Назад: 20

Дальше: 22

21

Брот в преддверии войны

В Броте царил настоящий хаос. Поприветствовать принципата Донето не вышли ни патриарх, ни представители коллегии. Немногочисленные силы Безупречного отчаянно пытались сохранить порядок, но получалось у них не лучше, чем у трехногого кота в забитом мышами чулане.

Главы пяти кланов тыкали друг в друга пальцем и бросались обвинениями. Молодые дворяне под предлогом всеобщей суматохи вызывали друг друга на дуэль, а каждая гибель на поединке, в свою очередь, нагнетала и без того накаленную атмосферу. Семействам разрешалось по закону держать солдат не более, чем потребно для личной охраны, ведь раньше они любые противоречия разрешали исключительно оружием. Теперь же все пытались этот закон правдами и неправдами обойти.

Братство Войны имело зуб вообще на всех.

Слухи о творящемся в Броте бедламе каким-то невероятным образом мгновенно достигли кальзирских пиратов. Небольшой корсарский флот поднялся было по реке Терагай, но его остановили силами коллегии.

Бротская чернь тоже вдруг поняла, что слишком уж долго вела себя чересчур прилично, и теперь что ни день в городе происходили грабежи и вооруженные стычки, к счастью пока незначительные.

Действуя сообща, дэвы и дейншокины как-то умудрялись не поддаться всеобщему безумию, хотя все-таки разозлили епископальных прихвостней, хорошенько отделав явившихся к ним в квартал неудачливых мародеров.

Но до того, что сучилось в Сонсе, дело не дошло.

Когда Бронт Донето со своим отрядом прибыл в Брот, самые серьезные волнения уже улеглись. Да, нынешние горожане уже в подметки не годились предкам, которые умели веселиться не в пример лучше.

Стоял ясный прохладный день, недавние проливные дожди успели смыть с мостовых бо́льшую часть отбросов, поэтому воздух был относительно свеж. И все равно вошедшие в город принципат и его телохранители чувствовали себя не в своей тарелке. Донето спешил поскорее скрыться с глаз, он не хотел, чтобы разнеслись слухи о его возвращении.

Хотя, конечно, все, кому действительно было до него дело, о его освобождении уже знали.

Принципат отвел своим людям ровно столько времени, сколько нужно было, чтобы поесть и наскоро помыться с дороги, а потом вызвал всех в центральный зал своего особняка. Особняк этот, сложенный из старого потемневшего известняка, больше напоминал крепость и находился на расстоянии полета стрелы от цитадели Бенедокто. А вот она уже была крепостью в самом прямом смысле слова.

В Броте у каждого из пяти кланов была своя твердыня, хотя закон не разрешал им держать войско, необходимое для ее обороны. Замок Бенедокто превосходил размерами остальные.

Войдя в зал, Элс увидел, что сам принципат не тратил времени на отдых: он не снял походной одежды, не помылся и ел на ходу из деревянной миски, в которой лежали оливки, маринованный чеснок, лук и кусочки сыра и колбасы.

Видимо, остальные люди в зале (кроме него самого, Донето и Пинкуса Горта) были слугами принципата, которые остались в Броте, когда хозяин отправился спасать заблудший Коннек.

Они содержали дворец в порядке и чистоте, словно поджидая господина в любую минуту.

— Или кто-то предупредил их о его скором возвращении, — предположил Пинкус. — Например, тот парень, который привез выкуп. А мы меж тем лишились друга и приобрели себе начальника.

— Зачем же опять так цинично?

Возвращение Донето к себе прежнему началось еще до их отъезда из Племенцы.

— Осторожно, — предупредил Горт.

К ним подошел Донето.

— Хект, — сказал он, — нам несказанно везет. В этой неразберихе никто не знает толком, кто есть кто и что происходит. Сначала я собирался внедрить тебя в клан Арньена, чтобы ты следил, придерживаются ли они курса, избранного патриархом. Но это уже после того, как на голосовании в коллегии они выдали бы себя. А теперь Родриго Колоньи мертв, и Безупречному нужно нейтрализовать на один голос меньше, поэтому голос Арньена можно пока оставить про запас. Пусть по-прежнему притворяются, что выступают против нас. Мы найдем тебе применение получше. Ты, кстати говоря, на службе у клана Арньена уже несколько месяцев, а меня знать не знаешь.

— Пинкус, — спросил у товарища Элс, — кто этот прекрасный незнакомец?

Донето сначала сердито сверкнул глазами, но потом все же расплылся в довольной улыбке.

— Но я вас все-таки знаю, — продолжал ша-луг. — И об этом известно всем, кто был в Коннеке. Особенно тем солдатам из войска Братства, которые сбежали в Брот. А еще не забудьте про тех — из Племенцы. Ганзель в любой момент может смешать наши планы. Помните, я же еще и в имперские шпионы записался.

— Наверное, ты прав, — нахмурился Донето. — Думаю, мы сделаем вот как: в семействе Бруглиони случилось большое несчастье, они весьма нуждаются в помощи опытного человека. Если Иниго Арньена посулит Палудану Бруглиони парочку своих лучших людей…

Элс с улыбкой кивнул, но потом закатил глаза:

— Очень уж хитроумная получается схема. Я буду о самом себе строчить отчеты и самому себе их посылать, а в них писать о том, как лучше повлиять на меня, чтобы я лучше следил за самим собой.

— Есть такая народная песня, — одними губами улыбнулся Донето, — о парне, который приходится самому себе и дядей, и шурином. Хект, нужно воспользоваться этой возможностью, пока все заняты другим. Пойдем, тебе нужно кое с кем познакомиться.

— Приказывайте, вы ж начальник, — неохотно откликнулся Элс.

Он-то надеялся влиться в жизнь Брота постепенно, без лишнего шума. Но если удастся внедриться в один из пяти кланов…

Бронт Донето отвел его в какой-то темный закуток. Там сидел старик в кресле-каталке и настороженно наблюдал за гостями принципата.

— Пайпер Хект, — представил Донето. — Это Сольни Саяг и его сын Рогоз — представители семейства Арньена. Возможно, вы с Рогозом раньше встречались. Он служил в северных краях.

— Не думаю. Вряд ли мы встречались, — отозвался Элс, протягивая руку и вглядываясь в лицо молодого человека, стоявшего за креслом. — Рогоз, вы меня раньше видели?

— Нет.

Мужчина говорил уверенно и скупо отвешивал слова. Рукопожатие у него было сильным. Судя по виду, неместный — смуглее и неказистее обычных фиральдийцев.

— Вы не из Брота? — спросил Элс.

— Мой отец родом из Обризока.

— Не знаю, где это.

— Небольшой городок в Кревельдии. Кревельдия славится своими лошадьми. Он стал изгнанником, но сейчас не время предаваться воспоминаниям. Соберите свои вещи.

Элс вздохнул. Хорошо, что он привык к кочевой жизни.

Племенца и сидение в тамошних застенках были, пожалуй, для него самым спокойным периодом за последние десять лет.

— Куда тебя послали? — поинтересовался Пинкус.

— Новая служба. Принципат желает, чтобы я приступил немедленно. — Тейдж пожал плечами. — Увидимся в Броте.

— Целоваться только тогда не лезь.

— Присмотри за Бо и Джо. Пусть Бо не шляется по борделям, если не хочет помереть от какой-нибудь дряни.

Элс боялся, что будет скучать по Пинкусу так же, как скучал по Костылю и остальным участникам того андесквелузского похода, который теперь казался ему лишь услышанной от кого-то давным-давно сказкой.

Они покинули особняк Донето через боковую дверь. Рогоз Саяг толкал кресло на колесах. Колени старшего Саяга укрывал плед, под которым вполне могло лежать оружие или что-нибудь в этом роде. Снаружи их поджидали двое вооруженных громил.

— В Броте небезопасно, — пояснил Сольни Саяг. — На улицах полно озверевших от голода людей.

Элс нес пожитки за плечами. Он уже привык таскать все свое добро на себе, словно какая-нибудь кочевая черепаха.

Ша-луг пытался вести непринужденный разговор и в то же время не показывать вида, что внимательно изучает улицы, по которым они шли, и собеседников. Отец и сын Саяги и их охрана с превеликим трудом создавали видимость беседы.

— Мне нужно хоть что-то знать о городе, — не выдержал в конце концов Элс. — Я ведь здесь никогда не был.

— Понимаю, — отозвался Рогоз. — Но ты не у нас будешь служить, так что и знать о нас тебе нечего.

Понятно, не хотят, чтобы он узнал что-нибудь, что сможет потом разболтать во дворце Бруглиони.

— С другой стороны, я вроде как несколько месяцев служил у Арньена. Не сочтут ли Бруглиони подозрительным то, что я вообще ничего о вас не знаю?

— Поговори с ним, Рогоз, — велел Сольни Саяг. — Это относится ко всем. Не отмалчивайтесь. Пускай разузнает кое-что перед уходом. А ты, человек Донето, не должен говорить никому о договоре принципата и Арньена.

— Разумеется.

Девять дней провел Элс во владениях Арньена, запоминая все то немногое, что ему соизволили рассказать о самом клане и о вечном городе. Ему даже поручили работу, хотя и не слишком тяжелую. Несколько раз удалось выбраться в город.

Суть Брота трудно было уловить. Казалось, это не один город, а целых несколько. С одной стороны, тут царили почти местечковые нравы — все эти семейные склоки, мелкие дрязги, кланы. С другой — Брот казался невероятно многонациональным: тут кишмя кишели иноземцы всех мастей, Элс услышал на улице с дюжину незнакомых наречий, ведь сюда, в бывший центр цивилизованного мира, к остаткам былого величия, стекались люди со всех концов света.

Памятники прошлого лежали в руинах, которые местные жители растаскивали на кирпичи. В руинах обитали бедняки, беглецы и, как утверждали некоторые, тысячи воспоминаний об Орудиях Ночи. Все знали, что в Броте полно волшебников, есть и могущественные, не чета благообразным принципатам из коллегии.

Иноземцы съезжались сюда в надежде на улыбку фортуны. Многие в родных краях считались преступниками. А еще Брот привлекал множество паломников, тут существовала целая религиозная индустрия. Элс с удивлением узнал, что тысячи верующих являлись в город каждый месяц, чтобы только взглянуть на главные церковные строения и, если очень повезет, на мгновение увидеть патриарха.

За эти девять дней Элс принял участие в двух небольших вылазках вместе с Рогозом и другими наемниками. Сольни Саяг сказал, что это делается по приказу самого дона Иниго Арньена, главы клана. Ничего особенного: первый раз нужно было наказать проворовавшегося слугу, а во второй — отомстить за оскорбление, нанесенное одной из внучек Иниго уличными мальчишками, которым хватило дурости открыть рот на улице.

Благодаря этим вылазкам Элса заметили в компании арньенских головорезов.

— И это все, чем вы занимаетесь? — спросил он у Рогоза.

— Дон Иниго не любит мелкие дрязги. В отличие от остальных жителей Брота.

— Хм.

— Когда начинается большая неразбериха, куча народу прикрывает ею свои темные делишки. И от этого неразбериха только усугубляется. Дон же предпочитает делать все тихо и без огласки.

Элс влился в их ряды и продемонстрировал свое рвение. О прошлом он говорил уклончиво, но и Рогоз Саяг тоже не рвался рассказывать о себе. Вполне вероятно, он вовсе и не бывал в тех краях, где якобы обучился военному ремеслу, — в тех самых, где мог случайно повстречаться с вольнонаемником из Дуарнены, маленького государства на восточном берегу Мелкого моря.

Мало кто из наемников рассказывал о своем прошлом, ведь дом они обычно покидали в юности из-за каких-то проступков, нажив себе кучу врагов.

В Броте царили беспорядки, да и ситуация за его пределами тоже не сулила патриарху ничего хорошего. С каждым днем появлялось все больше кальзирских пиратов, которых обуяла безумная жажда грабежа. Нападали они только на епископальные государства, а больше всего доставалось владениям церкви и клана Бенедокто. На побережье Аламеддина ни о каких корсарах слыхом не слыхивали, а ведь Аламеддин, входивший в Граальскую Империю, располагался как раз между Кальзиром и епископальными владениями. Налетчики не трогали города и селения, подвластные Граальскому императору или торговым республикам.

Даже тугодумы, которым обычно дела не было до дальних краев, стали поговаривать о заговоре. Конечно же, за всем этим стоит Йоханнес Черные Сапоги.

В Броте вообще любое событие списывали на заговоры: якобы все на самом деле совсем не то, чем кажется (или пытается казаться). И все беды, конечно же, происходили именно по причине зловещего заговора.

Элс подозревал, что заговор с кальзирскими пиратами устроила, скорее всего, не Граальская Империя, а Аль-Кварн.

Любым способом отвлечь Безупречного от походов в Святые Земли — вот позиция Дринджера. Любая задержка — будь то несколько недель, месяцев или даже лет — приближает тот благословенный день, когда он отправится на свои чалдарянские небеса. Тогда замученная коллегия, несомненно, выберет менее скандального, честолюбивого и агрессивного патриарха.

На девятый день Рогоз Саяг подошел к Элсу, когда тот натаскивал трех юнцов Арньена для поединков, обучая их военным премудростям.

— Помните: когда у двух соперников равные силы, выживает тот, кто выносливей. — Он намеренно использовал слово «выживает», а не «побеждает».

— Полезный урок, Хект, — кивнул Саяг.

— Молодые обычно думают, что смертен лишь противник. Хотя эти слушают.

— Хорошо объясняешь, — сказал Рогоз. — Вот и слушают.

— Смышленые ребята. Основная мысль, которую я пытаюсь до них донести: одна сторона в поединке всегда терпит поражение.

— Урок непростой. Тебя вызывает отец. Дон договорился о встрече с Палуданом Бруглиони.

— Скоро? — проворчал Элс.

— Думаю, сегодня вечером. Ты не рад?

— Я уже достаточно стар и знаю не только что одна сторона в поединке всегда терпит поражение, но и что на всякого искусного бойца обязательно находится противник еще более искусный. — С этими словами он отпустил учеников восвояси.

— Не уверен, что я все понял, но поверю тебе на слово.

— Присаживайся, Хект, — велел Сольни Саяг, Элс больше не находил эту западную манеру странной и охотно присел. — Я поговорил о тебе с Палуданом Бруглиони. Он сделает вид, что не нуждается в твоих услугах, но на самом деле такой человек нужен ему позарез. Для тебя это хорошая возможность. Притворись тем, кто ему нужен.

— Меня кое-что беспокоит, — начал Элс. — Во-первых, зачем такому большому семейству, как Бруглиони, привлекать человека со стороны? Да, они потеряли парочку сыновей, но это же не могло ослабить клан до такой степени, чтобы…

— Могло. Ты прав, клан Бруглиони не из маленьких, но каждый Бруглиони по возможности немедленно уезжает из Брота. С Палуданом весьма трудно ужиться, его снедает ненависть, хотя обычно он скрывает свои чувства. У его отца и брата тоже был мрачный нрав.

Этим можно воспользоваться.

— В прошлом столетии, — продолжал Саяг, — повинуясь моде, богатые семейства Брота старались не пачкать рук и сами не занимались войной и торговлей. Чем больше у семейства было наемников — тем выше статус. Бруглиони слишком увлеклись и пали жертвами этой самой моды. Один за другим во главе клана становились люди, совершенно ничего из себя не представлявшие, а теперь они и вовсе разучились делать что-нибудь сами.

— Понимаю, — отозвался Элс, хотя не понимал ничего.

— На площади Мадур погиб цвет клана Бруглиони. Теперь их хранит лишь репутация — та жестокость, которую им приписывают. Но акулы уже почуяли в воде кровь, стервятники слетаются на добычу. Наемники Палудана разбежались. Братство Войны таит злобу на Бруглиони, потому что уверено: именно они стоят за убийством братьев. Один из слуг заявил, что якобы видел в их особняке отрезанные головы рыцарей. А еще ходят слухи, будто Палудан собственноручно пытал, а потом прикончил отца Обилада. Силви Обилад был домашним священником, лично исповедовал Палудана, а еще шпионил за своими хозяевами. Он устроил ту засаду на площади, хотя и не подозревал, чем все это обернется.

