12
Фиральдия, Ормьенден, Коннек и Антье
Уже на второй день после встречи с юнцами Элс превратился в предводителя маленького отряда. Сам он этого не желал, просто так вышло.
Вечером компания добралась до Ралли. В этом городе вот уже две тысячи лет добывали белый мрамор. Каменоломни располагались на склоне близлежащей горы. Тамошний камень, превосходного качества и почти прозрачной текстуры, высоко ценился и украшал дворцы и памятники во многих странах на берегах Родного моря.
Жители города по вполне понятным причинам отнеслись к путникам с подозрением: не шайка ли разбойников или беглых преступников пожаловала к ним под видом солдат?
— Коли желаете устроиться в каменоломню, — сказал какой-то тип, похожий на стражника, — ступайте с утра к главному мастеру. А коли вербовщиков ищете, так эти устроились на пустыре к югу от Ралли.
Видимо, стражник хотел, чтобы они не бродили по улицам и не смущали своим видом добропорядочных горожан.
Элс что-то проворчал себе под нос. Конечно, подобное сборище оборванцев ни у кого не вызывает доверия.
— Вербовщики дают горячую еду всем, кто их слушает.
— Не хочет ли кто-нибудь из вас податься в каменоломни? — спросил Тейдж товарищей. — Я посоветовал бы отправиться туда, а не к вербовщикам.
Совету никто не внял. Юнцы уже давно повесили носы и порядком соскучились по дому, но, поскольку никому не хотелось в этом признаваться, упорно шли дальше.
На пустыре за городом, как и говорил стражник, стояли две дюжины палаток. Вид их Элсу совсем не понравился — слишком уж строгий тут царил порядок, слишком профессионально все выглядело.
— Похоже, мы подоспели как раз к ужину, — заметил он.
Сгущались сумерки. Двое приземистых упитанных поваров, похожих, словно братья, выдавали еду выстроившимся в очередь мужчинам.
— Вы не видели, какие у них знамена и щиты? — спросил ша-луг.
Интересно, кто и зачем собирает войско?
— А тебе не все ли равно? — спросил внезапно материализовавшийся из ближайших кустов часовой, бряцая оружием.
«Да, — удивился Элс, — действительно профессионалы».
— Конечно нет, — отозвался он, внимательно вглядываясь в часового; тот, в свою очередь, внимательно вглядывался в самого Элса, и оба мигом опознали друг в друге бывалых вояк. — Я не ко всем пойду под знамена. Некоторые мне не по душе, но меня, конечно, больше всего волнуют деньги: кое-кто, знаешь ли, славится тем, что не платит своим солдатам.
Даже в полумраке Элс разглядел промелькнувшее на лице часового презрение — тот явно не был наемником и солдат удачи недолюбливал.
Элс в общем-то разделял его мнение, но приходилось играть свою роль.
— Третий пост! — завопил часовой. — У меня тут тринадцать человек и мул.
— Вы что — нападения боитесь? В этих краях? — спросил Элс.
— Стоит только раз зевнуть на посту — мигом отправишься на тот свет.
Элс одобрительно крякнул. Да, совершенно точно, профессионалы. Значит, судьба снова столкнула его с Братством Войны. Не самая удачная встреча.
С другой стороны, может, и удачная. Они ведь наверняка собирают войско для какой-нибудь очередной патриаршей пакости.
Но ша-луг чувствовал себя не в своей тарелке: слишком свежо было воспоминание о недавней встрече с братьями.
К ним подбежал какой-то парнишка. Маленький и щуплый, он явно не принадлежал к Братству, хотя и пробыл среди его членов достаточно долго, чтобы понахвататься военных замашек.
— Следуйте за мной.
— По мне, так у них тут все слишком чинно-благородно, — проворчал Бо Бьогна. — Что думаешь, Пайп?
Элс назвался Пайпером Хектом.
— Бо, честную работу можешь найти в каменоломне.
— Сам-то чего туда не потащился?
— Это не по мне. Не люблю сидеть на одном месте.
— А я чем хуже?
Бьогна был хуже хотя бы тем, что не умел толком делать то, за что брался. Элс подозревал, что Бо вообще толком не умел делать ничего, но хотя бы не врал на каждом шагу и под присмотром действительно старался.
— Бо, это твоя жизнь. Просто помни: у тебя есть выбор.
Провожатый отвел их в конец очереди за едой.
— С животинами сюда нельзя, — кивнул он на Чушку.
— Как так? — возмутились Просто Джо и его друзья.
Чушка был душой компании, настоящий ангел — дружелюбный и даже отчасти сговорчивый. Просто Джо утверждал, что его подопечный нацелился в кавалерию.
— Да это же прирожденный боевой конь.
Но у парня явно недоставало чувства юмора (может, именно поэтому ему и поручили такую работу), и он куда-то увел их «боевого коня».
Элс снова удивился и восхитился профессионализму местных вояк: в лагере все отменно организовано, и вербуют они с умом. Горячая еда настраивала потенциальных рекрутов на доброжелательный лад, ведь бедняки часто голодали.
— Чей это лагерь? — поинтересовался ша-луг у ближайшего в очереди оборванца. — Куда идут в поход?
Ответил ему успевший вернуться юнец-провожатый:
— Лагерем командует Вельд Арнволкер. Он не сказал нам, куда именно мы отправимся, зато сказал: патриарх благословил этот поход и в трофеях недостатка не будет. Говорят, это все как-то связано с Сонсой.
— А куда ты увел Чушку? Он любит держаться поближе к Просто Джо.
— Стреножил его возле палатки, в которой вы будете ночевать. Ему задали сена и овса.
— А он вот так сразу и продался? — проворчал Джо.
— Не будет недостатка в трофеях? — повторил Элс. — Что-то не верится мне. Какие трофеи в Фиральдии?
Разве что Братство решило разграбить Сонсу и таким образом отомстить тамошним трем кланам. Да уж, вот это получится фокус, если придется вернуться туда с войском Братства.
— Тогда жди чудес.
Элсу пришлось сдержаться, хотя в нем возмутился опытный и повидавший виды ша-луг. Да, он понимал западный подход к войне, но принять его не мог.
Когда западные правители решали развязать войну, они собирали по своим землям всякий сброд, раздавали им старое, никуда не годное оружие, ставили во главе несколько потомственных военных, а потом давали этой наспех сколоченной шайке полную свободу действий. Подобные армии были опасны не только для врагов, но и для своих. Они либо устраивали жуткую резню, либо бросались в бегство в первом же бою. Зато дешево обходились в мирное время: их не нужно было кормить, одевать, обучать и снабжать жильем. И, в отличие от регулярной армии, они не представляли никакой угрозы.
Именно измена приграничных армий и послужила, помимо всего прочего, причиной гибели Древней Бротской Империи.
Элс принюхался. Да, он готов поставить золотой: сейчас их накормят свининой. И пари Тейдж выиграл бы. Завербовавшихся солдат и потенциальных рекрутов кормили от души. Ша-луг уже начал привыкать к нечистому мясу.
— Вовремя вы, ребята, явились, — сказал однорукий повар.
— В смысле?
— Притопали поздно, так что теперь еще и завтрак бесплатный получите, — добродушно заметил тот.
Элс и его спутники удивленно вытаращились на него.
— Волшебник каждый божий день представление устраивает — мол, славьте господа нашего и служите Братству. Чушь собачья, зато жрать дают. А если скумекаешь, что к чему, заявишься попозднее и не успеешь на его балаган, покормишься целых два раза. Волшебничек-то этот себе на уме — спать ложится рано.
