14
По мнению большинства историков, маяк Гостоуна был построен в Эпоху Кресимира. Некоторые считали его еще более древним, и Тамас не удивился бы, если бы так и оказалось. Безусловно, это было самое старое здание в Адопесте. За долгие века стихии оставили свой след на гранитных блоках: ветры и ливни крошили камень, волны беспощадно хлестали его, стараясь унести за собой в Адроанское озеро.
Тамас стоял на верхней площадке маяка, вцепившись обеими руками в каменные перила. Что-то пошло неправильно. Мятеж роялистов подавили, зернохранилища открыли для голодных. Понемногу начали отстраивать разрушенные дома, тысячи людей трудились на уборке улиц от обломков. Теперь Тамас должен был сосредоточиться на прибывающих послах Кеза, но все же невольно оборачивался и смотрел на юго-восток.
Там курился Южный пик. Началось все две недели назад, в день землетрясения, когда на горизонте появилась узкая черная полоска. С тех пор она выросла десятикратно. Огромные клубящиеся облака серо-черного дыма поднимались над горной вершиной, растекались по небу, набрав высоту, и сдувались ветром в сторону Адроанского озера. Историки утверждали, что последнее извержение Южного пика произошло, когда Кресимир впервые снизошел на Святую гору. Весь Кез тогда был засыпан пеплом, потоки лавы уничтожили сотни деревень в Адро.
Все чаще такие слова, как «предзнаменование» и «дурной знак» повторяли даже весьма образованные люди, которым не полагается серьезно относиться к подобным вещам.
Тамас отвернулся от далекой горы и посмотрел на юг. Маяк был высотой с четырехэтажный дом, но стоял на утесе, поднимавшем его над всеми другими зданиями Адопеста. Один из склонов осыпался во время землетрясения, обнажив фундамент, но сама башня устояла. Под маяком с обеих сторон гавани располагались артиллерийские батареи. Тамас сомневался, что эти орудия когда-либо стреляли. Они стояли здесь главным образом для красоты, это была такая же древняя традиция, как и Горный дозор. За свою долгую историю Девятиземье много раз оказывалось на грани войны, но после Сумеречной эпохи ни одного большого кровопролития не случалось. В отдалении на якоре стояла галера с высоко поднятым флагом Кеза.
– Пусть завтра проверят батареи, – распорядился Тамас. – Они могут нам скоро понадобиться.
– Да, сэр, – отозвался Олем.
Они с Сабоном стояли по сторонам от Тамаса, терпеливо снося его долгое молчаливое раздумье. В гавани послов Кеза поджидал целый почетный караул. Слуги носились по берегу, заканчивая приготовления к щедрой трапезе в честь прибывших высоких гостей. Столы накрыли в шатрах, установленных прямо на песке, лакеи в ливреях пытались защитить угощения от ветра с озера. Андрийя и Влора с заряженными ружьями притаились в засаде с обеих сторон гавани, зорко следя за Избранными. Тамас не хотел рисковать, и мучительное чувство в груди подсказало ему, что он был прав. Там были Избранные. Третий глаз лишь подтвердил это, хотя с такого расстояния невозможно определить, много ли их и насколько они сильны.
От галеры отчалил баркас. Тамас поднес к глазам подзорную трубу и насчитал два десятка пассажиров. По высокому росту, сгорбленным спинам и длинным уродливым рукам он без труда опознал Стражей.
– Ипилл посмел прислать ко мне Стражей! – прорычал Тамас. – С каким удовольствием я бы взорвал и пустил ко дну эту лодку.
– Разумеется, посмел. Как-никак он король Кеза. – Сабон кашлянул в кулак. – Его Избранные наверняка думают о тебе примерно то же, что ты думаешь о нем. Они знают о пороховых магах на берегу.
– Моих Отмеченных нельзя сравнивать с этими безбожными убийцами, созданными при помощи колдовства.
Только в Кезе знали, как сломать дух человека и изуродовать его тело, чтобы создать Стража. Все остальные Королевские советы бледнели от страха перед подобными экспериментами над людьми.
Сабона, похоже, удивили слова Тамаса.
– Что должно пугать больше: человек, которого почти невозможно убить, или человек, способный убить выстрелом из ружья с расстояния в целую милю?
– Страж или пороховой маг? Я не боюсь ни тех ни других. Стражи внушают мне отвращение. – Фельдмаршал сплюнул на камни маяка. – Что на тебя нашло сегодня? В последнее время ты так философски настроен, что прямо слезы на глаза наворачиваются.