— Понятно. Интрига как раз в духе Брота. А службу у Палудана Бруглиони трудно назвать приятной.

— Именно. Мы с доном Иниго предупреждали его, сказали, что с тобой он должен сдерживаться. Во-первых, ты ему нужен позарез. Во-вторых, мы скорее одалживаем тебя, но не отдаем насовсем в полное его распоряжение.

— Неужели?

Почему, интересно? Элс лишь однажды встречал Иниго Арньена. Сморщенный коротышка из тщеславия подкрашивал волосы, но зато ценил остроумие, даже если подшучивали над ним самим, и вел себя гораздо раскованнее Сольни Саяга.

Почему же он печется о безопасности едва знакомого наемника, которого собирается с какой-то своей целью внедрить в стан врага?

— Дон попросил меня за этим проследить.

— Не понимаю.

— Давным-давно, когда Палудан и Иниго еще были детьми, отец Палудана, Фрейдо Бруглиони, оскорбил дона Драко Арньена. Палудан не знает, что Иниго об этом известно. Сами Бруглиони считают это весьма остроумной шуткой. Я не знаю подробностей, но знаю, что дон Драко поклялся отомстить за оскорбление, а дон Иниго поклялся отцу, когда тот умирал, завершить дело. Прошлым летом у дона Иниго стало плохо с сердцем, он замыслил интригу, в результате которой Арньена проголосовали бы в коллегии и тем самым подвели Бруглиони в самый ответственный момент. Хотя на публике дон Иниго изображает преданного союзника Палудана.

— Кажется, я понял.

— Конечно, твоя ситуация с Бенедокто в некотором роде похожа на нашу.

— Не с Бенедокто — с Бронтом Донето.

— А Бронт Донето и патриарх, по мнению большинства, суть одно и то же. Не важно. Дон не так уж много от тебя просит.

— Ясно. Именно поэтому принципату Донето с такой легкостью удалось внедрить меня к Бруглиони?

— Да.

— Чего вы хотите?

— Нам нужны сведения, любые сведения, с помощью которых дон сможет нанести Бруглиони еще больший вред, причем на глазах у всех.

— Еще больший?

— Больший, чем на голосовании в коллегии. Лучше всего, если ты разузнаешь что-нибудь такое, отчего местные головорезы возжелают крови Бруглиони.

— Что за город! Разумеется. Принципат сказал, вы не собираетесь открывать карты в коллегии в ближайшее время. Пока не найдется замена Родриго Колоньи, голос Арньена не будет играть решающей роли.

— Патриарху придется действовать быстро, иначе все подумают, что именно он стоит за убийством.

— А я-то думал, что убийцей был светловолосый иноземный детина. Или кто-то из Бруглиони.

— Кто-то перебил целый отряд ветеранов Братства Войны, чтобы добраться до Родриго. Значит, этот кто-то, Хект, готов был заплатить весьма высокую цену. Какую и самому господу вряд ли бы пришло в голову платить.

— Здесь, похоже, все возможно, — пожал плечами Элс.

— Просто здесь все гораздо запутаннее и грандиознее, чем ты привык. Попав в Брот впервые, я тоже чувствовал себя потерянным. Но люди остаются людьми, хоть и делают это здесь гораздо усерднее. Итак, мы все обговорили. Готовься к переезду.

Вскоре слегка удивленный Элс уже входил через парадный вход в уродливый, сложенный из известняка громадный дворец Бруглиони.

— Хект, хочешь, чтобы я подождал здесь? — спросил Рогоз.

— И потратил время впустую? Я и сам знаю дорогу.

— Тогда будь осторожен. Некоторые Бруглиони — весьма мерзкие типы, — предупредил Саяг, не обращая ни малейшего внимания на присутствие караульного.

— К мерзким типам быстро привыкаешь.

Усмехнувшись, Рогоз поспешил прочь.

А Элс вслед за караульным вошел во дворец. Его отвели к нервному тщедушному коротышке с всклокоченными волосами.

— Меня зовут Поло. Мне велено помогать вам. Но вы должны всегда помнить: работаю я на Палудана Бруглиони. Сейчас вы с ним встретитесь.

Элс огляделся по сторонам. Если бы его попросили описать дворец Бруглиони одним словом, он сказал бы «запущенный». Это место явно никто даже не пытался поддерживать в надлежащем виде. Ощущение создавалось странное: будто из этого уголка Брота позабыли изгнать созданий Ночи.

— Дон — волшебник?

Поло удивленно пискнул.

— Нет?

— Если вы о Палудане, то нет. Но дело не в этом. Его никто не называет доном. Хотя ему бы очень хотелось.

— Неужели? Почему?

— Вы, что ли, не из Брота? — спросил Поло, боязливо оглядываясь по сторонам.

— Даже не из Фиральдии. А что?

— Доном называют тех, кого уважают. Кто этого заслуживает, за кем люди пойдут. Это должно идти отсюда. — Коротышка стукнул себя по груди. — Понимаете?

— Да.

У племен Пеквы и в Обители Правды существовала похожая традиция.

Если верить Поло, семья Палудана Бруглиони не считает его достойным зваться доном.

— Понимаю. Мне нужно как-то по-особенному вести себя при встрече?

— Нет. Никто все равно не обратит внимания. Вас же просто нанимают на работу, как любого другого, только вместо молотка или лопаты у вас меч.

Этот заморыш Поло явно точил на своих хозяев зуб.

То, что Элсу уже удалось выведать о Бруглиони, его не слишком впечатлило. Но все же он представлял себе ситуацию не так мрачно, как выходило со слов Поло.

Может быть, коротышка на самом деле провокатор?

Нельзя так жить — каждое мгновение подозревая решительно всех вокруг, но его миссия зиждилась на подозрительности. Без нее Элсу просто не выжить.

— Послушай, Поло. Вот ты говоришь, Палудан Бруглиони не волшебник. А кто тогда здесь занимается волшебством? Я чувствую тьму. Будто бы рядом Орудия Ночи.

— Вы не первый, кто заметил, господин. Может, потому, что Бруглиони так старательно отрицают все, связанное с темными силами. Пытаются закрыть глаза на само их существование. Дивино Бруглиони пришлось покинуть родной дом, когда он вступил на путь, ведущий в коллегию. Говорят, принципаты не покоряются воле Ночи.

Трудно во всем разобраться, когда ты твердо уверен лишь в одном: все вокруг врут.

— Нам пора к хозяину.

Элс сосредоточился и полностью перевоплотился в Пайпера Хекта, странника с далеких болотных окраин чалдарянского мира, опытного бойца, стремящегося попасть на службу к великому бротскому клану.

— Это была не моя идея, — объяснял Элс, стараясь казаться как можно более искренним. — Меня уговорил дон Иниго. Сказал, он вам должен, а ваш клан сильно пострадал. Он хочет помочь. А еще сказал, у меня больше шансов преуспеть у Бруглиони, чем у Арньена.

Рогоз Саяг советовал польстить тщеславию Бруглиони.

— Похоже на правду, — пробормотал Палудан.

Глава клана Бруглиони был довольно привлекательным смуглым господином с пышными черными усами. Голова его с плотно прижатыми ушами уже начала лысеть. Взгляд казался безжизненным и ничего не выражал, но, быть может, все дело в том горе, которое он только что пережил. Лицо напоминало формой яйцо, опущенное острым концом вниз. Судя по виду, Палудану давно перевалило за пятьдесят.

Хотя на самом деле ему было сорок с лишним. Тусклый свет лампады скрывал нездоровый румянец, вызванный чрезмерным пристрастием к вину, и шрамы, оставшиеся после срамной болезни, подхваченной в одном из борделей Брота. Поговаривали, что Палудан весьма тщеславен и обычно за пределами особняка носит маску.

Теперь же, при скудном освещении, он казался просто красивым и вполне благополучным мужчиной слегка под хмельком. Но настроение могло быстро перемениться — Бруглиони часто приходил в скверное расположение духа безо всякой видимой причины.

— Значит, ты хочешь занять место моего племянника Сальди только из одолжения к Иниго Арньене?

— Дон много для меня сделал, принял, когда нигде больше меня не ждали. Но он не может платить достойное меня жалованье. Поэтому таким образом он одновременно делает одолжение и мне, и вам.

Палудан нахмурился. Неужели этот человек действительно так недалек?

Бруглиони оглянулся на свою свиту. Элсу их не представили. Один явно приходился главе клана дядей или кузеном, слишком уж велико было сходство. У второго, бледного мужчины с седеющей рыжей шевелюрой и вытянутым, напоминающим череп лицом со впалыми щеками, вид был еще более отрешенный, чем у самого Палудана.

Оба промолчали.

Второй, наверное, тот самый Джервес Салюда, друг детства Палудана и, если верить слухам, его правая рука.

— Я с удовольствием остался бы служить дону Иниго, — сказал Элс. — О таком хозяине можно только мечтать. Но я стремился к большему, покидая Таснет. В Дуарнене солдата ждет не слишком блестящее будущее: рано или поздно он погибает в Великих Болотах. Причем смерть будет медленной и мучительной, если попадешься в руки шердам. Язычники открыто и охотно покоряются Орудиям Ночи даже при свете дня.

Палудан улыбнулся. Мужчина с похожим на череп лицом что-то прошептал ему на ухо.

— Ты в прошлом году вместе с армией Грейда Дрокера и Братства вошел в Коннек?

— Да. Я как раз направлялся в Брот, когда набрел на отряд братьев, вербующих наемников возле Ралли.

— Рядом с мраморными каменоломнями.

— Да. Командовал ими капитан Вельд Арнволкер. Еще раньше я встретил компанию сбежавших из дома мальчишек, которые мечтали стать солдатами. Совсем зеленые, одни приключения в голове. Братство обучало своих наемников и хорошо им платило. Я решил, что ребята вполне могут познакомиться с настоящей войной, но при этом уцелеть. Они вступили в войско, и я к ним присоединился.

— Но все оказалось не так радужно.

— Да. Вмешалась судьба.

— Как обычно. Особенно если поначалу все складывается слишком уж хорошо.

— Нас отправили в Коннек. Из-за идиотских приказов патриарха и местного безголового епископа моих ребят перебили. Выбрались из Коннека немногие. В основном члены Братства. Большие шишки. Обычное дело.

— Так уж устроена жизнь.

— Да. Но это неправильно. Как бы то ни было, я снова был сам по себе. Целый месяц шатался по дорогам как про`клятый и только потом услышал вести о Грейде Дрокере. Он ведь якобы нас возглавлял. Знаете, я этого мерзавца так и не видел ни разу. Он со своими дружками из Братства сплавился по реке, захватил корабль и уплыл. А нас бросил на произвол судьбы.

— Несколько братьев — из тех, кто уцелел в коннекской авантюре, — заявил бледный мужчина, — погибли в ту ночь, когда мы потеряли Гилдо, Акато и Сальди. Ты знал об этом?

— Нет. Об этом мне вообще известно не много. Только слухи. Да я точно и не знал, кто именно из них вернулся из Коннека. С этими типами не желаю больше иметь никаких дел. Одного раза хватило.

— Но почему же ты не разузнал подробнее о том случае? Раз собирался у нас служить?

— А я и не собирался. Тогда, по крайней мере. Семейство Арньена то происшествие не затронуло. Просто дон Иниго узнал, какие затруднения испытывают Бруглиони, и решил продемонстрировать свою добрую волю.

— Так ты наемник? — уточнил Палудан. — И утверждаешь, что заинтересован лишь в продвижении по службе?

— Конечно же. Зачем мне утверждать иное? Продвинуться я смогу, лишь выполняя свою работу наилучшим образом и демонстрируя искренность и преданность. Я был предан дону Иниго. Наймите меня, и буду предан вам. Откажись дон от моих услуг — я, наверное, уехал бы из Брота. В Аламеддине набирает армию Вондера Котерба. Говорят, он сулит неплохое жалованье. Но дон Иниго попросил меня прийти к вам. И вот я здесь. И буду служить Бруглиони, пока вы не откажетесь от моих услуг или не отправите меня куда-нибудь еще.

Элс фактически вкратце изложил им философию всех фиральдийских наемников. Но философия эта действовала лишь на словах. И наймиты, и их хозяева придерживались ее, только когда им это было выгодно.

Миновали уже те времена, когда большие отряды, возглавляемые легендарными предводителями, нанимались в услужение богачам. Последний такой отряд погиб, когда армия графа Гарита перебила людей Адольфа Черного у подножия Черной горы.

— Но с чего бы нам тебе доверять?

— Ни с чего. Я всего лишь наемный работник. Спросите себя, какой вред я могу вам причинить?

Если верить Пинкусу Горту и другим фиральдийским солдатам, подобные разговоры следовало вести, играя на подозрительности будущих работодателей. Нанимая вояк, фиральдийцы часто вели себя простодушно, как и сами наемники. Но при этом никто никому не доверял.

В Фиральдии состояния, как и клятвы верности, быстро меняли хозяев. В ход шли предательство и коварство. Некоторые только этим и жили.

Элсу казалось, что на Фиральдийском полуострове все давным-давно посходили с ума и действовали, руководствуясь лишь самыми примитивными мотивами.

— Джервес? — обратился к своему другу Палудан.

— Иниго Арньена и Сольни Саяг так расписывали его достоинства, что я уже было решил, что они просто хотят от него избавиться.

— У семейства Арньена серьезные убытки, — вмешался третий мужчина, — из-за пиратских набегов.

— Из-за них пострадали все, — хмыкнул Палудан.

— Клану Арньена досталось больше прочих, сильнее пострадали разве что Бенедокто. Они лишились ренты и многих выплат.

— Хект, это правда? У них убытки?

— Не знаю. Во дворце говорили о каких-то сложностях. Но я не слышал подробностей. Ах да, было что-то про остров. Они хотят продать какой-то остров в Верском море. Кажется, Сонсе. По-моему, клану Сковилетти. Они связаны через чей-то брак.

Его собеседники заметно оживились.

— Согьял? — не поверил своим ушам Палудан. — Они хотят продать Согьял? Ха-ха!

Рогоз так и говорил: упоминание об острове поможет ему получить место. Но почему, Элс не знал.

— Не знаю. При мне это не обсуждали. Я случайно услышал об острове; думаю, они не хотят ничего разглашать, даже после того, как заключат сделку. Волнуются, что об этом станет известно в Датеоне и Апарионе.

— Ха! Согьял! Эти глупцы никогда не понимали его ценности.

Палудан Бруглиони пустился в долгие запутанные объяснения, расписывая разнообразные предательства, браки по расчету, новые предательства, чье-то приданое и снова предательства, в результате которых весьма выгодно расположенный остров, который к тому же было легко оборонять, попал в руки клана Арньена почти столетие назад. Стратегическое положение его было таково, что патриарх, оба императора и все три торговые республики (а еще несколько второстепенных королей и герцогов в придачу) стремились его заполучить. Но Арньена упорствовали и отказывались его продавать. Несколько раз Согьял даже безуспешно пытались отнять у них силой, когда Датеон и Апарион боролись за власть в Верском море.

— Вся фиральдийская история, — с важным видом кивнул Элс, — строится на предательстве.

— Превосходные новости, — сказал Палудан. — Мы можем извлечь из этого выгоду. Джервес, похоже, Хект как раз тот, кто нам нужен. Объясни ему все и устрой во дворце. Пусть Поло ему прислуживает.

Целый день Элс исследовал цитадель Бруглиони. Ему разрешалось ходить везде.

— Вряд ли стоит туда спускаться, — засомневался Поло возле лестницы, ведущей в подвал.

— Я думал, мне можно везде ходить.

— Да. Я просто надеялся, вы туда не пойдете.

— Почему? Что там внизу?