Повар намекал на то, что волшебники всегда были накоротке с Орудиями Ночи.
— Волшебник? — Элса снова охватило дурное предчувствие.
— Не топчись на месте, двигайся давай. Сейчас караул сменится, а уж эти бездари в очереди стоять не больно рады.
— Понимаю.
Тот же самый парнишка-провожатый показал им, где есть, где мыть казенные деревянные тарелки, чашки и ложки. Элс твердо верил: долго поддерживать такую дисциплину братья не сумеют.
Парень отвел их к большой палатке, где им предстояло ночевать вместе с полудюжиной других рекрутов. Рядом пасся Чушка. Судя по виду, он твердо верил, что попал в лошадиный рай.
— Прямо соблазняют нас, — сказал Элс Бо Бьогне.
— А ты видал? — крякнул в ответ Бо. — У них тут настоящий сортир.
Да, Элс тоже обратил на это внимание. Братья чуть усовершенствовали традиционный праманский походный нужник. Значит, монахи-воины не так уж твердолобы и готовы учиться у своих врагов.
Обычно в священных походах больше чалдарянских воинов погибало от дизентерии, холеры и тифа, чем от рук неистовых воинов Индалы аль-Суля Халаладина и других защитников Святых Земель. А все потому, что они упорно не видели связи между заразой и собственными испражнениями.
Даже в этом лагере было множество проблем с конским навозом и собачьим пометом.
— Пока все идет неплохо, — заметил Гофит Аспель, когда они завтракали.
— Они делают все возможное, чтобы мы к ним примкнули, — кивнул Элс. — Но как только примем присягу, запоют по-другому.
— Будем надеяться, — проворчал Бо Бьогна, — что все не покатится псу под хвост, когда они доберутся туда, куда им там надо.
— Да ладно, с тобой-то такое не в первый раз.
— В первый.
— Тогда всегда рассчитывай на худшее, и точно будешь ко всему готов.
К ним подошел их вчерашний знакомый:
— Поторопитесь. Сегодня начнут раньше. Где-то что-то стряслось.
Через пятнадцать минут об этом «чем-то» знал весь лагерь — слухи множились и постепенно обрастали все более невероятными подробностями.
— Кто-то пытался убить антипатриарха!
— Но с убийцами расправилась его стража!
— Говорят, их заманили в ловушку!
В конце концов Элсу даже пришлось выслушать рассказ о том, как сам господь послал из рая архангела и тот предупредил всех об опасности, а в Вискесменте целый отряд отборнейших солдат патриарха истребили до последнего человека неуязвимые рыцари-призраки. Их якобы с помощью магии перенес туда Ганзель из столицы Новой Бротской Империи. Все с радостью пересказывали этот слух, хотя прекрасно знали, что Йоханнес Черные Сапоги вместе с дочерьми обосновался во дворце Диммель в Племенце, объявив, что больше не интересуется Фиральдией и от политики решил отдохнуть.
Слухи будоражили лагерь все утро. Элс с интересом наблюдал за реакцией начальства.
— Думаю, — сказал он своим спутникам, — Братство собирается устроить налет не на Сонсу, а на Коннек.
— Они начали собираться, — заметил Просто Джо.
Действительно, палатки снимали, полевую кухню разбирали, пожитки грузили в фургоны, лошадей запрягали. Повсюду бегали ошалевшие собаки. Для полноты картины не хватало разве что повозок с детьми и женщинами.
К ним подошел седой брат по имени Редферн. К потенциальным рекрутам, помимо компании Элса, с последней зазывной речи добавилось еще четверо.
— Мы снимаемся, — сказал он с сильным акцентом, по которому можно было угадать выходца из Новой Бротской Империи. — Решайте, с нами вы или нет. Платить будут регулярно и вовремя. Кормить тоже — самой лучшей едой, какую только сумеет раздобыть наш квартирмейстер. Срок службы — не больше года. Оружие выдадут. Если потеряете — придется платить. Насчет формы тоже постараемся. В благодарность за эту неслыханную щедрость вы обязаны учиться изо всех сил, не нарушать дисциплину, про веру не забывать и повиноваться Братству. За ослушание наказывают жестоко, но справедливо. Ну и сражаться вы должны доблестно, во славу господа нашего, если дело дойдет до битвы.
Элс внимательно пригляделся к старому вояке — вылитый ша-луг. Наверное, это чалдарянская версия Костыля.
— Пайп, ты чего надумал? — спросил Просто Джо.
Бо, Гофит и остальные вопросительно посмотрели на Элса.
— Ну вы же считаете себя взрослыми, раз удрали из дома, — отозвался тот и повернулся к Редферну. — Кому мы присягаем? Тут ходят слухи о каком-то волшебнике.
Рыцарь-монах недоуменно нахмурился, словно такой вопрос в устах наемника прозвучал для него странно, придвинулся ближе, так, чтобы никто не смог разобрать разговор, и шепотом спросил:
— Ты шутишь, что ли?
— Конечно нет. Я так думаю, ты сам в бога веришь, а значит, некоторые вещи делать не будешь, потому что это грешно.
— Но это же Братство Войны! Карающая десница божья! — Видимо, ему никогда и в голову не приходило усомниться в честности Братства.
— Но тут говорили о волшебнике.
— Ты же не один из тех узколобых, которые верят, будто любой волшебник непременно служит злу?
— Нет. Но не горю желанием оказаться поблизости от того, кто знается с Орудиями Ночи.
— Ты не найдешь малого честнее, чем Грейд Дрокер. Он прибыл сюда из самой резиденции особого ведомства в Ранче.
— Охотник на ведьм! — выпалил один из спутников Элса с испугом.
— А как так вышло, — встрял Бо Бьогна, — что они хотят с этим поганым волшебством покончить и поганых невидимок извести, а сами как раз поганые колдуны и есть?
Элса тоже давно интересовал этот вопрос.
— Ну ты же не станешь, — нимало не смутившись, отозвался Редферн, — выставлять против вооруженного до зубов врага миролюбивого тихоню-священника? Если, конечно, хочешь победить.
Краем глаза Элс заметил выходящего из палатки человека в потертом черном облачении. Точно — волшебник из Сонсы.
— А зовут этого охотника на ведьм, значит, Грейд Дрокер?
— Это не настоящее имя. Слушайте, нам пора сниматься, а вам — решать.
— Сколько платят? — спросил Элс.
— Новичкам — по три с половиной серебряных скутти в месяц. После обучения — по пять. Доброе сонсианское серебро, не дрянь какая. С нас еда, оружие и одежда. Кольчуги или доспехи не выдаем. Опытные вояки сразу получат по пять скутти, но за это они должны учить новичков. Потом жалованье увеличится до шести скутти.
— А как насчет разных там командиров? — спросил Просто Джо.
Близость Чушки явно прибавляла ему сообразительности.
— Ты про себя, что ли?
— Да нет, проклятье! Про Пайпера. Он сам-то не больно болтает про свои былые деньки, но даже недотепе вроде меня ясно: раньше точно ходил в сержантах, а то и поважнее кем был. Пайп всегда знает, что да как.
— Что ты на это скажешь? — спросил старый рыцарь у Элса.
— У Джо воображение разыгралось.
Редферн засыпал Тейджа вопросами, но тот отвечал уклончиво: что-то про «заварушку к востоку от Шурстулы», «дикарей-язычников», «Великие Болота» и прочее в том же духе. Стоит только назвать конкретные имена, кто-нибудь наверняка поймает его на вранье.
