Глава сорок восьмая

Нелум нашел жреца Пиаса недалеко от линии фронта, все в том же джорсалирском храме. Святое место источало ароматы благовоний и времени. Вдыхая благоуханную смесь, лейтенант находил в ней утешение и забвение тягот войны. Здесь он обретал мгновения благословенной тишины.

Бои шли уже несколько дней, однако жрец по-прежнему возжигал свечи перед роскошным гобеленом на стене против входа в храм да бормотал псалмы.

Услышав стук сапог Нелума по мраморному полу, старик оглянулся через плечо.

– А, мой благочестивый солдат, – приветствовал он лейтенанта, снова поворачиваясь к гобелену. – Я искренне рад видеть тебя живым и здоровым, – видимо, Бор покровительствует тебе.

Нелум подошел ближе и поцеловал украшенное драгоценным камнем кольцо на протянутой ему руке. Перед ним был человек, исполненный истинного величия.

– Я удивлен, что вы еще здесь. Разве не благоразумнее для вас было бы покинуть город?

– Я нахожу, что в такие смутные и тяжелые времена, как нынешнее, у меня куда больше работы, чем обычно. Паства растет, когда смерть зримо являет ей свое лицо. Так было всегда. – И он тонко улыбнулся. – Людям нужен душевный покой, и я здесь для того, чтобы помочь им обрести его.

– Я понимаю, – кивнул Нелум.

– Я надеялся, что ты принесешь мне хорошую весть о судьбе своего порочного старшего офицера.

Нелум молчал, раздумывая над ответом. Он ежедневно подстерегал удобный момент для нападения, но вокруг всегда было слишком много людей. В обсидиановом зале они тоже редко оставались вдвоем. Нелум даже ослабил подпругу седла Бринда так, чтобы оно съехало набок во время боя, но это ни к чему не привело. И еще он сам мучился сомнениями, ежедневно проверяя и перепроверяя свои мотивы. Психическое напряжение не давало ему уснуть по ночам.

– Это не так просто, вы же понимаете, нужно выждать момент. К тому же иногда я думаю, что, может быть, выбрал неверный путь.

Жрец кивнул, но, как показалось Нелуму, несколько разочарованно. Его охватило смутное чувство стыда. Как он мог подвести этого человека, и не просто человека, а жреца Джорсалира?

– Он незаменимый солдат, – объяснял Нелум, надеясь, что жрец поймет его точку зрения в этом вопросе. – Он лично уничтожил огромное количество врагов, а армия благодаря его руководству и разработанной им стратегии проявляет себя наилучшим возможным способом.

– Может быть, и так, но разве не наше дело воспрепятствовать тому, чтобы грешники его толка свободно расхаживали по улицам и развращали умы других? Если рассматривать картину в целом, то его место на ней совсем незначительно. И его с неменьшим успехом можешь занять и ты… Давай пройдемся, ибо такие дела не годится обсуждать в общественном месте.

Под высокими арками, мимо мощных колонн Нелум шел за жрецом, который привел его в пропахшую плесенью комнатенку почти у самого выхода из храма. Древние тексты лежали там грудами, покрытые пылью, они и источали этот запах; Нелуму достаточно было одного взгляда на их корешки, чтобы понять – это поистине древние и редкие книги, многие даже не на джамуре.

– Это ваш кабинет? – спросил лейтенант.

– Что-то вроде. Здесь мы храним разные забытые книги и несколько жрецов составляют их описание.

– Разве их нет в каталогах?

– Многие хранились в библиотеках монастырей, разбросанных по всему архипелагу, но последние события вынуждают нас проявлять бо`льшую разборчивость в том, кому доверять эти тексты. Ну а теперь, пожалуйста…

Пиас указал на большой деревянный стул, стоявший возле массивного стола. Нелум сел, продолжая испытывать смутную тревогу, а жрец зажег свечи. Тени резче обозначили и без того острые черты его старческого лица.

Жрец подошел к полкам и отыскал на них небольшую книжечку в кремового цвета обложке. Продолжая разговор, он перелистывал ее ветхие страницы.

– Я хочу познакомить тебя с тем, что называется мантраизмом. Уйдя отсюда, ты не вспомнишь о нем ни слова. Без всякого высокомерия скажу – это одно из самых древних и таинственных наших искусств.

– Боюсь, я не совсем понимаю, что…

Старик запел на незнакомом Нелуму языке, старательно воспроизводя древние интонации, слова лились потоком, поток замыкался в кольцо. Время от времени жрец делал паузу, но его слова странным образом продолжали звучать. Речитатив повторился вновь, потом еще раз и еще, и каждый раз Пиас повышал голос, читая из книги, наслаивая и гармонизируя все, что было сказано прежде.

