.
– Что произошло? – спросила Лисандра. – Где остальные?
Он посмотрел на нее с таким безнадежным отчаянием, что у нее кровь в жилах застыла.
– Погибли.
– Что, все?
– Да.
Некоторое время Лисандра просто не в состоянии была говорить.
– Йонас… Проклятие… – выдавила она затем. – Чего ради, спрашивается, я тут пачкаюсь, спасая твою задницу? Ты этого не стоишь!
– Ты права. Не стою. – Он сглотнул и сжал зубы. – Мне надо назад, в лагерь…
Больше говорить было не о чем.
Двадцать юных повстанцев вызвались пойти со своим вожаком, надеясь одержать славную победу над королем Гаем. Еще три десятка остались в лесу, продолжая упражняться, строить какие-то планы…
Вернулся один Йонас.
– Наши друзья… Они храбро бились, но численный перевес был не на их стороне, – мрачно завершил Йонас свой невеселый рассказ по возвращении в лагерь. – Мне… мне жаль. Это я во всем виноват. Вылазка была ошибкой, и я один за все отвечаю.
Повисла тишина, тяжелая и зловещая, как топор палача.
Никто не издал ни звука. Ну, может, кто-то из младших потихоньку всхлипнул. Что взять с юнцов, они еще не привыкли скрывать свои чувства, особенно если речь шла о нешуточном горе. Старшие словно окаменели, глядя в землю у себя под ногами. Пели сверчки, потрескивало пламя костра. Больше ничто не нарушало тишины сгущавшихся сумерек.
– Да, ты виноват, – сказал наконец Иван. – Идея была твоя. Твой замечательный план, который ну просто никак не мог провалиться.
Брайон, сидевший от Йонаса по другую сторону костра, поднялся на ноги:
– Он не знал, что так получится!
– Верно. Не знал. Но он сказал той принцессе. А она небось королю все разболтала!
Йонас сидел, опустив голову на руки.
– Не стала бы она ему болтать… – пробормотал он.
– Почему бы и нет? Что она теряет оттого, если в день ее свадьбы прольется кровь мятежников?
– Что теряет, спрашиваешь? – зарычал Йонас. – Да все! Если бы мы одержали победу, это и ее победа была бы! Но у нас не вышло, и она по-прежнему вынуждена жить с врагами, а на троне, принадлежащем ей по закону, сидит Кровавый король!
– И ты – единственный, кто уцелел. Может, ты все и выдал королю, испугавшись тех объявлений о вознаграждении?
Лицо Йонаса потемнело.
– Да я лучше бы горло подставил под меч короля, чем ему что-нибудь выдал! И ты, холера тебя возьми, прекрасно это знаешь!
Иван подошел к Йонасу. Он превосходил вожака ростом на добрых полфута.
– Напомни-ка, приятель, почему ты зовешься нашим предводителем?
Йонас поднялся на ноги. Израненный, он тем не менее твердо смотрел парню в глаза.
– Лучше ты мне напомни, с какой стати ты себя называешь повстанцем. Ты, Иван, уже несколько недель не участвовал в вылазках!
Кулак Ивана врезался ему в челюсть. Йонас пошатнулся и тяжело упал наземь.
– Ты вообразил себя великим, – зарычал Иван. – Вот тебе и подтверждение тому, какое ты ничтожество! Ты ломаного гроша не стоишь! Два десятка наших погибли из-за твоего безрассудного плана! И ты полагаешь, что мы и дальше пойдем за тобой?
– Вообще-то да, – сказала Лисандра. – Пойдем.
– Ты что сказала? – Иван яростно повернулся к ней.
Она краем глаза следила за тем, как силился встать Йонас.
– Похоже, решение пойти в храм было ошибочным, – сказала она. – Но он ведь решился хоть на что-то! И если бы ребятам все удалось, вы сейчас глотки надрывали бы, прославляя своего вожака! Однако случилось так, что сегодня погибли наши товарищи. Двадцать человек. Они готовы были идти на смерть ради даже призрачного шанса покончить с королем Гаем и избавить наш народ от кровавого угнетения! Стоило ли оно того? Раньше мне так не казалось, но теперь я начинаю думать – да, стоило! Может, окажись среди нас больше храбрецов, способных на безумные поступки, мы и одержали бы победу?
Иван смотрел на нее с отвращением.
– Да что ты вообще понимаешь, девчонка! Твое мнение никого не волнует. Ты еду варить должна, а не в драку лезть!
На сей раз это был ее кулак – и челюсть Ивана. Опрокинуть его наземь не вышло, он даже хотел было дать сдачи, и Лисандра приготовилась к схватке, но подоспевший Йонас грубо отпихнул ее с дороги. Мгновение спустя с ним рядом встал Брайон.