Но у Редферна не хватило времени допросить Элса как следует, армия Братства готовилась к выступлению вместе с недавно завербованными рекрутами.
— Пойду-ка и я с ними, — заявил Пико Мусса. — Вряд ли мы найдем место получше.
Пико вместе с братом и Гофитом стали собираться в дорогу. К ним присоединился сначала Бо Бьогна, а потом и еще несколько человек.
Элс и сам не понимал, почему решил отправиться вместе с ними. Чувствовал себя в ответе за этих несмышленышей? Хотел подобраться поближе к загадочному Грейду Дрокеру, который успел натворить столько бед в Сонсе? Теперь ша-луг был совершенно уверен, что там был именно Дрокер.
— Ладно. Я, конечно, собирался подыскать себе непыльную работенку в Броте, но и тут вроде неплохо.
— Хорошо, — кивнул Редферн. — Тогда пошевеливайтесь.
Элс старался не обращать внимания на радостные лица товарищей, во взглядах которых читалось облегчение: все явно обрадовались, что он решил остаться. Ша-луг не хотел брать на себя ответственность за их жизни.
А произошло, по слухам, вот что: Безупречный отправил в Коннек родственничка, чтобы тот прекратил чинимые тамошними еретиками бесчинства и защитил истинную церковь. В ответ вышеупомянутые еретики поубивали его телохранителей и самого патриаршего посланца едва-едва тоже не отправили на тот свет.
Потом загадочные убийцы ворвались во дворец в Вискесменте и покусились на жизнь антипатриарха. Но благодаря милости божьей, а также отменной выучке браунскнехтов, составлявших личную гвардию Непорочного, злодеев удалось перебить еще до того, как тот осознал грозившую ему опасность.
Естественным образом, в покушении заподозрили Безупречного. И естественным же образом, все ждали, что он станет отрицать свою вину, как только новости доберутся до Брота. Патриарх слыл среди своих врагов редким лицемером, и слава эта была вполне заслуженна.
Элс научился уважать своих врагов. Те воины, с которыми он сражался в Святых Землях, выросли из точно таких же решительных и отважных мальчишек.
Пока солдаты из лагеря Братства не сталкивались с особыми трудностями. С позором выдворенные из Сонсы братья ни в чем не нуждались.
После изгнания волшебник отплыл прямиком в Брот и через несколько дней после аудиенции у патриарха двинулся на север вместе с отрядом из Кастелла-доллас-Понтеллас, по пути вербуя солдат. Расходы братьев ничуть не смущали.
Несколько недель новоявленная армия шагала по разным владениям, составляющим Ормьенден, и наконец разбила лагерь на землях монастыря в винном краю Дромедана — крошечного епископального государства по соседству с переплетенными в тесный клубок Коннеком, Гролсачем, фиральдийской провинцией Селин и Сорвином, между которыми не было четких границ. Многие области, как и Коннек, считались практически независимыми — например, тот же Ормьенден, хотя он и подразделялся на небольшие феоды, владыки которых имели обязательства перед всеми на свете, включая Йоханнеса Черные Сапоги.
— На севере, в империи, дела еще хуже, — рассказывал Элсу бывалый наемник, назвавшийся Пинкусом Гортом.
Горт тоже добровольно записался в армию Братства и тоже мог похвастать военным опытом. Этот самый опыт он, в отличие от Элса, ничуточки не скрывал. Вместе они почти целыми днями обучали зеленых новичков. Братьев было слишком мало, и они не могли уследить за постоянно растущим лагерем.
— Любой маленький городишко посреди какой-нибудь затырканной страны может состоять в вассальной зависимости от того, кто считается старым врагом этой страны, — продолжал Пинкус. — Дело зачастую даже не в запутанном порядке наследования, а в приданом.
— Граальский император должен навести там порядок.
— Ну конечно наведет.
— Что-то маловато уверенности в голосе.
— У Ганзеля связаны руки. Чтобы что-нибудь предпринять, ему сначала нужно получить одобрение курфюрстов.
— Хм…
На самом деле Элс мало что понял из этой речи. Оказывается, на западе нет никакого единства и все намного запутаннее, чем можно было предположить, находясь в Аль-Кварне.
— Как по-твоему, что затеяли эти чокнутые братцы? — Пинкус Горт с удовольствием получал от ордена серебро, но не особенно верил в их проповеди.
— Думаю, мы просто должны нагнать на всех страху. Патриарх хочет припугнуть Коннек, ведь тут все от него нос воротят. Вот он и послал своего разъезжающегося по швам Грейда Дрокера, чтобы тот собрал поддельную армию. Мы у него вместо пугала.
— В тех краях, откуда я родом, пугал обычно боятся.
— Но ведь никто в здравом уме не поверит, что эта шайка способна сражаться.
— Ты где служил? Я видывал шайки и похуже. Причем недавно. Эти парни хотя бы стараются — отрабатывают жалованье и еду, к тому же братья без устали подстегивают их своими ура-патриотическими речами. — Пинкус вернулся к своей обычной ехидной манере. — Видел бы ты, с чем пришлось работать, когда мы двинули к Тамзе.
— Ты был в том сражении?
— И притом на стороне герцога Гармонеки.
— Значит, ты удачливый сукин сын.
— Просто бегаю хорошо. К тому же я видел, чем дело пахнет, и приготовился. Так вот, в армии герцога сражалось самое поганое отребье, какое только можно вообразить. Гармонеки и не пытался их обучать, вооружил едва-едва. И что они там творят — ему тоже было плевать. Жуть. Сантерин оказал всему миру большую услугу, изничтожив эти семнадцать тысяч человекоподобных выродков.
— А как же военачальники? Дворяне?
— У дворян лошади, а то ты не знаешь. Почти всем удалось сбежать, а кому не удалось — тех потом выкупили.
Волшебника никто в лагере не видел, но Элс постоянно ощущал его присутствие, словно тот стоял прямо за спиной. Запястье так и ныло. Казалось, стоит лишь достаточно быстро обернуться, и…
— А ты раньше служил Братству?
— Нет. И никто из моих приятелей не служил. Такого раньше не бывало. Это все потому, что Безупречный сделался патриархом.
— А ты знаешь, когда наконец доставят оружие? У нас большая нехватка.
— Мне они говорят то же, что и тебе. Но меня еда больше беспокоит. — (Действительно, лето подходило к концу.) — Мы не можем тут вечно сидеть, объедая здешних крестьян.
Больше месяца армия стояла под стенами монастыря Денсайт. Маркитантки и мошенники уже начали возводить неподалеку свою деревню.
— Смотри, Бехтер идет.
Редферн Бехтер отвечал за наемников. Работы у него было невпроворот, и он охотно принимал помощь Элса, Пинкуса Горта и еще нескольких воинов. Элсу он по-прежнему напоминал Костыля — бывалый ветеран, который всякое повидал на своем веку, такого нелегко удивить.
Но сейчас на лице Редферна читалось явственное удивление.
— Господа, — сказал он с еще более сильным, чем обычно, акцентом, — наши бездарные посиделки вполне могут обернуться настоящей заварушкой. Волшебник только что получил известие о том, что еретики со своими подручными осадили епископа Антье в его загородном поместье. Патриарх приказал нам что-то предпринять.
— Что? — не поверил своим ушам Элс. — Безумие какое-то!
— У местного епископа есть загородное поместье? В винном краю? — уточнил Горт, который был большим любителем вина, болтал о нем без умолку и неустанно пробовал все новые знаменитые ормьенденские сорта. — А с каких это пор святые отцы…
— Понятия не имею, — оборвал его Бехтер. — Тебе по службе думать не положено. Да и мне тоже. В общем, я не говорю, что мы туда отправляемся, но есть все шансы. Официально пока ни о чем не объявлено. Считайте это предупреждением и будьте готовы.