— Грязь, паутина и жуткая вонища. Может, парочка призраков. Ровным счетом ничего интересного. А потом придется карабкаться обратно.

— Поло, ты уверен?

— Там живут детские страшилки. Ну, всякие там буки.

— Поло, бука вполне реальное существо. Стоит лишь оказаться в неудачном месте в неудачный момент — и огребешь большие неприятности. В тех краях, откуда я родом, такое случается сплошь и рядом.

— Господин, вы в Броте. Этот город появился именно благодаря Орудиям Ночи. Его жителей не нужно убеждать в их существовании.

Но Элс все-таки спустился в подземелья.

Они действительно словно бы вышли из детской страшилки: паутина, крысы, слизь, подозрительные лужи и вонь всех возможных разновидностей. В самых темных углах прятались несчастные мелкие ду´хи.

Элс скоро понял, почему Поло так не хотел лезть назад.

— В былые времена, — пропыхтел коротышка, — подземелья располагались подо всем Бротом. Они и сейчас там, некоторые даже поглубже этих. Каждые десять лет или около того там что-нибудь рушится под тяжестью настроенных сверху зданий.

— Готов поспорить, тогда на свет всплывают разные диковинные древности.

— Все древности давным-давно растащили. Там находят только мертвецов. Иногда старых, но чаще свеженьких.

— В смысле?

— В том смысле, что в Броте некоторые селятся в катакомбах. Или прячут там тела, которые не хотят сбрасывать в Терагай или оставлять на улице. Если там и водятся сокровища, то только такие, которые похитили совсем недавно.

«Ну вот, — подумал Элс, — передо мной и приоткрылась завеса над темной стороной Брота». Такая сторона есть у любого города, хотя в государствах послабее она занимает гораздо больше места. Без этой темной стороны никак не обойтись: кого-то же нужно посылать на виселицы и в рудники.

Через четыре дня Палудан Бруглиони вызвал Элса к себе. Скудостью обстановки его покои могли поспорить с монашеской кельей.

На встречу с новым наймитом также явились несколько молодых представителей клана в сопровождении телохранителей. Обязанности Элса пока обозначили весьма смутно, но он, помимо всего прочего, должен был обучать юных хлыщей, чтобы те не закончили, как их родственнички на площади Мадур. На лицах телохранителей явно читалось, что знакомству они не слишком-то рады. Чего от них ждать, ша-луг определил с одного беглого взгляда.

Палудан и Джервес Салюда не посчитали нужным представить собравшихся.

— Надеюсь, Хект, ты с умом использовал время? — сразу перешел к делу глава клана.

— Вопрос спорный, но думаю, да. Я изучал дворец, знакомился с теми, кто здесь служит.

— Я его видел, — фыркнул один из молодых Бруглиони. — Вечно отирается среди поваров и слуг. Ничего не скажешь — полезная компания для воина!

— Знали бы вы своих слуг, вы, возможно, догадались бы о предательстве отца Обилада вовремя. И тогда те, кто погиб на площади Мадур, могли вообще там не появиться. Именно тот, на кого вы меньше всего думаете, кого не замечаете и не принимаете в расчет, и вонзает вам нож в спину.

— Помалкивай! — прикрикнул на молодчика Бруглиони. — Ты здесь, чтобы учиться. И только. — Палудан был не в духе, и закипающее раздражение вот-вот грозило вырваться наружу.

Юнцу, который жаловался на Элса, Дьюго Бруглиони, не стукнуло еще и шестнадцати. Он был внуком Сонераля Бруглиони и сыном самого старшего Бруглиони, убитого на площади Мадур. Дьюго только и умел, что задирать прислугу.

Прислуга обычно терпела, потому что дорожила местом.

— И вы все тоже — тихо у меня, — продолжал Палудан. — Хект, ты хорошо знаешь город?

— Не очень, господин. На службе у Арньена не было возможности часто выходить. Меня использовали в качестве защитника и учителя.

— Осмотрись в Броте. Но не привлекай внимания.

— Да, господин.

Вот и сбылись тайные мечты, да еще и жалованье платят.

— В Коннеке ты служил Братству Войны. Их методы тебе по душе?

— Нет. Братья — надменные глупцы и заслужили то, что с ними случилось. Хотя в Коннеке они выполняли приказы патриарха. Которые каждый раз менял по собственному желанию епископ Антье. Такого идиота свет еще не видывал. Я слышал, принципат Донето скинул это жалкое подобие священника со скалы.

— Я тоже слышал, — сказал Джервес, — но это неправда. Епископ Серифс действительно упал со скалы, но случилось это, когда он пытался сбежать от браунскнехтов, потому что отряд захватили имперцы. Он погиб по чистой случайности.

— Неужели? — удивился Элс. — Интересно.

— Слухи всегда преувеличивают, — заметил Палудан. — Я так понимаю, что Братство ты недолюбливаешь?

— Точно. Хотя отдельные рыцари — вполне приличные люди. А что?

— Братья убили шестерых Бруглиони, в том числе моих единственных сыновей Гилдо и Акато. А — еще нескольких племянников, один из которых был надеждой нашей семьи. Если я прямо сейчас отдам концы, во главе клана встанет Дьюго. А он не послушает ни тебя, ни Джервеса, и уже через год Бруглиони окажутся в сточной канаве. Если только кому-нибудь из наших деревенских родственничков не хватит ума перерезать ему горло.

— У меня есть предложение, хотя оно, быть может, и не в духе клана Бруглиони, — сказал Элс.

Палудан буквально просиял. Похоже, будущее семьи его по-настоящему волновало.

— Говори.

— Позовите назад самых толковых Бруглиони из числа тех, что покинули Брот.

Палудан смерил Элса мрачным взглядом и что-то недовольно проворчал.

— Проверьте, кто чем занимается, и верните самых пригодных.

Палудан и Джервес уставились на Элса с таким изумлением, словно перед ними деревенский дурачок только что изрек великую истину. Существовало негласное правило: те Бруглиони, кто уехал из Брота, сложили с себя все бротские обязательства.

— Хект, а из этого может выйти толк; я подумаю, — снисходительно протянул Палудан. — Скажи, как нам отомстить Братству?

— Отомстить? Но ведь виновные уже мертвы.

Палудан снова нахмурился, видимо удивляясь, отчего Элс сначала ведет себя как всезнайка, а потом вдруг демонстрирует полное невежество. Ведь всем же известно про отрубленные головы. И про то, что случилось с отцом Обиладом до того, как тело его сбросили в Терагай в полумиле от Кастелла-доллас-Понтеллас. Об этом знали все во дворце Бруглиони, а значит, и за его пределами тоже.

— На вашем месте, — сказал Элс, — я бы думал о том, как самим защититься от Братства.

— В этом есть смысл, Палудан, — согласился Джервес. — Мы не хотим ввязываться в войну.

— Выдайте им убийц, — предложил Тейдж. — Скажите, что они превысили свои полномочия.

— Именно так все и произошло. Им приказано было лишь схватить Родриго Колоньи, чтобы мои ребята могли его спасти. Но тут вмешалось Братство. А Обиладовы марионетки оказались чересчур сообразительными. И притом настоящими чудовищами. Но выдать я их не могу, даже если б захотел. Только Обилад знал, как с ними связаться.

— У нас нет особого выбора, Палудан, — сказал Джервес. — Надо вызывать членов клана обратно в Брот. Нам нужны преданные люди, чтобы доверить им семейные тайны.

— Что же это творится? — взвыл Палудан. — Еще десять минут назад я строил планы, собирался хорошенько насолить Безупречному, а теперь готовлюсь к осаде. Как после этого я могу доверять своему окружению?

Предшественник Гордимера Льва перед самой гибелью говорил почти то же самое.

— Нет нужды отказываться от своих целей, — отозвался Элс, — просто слегка измените планы с учетом собственных слабых и сильных мест.

— Слабых мест у нас гораздо больше, чем сильных, — вздохнул Джервес. — Мечи наши порядком затупились.

— Чтобы строить планы, — продолжал Тейдж, — надо узнать, о чем думают наши враги. И кто эти враги. Нужно трезво оценить свои преимущества и поставить четкие цели.

— В каком смысле?

— Нужно выяснить, что замышляет Братство, клан Колоньи, патриарх и коллегия. У вас же в коллегии есть дядя, а у него наверняка есть друзья. Бруглиони издавна занимали важное положение в Броте. Вспомните о своих ресурсах, подумайте, как их использовать.

Элс понял, что Палудана совсем не готовили к тому положению, которое он теперь занимал. Он лишь напускал на себя важный вид и надеялся на удачу.

— Джервес, — приказал старший Бруглиони, — сделай, как говорит Хект. Дьюго, мальчики, пойдемте со мной.

— Но мы собирались в город… — возмутился было юнец.

— Молчи. Ты что — не слышал? У нас множество врагов, которые, вполне возможно, замышляют недоброе. Вам нельзя подставляться под удар. Пошли.

Дьюго надулся от обиды. Похоже, этот щенок начнет прислушиваться к разумным советам не раньше, чем встретится со смертью лицом к лицу.

— Если во время этого разговора я постоянно разевал рот от изумления, — признался Джервес Салюда, — то только оттого, что на моих глазах Палудан Бруглиони впервые дольше десяти минут вел себя разумно и ответственно.

— Вот как? — удивился Элс.

— Пока не погибли Акато и Гилдо, он рассуждал точно как Дьюго. Именно поэтому Дьюго так растерялся.

— Как же ему тогда удавалось управлять кланом?

— По инерции. Да он особенно и не управлял. Во всяком случае, не слишком хорошо. В детстве Палудану никогда не приходилось ни за что отвечать. Всегда пускал все на самотек, а сам развлекался напропалую. И это сходило ему с рук до самой площади Мадур.

— И тут свершилось неизбежное?

— Сам он не изменился, зато наконец осознал: в жизни нужно сделать хоть что-то — не только затащить в постель чуть больше девок, чем удалось его отцу. Но всю работу он поручил нам. Сам в себя не верит.

— И?

— Пойми, у Палудана не только вздорный характер: он не слишком умен, зато слишком прямолинеен. В любой ситуации предпочитает просто ударить изо всех сил.

— Точно как Дьюго.

— Да, точно как Дьюго. Хотя сейчас вроде бы он наконец-то что-то понял. Ради клана нужно принимать правильные решения. А его главный советник, то есть я, тоже, как выясняется, не отличается большим умом.

— Неужели?

— Именно из-за моей глупости и легковерия мы и угодили в переплет. Меня провел Сильви Обилад. Я уговорил Палудана послушаться его, выдав идею святого отца за свою. Мне казалось, Обилад печется о благе Бруглиони.

— Может, так и было.

— Конечно. Он был хорошим священником, но его погубили амбиции. Он хотел сделать церковь всемогущей, дать ей не только духовную, но и светскую власть.

— Да уж.

В Дринджере с религией дела обстояли не так плохо, но в небольших государствах Обители Мира власть священников задушила почти все мирское.

— Нужно заключить мир с церковью, разгневанной из-за смерти отца Обилада.

— Я сам из далекой провинции, — хмыкнул Элс, — и, может, чего-то не понимаю в ваших здешних традициях. Убиты шестеро Бруглиони. По вине святого отца. Их убийцы тоже мертвы.

— Думаешь, мы в расчете?

— Именно так.

— Церковь думает иначе. Если ты пострадал от рук церковников, улыбнись и подставь другую щеку.

— К этому мне еще предстоит привыкнуть. — (А ведь это можно использовать, чтобы отвлечь внимание патриарха и не дать ему устроить очередной священный поход.) — Как и говорил Палудан, мне нужно хорошенько изучить Брот. В этом городе явно избыток превратных мыслей, даже если сбросить со счетов вполне естественное высокомерие тех, кто убежден, будто бы их устами вещает сам господь бог.

— Но на улицах может быть опасно.

— Отчего же? Даже если кто-то разнюхал, что вы меня наняли, никто, кроме нескольких членов семейства Арньена, не знает меня в лицо. А они на нашей стороне.

— Не уверен.

— В смысле?

— Не уверен, что сейчас мы можем хоть кому-нибудь доверять. Я так и не понял, почему мы с Палуданом вдруг решили, что Родриго Колоньи изменник. Быть может, отец Обилад убедил нас в этом. Теперь-то мы знаем, что это ложь и Родриго хранил нам верность до конца.

— В этом городе все держится на предательстве. Я отправлюсь туда и разузнаю, что смогу, а вы заставьте Палудана решить, чего же именно он хочет, тогда мы сможем строить планы. Узнайте, не хочет ли он нанять настоящих бойцов. Эти ваши телохранители ни на что не годятся.

— Не думаю, что он готов к новым расходам. Сейчас у нас и так есть кого винить, если все пойдет наперекосяк.

— Я приложу все усилия, чтобы оправдать доверие Бруглиони.

Элс расстался с Салюдой, так и не разобравшись, что он за человек. Глупец или умник? Друг ли он Палудану Бруглиони или просто вертит им, как хочет?

Брот не был похож ни на один из тех городов, в которых Элсу довелось побывать. Возраст проступал здесь гораздо отчетливее, чем в самых старых городах Дринджера. Древние руины встречались на каждом шагу. В Дринджере старое давно уступило место новому, а развалины можно было найти лишь в пустынях или в горах, да и населяли их обычно одни мертвецы.

Всех жрецов, которые когда-то жили в тех развалинах, перебили еще тысячу лет назад воины Иосифа Алегианта. Потомков же Алегиантовых приверженцев, в свою очередь, истребили во время Праманского завоевания пять сотен лет назад.

А в Броте повсюду проглядывали остатки былой славы, осколки древней империи, заросшие кустами и вьюнком триумфальные арки. Интересно, откуда на них нанесло столько земли?

Сегодняшний Брот стоял на десять или даже двадцать футов выше первоначального древнего города.

Прошлое здесь скрывалось повсюду, словно Орудия Ночи в Святых Землях. И значило куда больше, чем где-либо еще. Именно прошлое определяло настоящее.

Безупречного поддерживали в надежде на возвращение былой славы.

Даже самые ничтожные бедняки преклонялись перед блеском прошлого и не обращали внимания на свое жалкое настоящее.

Памятники былому великолепию возвышались над жизнями теперешних нищих и бездомных.

Бедность тоже бросалась в глаза, но Элса это мало занимало: бедность и горе процветали везде, куда бы он ни шел.

Элс бродил по городу, стараясь не выдавать своих истинных целей. Пока он не заметил за собой слежки. Возможно, его невидимый преследователь просто очень искусен. А может, здесь не обошлось без сил Ночи.

Трудно поверить, что новый хозяин не отправил никого шпионить за ним. Сам ша-луг никогда бы не допустил в свои дела постороннего с такой легкостью, с какой это только что сделали Бруглиони.

Куда бы он ни шел, Элс всюду ловил на себе мрачные взгляды. Это казалось странным. Он не замечал, чтобы другие иноземцы вызывали такую злобу.

Давно уже Тейдж не пользовался подобной свободой. Помнит ли он в точности, с кем нужно выйти на связь? Быть может, превратности судьбы унесли жизни местных Гордимеровых агентов? Никаких имен ему не сообщали — только адреса. В посольство каифата Аль-Минфета следовало обращаться лишь в случае самой крайней нужды. А до матросского кабака на берегу Терагая (дальше всего от центра и ближе всего к внешней стене) слишком далеко идти. Оставался связной в дэвском квартале.

Брот простирался далеко на юг от берега Терагая. Казалось, конца ему не будет.

— Эй! Пайп! Пайпер Хект! Как поживаешь, каналья?

С противоположной стороны улицы к нему спешил Пинкус Горт, лавируя между ослами, верблюдами и телегами, запряженными быками, собаками и козами. На улицах Брота царило гораздо большее оживление, чем в Аль-Кварне. И дерьма было на порядок больше. По всей видимости, за животными почти не убирали. По пути Элсу попалось несколько грандиозных навозных куч.

— Горт! Ты за мной следил?