– Это все завтрак. – Олем сдавленно хмыкнул.
– Завтрак? – Тамас обернулся к сержанту.
– Он сегодня утром съел шесть мисок овсянки. – Олем стряхнул пепел с сигареты и посмотрел, как его сдувает ветром. – Я никогда прежде не видел, чтобы полковник ел так много и так быстро.
– Этот новый повар – настоящее чудо. – Деливец смущенно пожал плечами. – Все равно как напиться молока из сосков само́й Святой Матери. Где ты его раздобыл?
Тамас почувствовал, как на лбу выступает холодный пот, и нервно сглотнул:
– Что значит «где раздобыл»? Я не нанимал никакого нового повара.
– Он сказал, что вы сами назначили его поваром, – снова встрял в разговор Олем. Он сделал плавный жест рукой, изображая большой живот, и придал лицу довольное выражение. – «Чтобы насытить разум и душу солдат и дать им силу на много лет вперед». Во всяком случае, так он нам заявил.
– Высокий и толстый? – Тамас поднял руку над головой.
Олем кивнул.
– С длинными темными волосами, похожий на росвелеанца?
– Мне показалось, что он на четверть деливец, – заметил Олем. – Но да, это он.
– Ты с ума сошел! – возмутился Сабон. – В нем нет ни капли деливской крови.
– Михали, – вспомнил Тамас.
– Да, он так и назвался, – подтвердил Сабон. – Демон, а не повар.
– Шеф-повар, – поправил Тамас обеспокоенным тоном. – Но может также оказаться и демоном. Узнай, кто он такой. Все подробности. Он сказал, что его отцом был Моака, на-барон… Так или иначе, но разузнай о нем все.
Фельдмаршалу очень не хотелось, чтобы однажды этот странный человек пробрался в его штаб с чем-то более опасным, чем суфле из ягненка.
– Я разберусь с этим, сэр, – пообещал Олем.
– Немедленно!
– Сию секунду, сэр.
Олем встрепенулся, выбросил сигарету и поспешил к лестнице. Тамас посмотрел ему вслед, затем вернулся к медленно приближавшемуся баркасу. Он спиной чувствовал взгляд Сабона.
– Что тебе? – спросил он с большим, чем следовало, раздражением в голосе.
– Во имя бездны, в чем дело? – удивленно произнес Сабон. – Столько суеты из-за простого повара.
– Шеф-повара, – поправил Тамас.
– Ты думаешь, он шпион?
– Не знаю. Поэтому и попросил Олема выяснить.
– Какая польза от телохранителя, если ты отсылаешь его как раз тогда, когда уже показались послы Кеза?
Тамас не ответил. Значит, Михали не был плодом его воображения. Но как быть с тем, что сказал этот человек? Он попросил Тамаса разобраться с предсмертными словами Избранных – что-то такое, о чем фельдмаршал не знал.
Тамас не был религиозным человеком. Если говорить о его убеждениях, то он разделял популярное в высшем обществе и среди философов мнение, что Кресимир был богом определенной эпохи. Он явился и привел Девятиземье в движение, а потом отправился дальше, чтобы больше никогда не возвращаться.
Но теперь гневно загрохотала сама Святая гора. Что это могло означать?
Тамас не мог позволить, чтобы суеверия вывели его из душевного равновесия. Нужно арестовать Михали нынче же вечером, и с этим будет покончено.
Он молча смотрел на приближавшийся баркас, пока Сабон не указал вниз, на берег:
– Ваши баламуты уже здесь.
– Проклятье, в самое неподходящее время.
Тамас и Сабон поспешили вниз в гавань, чтобы присоединиться к членам комитета. Они пришли вместе с секретарями, слугами и телохранителями. Казалось, на берегу собрался весь Адопест. Прошло то время, когда соображения секретности требовали, чтобы они виделись с глазу на глаз: только семь мужчин и одна женщина, составившие заговор, чтобы свергнуть короля с престола.
Члены комитета собрались вместе, чтобы встретить его на набережной.
– Тамас, мой дорогой, – сказала леди Винсеслав, как только он приблизился. – Пожалуйста, попросите его святость и второго господина, – она презрительно указала на Первосвященника и Евнуха, – не курить так много.
– Вы могли сами их попросить, – сказал Тамас.
– Она просила, – вмешался Рикард. – Но кажется, что его святость не знает, как вести себя в присутствии леди.
Леди Винсеслав фыркнула:
– Не думаю, что вы сами это знаете, сэр.