– Уймись, Иван, – сказал Йонас. На лице у него было написано глубокое горе. – Она ни в чем не виновата. Все дело во мне. Я породил этот план, и я отдал приказ. И двадцать человек последовали за мной на смерть. Хочешь кого-нибудь поколотить – бей меня. Это и ко всем остальным относится.
Воцарилась тишина.
– Да, сегодня мы потерпели неудачу, – проговорила Лисандра. – Страшно жаль, что погибли наши друзья. И может быть, это не последняя неудача. Не все мы доживем до победы. И вы вроде бы знали, на что шли, когда решили участвовать в сопротивлении. Каждый день мы становимся сильней, опытней и умней! И мы будем устраивать еще больше отчаянных вылазок против короля. Когда-нибудь мы доберемся до него и навсегда остановим строительство Кровавой дороги. Мы будем доставать его снова и снова, пока не сумеем убить! Только ради этого мы с вами и дышим сегодня!
– Я в этом участвовать не желаю, – проворчал Иван, утирая струйку крови в углу рта.
– Ну, в таком случае и мы никакого дела с тобой иметь не хотим, – сказал Брайон. – Убирайся отсюда. Ступай домой к мамочке. Если ты сам не хочешь быть здесь, так на кой ты нам нужен?
– Йонас всех вас погубит, – отрезал Иван.
Брайон не дрогнул.
– Да пошел ты, – сказал он Ивану.
В конце концов тот отвернулся и, последний раз бросив злой взгляд на Лисандру, в буквальном смысле последовал совету – пошел из лагеря прочь.
– Еще кто-нибудь хочет уйти? – возвысил голос Брайон. – Или все вместе будем стоять до конца, каким бы он ни был?
Молодые мятежники начали подавать голос один за другим.
– Я остаюсь, – самым первым заявил Тарос. Его голос прозвучал негромко, но твердо.
– Мы с вами! – поддержали другие.
– До конца!
Несмотря на такое обновление обета верности, собрание все равно получилось тягостным. Сегодня был очень горестный день, кто-то молча грустил, кто-то вытирал слезы. «И все же это еще не конец, – думала Лисандра. – Это новое начало. Мы посвятили свои жизни великому делу, наша решимость выкована в кровавом горниле потерь».
Йонас повернулся к ней и нахмурил брови.
– Вот уж не думал, что ты выступишь на моей стороне.
– А я не на твоей стороне выступала. – Лисандра бросила палку в потрескивающий огонь, потом встряхнула ушибленной кистью и потерла костяшки. – Мне просто давно уже хотелось Ивану в рожу дать.
– Да, – согласился он, – в этом смысла побольше.
Лисандра глубоко вздохнула и наконец повернулась к нему:
– Йонас, теперь послушай меня. С этого дня ты будешь серьезнее относиться к моим замыслам, понял? Мы должны нападать на Кровавую дорогу. Нужно заставить их прекратить строительство. С этой дорогой связана моя судьба и судьба нашего народа!
Йонас помолчал немного. Потом кивнул:
– Ты права. Я буду прислушиваться к тебе.
– И не делай больше ошибок вроде сегодняшней.
Он стиснул зубы:
– Я постараюсь…
– Старайся как следует, а то мы с тобой не поладим.
– Договорились.
Некоторое время он пристально вглядывался в ее глаза, словно ища в них что-то. Лисандра первой отвела взгляд.
Затем Йонас взял за плечо Брайона и долго не разжимал руку. После той памятной ссоры между друзьями существовала некоторая неловкость, однако теперь Брайон, нимало не усомнившись, заключил Йонаса в медвежьи объятия. Темные, полные боли глаза Йонаса на миг посветлели, потом он высвободился и отошел, чтобы заняться своими ранами.
– Ну что, помирились? – спросила Лисандра.
– Вроде того. – Брайон передернул плечами.
– Ты ему как брат.
– Он мне тоже.
– А вообще неплохо, что прежде ты был так зол на него. – Лисандра сложила на груди руки и прямо посмотрела на Брайона. – Иначе ты отправился бы с ним в храм и мог не вернуться.
– Пожалуй, – согласился Брайон. Лицо его оставалось напряженным, и Лисандра не понимала причины. Горе? Нет. Скорее уж разочарование и бессилие. – Думается, я теперь лучше кое-что понимаю.
– О чем ты?
– О том, как ты на меня смотришь. – Брайон передернул плечами. – На Йонаса ты смотришь совсем по-другому. Ты в него влюблена.
У нее даже рот открылся от изумления.
– Сегодня двадцать наших погибли, а ты выдаешь вот такое блистательное умозаключение? Слушай, может, для разнообразия подумаешь немного головой, а не задницей и сосредоточишься на том, что действительно важно?
И Лисандра сердито ушла, даже не зная, как реагировать на такое идиотское обвинение. И потом лишь сообразила, что даже не попыталась опровергнуть его…