— Да нет же! Ну ты даешь! Это чистое совпадение. Я просто шел в… Как у тебя дела?

— Вроде неплохо.

— Тебя уже внедрили?

— Внедрили?

— Ну, к Бруглиони.

Любопытно.

— А тебе разве не сказали?

— Меня не было в городе. Возникло одно дельце, и Донето отправил меня его разрешить. Я вернулся только вчера. Ну так что?

— Да, думаю, внедрили. Но уж как-то чересчур легко, меня это беспокоит. Не могу поверить, что эти люди ведут себя настолько глупо.

— Уж поверь. В этом городе глупость в почете. Две трети местных недотеп до сих пор уверены, что правят миром. Здесь живут одни задавалы и гордецы.

— Поверю тебе на слово.

— Нужно придумать, как мы будем связываться друг с другом.

— Я знаю, где дом принципата.

— А нам как передать тебе весточку?

— Я с трудом представляю, — после короткого раздумья хмыкнул Элс, — зачем вам вдруг понадобится это делать. А ты?

— Ммм… Может, ты и прав. Но ты ведь должен хоть иногда выходить на связь. Нам нужно сообщать друг другу новости.

Да, Горт прав. Он же должен стать глазами и ушами Элса в обители Бронта Донето.

— Думаю, это будет несложно. Пока за мной никакого особо строгого надзора нет. Да и обязанности тоже еще толком не определили. Палудан хочет отомстить Братству, потому что винит его в смерти сыновей. А Джервес боится, что Братство объявит войну Бруглиони из-за гибели своих людей.

— А ты ничего не хочешь сделать с волосами? — спросил вдруг Пинкус, окидывая Элса внимательным взглядом.

— В смысле? Зачем?

— Половина головорезов Брота разыскивает двух светловолосых иноземцев высокого роста, которые участвовали в той самой заварушке. Конечно, если хорошенько к тебе приглядеться и дать себе труд хоть немного пошевелить мозгами, можно понять, что ты не тот, кто им нужен. Но что, если ты наткнешься на меднолобых остолопов?

— Так-так. Теперь понимаю, почему на меня так косятся.

— Да просто потому, что ты — это ты.

— Разумеется. Мне пора, служба не ждет. Увидимся.

— Ага, до скорого, — протянул Горт, на лице его промелькнула обида.

— Передавай привет Бо и Джо. И Чушке.

— Ага.

Элс торопливо зашагал дальше. Принципату это не понравится: он ведь почти ничего не сообщил Горту о Бруглиони и совсем ничего не сказал о клане Арньена.

Ничего, пускай помучается.

Некоторое время Элс просто ходил по городу. На всякий случай. Незачем Пинкусу знать о его связных. Ша-луг прислушивался к разговорам, но люди вокруг лишь спорили или жаловались, никому и дела не было до неурядиц сильных мира сего. На улице интересовались не политикой, а тем, что будут есть на обед. А еще обсуждали сторонников разных цветов.

Повсюду с нетерпением ждали каких-то Летних Гостевых Игр, на которых колесничие со всей Фиральдии должны будут соревноваться друг с другом на выбывание. Вот тогда-то цвета себя и покажут.

Ноги сами привели Элса на южный берег Терагая. В полумиле отсюда отец Обилад отправился в свое последнее плавание. Еще в дочалдарянские времена местные жители считали реку богиней, лелеявшей на груди целое сонмище духов. Некоторые из них отличались злобным нравом, и всех без исключения следовало задобрить. Богиня канула в вечность, но некоторые темные водные духи и речные нимфы из ее свиты остались.

Древние жители Брота научились жить рядом с Орудиями Ночи. На набережной хорошо было видно, как тогдашние строители усмирили реку: она была закована в огромные искусно обтесанные каменные глыбы, и, даже если бы вода поднялась на добрых двадцать пять футов, городу не грозило бы наводнение.

Элс шагал вниз по течению и восхищался работой древних зодчих. Сегодняшним обитателям Брота подобное было не по силам — не хватило бы умения, не говоря уж о напоре и силе воли. В них в современном Броте ощущалась явная недостача.

Тейджа весьма впечатлили многочисленные городские мосты. Каждый великолепно спроектированный мост представлялся своего рода памятником, способным простоять целую вечность. И мосты эти располагались друг от друга на расстоянии не более трети мили — прохожий в любой момент мог перебраться на другой берег. Элс сделал это возле Кастелла-доллас-Понтеллас.

Вид отсюда был замечательный, особенно если убрать животных, повозки и толпы людей.

Ша-луг уселся на каменную глыбу прямо на набережной. Вот возвышается на каменном острове Кройс, вот приток Терагая опоясывает, наподобие рва, Кастелла-доллас-Понтеллас, окруженную шестью мостиками, а вот вдалеке слева красуется величавый дворец Чиаро — душа епископального чалдарянского мира. Изумительный вид привлекал сюда многих: вокруг Элса собралось около дюжины зевак, которых осаждали настырные уличные торговцы, расхваливающие горячие сосиски, сладкие пирожки и якобы подлинные святыни.

На таком расстоянии можно было различить даже подтеки голубиного помета на сероватых стенах трех грандиозных строений. Видя величие этих громадин — или, скорее, грандиозных памятников былой славы, — Элс впервые ощутил некоторое благоговение перед западной цивилизацией.

Замок Кройс стоял посреди реки вот уже двенадцать веков, а строить его начали — задолго до рождения самого старшего из отцов чалдарянской веры — по приказу бротского императора, который намеревался надежно защитить себя от черни. Потом крепость не раз переходила к следующим владыкам, пока на закате Древней Бротской Империи один из них не завещал ее церкви.

Именно с этих событий, в числе прочего, и началась чехарда, в результате которой появились государства, составляющие нынешнюю Фиральдию.

По реке в обе стороны сновали баржи и лодки; солнце клонилось к западу, и Элс невольно залюбовался чудесным видом в медовом свете заката.

— Пайпер Хект?

Элс подскочил, услышав неожиданно раздавшийся за спиной голос, и только тут заметил, что все остальные любители видов успели куда-то деться.

— Пресвятой Эйс, — прорычал кто-то, — экий он попрыгунчик!

Перед Тейджем стояло четверо вооруженных людей.

— Сержант Бехтер? Ты меня до смерти напугал, зачем же подкрадываться? Значит, тебе повезло выбраться из Коннека вместе с Дрокером?

— Да, я уцелел. Ты, как я погляжу, тоже.

— Прибился к принципату Донето, но получилось из огня да в полымя. В Ормьендене нас схватили солдаты Ганзеля, а потом держали в Племенце, пока Безупречный не соблаговолил заплатить за своего родственничка выкуп. Что тут у вас творится?

— Сообщили, что возле Кастеллы ошивается какой-то белобрысый иноземец, и нас послали проверить.

— Да я просто закатом любовался. Сам посмотри. В чем дело-то? Почему вы так всполошились?

— Ты сколько уже тут? В смысле — не у реки сидишь, а в Брот когда приехал?

— Дней десять-двенадцать назад. Дел было невпроворот, только сегодня выбрался в город. Просто отдыхал, смотрел на лодки и скучал по дому. В чем все-таки дело?

— Слыхал про недавнее убийство рыцарей Братства?

— Давай-ка присядем, — отозвался Элс, снова опускаясь на каменную глыбу. — Потолкуем о старых добрых деньках — о том, как развлекались с коннекскими еретиками, к примеру.

Бехтер мгновенно все понял.

— Так ты знаешь, что происходит? — спросил он, усаживаясь рядом.

— Не совсем. Слишком уж у вас тут все запутано, сплошная неразбериха.

— Хект, давай уж по старой дружбе не будем морочить друг другу голову.

— Ой! Неважное начало.

— Гораздо хуже вышло бы, окажись ты одним из тех молодчиков, которых мы пытаемся изловить.

— А им обязательно тут толпиться? — спросил Элс, оглядываясь на трех вооруженных громил. — Мы можем поговорить с глазу на глаз?

— Давай попробуем, Хект, — после некоторого раздумья согласился Бехтер.

Вернувшись во дворец Бруглиони, Элс отправился прямиком к Палудану с Джервесом.

— Думаю, мне удалось прийти к весьма удачному соглашению. Надеюсь, вы не слишком сильно рассчитывали повоевать, а то будете на меня сердиться.

— Рассказывай, — велел Палудан, который сегодня пребывал в отвратительном расположении духа (видимо, вполне для него обычном).

— В городе я повстречал старого знакомого, еще со времен Коннека. Он из Братства Войны. Мы побеседовали, и я рассказал ему, что именно, с точки зрения Бруглиони, случилось в ночь похищения Родриго Колоньи.

Палудан удивился, а Джервес обрадовался.

— И что дальше, чудотворец ты наш?

Он, интересно, издевается или говорит серьезно?

— Вот как все было. — И Элс в мельчайших подробностях пересказал им свой день, умолчав разве что о встрече с Пинкусом Гортом. — Бехтер — хороший человек, хоть и служит Братству. Ему можно доверять. Я рассказал ему, что думают о случившемся Бруглиони, а он мне — что думают в Братстве. Их сейчас занимает один вопрос: как изловить таинственных светловолосых иноземцев. Братья думали, что их, возможно, укрывают Бруглиони, но я все объяснил Бехтеру. И он мне поверил, ведь мы знаем друг друга еще с Коннека.

Палудан с Джервесом нахмурились.

— Помните, я говорил, что надо выдать этих ваших наемников? — спросил Элс.

— Ближе к делу, Хект, — проворчал Джервес.

— Братья хотят лишь заполучить этих двоих. Если вы расскажете все, что вам известно, между Братством и Бруглиони будет мир.

— Ну да, а еще господь бог спустится с небес и расцелует всех нас, а потом по старинке отымеет в зад, — скривился Джервес.

— Точно. Но не сегодня. Послушайте, это же хоть какой-то выход.

— Как невероятно удачно все сложилось: ты первый раз выходишь в город и тут же натыкаешься на старого товарища.

— Вы верите в бога, Джервес?

— Ровно настолько, насколько это необходимо.

— Я так и подумал. Вполне разделяю вашу точку зрения. Но глупо было бы утверждать, что в нашу жизнь не вмешиваются Орудия Ночи.

— Хочешь сказать, тут замешано волшебство?

— Оно всегда замешано, и особенно в нашей ситуации. Иначе почему Братство до сих пор не разыскало этих двоих? Бехтер говорит — им постоянно о них доносят, но как только патруль является туда, где их якобы видели, они словно сквозь землю проваливаются. В тех краях, откуда я родом, сказали бы, что беглецы под защитой Орудий Ночи. Тогда даже коллегии вряд ли удастся их выследить.

— Но коллегии-то плевать. Им сейчас не до того. Значит, ты предлагаешь договориться с Братством?

Элсу казалось, что он достаточно ясно выразился.

— Ну, терять-то вам нечего.

Элс был доволен: день удался, он провел его с пользой, даже если Палудан пока и не желает этого признавать.

Будь этот мир совершенен, Бруглиони охотно оценили бы его достижения и ему удалось бы закрепиться на новом месте. С другой стороны, Дринджеру невыгодно, если в Броте все друг с другом договорятся и наступит тишь и благодать.

Под личные покои Тейджу отвели большую комнату, разделенную на три части портьерами. В одной, не больше монашеской кельи, спал он сам, в другой, еще меньшей, спал Поло, а в середине располагалось нечто вроде гостиной, равной по размеру обеим «спальням». Портьеры были старыми и потертыми и особенно ничего не скрывали, но при этом удерживали тепло от маленькой жаровни, установленной в общей комнате, так что в «спальнях» царил вечный холод.

— Поло? Ты здесь? — крикнул Элс, заходя в покои.

Из-за портьеры послышалось неразборчивое ворчание.

— Да, господин. Который час? Вам что-то нужно?

— Ты был здесь, пока я ходил по городу?

— Я выходил за углем, а еще чтобы раздобыть свечи, тушницу, перья, чернила и все прочее, что вы велели. Но бумагу я не купил, торговец с площади Нафтали сказал, что все распродано.

Поло просунул голову в щель между портьерами.

— Можешь не вставать. Спрашиваю потому, что в мое отсутствие кто-то рылся в моих вещах. Но по-моему, ничего не пропало.

— Зря только время потратили? — пискнув по-мышиному, отозвался Поло.

— Да. Я ложусь спать.

Лежа на жесткой подстилке, которой ему служил набитый соломой холщовый мешок, Элс обдумывал слова Поло.

Весьма странный ответ, если, конечно, новость была для него сюрпризом.

Палудан и Джервес сами толком не знали, чего хотят от Элса. Нужно было что-то делать, а им представилась отличная возможность его нанять, но не может же один человек заменить всех дезертировавших наемников.

Тейдж попросил перечислить его обязанности, ему велели охранять дворец, но при этом не сказали, как именно. Действовать предстояло самостоятельно.

Он не спеша обходил родовую крепость клана Бруглиони, стараясь всем попадаться на глаза. Везде царили грязь и запустение, а нерадивые слуги только и делали, что били баклуши.

Поло почти неотступно следовал за ним по пятам. Элс отправил его позаимствовать немного бумаги в кабинете Бруглиони, и вместе они составили список: кто и за что отвечает в доме. Элс всегда был толковым и энергичным руководителем, хоть и недолюбливал эту сторону солдатской жизни. Теперь он пустился во все тяжкие.

Дворец Бруглиони был огромен. Построенный как крепость, он никогда не выполнял возложенной на него роли, просто потому что был совершенно к ней не приспособлен. Хотя снаружи цитадель производила довольно грозное впечатление. Фасад здания украшали внушительные каменные горгульи, которые еще не успели отвалиться. За крепостной стеной теснились многочисленные постройки: конюшни, сараи и прочее в том же духе. Главное четырехэтажное здание вмещало в себя сто двадцать комнат. Но на втором, третьем и четвертом этажах они были маленькими и не слишком богато убранными. Нынешние Бруглиони не стремились ослеплять никого роскошью. У них больше не хватало на это средств.

Теперь, под началом Палудана, семейный клан в основном жил своими прошлыми заслугами. Палудан не был дураком, но ему не хватало энергии, он просто плыл по течению, пока им внезапно не овладевал очередной приступ гнева. Тогда глава Бруглиони совершал какую-нибудь глупость — например, пытался инсценировать похищение и внезапное спасение.

Два дня Элс тщательно изучал всех и вся, отвлекаясь лишь на обучение юных отпрысков. На третий день он собрал в кухне старших слуг. Явиться соизволили лишь девятеро, с ними вместе затесалось несколько зевак.

Одним из этих девятерых был начальник дворцового караула. В его подчинении находилось четверо стражников, охранявших въездные и выездные ворота в крепость.

— Господин Каниглия, — обратился к нему Элс, — с завтрашнего дня вы и ваши люди не должны пускать во дворец господина Коприя, господина Грасия и господина Вергу.

Мало кто из слуг жил в самом дворце: Палудан экономил на их кормежке и содержании.

— Больше они здесь не служат. Что касается остальных — подумайте, кто может их заменить, и завтра доложите мне. Господин Натта? Вы тоже хотите заняться поисками новой работы? Нет? Господин Монтель, насколько я понял, именно вы подыскиваете новых слуг, когда в этом возникает нужда.

— Э-э-э… Да, сударь. Но только по хозяйству. Теми, кто ведет дела, я не занимаюсь. И охранниками тоже.

— Скоро нам понадобятся новые люди, потому что мы собираемся избавиться от тех, кто не любит работать. Сколько здесь трудится ваших родственников? Кто-нибудь из них делает хоть что-нибудь?

Монтель что-то неразборчиво забормотал, перемежая свою речь хмыканьем и ойканьем.

— Они не потеряют своих должностей, — перебил его Элс, — если действительно готовы работать. Это место больше похоже на свинарник — вы, я надеюсь, не станете мне возражать? Мы всё тут поменяем. Людей у нас достаточно. Начнем прямо сегодня. Все, кому нравится бить баклуши и получать за это жалованье, могут последовать примеру господина Коприя, господина Грасия и господина Верги. А, только демона помяни… Здравствуйте, господин Грасия.