– Я просто бедный рабочий человек, госпожа. – Рикард снял шляпу и поклонился ей. – Простите меня.
Первосвященник и Евнух, похоже, наслаждались недовольством леди Винсеслав. Черлемунд повернулся к Тамасу, пуская кольца дыма:
– Вы знали, что у этого парня еще при рождении удалили его мужское естество? Я и не подозревал, что подобные вещи еще практикуют спустя тысячи лет.
– Еще пятьдесят лет назад в церковные хоры предпочитали принимать именно кастратов, – усмехнулся Ондраус, взглянув на Первосвященника поверх своей книги. – И сейчас ряд известных певцов, таких как Киркхэм и Ноубенхас, являются кастратами. Их приглашают петь в соборах всего Девятиземья. Удивительно, что вы этого не знали.
Первосвященник старательно запыхтел трубкой.
– Это обычная практика, – согласился Евнух. Шум прибоя почти заглушал его высокий голос. – На моей родине есть целая каста евнухов. Они служат в гаремах и при дворах правителей Гурлы и исполняют любую прихоть хозяина. – Он взглянул на леди Винсеслав и добавил: – Любую, какую только можно вообразить.
– Отвратительно, – произнесла леди Винсеслав и отвернулась.
Тамас молча наблюдал за этой пикировкой. Иногда члены комитета казались ему маленькими детьми из закрытого пансиона, где никто не думал ни об учебе, ни о воспитании. Подобралась на редкость разношерстная компания.
– Это все довольно интересно, но посол скоро будет здесь, – напомнил Тамас. – Я сам его поприветствую. Один. Несомненно, он заведет речь о договоре, еще даже не выйдя из лодки. Я скажу ему, пусть засунет этот договор себе в задницу.
– Мне кажется, он легче уступит женскому очарованию, – сказала леди Винсеслав.
– Держу пари, что так и будет, – проворчал Первосвященник. – Мне нечего здесь возразить. В случае войны в Девятиземье церковь будет соблюдать нейтралитет.
– Ваша поддержка растрогала меня до слез, – буркнул Тамас. – Кез наверняка предъявит ультиматум. Я бы предпочел сохранить мир, если это возможно. Вопрос в том, как дорого мы за него заплатим. Подписание договора абсолютно исключено. Я не допущу, чтобы они отняли у нас нашу страну. Рикард?
– Война затруднит торговлю по Адроанскому озеру, – рассудил Тумблар. – Союзу это не понравится. С другой стороны, фабрики заработают в полную силу, наняв тысячи рабочих для производства боеприпасов, обмундирования и консервов. Это будет большим благом для промышленности Адопеста. Военные заказы и восстановление города смогут полностью решить проблему безработицы.
– Начать войну, чтобы решить проблемы экономики, – пробормотал Тамас. – Если бы все было так просто. Леди?
– Мои наемники в вашем распоряжении.
Пока в Адро не закончится земля для вознаграждения ее офицеров, подумал Тамас.
Евнух пожал плечами:
– У Владетеля нет определенного мнения о войне.
– Он удержит в повиновении уличные банды? – спросил Тамас. – Если сразу после объявления войны Адопест разорвут на части изнутри, все закончится, не успев начаться.
Евнух затянулся трубкой:
– Владетель будет их… контролировать.
– Ректор?
Старик задумчиво посмотрел вдаль и провел пальцем по паукообразному родимому пятну на лице.
– В Девятиземье не случалось настоящей войны, начиная с Сумеречной эпохи. Я надеюсь на мир, но… – Он устало вытер рукой лоб. – Ипилл – алчный человек. Сделайте все, что только возможно.
Ревизор остался последним, кто еще не высказался. Ондраус отодвинул бухгалтерскую книгу, снял очки, сложил их и убрал в карман.
– Если заплатить Кезу все, что ему задолжал Манхоуч, получится дороже, чем два года воевать с ними. Пусть отправляются в бездну.
Сабон рассмеялся. Рикард и Евнух тоже усмехнулись. Тамас сам с трудом подавил смешок и кивнул ревизору:
– Спасибо за ваше обоснованное мнение, сэр.
Тамас направился к причалу, чтобы приветствовать посла. Он вытащил из кармана патрон, осторожно развернул гильзу и высыпал немного пороха себе на язык. От наполнившей его силы по телу разлилось тепло, пороховой транс заставил мозг работать четче. Томас шел по скрипящим доскам причала с закрытыми глазами и снова открыл их лишь за двадцать шагов до баркаса.