И вдруг в гуще незнакомых слов и интонаций Нелум явственно услышал:

– Подумай о том, какую высокую награду заслужишь ты, избавив мир от столь вопиющей скверны. Такие, как твой командир, противны природе. Мужчины должны ложиться лишь с женщинами, поскольку это делается ради созидания. Все же другое… Запрещено. Лейтенант, думай не только об этой жизни, но и о том, куда душа твоя отправится в следующей, и будешь вознагражден. Мы так часто думаем лишь о нынешнем существовании, а ведь следует задумываться и о других. Поэтому ты должен найти подходящее время, чтобы убить своего командира, и когда желание совершить это, очистить мир от мерзости станет нестерпимым…

Слова постепенно замедляли свое течение и замерли, оставив в сознании Нелума звенящую тишину. Он ничего не помнил, ничего не чувствовал, когда пришел в себя и увидел жреца Пиаса, который, улыбаясь, снова стоял над ним.

– Как ты себя чувствуешь?

– Извините, я, кажется, упустил что-то из ваших слов. Тяготы войны, должно быть, излишне утомили меня.

– Да-да, я понимаю. Мы говорили о вашем командире.

Бринд. Извращенец должен умереть.

– Помню.

У самого выхода жрец сунул ему бумажку с нацарапанным на ней адресом и сказал, что там ему помогут. Нелум украдкой выскользнул в ночь.

Вскочив в седло, он поехал в указанном направлении – на восточную окраину города, в один из новых кварталов. К счастью, это место находилось довольно далеко от линии фронта, но стоило поторопиться: люди могли начать задавать вопросы о том, куда он подевался.

Ледяная морось иголками колола ему лицо, однако в воздухе чувствовалось непривычное тепло, как будто стихии противились Оледенению – тому, чего не должно было быть.

Оказалось, что его путь лежит в один из самых опасных районов города.

Калеки и бездомные укрывались в его недрах: одни – в захваченных ими пустующих домах, другие – в наспех сооруженных убежищах и даже целых лагерях. Анархия царила в квартале, отстроенном всего десяток лет тому назад, но уже приведенном людьми в негодность. Не раз и не два Нелум готов был поклясться, что видел ни на что не похожее существо, возможно, из тех гибридных тварей с пришитыми крыльями, о которых ходило столько слухов.

Одинокие фигуры, поигрывая ножами, стерегли каждый поворот дороги, однако никто и головы не повернул в его сторону. Женщины, чьи лица были покрыты излишним количеством краски, не уступали холоду, умудряясь даже выставлять напоказ кусочки плоти. Они заигрывали с ним, строили ему глазки, чем только оскорбляли глубоко укоренившееся в нем чувство приличия.

Человек с бритой головой и изможденным щетинистым лицом шагнул навстречу Нелуму и потребовал денег. Откуда-то слева появился другой, в плаще, и самоуверенной походкой, показывавшей, что для него это дело обычное, направился к путнику.

– У меня ничего нет для вас. – Нелум спешился и пошел бандитам навстречу, подальше от лошади.

Тот, что в плаще, щелкнул ножом и лениво ткнул им в Нелума, но гвардеец сначала ударил его по руке, выбив нож, а затем схватил грабителя за запястье и переломил ему руку о колено. В этот момент на него прыгнул другой, тоже с ножом, и успел оцарапать ему щеку, но был отброшен в сторону.

И без того длинная, бандитская рожа еще сильнее вытянулась от изумления, когда он увидел, как царапина на щеке Нелума затягивается прямо у него на глазах. Разъярившись, он начал тыкать ножом куда попало, но Нелум уворачивался от ударов, делая шаг то вправо, то влево, а то и приседая так, что нож, не причиняя вреда, пролетал у него над головой. Улучив момент, он схватил противника за руку, выбил у него оружие и, сильно дернув его за запястье, одновременно нанес ему страшный удар в шею. Бандит упал на одно колено, вцепившись обеими руками в горло.

Шлюхи, следившие за ними с другого конца улицы, похихикали и скрылись, виляя бедрами, а Нелум снова сел на лошадь и поехал дальше, дивясь про себя, куда это послал его жрец.

Наконец он добрался до ветхой витрины с выцветшей вывеской «Дешевые обеды». Все соседние дома выглядели нежилыми и заброшенными, однако чувство, что за ним следит множество глаз, не покидало Нелума. Окна нужного ему дома были закрыты ставнями, двери заколочены досками, и он уже усомнился, что ему удастся попасть внутрь. Однако он спешился, стреножил свою возбужденную лошадь и обошел здание сзади, где громко постучал в дверь черного хода.

Немного погодя в двери открылось окошко и из темноты на него уставилась пара глаз, а чей-то голос поинтересовался, чего ему надо.

– Меня прислал жрец, – ответил Нелум и, посмотрев еще пару секунд в немигающие глаза, добавил: – Я хочу купить у вас кое-что.