Грасия был жирным толстогубым коротышкой с лысиной, сильно смахивающей на тонзуру. Обрамляли ее седеющие рыжие волосенки. Остряки спорили между собой, что случится раньше: волосенки окончательно выпадут или все же успеют сначала поседеть?

— Простите за опоздание, — пропыхтел Грасия. — Непредвиденные обстоятельства.

Кто-то из подслушивающих под дверью слуг успел его предупредить.

— Лучше поздно, чем никогда. — Элс все равно собирался избавиться от господина Грасия, не сейчас — так после. — Когда мы закончим беседу, разберемся с вашими записями и счетами. А то Бруглиони получают меньше, чем должно.

Грасия побледнел как полотно.

— Господин Негроне, господин Пагани, если я не ошибаюсь, уборка и хозяйство в вашем ведении? Жду от вас предложений. Подумайте вместе, как нам все здесь вычистить, починить и покрасить с помощью кучи бездельников, которые привыкли получать жалованье ни за что и резаться в карты весь день напролет. Госпожа Ристоти?

Кухня, где царила госпожа Ристоти, была единственным приличным местом во всем дворце.

— Зовите меня просто Карина. У меня есть кое-какие соображения.

— Превосходно, госпожа Ристоти. И давайте сразу договоримся. Никакого панибратства. Только деловые отношения. Это касается всех. Итак, госпожа, я слушаю. Какие у вас соображения?

Госпожа Ристоти проявила поистине фельдмаршальские способности в том, что касалось подковерных интриг. От нее не ускользала ни одна мелочь, и она всегда была в курсе всего, что происходит во дворце.

— Превосходно, — прервал ее Элс через три минуты. — Отныне вы будете моими глазами и ушами. Сумеете совмещать новые обязанности с работой на кухне? Господин Негроне? Вы хотите что-то возразить?

Негроне Тейдж тоже отвел три минуты.

— Иными словами, — заявил он, когда тот закончил, — предложить вы толком ничего не можете, а перечите госпоже Ристоти потому лишь, что она женщина.

— Ну, не стоит так упрощать…

— А мы больше не будем ходить вокруг да около. Господин Грасия, полагаю, вам известно, кто и сколько здесь получает. Какой именно суммы лишится господин Негроне, если его отсюда попросят?

Негроне что-то забормотал, не дожидаясь ответа.

— Считаю наше обсуждение законченным, — отрезал Элс. — Если у кого-то появятся новые полезные предложения, я с удовольствием выслушаю. Разумеется, они должны быть убедительными. А если кто-либо из слуг откажется подчиняться, доложите мне. Повыдергаю мерзавцам руки-ноги или просто велю господину Каниглия не пускать их на порог. Итак, приступим. Идите и подумайте, как нам превратить эту дыру в пригодное для жизни место. А вот вас, господин Грасия, я попрошу остаться.

Толстяк явно занервничал.

— Итак, господин Грасия, уверен, вы наслышаны о судьбе отца Обилада.

— Да.

— И знаете, что в гневе Палудан Бруглиони творит страшные вещи?

— Да, сударь.

— Вы должны изыскать способ вернуть деньги. А пока будете у меня здесь главным любимчиком. Ведь я держу вас, строго говоря, за яйца.

— Да, сударь.

— Надеюсь, остальные будут так же благоразумны, как и вы. Приступайте к работе, господин Грасия.

Элс направился в кухню, где Поло внимательно выслушивал «соображения» госпожи Ристоти, но по дороге его перехватили Каниглия со товарищи. Лица их были уж слишком мрачны — не затеяли ли какую-нибудь глупость?

Один из караульных протянул Элсу сложенный лист бумаги.

— Гонец оставил Диано письмо для вас, — сказал Каниглия.

— Как я погляжу, печать куда-то задевалась, — заметил ша-луг.

Каниглия что-то прокряхтел.

— А что же у вас такие мрачные лица?

— Вы велели кое-кого не пускать, так вот они очень разозлились. Сказали: если я и завтра их не пущу — разозлятся и того пуще.

— Я разберусь.

Услышав это, Каниглия не обрадовался, он ждал совсем другого ответа.

— И от кого письмо? — поинтересовался Поло.

Прислонившись спиной к стене в их общей комнате, Элс как раз читал послание.

— От одной женщины из далекого прошлого. Ее зовут Анна Мозилла. Она вдова и несколько месяцев назад перебралась в Брот. Теперь прослышала, что я тоже здесь, и шлет весточку. Видимо, больше на меня не злится.

— Что — занятная история? — хихикнул Поло.

— Да не особенно. Анна хоть и овдовела, но еще слишком молода, чтобы отказываться от приятной стороны замужества. Во всяком случае, раньше она была совсем не прочь поразвлечься. И видимо, до сих пор.

— Думаете, с ее появлением у вас начнутся неприятности?

— Вряд ли. Надеюсь, наоборот.

— Открывайте, — велел Элс. — Поглядим-ка, кто приходит на службу вовремя.

Каниглия отпер ворота для слуг, которые не запирали многие годы. Даже после предательства отца Обилада. Палудан упорно закрывал глаза на все, что ему не нравилось.

Каниглия и его молодой помощник Диано устроили целое представление, пропуская слуг строго по одному и осматривая, кто и что принес с собой. Значит, раньше они этого не делали. И уж тем более не проверяли слуг, когда те уходили вечером.

Элс жалел, что так плохо разбирается в счетах. Кое-что удалось раскопать, но наверняка в бухгалтерских книгах господина Грасия можно было найти гораздо больше интересного.

Как ко всему этому отнесется Палудан? Глава клана, похоже, не желал иметь ничего общего с цифрами и буквами. Хотя в Броте дела с этим обстояли гораздо лучше, чем Элс помнил по Святым Землям. Там арнгендцы, если возникала нужда что-нибудь сосчитать, прочитать или написать, хватали первого попавшегося дэва.

И какую роль во всем этом играет Джервес Салюда? Не наживается ли он на Бруглиони? Ведь в тех краях, откуда был родом Элс, именно так и обстояли дела в любом крупном хозяйстве или дворце.

— А это кто еще такой?

Через ворота прошел красивый юноша с ящиком инструментов в руке.

— Марко Деметриус, — отрапортовал Каниглия. — Он плотник и доводится родней нашей кухарке. Всегда приходит, когда нужно что-нибудь сколотить. Хороший парень и работать умеет.

— А, значит, за ним послала госпожа Ристоти.

Сама кухарка редко покидала дворец, хотя официально здесь не жила.

В ворота попытались проскользнуть Коприя и Верга.

— Господин Верга, — громко сказал Элс, — вы, кажется, забыли, что больше здесь не служите. Не срамитесь. Вам и господину Коприя следует извиниться перед людьми в очереди, которых вы задерживаете. А потом ступайте себе.

— Посторонись, — буркнул Верга. — Ты не имеешь права.

Элс со всей силы ударил его прямо в грудь. Мужчина, задыхаясь, упал на колени. Он едва не потерял сознания.

— Вы больше здесь не служите, — повторил Элс.

Коприя оказался не таким упрямцем: он помог товарищу подняться, и оба они поковыляли прочь. Тейдж надеялся, что эта сцена послужит остальным уроком.

— Мне нужно знать, — сказал он Каниглия, — кто опаздывает. Теперь будете закрывать ворота через десять минут после начала рабочего дня. Копуш пускать не будем, и жалованья они тоже не получат.

Анна Мозилла поселилась в небольшом домике, похожем на ее жилище в Сонсе. Элс поднялся на крыльцо и постучал дверным молоточком. Дверь открылась почти сразу же. С их прошлой встречи Анна ничуть не изменилась.

— За тобой следили.

— Да, причем не слишком умело.

— И ты позволил им?

— Позволил.

— Почему?

— Я сказал, что ты моя бывшая любовница. Твое письмо вскрыли.

Анна нежно прильнула к нему и потянула за собой в дом.

— Поэтому я и не сообщила в нем никаких подробностей, — тихо проговорила она. — Подумала, что ты именно так все и объяснишь.

Дверь она закрыла, и теперь за ними никто не наблюдал, но Анна по-прежнему прижималась к Элсу. А тот ее не отталкивал. Так приятно было снова ощутить рядом с собой женщину. Даже если она на десять лет старше. И притом совсем не жена.

— Раньше мы только делами занимались, — сказала вдова, — как настоящие шпионы. Я долго о тебе вспоминала. А потом мне велели перебираться сюда. Ты все не ехал. Я столько всего успела передумать.

Элс молчал. Ему следовало оттолкнуть ее, но он этого не делал.

— Фрейн, это же не грех. — (В Сонсе Элс назвался ей Фрейном Дорао.) — Я ведь из неверных.

Значит, она и об этом знает.

Так говорилось в Писании: если женщина не праманской веры, прелюбодеяние не в счет.

Элс не сторонился, но и не дотрагивался до нее, хотя женщина явно этого ждала. Он полностью отдал себя в ее руки.

И руки эти оказались весьма искусными, хоть и осторожничали поначалу.

Элс решил поужинать прямо в кухне, а заодно обсудить все дела с госпожой Ристоти.

— Кто-нибудь бунтовал?

— Меньше народу, чем я ожидала. Вы их перепугали. Утром у ворот они поняли, что настроены вы серьезно.

— А вы сами как думаете?

— Думаю, серьезнее некуда.

— Именно.

— А почему?

— Потому что хочу сохранить свое место. Я прибыл в Брот, чтобы оказаться в самой гуще событий. И мне нужна работа.

— Моя семья служила в знатных домах Брота со времен Древней Империи. Так, во всяком случае, утверждают семейные предания. И за все это время мы усвоили одну мудрость: каков хозяин, таков у него и дом.

— То есть тут все разваливается, а слуги совсем распустились из-за Палудана Бруглиони?

— Да. Палудану не по душе все, что здесь творится, но бороться с ночью ему неохота.

— Что-что?

— Ой, я не в том смысле — не про волшебство. Просто поговорка такая: ночь, она ведь всегда тут, сколько ни бейся. Так зачем же себя утруждать? Мучиться?

— Понимаю. Будет что показать Палудану и Джервесу, когда они наконец решат обратить внимание на нашу возню?

— Да.

— Как думаете, что скажет Салюда?

— В каком смысле?

— Есть ли у него личный интерес в том, чтобы все оставалось по-старому? Быть может, он нагревает на этом руки? Я пока не нашел доказательств, но все указывает на это.

— Сомневаюсь, — удивленно отозвалась кухарка. — Он бы, конечно, мог, если б захотел.

— То есть какой-то интерес у него все-таки может быть?

— Наверное. Но его привязанность к Бруглиони намного сильнее, чем у настоящих членов клана, которые сбежали из Брота и не желают возвращаться.

То же самое говорил Элсу и Поло.

— Да, так вышло. Но ситуацию можно изменить. Ну что же, продолжайте работать. И найдите мне парочку бузотеров. Я их уволю, чтобы и остальным напомнить: незаменимых тут нет.

Элс разыскал Поло и господина Грасия.

— Заковыристо тут счета ведутся, — сообщил Поло. — Выходит, Палудан Бруглиони тратит в год тридцать тысяч дукатов, и половину из них — неизвестно на что. Платит людям, которых и на свете-то нет, за работу, которую никто не делает, и товары, которые никто и не думает доставлять.

— Ясно. Господин Грасия, вы думали, об этом никто никогда не узнает?

Коротышка пожал плечами. Как и многие пойманные с поличным воришки, он, разумеется, совершенно не думал о возможных последствиях.

— Поло, ты раздобыл мне бумагу? — поинтересовался Элс.

— Нет. Каждый день спрашиваю на площади Нафтали, но они все твердят, что бумаги нет. А в дэвский квартал времени сходить не было.

— Тогда я сам этим займусь. А вы пока развлекайтесь дальше с господином Грасия. — Элс похлопал несчастного счетовода по плечу. — Какое богатое воображение, просто диву даешься.

— Вы не расскажете Палудану?

— Нет, если вы поможете мне привести тут все в порядок. Но если надумаете взяться за старое — готовьтесь к встрече с отцом Обиладом.

Элс попытался выскользнуть из ворот для слуг незамеченным, но тщетно: за ним тут же увязался хвост.

Сначала он немного поволновался: кто же все-таки следит за ним и с какой целью? А потом махнул рукой. Соглядатаев было только двое, и ремесло свое они знали скверно. Возле дома Анны Мозиллы он с легкостью оторвался от них. Мысли об Анне сразу же отвлекли его от насущных дел. Позже, все развлечения потом. Тейдж направился в дэвский квартал.

Если верить старейшинам дэвов, в Броте проживало около двадцати тысяч их соотечественников. А если верить слухам — в несколько раз больше. Но тогда получается, в самом сердце ненавистной им епископальной веры дэвов больше, чем в Святых Землях. Хотя в Суриете городам некуда было расти, разве что на побережье Родного моря. А там насаждали свои королевства западные захватчики.

По всему миру дэвов было разбросано гораздо больше, чем осталось в их безумном отчем крае.

Элс, сколько ни старался, не мог представить себе, каково же это — жить в тех землях, прямо среди Кладезей Ихрейна, из которых так и выкипало волшебство, окутывающее все вокруг, плодящее злобных духов, питающее Орудий Ночи и случайным образом не дающее льдам сковать землю.

Даже сейчас многие коренные дэвы рады были оставить родной Суриет на милость чалдарянским завоевателям и праманским освободителям (или наоборот): пусть себе плодятся там, пусть лупцуют друг друга среди потоков магической энергии, все равно в один прекрасный день явится тот, имя кому легион, и очистит землю, пощадив лишь избранных.

Аарон, Эйс, Келам и другие пророки, положившие начало арианизму, который со временем превратился в чалдарянство, сами спешно бежали из Святых Земель, едва насобирав своими проповедями деньги, необходимые для путешествия (такого, чтоб не пришлось ночевать под мостами). Святые отцы рассеялись по всей Бротской империи, неся слово тем, кто в жизни только и знал что отчаяние.

Проповеди, явления, которым они становились свидетелями, всяческие чудеса — все это обычно происходило вдали от Кладезей Ихрейна, в тех краях, которые позже стали Люсидией, или Восточной Империей.

Элс двигался в южном направлении и с каждым шагом ощущал все возрастающее напряжение, разлитое в воздухе. Произошло что-то важное. И что-то еще более важное должно было случиться, иначе отчего все вокруг так взволнованы.

Элс пытался расспросить прохожих, но безрезультатно. Светловолосым иноземцам в Броте не доверяли.

Ну что ж, возможно, его связной в дэвском квартале сможет все объяснить.

На небе не было ни облачка, но дэвы и дейншокины сновали вокруг с такой скоростью, словно боялись надвигающейся грозы и торопились поскорее закрыть свои лавки.

Элс толкнул дверь крошечной лавчонки торговца бумагой. Судя по вывеске, здесь торговали «лучшей бумагой во всем Броте». Услышав звякнувший над входом колокольчик, навстречу Тейджу проковылял крошечный, сгорбленный старичок, будто сошедший с карикатуры на дэва. Его седые космы торчали во все стороны, рука крепко сжимала тросточку, на которую он опирался при ходьбе. Из задних комнат на гостя повеяло знакомым запахом серы.

— Чем могу слу… — начал было старичок, с трудом приподнимая голову, и замер на полуслове.

— Я пришел не по чью-то душу, а чтобы купить бумагу. Мне нужна недорогая, для хозяйственных нужд. Двадцать листов. Потом, сорт получше — вести записи, писать письма, чтобы выдержала длительное хранение и путешествие. Тоже двадцать обычных листов. И еще такую, вроде пергамента, чтобы можно было стирать написанное. Как для школяров.

