ГЛАВА 45
Согласно их наручным часам, было уже позднее утро, когда они переступили порог Приюта. Томас устал, как собака, и готов был свалиться тут же, у Западной двери и уснуть мертвецким сном. Они провели в Лабиринте целые сутки.
Как ни странно, несмотря на то, что всё буквально разваливалось, жизнь в Приюте шла своим чередом: народ работал, как обычно, — на ферме, в садах, на очистке... Появление Бегунов, однако, не прошло для кое-кого из ребят незамеченным: к ним уже бежал Ньют.
— Ещё никто не вернулся, вы первые, — сказал он, приблизившись. — Ну, как? — Парень смотрел на них с такой детской надеждой, что у Томаса заныло сердце. Наверняка Ньют ожидал от них важных вестей. — Пожалуйста, скажите, что у вас хорошие новости!
Минхо уставился помертвевшим взглядом куда-то в пустоту.
— Ничего. Лабиринт — это всего лишь ба-а-льшое западло.
Ньют взглянул на Томаса:
— О чём это он?
— Да просто безнадёга одолела, — устало пожал плечами тот. — Ничего нового. Стены не двигаются. Выхода нет. Гриверы приходили ночью?
Лицо бывшего Бегуна помрачнело. Он кивнул.
— Да. Забрали Адама.
Это имя не было знакомо Томасу, поэтому он ничего не почувствовал, и ему стало стыдно. «Опять только одного, — подумал он. — Как и предсказывал Гэлли».
Ньют открыл было рот, собираясь что-то сказать, но тут Минхо как с цепи сорвался.
— Да на хрен это всё! — завопил он — Томас аж подскочил. Минхо сплюнул в заросли плюща. На шее Стража вздулись вены. — Настохужело! Всё кончено! — Он сорвал свой рюкзак и швырнул его на землю. — Нет никакого выхода, никогда не было и никогда не будет! Мы все скоро сдохнем!
У Томаса пересохло в горле. Он мог только стоять и смотреть, как Минхо шагает к Берлоге. Ну, уж если даже Минхо поддался отчаянию, то дела совсем плохи.
Ньют не промолвил ни слова и ушёл. Томас стоял в полной прострации. Тяжкое серое облако безнадёжности окутывало Приют, как густой едкий дым из Картографической.
В течение следующего часа вернулись остальные Бегуны. Судя по тому, что услышал Томас, никто из них ничего не нашёл и все махнули рукой на поиски разгадки. Другие приютели бросили свою обычную ежедневную работу и слонялись по приюту с лицами, на которых прочно угнездилось выражение уныния и отчаяния.
Томасу было ясно, что теперь их единственной надеждой стал код. Ведь что-то эти странные слова должны были значить! Покружив по Приюту и послушав рассказы других Бегунов, он немного приободрился.
«Тереза? — мысленно позвал он девушку, закрыв глаза, словно это могло помочь. — Ты где? Вы что-нибудь узнали?»
Долгое молчание. Он уже и не ждал ответа, решив, что у него ничего не вышло.
«А? Том, ты что-то сказал?»
«Да! — Он обрадовался — удалось! Есть контакт! — У меня хорошо получается? Ты меня слышишь?»
«С пятого на десятое, но всё же. Странно, правда?»
Томас призадумался — вообще-то он уже начал привыкать к такому способу общения.
«Да нет, не очень. Вы всё ещё в подвале? Я видел Ньюта, но он снова куда-то запропастился».
«Да, ещё торчим здесь. Ньют привёл нескольких ребят на подмогу — они перерисовывали карты на кальку. Похоже, мы узнали весь код».
Сердце у Томаса прыгнуло прямо в горло. «Да ты что?»
«Иди сюда».
«Уже бегу!» И он действительно уже бежал. Усталость куда-то пропала.
Дверь открыл Ньют.
— Минхо так пока и не появился, — сказал он, когда они спускались по лестнице. — Иногда ему прямо как вожжа под хвост попадает.
Вот Минхо даёт, подумал Томас. Тоже нашёл время предаваться унынию! Да ещё когда код разгадан. Но он забыл о Страже, стоило только ему войти в комнату. Несколько незнакомых приютелей стояли вокруг стола. Вид у них был измученный, глаза ввалились от усталости. Груды карт валялись повсюду, в том числе и на полу. Такое впечатление, что по подвалу прогулялся смерч.