— Прошу прощения, — как обычно, с ехидцей ответил Горт. — Я просто от счастья голову потерял.
— А что про оружие слышно? — спросил Элс. — Мои люди все еще учатся не на мечах, а на палках.
К тому моменту армия патриарха насчитывала уже около восьми сотен человек, и каждый день к ним прибивалось еще по нескольку десятков наемников. Элса удивляло, что находятся столько желающих, а Горт, наоборот, удивлялся, что их так мало — ведь Братство не на шутку расщедрилось. Видимо, рассказы о битве при Тамзе все еще смущали умы потенциальных рекрутов.
— Скоро подвезут, — пожал плечами Бехтер. — Мне так все время отвечают.
— Лучше сказать нашим бедным недорослям, — предложил Элс, — что теперь у них есть веская причина не зевать на тренировках.
В лагерь продолжали поступать дурные вести. Епископ Серифс взывал о помощи.
— Если этот святоша завопит чуть громче, — заметил Элс, — ему даже не придется отправлять посланников.
— Да уж, — согласился Бо Бьогна. — Если бы дела у него шли так дерьмово, как он утверждает, он бы давно копыта откинул.
Двое рыцарей-братьев отправились на разведку, но не вернулись. Из палатки волшебника поступил приказ: всем приготовиться к выступлению. Но приказ этот почти сразу же пришлось отменить, когда Элс, Горт и еще несколько человек напомнили Редферну Бехтеру, что почти у трети отряда нет оружия, а у оставшихся двух третей оно никуда не годится. Разнесся слушок, что к ним через неделю присоединится Черный Адольф с пятью сотнями наемников из Гролсача.
Близость предстоящего сражения никого не оставила равнодушным. Те, кто примкнул к армии лишь ради бесплатной кормежки, мигом испарились, а остальные стали гораздо серьезнее относиться к муштре, которая теперь могла в буквальном смысле спасти им жизнь.
Оружие вскоре подвезли, а вот Черный Адольф так и не появился. В Гролсаче прознали о сложившемся положении и затребовали еще денег.
Небольшая армия добралась до Коннека. Братья внимательно следили, чтобы по дороге никто не занимался грабежом и не причинял вреда местным жителям. Им не оказывали сопротивления, но и не радовались их приходу. Даже те немногочисленные священники, которые поддерживали Брот, смотрели на них с плохо скрываемым подозрением.
В Коннеке вообще с большим недоверием относились к чужакам.
С самого начала в лагере царила жесткая дисциплина. Братство хорошо знало о людских пороках. Среди грубой деревенщины попадались и настоящие матерые преступники. Но здесь не прощали того, что обычно прощают в других армиях. Если кто-то пытался задирать сослуживца, ему доставалось десять ударов плетью, а если история повторялась, провинившегося, предварительно жестоко избив, гнали прочь, не заплатив при этом обещанного жалованья. Одного типа застукали, когда он пытался изнасиловать юного новобранца, и мерзавец немедленно, даже не успев натянуть штаны, отправился на аудиенцию к волшебнику. Аудиенция закончилась для него крайне неудачно, хотя прожил он после оглашения приговора еще десять дней.
За воровство нещадно пороли.
Солдаты хорошо усвоили правила, во всяком случае пока.
Наконец они подошли к реке Дешар у подножия горы Мило. Переправа заняла весь день. На западе от идущей с севера дороги, оставшейся еще со времен Древней Бротской Империи, ответвлялась еще одна — следующая вдоль берега Дешара. Дороги эти обозначали границу между Новой Бротской Империей и государствами, где разговаривали на некоем подобии арнгендского языка. Еще дальше на север очередное ответвление убегало на северо-восток к Салпено — столице арнгендских королей.
В самом Коннеке древняя дорога шла на запад мимо самых крупных городов, возле реки Верс в Парле сворачивала на северо-запад и, миновав Каурен, добиралась до океана.
Спустя два дня патриаршее войско сошло с дороги и углубилось в южные холмы, засаженные виноградниками. Вскоре они уже были во владениях епископа Серифса, откуда открывался вид на обнесенный высокой крепостной стеной Антье.
Обширное поместье напоминало древние виллы и было густо обсажено виноградом. Поблизости на склоне охряного холма, прямо в излучине реки Джоб, примостился Антье. Стены и башни его находились в прекрасном состоянии, именно на них, по всей видимости, и зиждилась уверенность защитников, о которой патриаршие войска уже были наслышаны.
Граф Реймон Гарит и жители города с величайшим презрением относились к своему епископу и открыто заявили разведчикам Братства, что у них достаточно запасов на зиму и осаду они выдержат. В Антье намеревались есть и пить вволю, пока за стенами враги здравого смысла сначала сожрут всех собак, кошек и крыс, а потом примутся глодать свои сапоги и есть землю.
Епископ соизволил покинуть поместье как раз тогда, когда армия Братства разбивала лагерь на ближайшем холме. Он пришел в ярость, увидев, какой ущерб нанесли его виноградникам.
Элс оказался поблизости, когда Серифс встретился с Грейдом Дрокером, — недостаточно близко, чтобы расслышать разговор, но достаточно, чтобы увидеть, какой эффект произвела встреча на епископа. Через мгновение тот побледнел и принялся судорожно глотать воздух и что-то бормотать. Волшебник поковылял прочь, а святой отец, отдышавшись, снова покраснел от злости и, пылая гневом, удалился обратно в поместье.
Да, Дрокер обладал нешуточной властью, ведь епископ, как говорили, ходил в любимчиках у патриарха.
Элс вместе с подопечными расположился так, чтобы видеть палатку волшебника, поместье и Антье. Осмотрев укрепления, он решил, что жители города действительно могут спать спокойно: эти высокие стены способны хоть целую вечность сдерживать натиск необученных вояк. Даже если Грейд Дрокер применит все доступное ему волшебство.
Шел четвертый день. Те, кто осмелился напасть на поместье епископа, держались от отряда подальше. Жители Антье и солдаты из войска Братства лишь обменивались оскорблениями, но до оружия дело пока не доходило. Патриаршие защитники были молоды, им недоставало опыта и выдержки. Если бы у коннектенцев хватило сообразительности этим воспользоваться, они могли бы причинить силам осаждающих немалый урон.
Но делать им это, в общем-то, было незачем: жители Антье могли спокойно ждать, покуда зима не прогонит незваных гостей прочь. Граф Реймон несколько раз заявлял, что осаду, мол, можно прекратить, ограничившись только ущербом, нанесенным епископским виноградникам и гордости Брота.
Грейд Дрокер собрал военачальников, чтобы выслушать их мнение. Опытные воины, которые, как и Элс, обучали новобранцев, не видели особого смысла в этом собрании. Волшебник явно будет делать так, как решил. Зачем же устраивать балаган и о чем-то их спрашивать?
Элса повысили в должности, но лишь потому, что никто из братьев не хотел выполнять лишнюю работу. Епископ предоставил для собрания одну из комнат в своем поместье, чтобы им не пришлось мокнуть под дождем. Стул Элсу не полагался. Из комнаты вынесли все, что можно было украсть или запачкать. Ша-луг прислонился к влажной холодной стене рядом с Пинкусом Гортом. Стояли они позади всех. Забавно получилось: здесь ему досталась та же роль, что и дома, — солдат в войске господнем.