— Это не бумага, пергамент делают из шкуры животных, — обрел наконец дар речи лавочник. — Но обычно у нас он есть. Вам понадобятся особые чернила, губка, шлифовальный камень, состав для удаления чернил и халмасская глина. А еще кисти для каллиграфии.

— Все это я тоже охотно у тебя куплю.

— Но мы такое не продаем.

— Не беда. Вижу, здесь, в Броте, перебои с бумагой. Я пройдусь по всем лавкам, пока не найду того, что нужно.

— И вы готовы за все это заплатить?

— Разумеется. Тебе что-то не нравится? Не хочешь продать свой товар?

— Хочу, господин. Сделка превосходная, лучшая за последние несколько недель. Просто мы нечасто видим людей вроде вас в нашем квартале. Говорите, двадцать листов паковочной и двадцать первого сорта?

— Паковочной?

— Никто не знает, откуда пошло название, — пожал плечами дэв. — Не помнят уже. Это то, что вы просили, — бумага для работы по доступной цене.

— Понятно.

— А сколько пергамента?

— Шесть свитков, сложенных вдвое по размеру обычного бумажного листа. Один мне, и по одному для моих учеников.

— Учеников? Э-э-э… Ладно. Это не мое дело. У меня здесь есть три свитка, но я знаю, где взять остальные. И нужные писчие принадлежности.

— Прекрасно.

— Отправлю за ними своих внуков, и вам не придется самому бегать по лавкам.

Элс нахмурился.

— Не волнуйтесь, господин, внакладе не останетесь. — Придвинувшись ближе, старичок доверительно сообщил: — Цену набавлять не стану. Просто я получу от них комиссионные. Они ведь знают: я могу послать внуков и в другое место. Я делаю им одолжение, вот они и уступают.

— Договорились, — кивнул Элс. — Я и так сегодня весь день на ногах, а надо еще дойти до дому.

Лавочник закричал что-то на местном диалекте мельхаика, щедро пересыпая свою тираду фиральдийскими словечками.

Элс неплохо знал мельхаик и близкое к нему пеквское наречие и мог сносно объясниться с жителями Суриета и Пеквы, но теперь он понял лишь половину из сказанного. Старик раздавал поручения — кому и куда бежать за Элсовыми заказами, — а еще велел сообщить некоему Пинану Талабу, что в бумажную лавку Луки Фарады зашел светловолосый иноземец. Из задней двери один за другим появлялись юноши; выслушав наставления деда, они торопливо кланялись Тейджу и выходили на улицу. Каждый раз, когда открывалась дверь, оттуда доносился резкий запах серы. С самого детства этот запах связывался у него с людьми, делавшими бумагу, и теперь всколыхнул воспоминания о далеком прошлом. О тех временах, когда его еще не купили ша-луг. Воспоминания эти, впрочем, были расплывчатыми — не воспоминания даже, а скорее смутная тоска.

Напутствуя внуков, старик умудрялся при этом разговаривать с Элсом, то и дело переходя на фиральдийский, иногда даже в середине предложения.

— А почему это вдруг, — с озорной усмешкой спросил Элс, — Пинану Талабу есть дело до того, какую именно бумагу покупает какой-то чалдарянин?

На мгновение ему показалось, что почтенный лавочник сейчас скончается от ужаса, — в немом испуге дэв уставился на Элса.

— Так как насчет моего заказа? Может, ты все-таки принесешь бумагу, пока мы ждем ответа от Талаба?

— Странные нынче времена, господин. Вот в Броте, к примеру, все из кожи вон лезут, чтобы найти каких-то чужеземцев со светлыми волосами. Нам-то здесь все равно, но надо же помнить об осторожности, если вы привлекаете столько внимания.

— Я работаю на Бруглиони, — сказал Элс, изобразив полнейшее недоумение. — А! Ты про тех молодчиков, что якобы на нас работали, а на самом деле выполняли приказы священника, подосланного к нам Братством Войны? Смешно получилось, да? Те парни, после того как тот священник их науськал, взяли и прикончили восемь или десять человек из шайки, на которую святой отец и шпионил.

Судя по выражению лица, старика эта история ничуть не забавляла. Один за другим в лавку начали возвращаться его внуки. Они складывали на прилавок свертки и исчезали за задней дверью, из-за которой снова и снова вырывались облачка серного дыма.

Элс все ждал подвоха, хотя зачем им его выдавать? Ничего страшного так и не произошло. Все гонцы вернулись в лавку, готовый заказ лежал перед ним.

— Превосходно. С удовольствием отправлю к тебе любого, кто спросит меня про бумагу.

— Вы очень добры, господин. Передайте всем, что лучше закупаться сейчас. Как только начнется война, все заберут солдаты.

— Война? Какая война?

— А вы не слышали?

— Ты же видишь, что нет. Сижу днем и ночью взаперти во дворце Бруглиони, а когда выхожу в город, никто не хочет разговаривать со светловолосым чужеземцем. Так в чем дело?

— Вчера пираты устроили большой набег. На Старплир. Перебили священников, монахинь и ученых мужей, разграбили все, что смогли. Почти всех жителей тоже поубивали. Большой отряд имперской кавалерии, направлявшийся в Аламеддин, добил отставших от основных сил мародеров и спас немногочисленных горожан, которым удалось спрятаться. — Старик заметно помрачнел, описывая налет.

Элс начал припоминать: Старплир расположен у самого побережья, на юге от устья Терагая, и совсем не укреплен, живет там несколько тысяч человек — в основном монахи, монахини и богословы, и славится город своими монастырями и семинариями, а еще там находится главный епископальный университет. И крошечное поселение дэвов, которые занимаются издавна знакомым им делом.

— Понятно.

— Говорят, патриарх убедит коллегию устроить против Кальзира священный поход.

— Думаю, самое время, — отозвался Элс, забирая сдачу и вешая на плечо мешок с покупками (в мешок этот, по всей видимости, раньше ссыпали рис). — У тебя там была родня?

— Мы все родня.

Элс вышел из лавочки, обуреваемый противоречивыми чувствами. Чалдарянский поход против Кальзира выгоден Дринджеру гораздо больше, чем поход против Коннека. Безупречного он займет надолго, а прибыли ему не принесет никакой. Быть может, Кальзиру удастся продержаться до тех пор, пока патриарх не отправится наконец на небеса или же окончательно не обнищает.

Но кальзирцы были праманами.

Хоть и не слишком сообразительными. Они что — с ума сошли? Зачем было совершать подобную глупость и истреблять жителей Старплира?

Тут явно не обошлось без чьего-то злого вмешательства.

— Капитан, — донесся из темного узкого прохода между домами тихий голос.

Элс не стал бы даже поворачивать голову, но голос этот был ему знаком.

— Гледиус Стьюпо? — спросил он притаившегося в тени дэва с всклокоченными волосами. — Что ты здесь делаешь?

— Поговорим в другом месте. Иди за мной, — выпалил тот и быстро пошел по улице, изо всех сил стараясь казаться незаметным.

Выглядело это забавно: что может быть заметнее крадущегося гнома?

Элс последовал за ним, обдумывая на ходу последние события. Сначала эта война, а теперь вот Гледиус Стьюпо.

— Какая-то у вас нездоровая страсть к подземельям, — пожаловался Элс.

— Вспомни дэвское подполье, — отозвался Стьюпо.

— Ха! И еще раз — ха!

— Когда с тобой обращаются как с крысой, постепенно, чтобы выжить, перенимаешь крысиные повадки.

Стьюпо привел Элса в располагавшиеся под дэвским кварталом подземелья, которые, как он утверждал, прорыли еще на заре Древней Империи. Тогдашние дэвы прятали здесь своих освобожденных единоверцев — бывших рабов, захваченных в Святых Землях.

— Но в землю, капитан, зарываются не только дэвы. У всех жителей Брота есть тайные погреба и подполья. У первых чалдарян, арианистов, была целая система потайных туннелей, убежищ и часовен. Они до сих пор время от времени обваливаются.

Внизу их встретило четверо дэвов. Тайник как две капли воды походил на тайник в Сонсе, даже запах сырой земли был тот же. Двоих гномов Элс помнил по Сонсе, еще двоих Гледиус представил как Пинана Талаба и Шира Сперео, который и был бротским связным Тейджа.

— Долго же ты сюда добирался, — заметил Сперео.

— Издержки профессии. Полгода просидел в плену.

— Наверное, хозяева твои не слишком обрадовались, — сказал Стьюпо.

— Зато обрадуются, услышав про грядущую войну.

— Которая на время займет патриарха.

— Это они все устроили? Что тут на самом деле происходит?

Дэвы озадаченно переглянулись.

— Ты о чем? — спросил Гледиус.

— Кальзирцев наверняка кто-то подбивает. Они же не настолько безмозглые и не надеются, что патриарх стерпит, когда у него под носом нагло грабят владения церкви и епископальные государства.

— Думаю, они именно что безмозглые. Им известно, что торговые республики разгневались на патриарха и не желают ему помогать. А из первых набегов пираты вернулись по самую ватерлинию нагруженные сокровищами неверных. Кальзир охватила жажда наживы, и теперь все, у кого имеется мало-мальски вместительная лодка, собирают дружков и откапывают старое оружие: им не терпится поскорее разбогатеть. Возможно, после Старплира они совсем осмелеют и замахнутся на добычу покрупнее.

— Но успех может вскружить голову, — заметил Элс. — Стоит им забыть о Безупречном и клане Бенедокто и покуситься, например, на владения Ганзеля или какой-нибудь торговой республики…

— Тогда им придется туго, — кивнул Талаб. — Мы-то понимаем, а вот они нет. Кальзир нынче несказанно поглупел. Хотя умных-то везде днем с огнем не сыщешь, а в тех краях и подавно. Вечная тамошняя проблема — отсутствие централизованной власти.

— Со времен Праманского завоевания каждые шестьдесят или восемьдесят лет — одно и то же, — вздохнул Стьюпо. — Рано или поздно чалдарянские союзники вычищают кальзирское побережье, пиратство прекращается — но только до тех пор, пока не умирает последний старик, помнящий о том, как все закончилось в прошлый раз.

— Вечно они воображают, что бог на их стороне, — вставил один из дэвов, — а фиральдийцы — бесхребетные слабаки, не способные дать отпор.

— Может, если бы там было больше грамотных… — протянул Стьюпо.

— Гледиус, я и не слышал, как ты оказался в Броте.

— Конечно слышал. Только не от меня. В Сонсе дела совсем швах. Из Кастелла-доллас-Понтеллас послали новых громил, чтобы отомстить за того колдуна.

— Я тебя порадую: тот колдун возглавлял отряд, в который я вступил. Он лишился почти всех своих бойцов.

— Прекрасно, когда-нибудь мы… — Стьюпо одернул себя. — Дэвы и дейншокины решили покинуть Сонсу, после того как там погибла половина дэвов.

Элс не чувствовал никаких угрызений совести.

— Аль-Кварн тобой недоволен, — продолжал гном.

— Если они считают, что могут сделать эту работу лучше, милости прошу.

— Они не понимают, что именно тут на самом деле творится. Ты должен объяснить им. Мне недавно напомнили, что ты еще не посылал отчетов. Им стало известно, что ты уцелел, лишь через третьи руки.

— Мне было велено докладывать, когда появится о чем. А пока не о чем, — отозвался Элс, никак не прокомментировав замечание Стьюпо насчет «объяснить им».

— Власть предержащие желают знать, что происходит. Им нужно принимать решения. Не получив нужных сведений, они визжат, словно побитые свиньи. Но я не особенно желаю упрощать им жизнь.

— Да, — кивнул Элс, — враг твоего врага — твой союзник.

— Но не друг. Понимаешь?

— Разумеется. Но прежде чем определять, каким станет мир там, у нас, нужно разобраться с западной угрозой.

— Ты что-то слишком хорошо соображаешь для солдата, — заметил Гледиус.

— Несомненно. А ты превратился в охотничьего пса на службе у фальшивых богов. Где же твой стыд?

— Надеюсь, это еще не конец мира, и кто именно из нас впал в заблуждение и поклоняется ворогу — выяснится не сейчас.

— Все это не имеет значения. Во всяком случае, пока. Если Безупречный потребует устроить поход на Кальзир…

— После Старплира коллегия одобрит карательную экспедицию против пиратов. Какая жалость! Стоит Безупречному увязнуть в Кальзире — ему не хватит времени на бесчинства в Святых Землях.

— Раз уж я к вам забрел, давайте-ка напишем отчет, а вы его передадите. — Элс не стал говорить им, что на самом деле уже посылал вести домой. — Я бы лучше продиктовал. Писать придется долго.

— И еще кое-что, — сказал ша-луг, когда с отчетом было покончено. — Сейчас я на службе у Бруглиони, и мне нужен счетовод — настоящий волшебник, который разбирается в цифрах и может вывести мошенников на чистую воду. Слуги беззастенчиво обкрадывают клан Бруглиони, подделывая бумаги, а мне нужно утвердиться на новом месте.

— Посмотрим, что тут можно сделать, — кивнул Стьюпо.

— Вы нашли бумагу? — поприветствовал его Поло.

— Да, в дэвском квартале. Но дэвы говорят: надвигается война и бумагу скоро будет не достать. И цены везде подскочат.

— Ах да, война. Они хотели с вами поговорить как раз о ней. Прямо сейчас.

— С чего бы это? Обычно они никуда носа не кажут. Когда мне что-то нужно, я вечно не могу их доискаться.

— А что в этом плохого? Палудан вами весьма доволен.

— Неужели? Поло, мне приходится выдумывать на ходу. Никто не объясняет, что именно делать, — просто наняли меня, и все. Поэтому я занимаюсь тем, что явно нужно привести в порядок, и постоянно спрашиваю себя: почему же второй по богатству и влиянию клан Брота живет в свинарнике? Почему их до сих пор боятся и уважают? Тут же просто некого бояться и уважать. Неужели об этом никто не знает? Говоришь, сидят, меня дожидаются?

— Не совсем. У них там встреча тайная. В шахматы играют.

— А еще что?

— Приходил Дивино. Наверное, насчет пиратов.

— Дивино? Тот самый дядюшка из коллегии?

— Да. Принципат Дивино Бруглиони. Вы его, наверное, видели уже, просто не поняли, кто это такой. Он часто сюда заглядывает.

— Отнеси все это в наши покои, а потом вели госпоже Ристоти прислать мне еды. Прямо туда. С самого утра во рту ни крошки.

— Вы разве не навещали свою даму?

— Я искал бумагу и осматривался в городе.

— Весь в делах?

— Да, Поло. Только так в нашем мире можно преуспеть.

Элс зашел в небольшую комнату; крестьяне назвали бы такую огромным залом, ну а по меркам Бруглиони она считалась лишь жалкой каморкой. Из мебели там были только шахматный столик и четыре стула. На одном спиной к двери сидел Джервес, напротив него мрачно склонился над доской Палудан. Огонь в камине не горел.

— Ах да, Хект. Проходи. Ты был сегодня в городе?

— Ходил в дэвский квартал за бумагой. Она нужна для наших с мальчиками уроков. Заодно разузнал, что творится в той части города.

— Слыхал про Старплир?

— Только в общих чертах. У меня светлые волосы. Горожане вступают со мной в разговор только тогда, когда хотят освободить меня от лишних денег. Про войну слышал немного.

— Значит, не очень внимательно слушал. Только о ней и говорят на каждом углу. Дядя Дивино утверждает, что патриарх потребует устроить священный поход. И коллегия ему позволит.

— Неужели? — удивился Элс.

— Именно. У многих в Старплире погибла родня. Но есть и другие неприятности.

— Какие?

— По словам Дивино, получив известия о Старплире, коллегия начала следить за кальзирскими пиратами. Их гораздо больше, и управляются они гораздо лучше, чем мы подозревали. Нынешний набег — лишь прелюдия.

— Новости тревожные.

— Верно, — согласился Салюда. — Садись. Нужно все обсудить.

— Говорите, — сказал Элс, усаживаясь.