Посольство уже высаживалось на берег. Стражи первыми поднялись на причал и развернулись, чтобы помочь забраться своим хозяевам. Изуродованные магией мышцы перекатывались под плащами, словно канаты. Стражи были очень высоки ростом, на целых две головы выше Тамаса, и каждый из них стоил в бою десяти обычных солдат. Фельдмаршал невольно вздрогнул.
Он не позволил себе поддаться страху. Независимо от того, что Кез скажет на предстоящих переговорах, нужно сохранять хладнокровие. Его будут запугивать и оскорблять, но он должен все вытерпеть. Война – нелучший выход из положения. И он будет добиваться мира, но не в ущерб своей стране.
Один за другим послы поднялись на причал, все в роскошных нарядах. Тамас заметил, как белая перчатка Избранного потянулась к руке Стража. Всего один маг, подсказал фельдмаршалу третий глаз. Тамас глубоко вздохнул, продолжая вслушиваться в свои ощущения. Этот Избранный был не очень сильным, хотя такие вещи всегда относительны, когда говоришь о человеке, способном разрушить здание одним взмахом руки.
Избранный поднялся на причал и оправил камзол. Он рассмеялся в ответ на слова кого-то из спутников и направился к Тамасу. В одиночку.
Тамас спрятал руки за спину, чтобы не показать, как они задрожали. Удары сердца гулко отдавались в ушах, перед глазами поднималась красная пелена. Он смахнул с плеча руку Сабона.
Никслаус.
Герцог Никслаус был невысок ростом, с холеными руками и несоразмерно большой головой, которая, казалось, с трудом удерживалась на тонкой шее. Одетый в отороченную мехом шапку и черный камзол без пуговиц, посол остановился в футе от Тамаса и протянул руку, наигранно улыбаясь уголками рта:
– Сколько лет, сколько зим, Тамас!
Прежде чем фельдмаршал успел подумать, его пальцы уже сжались на горле посла. Никслаус выпучил глаза и беззвучно зашевелил губами. Одной рукой Тамас приподнял его над настилом причала. Никслаус отчаянно размахивал руками в воздухе. Тамас перехватил их, не дожидаясь, когда Избранный начнет колдовать. Он смутно осознавал, что к нему уже бросились Стражи, сзади подбегал его собственный телохранитель, а Сабон с громким щелчком взвел курок пистолета. Тамас яростно встряхнул Никслауса.
– Вот кого Ипилл прислал для переговоров?! – воскликнул он. – Значит, вы и есть его посол? Я предупреждал, что прибью ваши руки к шпилю Вороненой башни, как только ваша нога снова ступит на землю моей страны.
– Но война… – прохрипел Никслаус.
Тамас ослабил хватку.
Герцог судорожно хватал ртом воздух:
– Вы рискуете войной!
– Вы все же осмелились приехать сюда? – продолжал Тамас. – Ипилл уже объявил войну, когда послал ко мне свою змею.
Он бросил Никслауса на помост. Герцог скорчился на досках и начал медленно отползать, подозрительно шевеля руками. Тамас ткнул в его сторону пальцем:
– Только попробуйте что-нибудь сделать, и мой Отмеченный тут же застрелит вас.
– Как вы смеете?! – возмутился Никслаус. – Я приехал с добрыми намерениями!
– Подавись своими добрыми намерениями, слизняк! Вон из моей страны! Передай Ипиллу, пусть подотрет задницу своим договором.
– Это война! – завопил Никслаус.
– Война.
Тамас вытащил из кармана горсть патронов и разломал гильзы. Порох просыпался на доски причала. Фельдмаршал поджег его усилием мысли. Настил под Никслаусом вздыбился, подбросил герцога в воздух, и тот кубарем полетел в воду. Стражи прыгнули вслед за ним. Тамас развернулся и пошел прочь, не обращая внимания на крики Никслауса, умолявшего о помощи.
– Во имя бездны, что это было? – потребовал ответа Первосвященник.
Тамас вскинул руку, и Черлемунд повалил его на землю. Остальная часть комитета ошеломленно смотрела на него. Всю дорогу от пристани к маяку он чувствовал спиной их пристальные взгляды. Его обострившийся от порохового транса слух уловил голос Сабона:
– Не осуждайте его. Это был тот самый человек, что казнил его жену.
Двадцать минут Адамат стучал в парадную дверь Общественных Архивов, прежде чем услышал звук отодвигаемого засова. Створка приоткрылась, и в свете фонаря показалось удивленное лицо девушки.