— Брат Дрокер, кажется, чем-то недоволен, — пробормотал Горт.
— Это точно.
А еще волшебник явно на ладан дышит.
Да, слухи не врали: тот пушечный выстрел сделал его калекой. С левой стороны лица торчала голая кость.
— Да, отделали будь здоров, — заметил Пинкус. — Видок такой, будто его часа четыре беззубый тигр жевал.
Элсу говорили, что Дрокер почти все время носит маску; почему же, интересно, сегодня он решил ее не надевать?
Другой брат помог волшебнику усесться за высокий стол. Дрокер действительно злился. С трудом, но громким и отчетливым голосом он произнес:
— Бехтер… найди епископа… Серифса. И… принципата Донето. Им велено было… явиться.
— Надеюсь, — пробормотал Горт, — Дрокер им покажет, почем фунт лиха. Недоумки, втянули нас в это дерьмо, а сами, видите ли, носа не кажут.
Элс и бровью не повел. Наверное, Пинкус уже успел с утра приложиться к бутылке — слишком уж громко прозвучал его шепот.
Но Горт был еще достаточно трезв, чтобы заметить свою ошибку. Он примолк на добрых десять минут.
Явился епископ. Внешность этого толстяка ясно свидетельствовала о долгих годах, посвященных прозябанию в пороках. Круглое, испещренное красными пятнами лицо говорило о пристрастии к выпивке и об апоплексии. Ни в каком собрании Серифс, разумеется, участвовать не хотел.
Епископ пылал праведным гневом, но гнев его быстро улетучился под мрачным взглядом холодных глаз Грейда Дрокера.
Довольно трудно жаловаться и ныть в присутствии человека, который столь явно презрел собственные ужасные раны для участия в походе.
— Епископ, — сказал волшебник, — садитесь, для вас поставили кресло. Где принципат Донето?
Вскоре прибыл и патриарший посланник — его внесли на носилках трое телохранителей и один епископский слуга. Остальные телохранители сбежали. Реши кто-нибудь снова покуситься на жизнь принципата, у Бронта возникли бы серьезные затруднения.
Элс боялся, что Горт сейчас ляпнет что-нибудь нелестное и в адрес Донето, но всем сразу же стало очевидно, что тот действительно не может передвигаться самостоятельно.
Его ранили гораздо серьезнее, чем все думали.
Епископ выразил неудовольствие и заявил, что обо всем случившемся обязательно услышит сам Безупречный.
— Вы, Серифс, — осадил его Дрокер, — привлекли внимание особого ведомства. Не вынуждайте это самое ведомство официально объявлять вам об этом. Мы не подчиняемся никому, даже его святейшеству. Вам понятно?
Возмущенный епископ примолк. «Как несправедливы ко мне судьба, жизнь и вселенная!» — было написано на его лице.
— Превосходно. Давайте обсудим Коннек и расплодившуюся здесь ересь. Епископ, я требую, чтобы вы прямо отвечали на мои вопросы. Не пытайтесь себя обелить, не оправдывайтесь, не скулите. Отвечайте простыми фразами, по существу. В противном случае навлечете на себя гнев особого ведомства. Все ясно?
По всей видимости, Серифсу ничего не было ясно. Он принялся бессвязно и раздраженно молоть какую-то чушь.
Внезапно епископ вскрикнул.
— Похоже, недостаточно внимательно слушал, — усмехнулся Пинкус; Горта буквально распирало — до того ему не нравился епископ.
Хотя, если верить коннектенцам, епископ нравился лишь двоим людям на всем белом свете: смазливому белокурому мальчонке, который его ублажал, и патриарху.
И тем не менее у Серифса были влиятельные друзья-церковники и союзники-дворяне, которых беспокоила мейсальская ересь.
Элс внимательно прислушивался к вопросам волшебника, но Дрокера, похоже, окончательно покинули силы, и он говорил очень тихо. Зато по громким ответам епископа можно было понять, о чем идет разговор.
Допрос с пристрастием показал, что кризис веры в Коннеке произошел по одной-единственной причине — по вине самого пастыря.
Это, конечно же, никого не удивило. Корень всех зол крылся в упорном нежелании Брота признать, что и служителям церкви не чужд грех.
Дрокер замолк, и допрос продолжил один из братьев. Похоже, маг совсем выдохся.
Элс внимательно вглядывался в его лицо. Колдовство Дрокеру теперь давалось с большим трудом — этот калека был буквально нашпигован серебром.
— Что-то не так с этим Донето, — прошептал Пинкус. — Он, что ли, опиум курит?
— Вполне возможно, — согласился Элс. — Такие, как он, плохо переносят боль.
С каждым мгновением собрание становилось все скучнее. Серифс перечислил меры, принятые против сторонников мейсальской ереси. Основные его предложения заключались в следующем: «Давайте всех перебьем и все разграбим». Эти предложения вызвали большое одобрение аудитории.
— Таким образом, — вмешался в разговор Дрокер, — мы обогатим церковь и Братство и обогатимся сами, но этого не хватит надолго. Из Брота мне сообщили, что Арнгенд вышлет нам на подмогу войска. И это, кстати говоря, секретная информация, которая не должна выйти за пределы этой комнаты.
«Да уж, — подумал Элс. — Как теперь удержишь все в тайне? Новости обязательно просочатся в Коннек, ведь кто-нибудь расскажет обо всем по секрету какому-нибудь доверенному другу, а тот… И — пошло-поехало».
Дрокер не похож на дурака. Он хочет, чтобы новости разошлись.
Пинкус толкнул Элса локтем:
— Представление окончено. Проснись!
Элс смущенно крякнул. Они с Гортом стояли ближе всего к двери, так что и выходить им надо было первыми. Пройдя шагов десять по коридору, Элс внезапно остановился, и от неожиданности Горт налетел на него.
— В чем дело?
— Да ни в чем. Просто появилась одна мысль.
— Мысли — это, знаешь ли, опасно. Я бы даже сказал, смертельно опасно, если речь идет о церкви.
— Нет.
Совсем не внезапная мысль заставила его остановиться, а странное видение — смазливый белокурый парнишка, который из-за гобелена наблюдал за идущими по коридору солдатами. Судя по описаниям, это и есть любимчик епископа. Он напомнил Элсу человека из иных мест и иного времени. Но видимо, то было не просто сходство: когда мальчик увидел ша-луг, лицо его исказилось от изумления и ужаса.
Элс покачал головой. Как такое возможно? Мальчику, которого он помнил, сейчас уже должно было стукнуть двадцать.
Элс сидел на заросшем виноградом холме и невидящими глазами смотрел на Антье. Мысли его были заняты тем мальчишкой. Мальчишка все чрезвычайно усложнял.
Внизу, через малые городские ворота, выходящие на берег реки, сновали люди, похожие на муравьев, — то спускались к воде, то возвращались в Антье. Этой дорогой горожане пользовались уже несколько веков, так что ее даже замостили.
В реке купались местные юнцы, выказывая полное пренебрежение к осаждавшим город войскам. Элс едва обратил на них внимание, хотя внутренний голос подсказал ему, что это следовало бы сделать.
Как там звали епископского малолетнего любовника? Нет, имя при Элсе ни разу не упоминали. В том числе и из-за этого парня коннектенцы так презирали Серифса.
Из главных ворот Антье вышло около дюжины человек с белым флагом.
Ша-луг вернулся в лагерь.
Парламентарии добрались до поместья примерно через час. К тому времени там уже гуляли разнообразные слухи. Самые разумные, по достоинству оценив толщину и высоту городских стен, искренне надеялись, что посланцы хотят склониться перед волей церкви, и таким образом всем удастся избежать сражения.