— Пираты подумывают двинуться на Брот. Сопротивления особого они не ждут: город обороняют лишь члены Братства. А сейчас их здесь и сотни не наберется.

— И кальзирцам об этом известно?

— Да.

— А им известно, что мы тоже об этом знаем? Нет, давайте-ка я спрошу по-другому. Их вожаки обращаются к Орудиям Ночи? Не могут ли они решить, что кому-нибудь здесь станет известно об их планах?

— Возможно… пиратским предводителям и известно. Все знают, чем занимается коллегия.

— Но мы не для этого собрались, — вмешался Палудан. — Нужно защитить клан и нашу собственность.

— Что именно?

— У нас владения по всему городу.

— Всё вы защитить не сможете. Скорее, даже вообще ничего не сможете, если не знаете точно, куда именно ударят. Соберите все ценное здесь: все, что хотите спасти от разграбления, и всех, кого хотите видеть в живых. А еще лучше уехать из Брота и переждать.

— Это не лучший ход, по политическим соображениям, — протянул Джервес.

— Мы же Бруглиони, — согласился Палудан. — Мы обязаны защищать Брот.

— Каким образом? Вся ваша армия состоит из меня, четверых привратников да кучки детей, которые не знают, с какой стороны браться за меч.

— Остальные в таком же положении. Ближайший патриарший гарнизон располагается в Бобире, а это в четырех днях пути. Имперцы из Гэджа могут подоспеть и за два дня, но вдруг Ганзель решит воспользоваться моментом и сам обрушится на Брот?

— Значит, мы боимся имперцев больше, чем кальзирских пиратов?

— Мы — нет, — фыркнул Джервес. — Но Безупречный — возможно.

— Если действительно нагрянут пираты, — кивнул Палудан, — Безупречный просто-напросто окопается на своем острове и переждет.

— Никогда мне не постичь тонкостей бротской политики, — посетовал Элс. — Это же прекрасная возможность для врагов патриарха.

— Да. Если набег все-таки случится, дядюшка Дивино и его дружки ее не упустят.

— То есть обе заинтересованные стороны готовы отдать город на разграбление? Одна — из трусости, а другая — ради политической выгоды?

— Не знаю. Я хочу услышать мнение профессионального солдата.

— Посмотрим, что мне удастся разузнать. А, госпожа Ристоти, благодарю вас. Но, думаю, мы уже закончили, так что я поем в кухне.

Элс вопросительно взглянул на Палудана Бруглиони, и тот, мрачно нахмурившись, кивком дозволил ему удалиться.

Рано утром Элс вышел из ворот дворца. Никто за ним не следил. Сначала он заглянул к Арньенам, где удостоился короткой аудиенции у Рогоза Саяга и его отца. К ним ненадолго присоединился и сам дон Иниго.

Потом Элс направился к Бронту Донето. Просто Джо, который нес караул у ворот, затащил его внутрь.

— Пайп, здесь прекрасно кормят. И к тому же вдоволь. Лучшего места у меня еще не было. Только вот приходится Горта терпеть, он ведь мой начальник. Но иногда ведет себя как настоящая скотина.

— Так с нами, начальниками, и бывает, Джо. Представь себе, что надо каждый божий день заставлять работать кого-нибудь вроде Бо, тут уж волей-неволей оскотинишься.

— Понимаю, — засмеялся Джо.

— Как поживает Чушка?

— Он, Пайп, словно сыр в масле катается. В два раза лучше меня ему живется. Эй! К нам капитан Хект заглянул!

Пинкус Горт весьма усердно выполнял обязанности правой руки Донето: вместе с шестью профессиональными вояками они обдумывали, как же именно обороняться от кальзирцев.

— Ого! — восхитился Элс. — А у меня в распоряжении только древний пень, по имени Виго Каниглия, и трое необученных стражей, из них лишь один еще на что-то годен. Да кучка детей, самому старшему из которых едва стукнуло шестнадцать.

— Судя по всему, Пайп, это еще ничего, ведь все пять кланов — жуткие скупердяи, хотя могут при желании купить целый полк. А мы-то, дураки, надеялись здесь разбогатеть. Хотя некоторым все же повезло.

— Есть ли какие-нибудь новости полезные? — поинтересовался Элс. — Я только знаю, что пираты якобы собираются напасть на Брот. И что все думают, будто ничего нельзя с этим поделать. А я должен срочно представить клану план действий.

— Мне известно не больше твоего. Принципат со мной дружбу уже не водит — с головой ушел в заговоры и интриги. Ничего мне, простому смертному, не сообщает.

— Он говорил, что собирается делать его высокопоставленный родственничек?

— Нет. Но спорю на свое жалованье, он точно намылился отсидеться где-нибудь в укрытии, а потом устроить новый священный поход. Страшно хочет устроить поход, неважно куда. Иди-ка сюда и взгляни на карту. На месте горе-налетчиков, которые всю жизнь промышляли рыбной ловлей, ты где бы высадился? — спросил Горт, указывая на превосходно нарисованную карту Брота.

— Я бы не стал так далеко забираться — ведь можно попасть под обстрел с мостов и укрепленных островов.

— Но если побросать лодки здесь — застрянешь в жилых кварталах. Улицы там узкие и кривые, а грабить почти нечего.

— А здесь у нас что? Я еще не спускался от Кастеллы вниз по течению.

— Памятники да дворцы. Лет им под тысячу — не меньше. Там куча народу бездомного ошивается — прогнать-то их оттуда некому. Сражаться там неудобно.

— А что северный берег? Может, они там высадятся?

— А потом перейдут по мостам? — хмыкнул Пинкус. — Я бы, возможно, так и сделал, если бы точно знал, насколько мы в действительности уязвимы. Швартоваться удобно. Но добычи мало — все крупные церкви и владения кланов на южной стороне.

— Среди пиратов в основном рыбаки да торговцы, так? Обычная толпа, только вооруженная. Они могут запаниковать.

— Да, но будет их, скорее всего, немало. Есть мыслишки?

— Конечно. Но людей у нас маловато, — вздохнул Элс. — Понадобятся опытные солдаты, а у нас одно только Братство.

— Это я знаю, Пайп. И вражеские шпионы тоже. Но как насчет тех бездомных бродяг? Многие из них притопали в Брот, чтобы присоединиться к армии, которую патриарх все никак не удосуживается собрать.

— Ух ты! Пинкус, а ты и в половину не так глуп, как пытаешься казаться. Пойдем-ка прогуляемся. Я кое-кого знаю в Кастелле.

— А я тоже его знаю?

— Разумеется. Это Редферн Бехтер. Ему удалось выбраться из Коннека. Мы с ним недавно столкнулись на улице. И возможно, он выслушает нас и проникнется твоей идеей.

— Там сейчас Грейд Дрокер за главного, а он спелся с Безупречным. Безупречный, может, и не захочет, чтобы кто-нибудь защищал город.

— Дрокер, говоришь? А я думал, Хоули Кверк там главный.

— Безупречный отослал Кверка в Ранч. Кверк-то ему зад не лижет.

— Надо же; я думал, Братство предпочитает никому не подчиняться.

— Они всему прочему предпочитают священные походы. А Безупречный им один такой пообещал. Особое ведомство уже выпрыгивает из штанов.

— Теперь у нас есть план, — сообщил Элс Палудану и Дивино Бруглиони и Джервесу Салюде. Дивино действительно оказался тем самым человеком, которого Элс видел в свой первый день у Бруглиони, хотя по возрасту тот не очень подходил на роль дяди. — Я с самого утра бегал по городу и встречался со своими коннекскими знакомыми. Мы придумали, как отразить нападение пиратов. Клан Бруглиони должен предоставить в распоряжение Братства четыре тысячи двести дукатов и всех своих опытных бойцов, то есть меня. Кланы Мадисетти, Арньена и Бронт Донето как представитель клана Бенедокто уже согласились на эти условия. Я должен получить ответ Бруглиони.

Палудан, казалось, вот-вот задохнется. Принципат молча и внимательно разглядывал Элса.

— Четыре тысячи двести дукатов? — не поверил своим ушам Джервес.

— Каждый из пяти кланов дает ровно столько же. Да еще взносы от церкви, Братства и дэвов.

— Четыре тысячи двести дукатов, — пробормотал Палудан. — Каков же план?

— Вот тут у нас небольшие трудности. Дрокер убежден, что в Броте у кальзирцев есть шпионы и союзники.

— Именно, — подтвердил дядюшка Дивино. — Мы шпионили за их шпионами и выяснили, что за пиратами стоит волшебник по имени Масант аль-Сейхан. Продолжай, капитан Хект.

— Именно из-за шпионов Дрокер и не хочет обсуждать свой план. Знаю, вам это не понравится, но он настаивает на своем. Он может все объяснить вам, принципат, но только если Палудан откажется верить мне на слово, что такая секретность необходима.

— Они нам не доверяют? — удивился Джервес.

— Да, не доверяют. Грейд Дрокер — невероятный циник: уверен, что, узнав обо всем, один из пяти кланов охотно продаст всех остальных в обмен на обещание, что его имущество и владения пираты пощадят. Или же какой-нибудь обиженный, недовольный жалованьем слуга подслушает. Судя по истории Брота, Дрокер не так уж не прав.

— Даже с коллегией говорить — и то огромный риск, — согласился Дивино.

— Уверен, об этом он позаботился. Дрокер мне нисколечко не по душе. Но такому, как он, вполне по силам справиться с надвигающейся бедой.

Несколько дней кряду Палудан стенал и всячески изворачивался, но в конце концов все же заплатил положенную сумму, после того как на него надавил дядя Дивино.

Один лишь Безупречный отказался профинансировать Большой План. Ему он не понравился, ведь патриарх в итоге ничего не выигрывал.

Элс обрадовался как мальчишка, когда Грейд Дрокер объявил:

— Защищать его святейшество мы не будем, поскольку он не желает участвовать в нашей общей кампании. Пресвятой Эйс, даже язычники-дэвы согласились платить!

Тейдж усмехнулся про себя. Все шло просто превосходно.

Кальзирские пираты действительно зашли в устье Терагая, но случилось это на неделю позже, чем ожидали, и было их в несколько раз больше, чем боялись. Паруса полностью скрыли реку на мили вперед.

В ту самую неделю, когда все ждали нападения, кальзирцы совершили набег на Терею, где столкнулись с имперскими войсками, которые направлялись на юг, в Аламеддин.

Коллегия объявила, что нападение на Терею всего лишь отвлекающий маневр, цель которого — выманить защитников из Брота. Посему жителей Тереи и имперцев предоставили самим себе.

Ходили слухи, что у Масанта аль-Сейхана есть тайные союзники в одном из пяти кланов. Или среди цветных партий. Или в одной из многочисленных бротских общин.

— Кто-то сообщил этим мерзавцам, — рассказал Редферн Бехтер Элсу и Пинкусу, — что мы просто-напросто стараемся одурачить их и отпугнуть от Брота.

Они собрались на очередную встречу, где что-то постоянно обсуждалось, но ничего не решалось.

— Не верю я, — отозвался Пинкус, — что Дрокер рассчитывал так просто их отпугнуть. Уверен, он все это разыграл — хотел проверить, кто сливает сведения.

— Один слух точно неплохо было бы распустить, — проворчал Элс. — О том, что наше командование знает, что делает.

— Вот за что я люблю Хекта, — усмехнулся Бехтер, — так это за его неизменную жизнерадостность.

— Мысль отличная, Пайп, — кивнул Горт, — но, боюсь, уже слишком поздно.

В утреннее небо с одного из южных дозорных постов ниже по течению поднялся серый столб дыма.

— Кальзирцы зашли в Терагай. Нам предстоит бой.

Элс не переставал удивляться. Как же так вышло, что толпа рыбаков, плохо вооруженных крестьян и никудышных матросов с убогих торговых суденышек решилась напасть на столицу целой империи? Здесь явно что-то нечисто.

Братство успело завербовать около двух тысяч опытных бойцов из числа бездомных бродяг, ютившихся в руинах. Их разбили на небольшие отряды — каждый возглавлял один из рыцарей-братьев. Пять кланов вызвали в Брот из окрестных краев еще около двух тысяч добровольцев и наемников. Но Элс был уверен: четырех тысяч не хватит для обороны города.

— Они обезумели, — сказал он Горту.

— Тебе приходило в голову что-нибудь подобное, — хмыкнул тот, — когда ты отправился в Брот?

— Нет. Слухи бесконечно далеки от правды.

— И то верно. Если бы я знал, как оно на самом деле обернется… Пинкус Горт на ножи к кальзирцам не торопится. Нет уж, дудки! Я на эту непыльную работенку не для того нанимался, чтобы мечом махать.

Элс знал, что мало кому из солдат нравится война. В наемники шли те, кто иначе не мог заработать себе на хлеб. Почти как уличные шлюхи.

Если хочешь выжить — сделаешь все, что для этого требуется. Мораль, этика и милосердие — роскошь, доступная лишь богачам.

— Пайп, ты о чем задумался, холера тебя забери? — закричал Горт. — Ну-ка, просыпайся и вникай, нечего в облаках витать. Давай обмозгуем — что да как.

— Ты понимаешь, почему мы должны остановить их в Мемориуме? — спросил Элс.

— Да уж понимаю. Ведь если что-нибудь пойдет наперекосяк, обвинят во всем гребаных наемников. То есть нас с тобой. У нас на совести нынче все грехи патриарха и пяти кланов вместе взятых. Что бы мы ни делали — окажемся в заднице.

— Правильно ли я уловил суть, Хект? — поинтересовался подошедший Джервес Салюда. — Ты думаешь, что патриарх замыслил в случае чего свалить на тебя и этого твоего Горта всю вину?

— А вы бы такой трюк не выкинули? — огрызнулся Горт. — Если бы Пайп работал не на вас? Вот зараза! Пайп, ты посмотри. Эти бараны уже возле нашего заслона.

В двух милях ниже по течению Терагай перегораживала цепь с бревном. Защитники хотели задержать там неприятельский флот, чтобы обстрелять его с обоих берегов. К сожалению, после того, как бротские кланы отказались от открытых междоусобных войн, в городе почти не осталось метательных машин, а теми немногими, которые уцелели, хозяева не желали жертвовать ради общего блага. Удалось собрать лишь шесть колесных баллист.

Над рекой поднялся огненный шар, за которым тянулся шлейф черного дыма.

— Что это, как думаешь, сержант? — спросил Элс.

— Думаю, это какое-то могучее волшебство, — изрек Бехтер. — Думаю, злодеи разрушили наш заслон. А еще я думаю, у нас крупные неприятности.

Прибыл гонец, и оказалось, что Редферн Бехтер просто ясновидящий. Все так и было, разве что обошлось без волшебства. Просто пираты намеренно направили в заслон один из кораблей, а потом взорвали его.

Теперь вверх по реке быстро двигалось около тысячи судов.

— Начали высаживаться на северном берегу, — вскоре доложил следующий гонец. — Перед Блендайном.

Блендайн был первым из мостов на пути пиратов. От него до Кастелла-доллас-Понтеллас было меньше двухсот ярдов. Мост был достаточно высок: проплыть под ним на веслах, опустив мачты, могли и крупные суда. Ширина пролетов позволяла целой вражеской эскадре беспрепятственно пройти к Кастелле. На мосту врагов ждал отряд городского ополчения, вооруженный копьями, дрянными арбалетами, булыжниками и кирпичами.

Но вот северный берег, ниже Блендайна, не защищал никто. Именно оттуда пираты и ударили по мосту. Под довольно вялым огнем из Кастеллы, хотя Элс удивился даже такому сопротивлению, им удалось прорваться. Значительно поредевшая толпа налетчиков, многие из которых обезумели от ужаса, ворвалась в Мемориум — огромный район, полный памятников, фонтанов, триумфальных арок и небольших площадей, где должна была, как ожидалось, пройти самая первая и самая жестокая схватка. И где, возможно, решится судьба всей кампании.