– Библиотека закрыта.
Дверь тут же начала закрываться.
Адамат успел просунуть ногу в щель.
– Сейчас три часа ночи! – возмущенно проговорила девушка.
– Мне срочно нужно попасть в Архивы.
– Сожалею, но мы закрыты. – Она немного приоткрыла дверь, а затем резко захлопнула, придавив ногу Адамату.
– Ой! Помоги, Соу-Смиз.
Атлет приналег на дверь. Девушку отбросило назад, фонарь закачался.
Адамат вошел и жестом подозвал Соу-Смиза.
– Я позову охранников! – пригрозила девушка.
– Не беспокойтесь. – Адамат закрыл дверь. – У меня есть предписание фельдмаршала Тамаса.
На самом деле никакого предписания не было, но она не могла об этом знать.
– Я только наведу справки и уйду еще до открытия.
– Предписание? Позвольте взглянуть на него.
Уже не в первый раз с начала расследования Адамат испытал острое чувство потери оттого, что ему пришлось отослать Фей. У жены было множество друзей, и она без труда провела бы его в Архивы в любое время суток. А теперь он опустился до того, что ворвался сюда силой.
Адамат присмотрелся к девушке. Она не была похожа на библиотекаря в его представлении. Молодая, с распущенными золотистыми волосами. Пожалуй, даже слишком молодая. Вероятно, не старше шестнадцати лет.
– Кто вы? – не удержался он от вопроса.
Она выпрямилась с видом человека, привыкшего к необходимости доказывать свои полномочия:
– Ночной библиотекарь! Я присматриваю за книгами и занимаюсь научной работой.
– Очень хорошо. А вы знаете, кто финансирует Общественные Архивы?
– Э-э-э… король… пожертвования от знатных людей… э-э-э…
– И вы полагаете, фельдмаршал Тамас обрадуется, узнав, что его агенту не позволили получить информацию, от которой может зависеть безопасность страны? Вы думаете, он поддержит финансирование Общественных Архивов, если здесь так неласково приняли его доверенное лицо? Может закончиться тем, что деньги уйдут в другую библиотеку, скажем в университет Адопеста, куда меня пропустили бы мгновенно. Жаль только, что он слишком далеко.
Сотрудников, работающих по ночам, обычно бывает легко уговорить. Они, как правило, не проявляют особой бдительности. Но эта девушка внимательно вслушивалась в каждое слово Адамата. Это было видно по ее глазам. Инспектору просто повезло, что в его доводах содержался некий смысл.
– Хорошо, – сдалась наконец она. – Но только на пару минут.
Адамат проследовал за ней в зал. Несколько фонарей, развешенных вдоль стен, едва освещали дорогу. В библиотеках очень боялись пожаров. Подойдя к столам, Адамат остановился:
– Вы сказали, что присматриваете за книгами?
– Это входит в обязанности библиотекаря.
– Значит, это вы расставляете на полки то, что забыли на столах?
– Да, разумеется.
– Помните ту груду книг, что лежала на этом столе приблизительно десять дней назад? Как раз в тот день, когда фельдмаршал отбил библиотеку у мятежников.
Девушка повернулась так резко, что Адамату пришлось сделать шаг назад.
– Те книги были испорчены! – Она помахала пальцем у него перед носом. – Это ваших рук дело?
За спиной у Адамата прыснул от смеха Соу-Смиз.
– Нет, – вздохнул инспектор. – Но мне необходимо их увидеть. Где они?
Добрых полминуты девушка не отводила от него настороженных глаз.
– Идите за мной, – строго сказала она. – Их забрали на реставрацию.
Он прошел за ней в служебное помещение, где в самом углу стоял реставрационный стол, очень старый, отполированный локтями бесчисленных посетителей. Стопки изодранных и ветхих книг лежали на нем, ожидая, когда им заменят обложки и переплетут заново. Адамат узнал те книги, которые читала Розаль. Они были аккуратно сложены на краю этой кучи. Инспектор сел за стол и взял первую.
Вскоре стало ясно, что «пара минут» затянется, и библиотекарь с явной неохотой оставила его в одиночестве. Он быстро просматривал главу за главой, хотя, даже с его прекрасной памятью, одного взгляда на страницу для чтения было недостаточно. Когда в комнате стало светло без фонаря, в пятой по счету книге Адамат нашел то, что искал. Он забрал со стола три книги и разбудил Соу-Смиза.