Антье был столицей владений графа Реймона Гарита. Граф нечасто гостил в собственных угодьях: молодого красивого дворянина куда сильнее манили интриги Каурена, и бо́льшую часть времени он проводил при герцогском дворе. Но по случайности Реймон оказался дома, когда началась осада. Теперь именно он шел во главе процессии, безоружный, с непокрытой головой.
Элс, опираясь на свой восточный опыт, решил, что граф намерен сдаться. Позже выяснилось, что юный Гарит был согласен выполнить почти все требования патриарха: покориться воле Брота, запретить мейсальскую ересь и изгнать тех ищущих свет, кто не откажется от лживого учения, а также тех священников, кто поддерживает Непорочного II.
Епископ Серифс, от которого за версту несло вином, перебил графа, не дав ему сказать и нескольких слов:
— Закрой-ка рот, мальчишка, и послушай, что тебе следует сделать. — Серифс вытащил длинный свиток. — Вот этих людей нужно немедленно арестовать и отдать под суд святой церкви.
— Церковь не имеет права судить мирян, — сухо отозвался граф. — Естественное следствие того, что и мирской суд, по настоянию той же самой церкви, не имеет права судить ее служителей.
Его ответ окончательно вывел епископа из себя. Совершенно забыв о приличиях, он принялся неистово браниться и жаловаться на обиды столь ничтожные, что все, кто слышал его речь, испытали глубокое отвращение.
— Какое все это имеет отношение к делам церкви? — перебил его Реймон. — Или к ее правам?
Графа сопровождали четыре церковных священнослужителя. Трое из них поддерживали Безупречного V, а до сего дня и Серифса (исключительно потому, что назначил его патриарх).
— Епископ, — сказал один, — почему жители города должны собирать для вас виноград?
— Быть может, — вмешался второй, — если бы вы отослали мальчика в приют, никто не стал бы писать оскорбления на стенах собора?
Жители Антье очень гордились своим главным храмом — грандиозным строением, воздвигнутым благодаря высокомерию епископа. Даже если при этом большинство из них исповедовало мейсальскую ересь или поддерживало Непорочного II.
Грейд Дрокер появился, когда епископ вошел в раж. Волшебник явно был разгневан, но вмешиваться не стал. Он тихо посовещался с братьями, которые присутствовали на переговорах с самого начала, вздохнул, смерил Серифса презрительным взглядом, покачал головой, но ничего не сказал.
Волшебник решил предоставить епископу возможность выставить себя наконец полным дураком на глазах у всех. Пусть любимец патриарха сам даст своему покровителю достойный повод разжаловать себя в странствующие монахи и отправить с миссией куда-нибудь в Великие Болота. Именно так чаще всего и случалось с совсем уж никчемными священниками.
— Мы явились сюда сдаться, — сказал граф Реймон, — во имя мира и вопреки тому, что нам известно о бротской церкви и ее священнослужителях. Но наше предложение отвергли с оскорблениями. Послушайте же меня, служители ворога и подлого узурпатора Гонарио Бенедокто: Антье отказывается вам подчиниться. И пусть господь наш всемогущий взглянет на это мерзкое отродье, представляющееся всем епископом, чтобы понять причину нашего отказа. Пусть заглянет в наши сердца и дарует победу правому.
Таким двусмысленным образом граф фактически объявил патриарху войну, предоставив самому господу богу решить ее исход.
Вместе со своими спутниками Реймон вернулся в Антье, а тем временем сотни умов напряженно обдумывали, как бы половчее склонить волю божью в нужную сторону. Даже от внимания епископа не ускользнул тот факт, что все трое преданных бротскому патриарху священников вернулись в город вместе с графом.
А Элс Тейдж подумал, что господь бог, видно, частенько забавляется, слушая, какие именно слова люди вкладывают ему в уста.
— На самом деле, — объявил Элс своим солдатам, — они не собирались сдаваться. Просто притворялись — в надежде, что мы поверим и отправимся восвояси. Почти вся родня Реймона Гарита — еретики.
Он фактически пересказывал им речь Грейда Дрокера, которую тот произнес недавно перед своими военачальниками. Пока Тейджу приходится играть эту роль, лучше просто повторять за волшебником нужные слова.
У Элса никак не укладывалось в голове то, что посланцы из Антье совсем недавно пытались сделать у него на глазах.
В подобной ситуации не сдался бы ни один правоверный ша-луг, но что взять с иноверцев.
— И правильно, — отозвался Бо Бьогна.
Остальные согласно закивали.
— Почему?
— Среди всей этой шоблы, капитан, всем плевать, кому они тут поклоняются — камням или лягушкам. А те, кому не плевать, сплошь воры вроде хрыча-епископа.
Элс кивнул. В словах Бо, несомненно, была правда.
В окне второго этажа он заметил белокурого мальчика, наблюдавшего за удаляющейся в Антье процессией. Элс внимательно вглядывался в его лицо, пока вдруг не почувствовал на себе чей-то взгляд.
— Любимая игрушка полоумного епископа, — сказал Пинкус Горт.
— Да уж.
— Может, строевой подготовкой займемся? Мои ребята против твоих?
— Только если ты приструнишь своего подонка Бергера, чтоб не лез к Пико и Джусти.
— Боишься за их здоровье?
— Нет, боюсь, Просто Джо прознает про его выходки — и тогда Бергеру крышка.
— Твоя правда. Сроду не видывал такого силача, как твой Джо. Черт, что там за заваруха?
С реки доносились громкие крики.
— Вот ведь дерьмо! — выругался Элс. — Знал же, что так и будет. Поэтому и велел своим ребятам набирать воду по эту сторону холма.
Воду в лагерь обычно таскали с реки, ведь пруд рядом с поместьем не мог снабдить целое войско, даже такое маленькое и жалкое.
И вот теперь водоносы из лагеря сцепились с городскими парнями, которые купались в реке. Местных было больше. Ничего хорошего от этой встречи ждать не приходилось.
Солдаты помоложе с воплями кинулись на помощь водоносам.
— Вот зараза! — в сердцах сказал Горт. — Началось, откуда не ждали.
— Бо, найди наших ребят, — велел Элс. — Скажи, чтоб сию минуту были здесь.
— Ты же не собираешься в это влезать? — уточнил Пинкус.
— Нет. Уведу их подальше и займу строевой подготовкой, чтобы не влипли.
— Пожалуй, и я своих. А то половина по собственной дури отправится на тот свет.
Все происходило слишком быстро. Безумие было уже не остановить. Новые и новые наемники бежали к реке с холма, новые и новые парни выскакивали из городских ворот. Возле крепостной стены завязалась потасовка. Граф Реймон Гарит только-только добрался до Антье и сейчас находился у противоположных ворот, поэтому не мог остановить безмозглую местную молодежь. А военачальники из лагеря и высокопоставленные рыцари Братства отсиживались в поместье, укрывшись от непогоды, и ничего не видели.
Элс наконец-то сообразил, что же именно ускользнуло от его внимания там, на холме: пока городские юнцы плескались в воде, задирая солдат, сотни людей таскали в Антье воду.
Городские водохранилища не были готовы к осаде.
В первые минуты ни у кого из дерущихся не было при себе оружия, но очень скоро оно замелькало в руках наемников.
Пролилась первая кровь, и среди жителей Антье поднялась паника.