Окошко захлопнулось, дверь со скрипом отворилась, и старик в грязных штанах поманил его за собой. В доме воняло то ли химикатами, то ли дешевыми благовониями, где-то в дальней комнате тренькало пианино, звукам вторил многоголосый смех. Старик провел его в маленькую, но хорошо освещенную комнату, похожую на бакалейную лавку, с прилавком и десятками пузырьков и флаконов, расставленных по полкам вдоль стены; стекло так и сверкало, отражая свет фонарей. На другой стене висели десятки кинжалов разной длины – словно ряды клыков. Узорчатые маски украшали третью стену. На прилавке стояли коробки, полные самоцветов. Там были янтарь, нефрит, топазы и сотни других камней, названий которых он не знал.

Нелум посмотрел на старика и выложил на прилавок несколько кругляшков сота. Старик был костлявым, с болезненно-бледной кожей, а его лицо так сильно сужалось к подбородку, что делало его похожим на гибрид человека и крысы, особенно при искусственном освещении.

Из другой комнаты донесся новый взрыв хохота.

– Мне нужно кое-что из веществ, которыми вы торгуете. Ядовитых веществ, – сказал Нелум.

– У меня есть разные, – поведал старик. – Какое пожелаете?

– Ингибитор дыхания, – выговорил Нелум, напрягшись и воскресив в памяти кое-что из учебников. – Как насчет цианида?

Старик улыбнулся, разглядывая форму Нелума и явно узнавая в нем военного, но никак не комментируя этот факт. Эта безмолвная поддержка придала Нелуму уверенности.

– Старая школа, – отметил старик. – Выбор непрофессионала. Вы, как я вижу, приверженец традиций.

– А у вас есть что-нибудь получше?

– Конечно, парень. Люди приходят ко мне за делом.

– Вот и я пришел за тем же, только мне надо, чтобы мое дело было сделано хорошо. Мне нужна отрава, попадающая прямо в кровь. И крепкая, без дураков. Чтобы на десятерых хватило.

– В кровь, значит… Как начет гемотоксинов? Нет, тут понадобятся металлы, а на это нужно время. К тому же их обычно глотают. А тебе, поди, надо быстро?

– Да.

– Хм. То есть скорее нож, чем яд?

– С ножом много крови… И я не хочу драться, только в крайнем случае.

Старик повернулся к полкам и начал разглядывать их, словно в поисках чего-то определенного.

– Клостридиум ботулинум, – выдохнул он наконец, отошел и вернулся с маленьким ножичком, благоговейно неся его перед собой. Осторожно положил его на прилавок.

Филигранная работа произвела большое впечатление на Нелума. Он в жизни не видел второго столь же изящного и в то же время пугающего клинка, с рукоятью под мрамор и позолотой на лезвии. Темная жидкость сочилась и переливалась под его прозрачной поверхностью – нет, кажется, сам нож и был жидкостью, только способной принимать и удерживать форму.

– С этим ножичком красоты тоже будет мало, ведь ботулина вызывает глубокий паралич и корчи. Один из самых опасных ядов в моей коллекции. Мифы гласят, что в древности люди пользовались им, чтобы уберечься от старения, – безумие, конечно, но, я слышал, в прошлом и не то бывало… Это называется ботулиновым лезвием. Сделано из яда.

– Откуда мне знать, что оно сработает?

– Бог весть до чего они там додумались, в стародавние времена, ясно одно – непростой они были народец, не то что нынче. Подожди здесь. – И старик шагнул в дверь, а Нелум остался в комнате один, слушать раскаты хохота, то и дело доносившиеся издалека. Хозяин скоро вернулся, неся большую клетку, в которой бесцельно бродила из угла в угол толстая крыса. Подозвав Нелума поближе, он поставил клетку на прилавок и просунул между прутьями нож. Крыса только слегка задела шкуркой его острие, но тут же сильно задрожала, забилась в конвульсиях, все ее тело изогнулось, под шерстью начали образовываться волдыри. Наконец она упала на бок, и Нелум понял, что она мертва, однако ее тело продолжало бурно реагировать на токсин.

– Беру, – объявил он.

Старик заломил такую баснословную цену, что лейтенанту пришлось доставать второй кошелек. Лезвие было завернуто и упаковано в коробку, которую Нелум спрятал под плащ, покинул ветхий дом и вернулся к своей лошади.

В дверь кабинета постучали, и Бринд, вздрогнув, проснулся и обнаружил, что заснул прямо над донесениями. Плечи и шею ломило после боя.

Связной вошел в комнату, волоча ноги, и добавил плохих вестей. Разведчики подтвердили информацию о том, что агрессоры захватили пленников. Более тысячи горожан разного возраста были заперты ими в помещении какого-то склада на западной окраине города, и корабли уже готовились вывезти их на север.