– Нам нужно увидеться с Тамасом, – объявил Адамат.
До Палаты Пэров было всего двадцать минут ходьбы. Прогулка по центру города приятно удивила Адамата: главные улицы очистили от обломков, разрушенные землетрясением дома разобрали и полным ходом готовились к восстановлению. Газеты сообщали, что «Благородные Воины Труда» наняли пятьдесят тысяч работников, чтобы помочь привести город в порядок.
Адамата без задержки впустили к фельдмаршалу. На верхнем этаже он едва не столкнулся в дверях с молодой женщиной со значком порохового бочонка на груди. Губы ее были плотно сжаты, лицо покраснело от слез. В комнате собралось множество людей, но, судя по виду, они с радостью оказались бы сейчас в каком-нибудь другом месте. Адамат узнал двоих из комитета Тамаса – городского ревизора и ректора университета. Двое мужчин и женщина были бригадирами «Крыльев Адома». Полдюжины офицеров адроанской армии, чином от капитана и выше, собрались вокруг Тамаса.
Фельдмаршал сидел за столом, обхватив голову руками. Он поднял взгляд на вошедшего Адамата. Похоже, Тамас только что на кого-то накричал.
– У вас есть новости? – спросил он удивительно спокойным голосом.
– Да. – Адамат показал книги, которые держал в руках. – И даже более того.
Тамас кивнул в сторону балкона.
– Прошу прощения, я на одну минуту, – сказал он своим офицерам.
На улице ярко светило солнце. Свежий бриз заставил Адамата пожалеть, что он не оделся теплее. Наверху ветер дул сильнее.
– О чем вы хотели со мной поговорить?
Адамат отложил книги в сторону:
– О Завете Кресимира.
– И?..
– Я только что вернулся из крепости Горного дозора возле Южного пика. Там я беседовал с Избранным Борбадором, последним оставшимся в живых членом Королевского совета Манхоуча.
– Бывшим членом Королевского совета, – уточнил Тамас. – Его отправили в ссылку. Иначе он был бы похоронен в общей могиле с остальными.
– Мы еще вернемся к этому. – Адамат поморщился. – Когда я упомянул о Завете, Бо посмеялся надо мной. По его словам, это всего лишь древняя легенда, бытующая среди членов Королевского совета. В ней говорится, будто бы Кресимир пообещал первым королям Девятиземья, что их потомство будет править вечно. Если же их династии прервутся, он вернется и отомстит.
– Сказка, которой можно напугать только маленьких детей, – усмехнулся Тамас.
– Бо именно так и сказал. Короли использовали легенду, чтобы держать в узде Королевские советы. Они боялись, что Избранные сами захватят власть, как только Кресимир покинет Девятиземье.
– Не понимаю, как это могло бы оказаться правдой. Какой образованный человек отнесется к этому серьезно?
– Очевидно, старшие по возрасту члены Королевского совета.
Тамас недоверчиво хмыкнул.
– Меня насторожило другое, – продолжил Адамат. – Бо вскользь упомянул, что у королей были другие способы контролировать Королевские советы – нечто такое, что делает Завет Кресимира ненужным.
Тамас мгновенно заинтересовался:
– Рассказывайте.
Адамат взял книгу, открыл на заложенной странице и передал Тамасу. Когда фельдмаршал закончил читать, его уже поджидал отрывок из второй книги, затем из третьей.
Когда Тамас вернул Адамату последний том, его лицо было встревоженным.
– Узы, – прошептал он.
– Своего рода принуждение. Каждый королевский Избранный проходит через это. Если короля убьют, они вынуждены будут отомстить за него. Со временем Узы становятся все сильнее, и тогда Избранные либо достигают цели, либо умирают сами. Узы можно узнать по Глазу демона – большому драгоценному камню, который Избранные носят постоянно и не могут снять. Когда я беседовал с Бо, он несколько раз касался ожерелья на груди. И еще одна подробность.
Он открыл нужную страницу в третьей книге и вручил ее Тамасу.
С каждым прочитанным словом фельдмаршал хмурился все сильнее. Наконец он захлопнул книгу и возвратил ее Адамату:
– Значит, Узы накладываются навсегда. Никто не может избавиться от них, даже будучи изгнанным из Королевского совета.
– Именно так. И вот еще что. – Адамат вкратце рассказал о своей встрече с Розаль и о сообщении, которое она передала для Бо. – Как только он услышал это, сразу побежал назад в крепость. Я решил отправиться следом, чтобы спросить, что это означает, но он отказался встретиться со мной. Я видел, как часом позже он вышел из северных ворот и двинулся к Южному пику.