Солдаты поднажали, толпа забурлила вокруг ворот. Защитники их не захлопнули и даже почти не оказали сопротивления, когда вооруженные головорезы ринулись в город. Стрелки, дежурившие на стенах, выпустили по нападавшим несколько стрел, но все без толку — поток было уже не остановить.
Новость быстро разнеслась по лагерю, заговорили о легкой наживе, и Элс не смог удержать своих подопечных. Лишь Бо Бьогна, Просто Джо и, разумеется, Чушка сохранили самообладание и не бросились вниз.
В подразделении Горта не поддался кровожадному зову только сам Горт.
Из поместья выскочил Редферн Бехтер:
— Силы небесные, что происходит? Куда все подевались?
В лагере к тому моменту осталось меньше трех десятков человек.
— Наши ребятишки побежали в Антье, — объяснил Элс. — Думаю, убивают там всех, кто попадется на пути.
— Кто им приказал?
— Патриарх и епископ Серифс выразились достаточно ясно: не щадить еретиков.
— Когда это началось? Почему нам не сообщили?
— Оборванцам вроде нас в поместье соваться запретили, — заметил Горт. — У нас же сапоги в свинячьем дерьме — еще наследим.
Из города доносились крики.
— Не умничай, Горт, — огрызнулся Бехтер и побежал в поместье.
Вскоре на улицу повыскакивали остальные братья, за ними епископ Серифс. Он немедленно впал в неописуемую ярость и, поскольку на его приказы никто не обращал внимания, вскоре совсем осатанел и повалил на землю одного из рыцарей. Тут показался сам Грейд Дрокер.
Под его суровым взглядом Серифс чуть сник, но тут же объявил, что собирается срочно найти лошадь и скакать в Антье. У него ведь там дом. Да и другая собственность. Кому-то же надо ее защитить.
— Вы двое, которые с головой, — кивнул Дрокер Элсу и Горту, — что тут стряслось?
Горт все объяснил.
— Почему сами все еще здесь?
— Мне приказано резать врагов церкви, а не женщин и детей. Сейчас мне наших уже не остановить. Вы же видели, как это бывает. Как пожар — нужно, чтоб само прогорело. Если я здесь останусь, а других приказов мне никто не давал, то хоть греха на душу лишнего не возьму.
— А ты, Хект?
— Пинкус верно говорит.
— Да, — хмыкнул Дрокер, — вы, как я погляжу, с подобным непотребством уже сталкивались. Как и я. Но мне все равно придется там показаться.
Хотя его лицо ничего не выражало, казалось, волшебник ждал от них ответа.
Элс решил, что лучше смолчать и не привлекать внимания.
— Оставайтесь здесь, — наконец велел Дрокер, — если таково ваше желание. Охраняйте принципата и имущество епископа. А я попробую спасти Антье, хотя, боюсь, господь от нас сегодня отвернулся.
— Пайп, — поинтересовался Горт, как только Дрокер отошел подальше, — ты куда собираешься податься?
— Я-то? Не знаю. Не думал еще. А что?
— Я так полагаю, завтречка мы останемся без работы. И не просто без работы — того и гляди придется спешно уносить отсюда ноги.
— Почему?
— Сейчас там бойня, потому что местные сваляли дурака и запаниковали. Но их-то гораздо больше, чем нас. К тому же у нас почти сплошь мальчишки-переростки, которые ни черта не соображают.
— Думаешь, их там перебьют всех?
— Вполне возможно. А еще думаю: чем бы там ни кончилось, сегодня решится, как отныне патриарх и Коннек будут друг с дружкой дело иметь. Так что давай охранять Донето.
— А чего это его вдруг повысили? Мне говорили, он всего лишь епископ, который рвется в коллегию. Но волшебник зовет его принципатом.
Принципаты считались в церковной иерархии вторыми по значимости людьми после патриарха. Само слово происходило от древнебротского «принц».
— Дрокер сам из Брота приехал, новости знает. Безупречный, верно, решил, что Донето скоро сыграет в ящик, и напоследок расщедрился — все равно родственничку помирать.
— Циничный ты мерзавец.
— Есть такое дело.
Дрокер со своими людьми сначала попытался прорваться через главные ворота, но их не впустили. Защитники города не дремали, и лучники тут же осы`пали воинов Братства дождем из стрел. Пришлось рыцарям, как незадолго до этого и епископу Серифсу, обойти городскую стену и воспользоваться малыми воротами на реке.
В городе царил ужас. Захватчики быстро гибли там, где им оказывалось серьезное сопротивление, но и они, и коннектенцы имели одинаково мало опыта в подобных делах. Разрозненных жителей, охваченных паникой, некому было возглавить. И вот тут-то началась настоящая бойня.
Уличные мостовые заполнились трупами. Резня приобрела поистине эпические масштабы. Кровь буквально текла рекой и переполняла сточные канавы.
Самые страшные злодеяния творились в епископском соборе, где укрылось около тысячи коннектенцев, как приверженцев чалдарянской церкви, так и мейсалян.
Наемники снесли двери и учинили кровавую бойню в доме того самого господа, которого должны были защищать.
Безумие, охватившее Антье, и не думало униматься. Солдаты разбились на небольшие группки и прочесывали улицы в поисках легкой добычи.
Когда Серифс добрался до собора, там все еще шла резня. Поведение епископа вызвало отклик в душе каждого коннектенца, вне зависимости от вероисповедания: с пеной у рта он принялся расписывать нанесенный «его собственности» ущерб.
Когда к собору подъехал Дрокер, в живых там оставалось всего несколько человек, в том числе и Серифс. Хотя его успели хорошенько отделать. Удивительно, как удалось епископу уцелеть; быть может, бог и правда благоволил святому отцу.
На улицах еще шли бои, но пик безумия миновал. Солдаты зализывали раны или мародерствовали, некоторые падали с ног от усталости.
Грейд Дрокер взял наконец власть в свои руки и отправил нескольких братьев с приказами — напомнить наемникам, что делить награбленное положено главнокомандующему.
Не самое мудрое решение: в городе царило беззаконие, а немногочисленные защитники колдуна были не слишком высокого мнения и о нем самом, и об особом ведомстве.
Нескольких посланцев Дрокера убили, но настоящий ужас воцарился, когда наемники принялись уничтожать то, что не могли унести с собой. Начались поджоги.
Патриарший посланник не удивился, когда Элс и Горт вместе со своими людьми ворвались в комнату, где он лежал под охраной последних двоих телохранителей. Донето что-то бессвязно пробормотал.
— Дрокер приказал охранять вас, — сказал Пинкус. — Судя по всему, охрана вам вскорости не помешает.
Бронт промямлил какой-то вопрос. Он явно находился под действием дурмана, но соображать при этом не перестал. Принципат желал знать, что происходит.
— Пинкус, объясни ему, — велел Элс. — Я пойду осмотрю дом. Надо понять, сможем ли мы здесь обороняться.
Ша-луг и так уже все видел: такую громадину не смогут оборонять тридцать солдат, один мул, два взвинченных телохранителя и кучка напуганных слуг, которые к тому же разбегаются со всех ног. Поместье строили без расчета на осаду.
Нужно найти того мальчишку. Белобрысый епископский любимчик, по-видимому, настоящий кладезь информации.
Огромное пустое поместье было основательно запущено.
Пустое! Вот оно что. В таком доме нужно держать несколько десятков слуг, но Элс не увидел ни одного, поднявшись по лестнице. Скаредный Серифс экономил на прислуге.
Ша-луг разыскал личные покои епископа. Обставлены они были с невообразимой роскошью.