Тереза стояла, прислонившись к стеллажу с полками, и всматривалась во что-то, написанное на листке бумаги. Когда Томас вошёл, она взглянула на него и тут же снова вперила взор в свою бумажку. Бегун даже чуть скис — он-то думал — она ему обрадуется. Впрочем, эта мысль тут же показалась ему глупее некуда. Девушке явно было не до него — она пыталась осмыслить код.
«Ты только посмотри на это, — мысленно обратилась к нему Тереза. Ньют отпустил других приютелей, и те загрохотали вверх по лестнице; кое-кто ворчал, что, мол, столько работы — а толку чуть.
Томас слегка встревожился — вдруг Ньют догадается, что происходит? «Не говори со мной в прямом эфире, пока Ньют рядом. Не хочу, чтобы он прознал о нашем... даре».
— Иди сюда, взгляни на это, — вслух сказала она, еле-еле сдерживая самодовольную ухмылку.
— А я паду на колени и обцелую все твои вонючие ноги, если ты растолкуешь, что бы это значило, — заявил Ньют.
Томас подошёл к девушке, дрожа от нетерпения. Что им удалось выяснить? Она выгнула брови домиком и протянула ему бумажку.
— Имей в виду, тут всё абсолютно правильно, — сказала она. — И всё равно не понять, что же это такое.
Томас взял листок у неё из рук и быстро проглядел его. С левой стороны шли в столбик номера, обведённые кружкáми — от одного до шести. Рядом с каждым большими печатными буквами было выведено одно слово:
ПЛЫТЬ
БРАТЬ
КРОВЬ
СМЕРТЬ
СТЫТЬ
ЖАТЬ
Вот и всё. Всего шесть слов.
Томаса охватило разочарование. Ему-то казалось, что как только они узнают код полностью, всё сразу станет ясно, да не тут-то было! Он поднял полные отчаяния глаза на Терезу:
— И это всё? Ты уверена, что порядок правильный?
Она забрала у него листок.
— Лабиринт повторял эти слова из месяца в месяц. Как только это стало ясно, то мы бросили карандаши. Каждый раз после слова «жать» проходила целая неделя, когда вообще не было никаких букв, а потом всё опять начиналось сначала — со слова «плыть». Мы так поняли, что это и есть первое слово, а дальше всё идёт по порядку.
Томас скрестил руки на груди и прислонился к стеллажу рядом с Терезой. Он автоматически заучил эти шесть слов наизусть, крутя их в уме и так, и этак. Плыть. Брать. Кровь. Смерть. Стыть. Жать.
— Ну и как? Весело, как на похоронах, а? — молвил Ньют, выразив вслух собственные мысли Томаса.
— Угм, — с досадой промычал Томас. — Надо поймать Минхо и привести его сюда — а вдруг он знает что-то, чего не знаем мы? Ну хоть бы какую-нибудь подсказочку!.. — И внезапно умолк, как громом поражённый; если бы он не стоял, прислонившись к полкам, то упал бы — такая страшная идея пришла ему в голову. Страшная, ужасающая, чудовищная идея.
Но интуиция подсказывала ему: это как раз то, что нужно! Он просто обязан так поступить!
— Томми? — окликнул его Ньют, подступая поближе. Его лоб прорезала морщина озабоченности. — Что с тобой? Ты бледен, как выходец из преисподней.
Томас покачал головой и взял себя в руки.
— А... да нет, ничего. Глаза вдруг разболелись. Наверно, надо поспать. — Он принялся тереть виски — пусть друзья думают, что он побледнел от усталости.
«С тобой всё в порядке? — мысленно спросила Тереза. Он поднял взгляд и обнаружил на её лице то же беспокойство, что и на Ньютовом. От этого открытия ему сразу стало хорошо.
«Да. Нет, правда, я валюсь с ног. Надо бы отдохнуть».
— Ну что ж, — сказал Ньют, кладя руку ему на плечо. — Ты ведь всю ночь проторчал в долбаном Лабиринте. Пойди покемарь.
Томас взглянул на Терезу, потом на Ньюта. Хотелось поделиться своей идеей, но пока не время. Поэтому он лишь кивнул и направился к лестнице.
Но у него теперь был план. Отвратительный, ужасный, но был.
Нужны подсказки. Нужны воспоминания.
Игла гривера и Превращение. Вот на что ему придётся пойти. Добровольно.