– Из северных ворот?
– Они ведут в горы. Паломники проходят через них, чтобы добраться до Южного пика, где Кресимир впервые ступил на нашу землю. Это единственная дорога туда.
Тамас прислонился к перилам балкона и поднял глаза к солнцу:
– Что вы думаете обо всем этом?
Адамат напряженно размышлял над этим вопросом целых пять дней, всю обратную дорогу от Южного пика.
– Я здравомыслящий человек, сэр. Современный человек. Последние слова Избранных испугали меня, не стану скрывать. Но это все чепуха, имеющая привкус религиозного предрассудка. Причина, по которой Королевские советы отгородились от церкви Кресимира пятьсот лет назад.
– Согласен. А как насчет Уз?
– Это уже не религия, это магия. Я проверил эти сведения по другим источникам. – Адамат указал на стопку книг. – А магия – вещь смертельно опасная.
– Похоже, я не могу сохранить жизнь Борбадору, так или иначе. – Боль промелькнула по лицу Тамаса так быстро, что инспектор подумал, будто ему померещилось. Фельдмаршал смерил Адамата взглядом. – Вы отлично поработали. – Он протянул руку. – Сделали даже больше, чем я ожидал.
– Сожалею, что все это оказалось чепухой. – Адамат пожал руку фельдмаршала.
– Не стоит сожалеть об этом. Лучше знать, что это чепуха, чем не знать чего-то очень важного. Зайдите к ревизору за вознаграждением. Я прослежу, чтобы он не скупился. Всего хорошего.
Таниэль внезапно проснулся и схватился за пистолет, силясь разглядеть нависший над ним смутный силуэт.
– Ты можешь прострелить себе ногу, если будешь спать с оружием.
Таниэль снова рухнул на кровать и опустил пистолет на пол:
– Что тебе нужно?
Тамас подтянул единственный в комнате стул и сел, положив ноги в сапогах на край кровати Таниэля.
– С отцом так не разговаривают.
– Ступай в бездну.
Несколько минут прошли в молчании. Таниэль никак не мог собраться с мыслями. Вчера вечером он решил, что не будет больше вдыхать порох. Он продержался до двух часов ночи, но потом все же отправился на поиски порохового рожка. Ка-Поэль спрятала его вместе с табакеркой и запасными патронами. Пистолет тоже был не заряжен. Мерзкая дикарка. Ему едва удалось заснуть.
– Тебя искала Влора.
– Меня это не волнует.
– Я не сказал ей, где тебя можно найти.
– Мне все равно.
– Я столкнул герцога Никслауса в Адроанское озеро.
Таниэль открыл глаза и сел на кровати. Отец чистил ногти и выглядел довольным собой.
– Думаю, я начал войну, – добавил Тамас.
– Нужно было прострелить ему голову. Озеро слишком хорошо для него.
Тамас вздохнул:
– Нет, это пуля слишком хороша для него. Я хочу, чтобы этот человек страдал. Хочу, чтобы он чувствовал унижение. Но чтобы это продолжалось долго.
Таниэль одобрительно хмыкнул.
– Это было заранее просчитано, – сказал Тамас.
– Что?
– Король Ипилл специально послал Никслауса. Он хотел вывести меня из равновесия. Хотел, чтобы я избил или убил посла, а Кез получил предлог для начала войны.
– Ты тоже с самого начала хотел войны с ними.
– Я много размышлял над этим в последние месяцы, – признался Тамас. – И решил, что мы должны избежать войны. Особенно после землетрясения. Нам нужно восстановить страну, накормить людей. Теперь уже поздно.
– Мы можем победить их?
Таниэль постепенно начал приходить в себя. Это было неприятное ощущение. Как будто в его голове стучал кузнечный молот.
– Может быть. Церковь угрожает отойти в сторону. Точнее говоря, перейти на сторону Кеза. Им не понравилось, что я столкнул Никслауса в озеро. Этот напыщенный болван Черлемунд говорит, что пытается переубедить их. Я верю ему. Я обязан ему верить. В конце концов, до того, как стать Первосвященником, он был гражданином Адро.
Таниэль спустил ноги с кровати и застонал. Все тело болело. Голова тоже. Какая бы счастливая случайность, или магия, или что-то еще ни спаслаи жизнь Таниэля в университете, это не избавило его от дальнейших страданий.
– Я нанял нового повара, – сказал Тамас.