Вечер еще только начинался, но в комнатах уже горели свечи, да не какие-нибудь, а очень дорогие, из пчелиного воска. И все же их свет не мог полностью рассеять темноту. В углах трепетали странные дрожащие тени, происхождение которых не оставляло сомнений: епископ Серифс знается с Орудиями Ночи.
Не с самыми сильными и могучими, но все же. Орудия Ночи всегда рядом. Мудрый человек не станет забывать об этом, даже на мгновение.
Элс бесшумно пересек зал и вошел в небольшую комнату, где на фоне окна вырисовывался хрупкий силуэт — мальчик смотрел на горящий Антье.
— Оса.
Тот подпрыгнул как ужаленный и стремительно развернулся, явно намереваясь кинуться прочь.
— Бежать некуда.
— Капитан Тейдж, — сказал тот, приглядевшись.
— Теперь меня зовут Пайпер Хект.
— Что ты делаешь в Коннеке?
— Лев послал меня шпионить за чалдарянами. А ты? Последний раз, когда я видел тебя в школе неутомимых отроков, тебе было одиннадцать. Лучший ученик. Но то было восемь лет назад, а тебе все еще одиннадцать.
— Меня тоже послал Лев. Но сначала я провел шесть месяцев у эр-Рашаля. Мое тело не состарится больше ни на год.
Элс кивнул. Он хорошо помнил Осу Стила — невероятно смышленого и абсолютно бесстрашного мальчишку, — хоть и не знал его близко. Когда тот пропал из школы неутомимых отроков, Тейдж не удивился. Обычное дело.
— И что же ты должен делать?
— Сеять хаос и раздор, чтобы чалдаряне не смогли устроить новый священный поход. Пока я весьма неплохо справлялся.
— Это ты травишь Донето?
— Да, — кивнул мальчик. — Устроил на него покушение, но неудачно. Хотя получилось даже лучше: он не умер, но и поправиться не может. Патриарх теперь неотрывно следит за Коннеком.
— Но как ты сумел организовать покушение? Из наших здесь больше никого нет.
— Я служу еще и Граальскому императору. Это он меня сюда послал, знал о наклонностях епископа.
— Так это из-за тебя убийцам патриарха не удалось прикончить Непорочного. Это ты предупредил Ганзеля.
— Как могу, осложняю жизнь врагам праман, — недобро улыбнулся Оса. — И врагам императора, если нам это выгодно.
— Скоро ты, видимо, лишишься епископа.
— Знаю. Как раз обдумывал, что делать, если его убьют.
— Он сейчас в Антье. И волшебник тоже. А Донето в моей власти, внизу. Если умрут все трое…
— Этого нельзя допустить. Если здесь патриарха постигнет неудача, он может забыть про Коннек и обратить свой взор на восток.
Верно. Но и восторжествовать в Коннеке он не должен. Если патриарх завоюет здешние богатые края, то награбленного ему хватит на очередной священный поход. И внимание его отвлекать будут лишь Кальзир и Граальский император.
— Как именно ты связан с Граальским императором?
— Гордимер подарил меня Йоханнесу. Я — оружие, которое он может использовать по собственному усмотрению. В Аль-Кварн явился один человек. Он говорил с Гордимером, но на самом деле обращался к эр-Рашалю. Ему нужен был особый раб.
— Понятно. Поэтому они сначала наложили на тебя чары, обучили, а потом продали. В сделке участвовал некто Феррис Ренфрау?
— Да, это посредник, который все и устроил.
— Вы знакомы?
— Да. Мы иногда видимся. Он сообщает новости. А что?
— Гордимер и эр-Рашаль велели мне выяснить, кто такой Феррис Ренфрау. Он их беспокоит.
— Он умен и коварен, но всецело предан императору. Пусть не беспокоятся. Йоханнесу ни до чего нет дела, он жаждет лишь помешать патриарху и укрепить власть Новой Бротской Империи. На остальной мир ему плевать, даже если там все покроется льдом.
Элс решил не развивать эту тему. Оса явно неровно дышал к Йоханнесу Черные Сапоги.
— Ты что-нибудь слышал о Старкден?
Ша-луг не забыл, что приключилось с ним в Ранче.
— Старкден? Имя я слышал. Что-то связанное с контрабандистами. Это важно?
— Для меня — да. По ее милости меня едва не прикончили в Ранче. Этим делом заинтересовалось особое ведомство.
Элса давно занимала одна мысль: не связано ли со всей этой историей поспешное отплытие Грейда Дрокера в Сонсу?
— Я спрошу у Ферриса Ренфрау. Он знает всех, кто обретается на изнанке этого мира.
— Спроси. Но меня не упоминай.
Этот самый Ренфрау непременно вскорости объявится.
— Тебя ведь скоро начнут искать? — спросил Оса.
— Да, ты прав. Я тебя не видел. Ты меня не знаешь. Еще поговорим, если получится. Может, переметнешься к Донето, если епископа прикончат?
— Может. Но с ним сложнее. У него с этим делом плоховато.
— Ты где был? — поинтересовался Пинкус Горт. — Я уже хотел кого-нибудь послать на поиски.
— Чуть не заблудился. На втором этаже настоящий лабиринт. Вот что я тебе скажу: развалюху эту мы оборонять не сможем. Если жители Антье явятся сюда, нам всем крышка. Думаю, надо поживиться, чем сумеем, и срочно делать ноги.
— Тут парочка слабонервных вернулась. Коннектенцы точно сотрут в порошок недоумков, которые это учинили. Зато я подготовил отступной путь.
— В смысле?
— Мы пристроены — будем новыми телохранителями принципата Донето. И наш начальничек желает отправиться в Брот. Причем немедленно.
— Пинкус, — изумленно протянул Элс, — ты гений. Настоящий злой гений.
— Да ладно тебе, — скромно потупился Горт. — Все ж яснее ясного. Ты хотел в Брот. Я хотел в Брот. Принципат не хотел оставаться. Сказал, лучше, мол, в дороге окочуриться, чем здесь. Он успел сильно невзлюбить Коннек. Вполне вероятно, для Коннека последствия будут не самые приятные, если Донето дотянет до Брота и насядет на кузена-патриарха.
— Хорошо. Просто замечательно. И Братству мы вроде как ничего не должны.
— Пайп, тут сейчас начнется грандиозная заваруха. А нам приказано охранять принципата.
— Ладно, я в доле. А остальные?
— Кое-кто хочет остаться и посмотреть, чем дело кончится. Почуяли наживу. А те, кто поумнее, смекнули, что пора линять. Даже если мы победим в Антье. Теперь все изменилось. Миролюбивые коннектенские простофили наконец поймут: бротская церковь твердо намеревается выжать их досуха. Скоро тут лютой ненавистью возненавидят все бротское. Так что лучше нам не задерживаться.
— Ты прав. Когда выходим? Переживет ли Донето путешествие?
— Думаю, надо выдвигаться с первыми лучами солнца. Если только заварушка не перекинется и сюда. Что же касается Донето, будем нянчиться с ним по дороге. На самом деле, переживет не переживет — разницы особой нет. Главное — дотащить его тело до Брота и изобразить на лице усердие.
Элс смотрел на горящий город в компании Просто Джо и Чушки.
— Хотел бы я вытащить оттуда этих малолетних дурачков. Если только они еще живы.
— Не кори себя, Пайп, ты не можешь заставить их поумнеть.
— Легко сказать, Джо. Ты видел Бо?
— Они с Гортом отправились на поиски казны Братства.
— Ясно. Пойду поищу их. Готовься: возможно, придется быстро сниматься.