Командиры бротского ополчения рассчитывали, что пираты высадятся на южном берегу, на окраине Мемориума, ударят с востока, отрежут Кройс и Кастелла-доллас-Понтеллас и попытаются захватить мосты через Терагай, чтобы не дать защитникам города получить подкрепление с севера. А затем займутся грабежом.

Но пираты высадились на северном берегу и захватили мост Блендайн. Теперь им уже не нужно было с боем отвоевывать три четверти Мемориума, прорываться через засады и гибнуть под дождем стрел, сыплющихся с двух сторон. Защитники рассчитывали на недостаток опыта и дисциплины у кальзирцев, но эти расчеты оказались неверны.

— Пайп, это не обезумевшая толпа, — сказал Пинкус Горт. — Они там четко знают, что делают. Нас сейчас отлупцуют, как парочку малолетних шлюх.

— Да, план у них точно есть. И дисциплина тоже. Может, пиратов и интересует лишь нажива, но вот кое у кого интересы посерьезнее.

Редферн Бехтер обычно ни с кем ни о чем не советовался. Он просто молча служил своему богу. Если бы сержанта спросили, он бы сказал, что бог очень похож на портного. Тихо, спокойно и без суеты вершит свои дела на земле.

— Если мы прямо сейчас, — сказал он, — не признаемся сами себе, что это не просто кучка праманских рыбаков, которые тащат все, что не приколочено, — нам конец. Тут видна рука злобного гения.

— Как думаешь, Пинкус? — вздохнул Элс. — Стоять насмерть здесь и на юге, а там пусть себе творят что хотят?

— Тогда они попадут в самую густонаселенную часть города, — возмутился Салюда.

— Но ведь они туда и рвутся? Если мы им дадим это сделать, а нас самих при этом не перебьют, сможем потом сражаться. И ударить туда, где их уже нет. Правильно?

— Лодки! — выпалил Горт. — Зараза! Пресвятые Эйс и Аарон! Да ты сам злобный гений, Пайп!

— Только если им хватит глупости оставить их на северном берегу. Тогда просто нужно будет защищать мосты, когда пираты ринутся обратно.

— Давай-ка всех известим, — рассмеялся Горт. — Ты же знаешь, Пайп, как в итоге все обернется? Всю славу загребет Братство.

— Может, оно и к лучшему. Они ведь смогут выстоять против толпы испуганных пиратов. Джервес, если хотите помочь, бегите к арке Хамброса, найдите Годеля Джойса и передайте ему: пусть сражается вполсилы. Пускай пираты отправляются в сторону руин сената. Но больше ничего не говорите. Пинкус, найди Моглию и передай: нельзя дать им спуститься вниз по течению. Ничего больше. Это будет несложно. А я пока проберусь в Кастеллу. Бехтер?

— Я с тобой. Пираты быстро догадаются?

— К тому времени, надеюсь, будет уже поздно.

На самом деле Элс совсем не был уверен в успехе. Пиратов ведь явилось так много. Никто не ожидал, что в Кальзире найдется столько лодок.

Палудан Бруглиони и те немногие отважные слуги, которые хотели помочь клану, последовали за Элсом в Кастелла-доллас-Понтеллас.

Грейд Дрокер самолично возглавил отряд, который перешел через мост Растиж от Кройса и атаковал пришвартованные или просто выволоченные на берег кальзирские суда. С помощью своей скудеющей магии Дрокер посеял панику среди раненых или старых пиратов, которых оставили охранять флот захватчиков. В основном это были небольшие лодки, рассчитанные человек на пять.

В момент затишья Элс внимательно оглядел противоположный берег Терагая. Пока там ничего не происходило. Рыцари Братства баррикадировали мост Блендайн, чтобы враги не смогли прорваться обратно, и угодили под стрелы Кастеллы.

— Очень скоро они вернутся, — сказал сержант Бехтер.

— Наверняка.

Дрокер привел из Кастеллы слишком мало бойцов, чтобы сражаться с охранявшими лодки пиратами и одновременно усиливать оборону моста. Застигнутые врасплох лишь в первые минуты, караульные начали ожесточенно сопротивляться, да и лодок было слишком много, а могущества у волшебника почти не осталось. Так или иначе, когда подоспел Элс, отряду удалось поджечь или продырявить едва ли сотню лодок.

— Нам уже… трудно… удерживать мост… — сказал Дрокер Элсу. — Я должен идти… помочь… Присмотри… здесь. Займитесь… самыми большими лодками. Это их… отвлечет. Они начнут… делать глупости. И еще… ищите… женщину.

— Какую женщину, господин?

— Где-то тут… скрывается женщина по имени… Старкден. Ведьма. Она точно здесь… среди лодок. Иначе… моих сил хватило бы. Поймай ее. Она нужна мне… живой. Братству Войны… о многом нужно… ее расспросить.

— Господин, я с подобным еще дела не имел. Как поймать ведьму, если она не хочет, чтобы ее поймали?

— Сейчас она… ничего не может сделать… пока. Я сильно ее задел. Но это… ненадолго. Не теряй времени даром. И не забудь… если мы не сможем удержать мост… ее нужно… перетащить на ту сторону.

Дрокер разговаривал уже гораздо быстрее, чем в Коннеке. За последний год его здоровье явно улучшилось.

— Да, господин.

— Поймай ее, Хект… тогда мы сможем победить. Тогда они поймут, что… мы захватили их… удачу… и что… коллегия вот-вот очнется.

— Да, господин.

Элс недоумевал, почему коллегия до сих пор не вступила в битву. Неужели кальзирским колдунам удалось их нейтрализовать?

Дрокер поспешил к мосту Блендайн, и Элс наконец-то смог спокойно вздохнуть. Волшебник не знал, что сделался калекой именно по вине Тейджа, но тот всегда чувствовал себя рядом с Дрокером неуютно.

— Нравом этот человек не вышел, зато силы воли ему не занимать, — заметил Бехтер.

— Нрав-то у него как раз весьма примечательный. Змеиный.

— Ну, это ж особое ведомство. Туда берут типов еще более страшных, чем те, кого им приходится ловить. Только змеи туда и попадают.

— Давай-ка отыщем эту ведьму. Кто-нибудь знает, как она выглядит?

— Всякий член Братства, как это ни странно. — И Бехтер описал ему смуглую женщину лет пятидесяти; описание это с легкостью бы подошло кому угодно — скажем, сестре или матери Палудана Бруглиони или же любой бротской гадалке.

Именно так Элс Бехтеру и заявил.

— Наверное, поэтому она и шастает никем не замеченная по обе стороны Родного моря.

— На кого она работает? — удивленно спросил Элс.

Он сам впервые услышал о колдунье только в Ранче, а вот в этих краях она, видимо, успела прославиться.

— Хороший вопрос, капитан. Нанимается на службу к кому пожелает. Послушай-ка, у нас тут сражение еще не закончилось. Если хочешь чесать языком, ступай туда — к великому герою и его верному помощнику. А мне надо карать неверных! — Бехтер говорил, разумеется, о Палудане и Джервесе, который уже успел выполнить свое поручение и вернуться. Оба они в бой не рвались. — И искать ведьму.

По всей видимости, праманскую.

Охранявшие суда пираты гибли один за другим, и сопротивление постепенно слабело. Самые трусливые кальзирцы садились в лодки или пускались бежать. С южного берега доносились истошные крики их товарищей, требующих немедленно переправить к ним «эти чертовы корыта».

У Элса начало ныть запястье. Амулет так долго не напоминал о себе, что Тейдж и забыл о нем. Почти забыл.

Ша-луг отбил вялое нападение трех раненых кальзирцев — судя по всему, представителей разных поколений одной семьи. Расправился он с ними безо всякого сожаления.

— Молодец! — похвалил Бехтер. — Наконец-то взялся за дело.

— Руби такелаж. Вряд ли нам удастся еще что-нибудь поджечь.

Пираты с южного берега, воодушевившись, ринулись на Блендайн. Отряды поменьше атаковали мосты Кройса и Кастеллы.

— Смотри, дым. Плохой знак, город горит.

Элс оглянулся туда, куда указывал Бехтер. В том направлении, только чуть дальше, располагался дом Анны Мозиллы.

— То каботажное судно с красным флагом целая свита сопровождает, — крикнул Тейдж, когда они покончили почти со всеми вытащенными на берег лодками. — Может, какая-то важная шишка на борту?

— Похоже на то. Нам бы сейчас отряд апарионских стрелков с арбалетами, мы бы их укокошили прямо отсюда.

Судно под красным флагом вместе с сотней других крупных судов не стали вытаскивать на берег. Стояли они ниже по течению борт к борту, рядами по семь-восемь штук. Часть кораблей пришвартовали к небольшой защитной стенке, проходившей по самой кромке реки и наклонно сбегавшей к воде. На южном берегу набережная была устроена похожим образом — от самого Блендайна и дальше вверх по течению. Видимо, строили здесь так из-за того, что река делала поворот.

— Не сможем прорваться, — сказал Элс Бехтеру. — Их слишком много. Отвлеки, а я обойду вокруг. Джервес, вы с Палуданом держитесь поближе к сержанту.

Бруглиони не убегали с поля боя, но старались не ввязываться в схватку.

— Вокруг? Хект, как ты?..

Но Элса уже и след простыл.

Укрывшись за рыбацкой лодкой, он сбросил кольчугу и куртку и скользнул в вонючую бурую реку. Вода оказалась гораздо холоднее, чем он ожидал.

С оружием плавать трудно, но ша-луг обучают этому еще в детстве: хороший солдат умеет сражаться где угодно.

Элс скрылся под водой, проплыл немного по течению и вынырнул за крайним кораблем в первом ряду. Оттуда он добрался до потрепанного торгового судна с красным флагом. Это был один из самых крупных кальзирских кораблей, но каким же маленьким он показался бы рядом с боевыми дринджерийскими галерами.

Тейдж перевел дух, ухватившись за обшивку, и прислушался, но услышал только скрип натянутых канатов да треск дерева.

Забраться на борт оказалось нелегко — даже в средней части судна, где надводный борт опускался ниже всего, до леера было никак не дотянуться. А цепляться на обшивке было не за что.

Элс вогнал нож в засмоленную щель между досками прямо у себя над головой, вбил его покрепче парой ударов ладонью, потом, передохнув мгновение, ухватился за нож одной рукой и изо всей силы рванулся вверх. Второй рукой ему удалось уцепиться за планширь. Тейдж закинул на палубу меч, уцепился и второй рукой и подтянулся.

Уже на борту он первым делом подобрал оружие. Никто не спешил на него бросаться. Бехтеру удалось отвлечь на себя внимание пиратов.

Ша-луг быстро прошел на корму и перерубил швартовы, потом кинулся на бак. Корму тем временем начало разворачивать по течению.

Элс перерубил носовой швартов и только тут понял, что не продумал толком свою вылазку. Корабль ведь понесет вниз по течению. Как им управлять?

Талисман жег запястье, в воде этого не чувствовалось.

На берегу завопили пираты. Кто-то полез к нему по пришвартованным к набережной кораблям.

Осталось перерубить последний швартов.

Какой-то не слишком умный, зато весьма отчаянный кальзирец сиганул с крайнего корабля к Элсу, хотя расстояние между судами уже значительно увеличилось. Он приземлился на канатную бухту, упал и вскрикнул от боли. Явно что-то себе сломал: Элс хорошо слышал, как треснула кость.

За первым героем последовало еще трое. Одному удалось допрыгнуть и приземлиться на палубу. Второй ухитрился скакнуть прямо на планширь и чудом удержать равновесие, размахивая руками. Но тут третий недопрыгнул и рухнул в воду, успев тем не менее уцепиться за ногу второго и утащить его за собой.

Тем временем на берегу под натиском Бехтера пираты разбежались в разные стороны, а потом уже разбежались Бехтер и его люди.

Сквозь баррикаду на Блендайне отчаянно прорывались кальзирцы.

Элс перерубил-таки последний швартов и сбросил в воду непрошеных гостей. Они же рыбаки, в конце-то концов, — значит умеют плавать.

Корабль развернулся вокруг своей оси и врезался в борт соседа. Послышался громкий треск. Мачта накренилась, и Элс помчался на корму. Только бы суда не сцепились такелажем.

Через минуту все повторилось: корабль снова развернуло и снова он ударился о пришвартованное судно, но теперь уже не так сильно. Тейдж не был обучен морскому делу. Как же управлять этой посудиной? Чтобы она слушалась руля, надо не просто двигаться, но двигаться с учетом течения.

А еще нужно срочно решать еще более неотложную задачу — искать колдунью, Старкден. Которой известно, кто он такой на самом деле, ведь она пыталась убить его еще в Ранче. Только зачем ей это, если она истинная праманка?

На небольшом судне не было ни трюмов, ни кают, только маленькое возвышение на корме, где, видимо, и располагался рулевой. Да и прятать пиратам пока было нечего — они ведь прибыли в Брот порожняком, надеясь загрузить судно богатой добычей.

Под платформой рулевого все же был небольшой закуток. Там Элс нашел впавшую в забытье женщину. Ша-луг выволок ее на палубу. Он точно знал, что никогда прежде не видел колдунью, но почему-то она казалась ему знакомой.

Она была невысокая, плотного сложения, со смуглым, без единой морщинки лицом. Ее яркий полотняный наряд не имел ничего общего с одеждой, которую носили пираты. Скорее, он напоминал платье рыночной гадалки. И еще она была совершенно лысой.

Зачем колдунья обрила голову? Что это значит? Элс не помнил, чтобы гадалки сбривали волосы и носили парики. А парик она точно носила — он валялся тут же под навесом. Тейдж наткнулся на него, когда искал, чем бы заткнуть ей рот.

Заткнуть рот и связать руки. Пока ведьма не может сопротивляться, надо ее обездвижить.

По набережной вслед за кораблем бежала толпа кальзирцев. А еще раньше несколько самых отважных погрузились в лодки и пустились вдогонку за Элсом.

Да, положение хуже не придумаешь. Он один, без поддержки, продрог до костей, на руках опасная пленница, да еще враги преследуют по пятам. Может, заманить парочку на борт, а потом разоружить и заставить управлять судном?

План смелый, но шансов на успех мало.

Запястье пульсировало, но меньше, чем когда Грейд Дрокер пытался его убить. Боль не слишком острая. Талисман не предупреждал об угрозе, а просто откликался на присутствие волшебной силы. А рядом с Дрокером теперь Элс чувствовал лишь едва уловимое покалывание в руке.

Бегущие по берегу пираты неожиданно столкнулись с отрядом ополченцев, вооруженных арбалетами (правда, те не умели толком с ними обращаться). Неумехи схлестнулись с неумехами, и те неумехи, которые могли демонстрировать свое неумение на расстоянии, одержали победу.

Преследователи на лодках не торопились подходить вплотную. Вероятно, каждый ждал, пока это сделает кто-нибудь другой.

Наконец судно Элса перестало крутиться, развернулось носом к южному берегу и двинулось по течению. Тейдж вспомнил небольшие лодчонки, снующие по каналам в Сонсе, такими в одиночку управлял один человек при помощи длинного весла. Может, огромное неповоротливое кормовое весло можно использовать таким же образом? Покрутив его так и сяк, Элс направил посудину к северному берегу.

Судно уткнулось носом в полузатонувшие бревна, прибитые к берегу возле руин какого-то древнего строения, воздвигнутого еще во времена Древней Империи.

Элс нашел тяжелый камень с дыркой, который пираты использовали в качестве якоря, продел в него веревку и зашвырнул прямо на кучу бревен. Потом надежно закрепил второй конец веревки и забросил на плечо свой смуглый трофей.

Старкден была весьма тяжелой, хотя он и снял с нее все украшения и безделушки, которые могли оказаться волшебными амулетами. Сгибаясь под тяжестью своей ноши, Элс с трудом выбрался на берег. Сколько усилий! Перед смертью она должна рассказать ему что-нибудь стоящее.

Ведь выбора у Тейджа нет. Колдунья слишком много знает.

Назад: 20

Дальше: 22