Таниэль удивленно посмотрел на отца. С какой стати его должно это беспокоить? У него и так все болит. Нужно просто вдохнуть немного пороха, но Поэль все попрятала.
– Он говорит, что он воплощение Адома, – продолжал Тамас. – Следовало бы арестовать этого проходимца, но он невероятно хорошо готовит. Говорят, накормил половину моей армии. Не знаю, как ему это удалось, но ребятам он понравился. Скоро начнется война, а этот безумный повар быстро становится самым популярным человеком в армии. И…
– Ладно, выкладывай, – перебил его Таниэль.
– Что выкладывать?
– Ты ходишь вокруг да около. Как всегда, когда хочешь попросить меня сделать то, что мне не понравится.
Тамас умолк. Таниэль с бесстрастным выражением лица наблюдал его внутреннюю борьбу. Он в первый раз остался наедине с отцом за последние… сколько же времени прошло – четыре года? Он обратил внимание на то, что Тамас носил дуэльные пистолеты, которые Таниэль привез из Фатрасты. Судя по виду, отец часто ими пользовался.
Тамас глубоко вздохнул, погасил улыбку и уставился в потолок:
– Мне нужно, чтобы ты убил Бо.
– Что?
Тамас рассказал про Узы. Это было долгое объяснение с большим количеством необязательных подробностей. Таниэль почти не слушал. Что-то об инспекторе и Завете. Судя по интонациям отца, Тамас не хотел рассказывать все это. Только обстоятельства вынуждали его открыть карты.
– Почему именно я? – спросил Таниэль, как только отец замолчал.
– Если бы мне было нужно избавиться от Сабона, я бы попросил его об этой услуге. Я чувствовал бы себя подлецом, если бы поручил это кому-то другому.
– И ты думаешь, что я смогу убить своего лучшего друга?
– Бо очень силен, не спорю. Я пошлю с тобой помощников.
– Я не об этом. Я знаю, что смог бы застрелить его. Вероятно, я смог бы, не вызывая никаких подозрений, подобраться к нему достаточно близко, чтобы пустить в дело пистолет. Но ты действительно думаешь, что я смогу себя заставить сделать это?
– А разве не сможешь?
Таниэль смотрел на свои руки. В последний раз он видел Бо больше двух лет назад, в тот день, когда отплывал в Фатрасту. Бо провожал его. Как еще мог поступить друг? Теперь мир изменился. Таниэль убил десятки людей. Его невеста переспала с другим. У его страны больше нет короля. Кто может поручиться, что Бо остался тем же самым?
Таниэль сжал кулаки. Как он посмел? Как посмел Тамас прийти сюда и просить его об этом? Разумеется, Таниэль – солдат Адро, но, кроме того, он еще и сын Тамаса. Имеет ли это какое-то значение?
– Я не стану делать этого, если ты попросишь меня, – сказал Таниэль. – Если ты попросишь меня как сына. Если ты отдашь приказ своему пороховому магу, то… тогда я сделаю это.
Лицо Тамаса застыло. Он понял, что это был вызов. Отец Таниэля терпеть не мог вызовов. Тамас поднялся.
– Капитан, приказываю вам уничтожить Избранного Борбадора из крепости Горного дозора на Южном пике. Принесите мне в доказательство драгоценный камень, который он всегда держит при себе.
– Да, сэр. – Таниэль прикрыл глаза.
Сукин сын. Он действительно хочет заставить Таниэля убить лучшего друга.
Таниэль подумал, не пустить ли заодно пулю в голову Тамасу, после того как разберется с Бо.
– Я пошлю с тобой Жулен.
– Нет. – Таниэль резко открыл глаза. – Я не буду с ней работать.
– Почему?
– Она безрассудна. Она погубила своего напарника и едва не угробила меня.
– То же самое она говорила о тебе.
– И ты поверили ей, а не мне?
– Она любезно рассказала мне, как ты позволил сбежать нашему врагу.
– Эта Избранная убила бы нас всех.
– Я отдал приказ. – Тамас развернулся и направился к двери. – Отмеченный Таниэль, выполняйте приказ. Потом вам будет предоставлен отпуск, чтобы разобраться с вашими… личными проблемами.
Он вышел.
Личные проблемы? Таниэль усмехнулся. Он почувствовал что-то липкое на руке и опустил глаза. Из носа чуть ли не струей текла кровь. Он выругался и оглянулся в поисках полотенца. Чем еще можно помочь? Ах да, немного пороха…