Позже той же ночью Бринд вызвал Нелума в обсидиановый зал, чтобы обсудить с ним возможную вылазку на склад. Люпус стоял у стены, изучая карты захваченных врагом территорий.

Стол посреди зала казался продолжением самого Бринда, так много разных дел вел он сейчас оттуда. И не столько военных, сколько административных.

В подробностях изложив проблему, он уперся локтями в стол и устремил взгляд на своего лейтенанта. Тот казался взволнованным, как никогда прежде, и, похоже, не услышал ни слова из сказанного. Бринд знал, что для него это нехарактерно.

– Долг ночных гвардейцев состоит в том числе и в том, чтобы защищать подданных империи, – напомнил Бринд лейтенанту. – Похоже, немало мирных граждан ожидает смерти в том складе, и я считаю, что нам надлежит разработать план их спасения, однако с минимальными потерями для личного состава.

– Согласен. – Нелум хмуро взглянул на него через стол. – Уверен, я сумею разработать стратегию.

Бринд собирался заняться этим сам, но, желая сделать по отношению к Нелуму широкий жест, отступился.

– Было бы хорошо. Учитывая, что все должно быть произведено в абсолютной тайне…

– Думаешь, я этого не знаю? – огрызнулся Нелум.

– Лейтенант, вам следовало бы проявлять больше уважения к старшему офицеру.

Повисла пауза, пока Нелум подыскивал нужные слова.

– Мне тяжело, вот и все. Наверное, напряжение этой кампании сказывается.

– Напряжение, говоришь? – Бринд вдруг вскочил, отшвырнув стул. – А у меня что, не напряжение, что ли? Я знаю, что на тебе сказывается, лейтенант. Но пока я здесь главный. Это понятно?

По глазам Нелума было видно, как он взбешен.

– Да, командир.

Тут Бринд понял: он только что лишил себя поддержки со стороны своего ближайшего подчиненного. А еще он заметил, что Люпус смотрит на них, широко раскрыв глаза, и не знает, как реагировать.

– Рядовой, лицом к стене, – скомандовал Бринд, и Люпус послушно повернулся к картам.

Бринд сходил за своим стулом и вернул его к столу.

– Единственный вопрос в том, как этого добиться. Я предлагаю совершить вылазку ночью. Хотя есть сведения, что окуны способны сохранять активность в темное время суток, они, как и наши солдаты, все же предпочитают воевать при свете дня; зато мы, ночные гвардейцы, отлично можем действовать и в темноте. Значит, нам нужно найти способ проникнуть вглубь контролируемой врагом территории незамеченными.

– Можно задействовать гаруд, – предложил наконец Нелум, и Бринду понравилась эта идея.

Прошли часы, а подходящий момент так и не наступил – и, похоже, не наступит уже никогда. Сон не шел к нему, и Нелум не препятствовал одолевавшим его гневным мыслям и заботам. Потом он встал, оделся и взял ящик с ботулиновым ножичком. Достал затейливую вещицу, восхищаясь технологиями, использованными при ее производстве.

Солдаты, с которыми он делил спальню, – Бруг и Хааль – ему не помешают, у них еще на добрых два часа бумажной работы.

А это значит, что сам Бринд наверняка воспользуется возможностью немного поспать.

Как он смел, этот альбинос, так говорить с ним, да еще при Люпусе! Бринд совсем его не уважает, ему наплевать, как устроены у Нелума мозги. Ему необходимо было устранить помехи, чтобы спокойно подумать о предстоящей операции, а командующий только отвлекал его своими дурацкими предложениями. Можно подумать, ему, Нелуму, нужна его помощь.

Он накинул черный капюшон, чтобы скрыть лицо, и вышел из комнаты. Мягко ступая по каменным плитам, он шел длинными коридорами, держа наготове нож. Час был поздний, все спали, но он все равно волновался, как никогда в жизни. Желание не быть застигнутым врасплох обострило все его чувства, он оборачивался на каждый шорох; завидев слабый свет где-нибудь впереди, он приникал к стене.

Дверь в комнату Бринда находилась от него по правую руку, через четыре другие; командующий спал один. В мирное время по всей длине коридора стояли бы часовые, но сейчас, во время боевых действий, дорог был каждый солдат, и потому все отдыхали.

Нелум сделал глубокий вдох, успокаивая нервы, и прислушался к звукам в комнате. Нежным, почти ласкающим движением он положил ладонь на ручку двери и бесшумно повернул ее.

Тенью скользнул внутрь.

В дальнем конце комнаты на кровати лежал человек и дышал в такт своим снам. Молочный свет лун лился сквозь круглое оконце под самым потолком, и Нелум, чьи глаза моментально приспособились к перемене освещения, разглядел силуэт командующего в постели.

Бледное лицо немного повернулось, и раздался шепот:

– А я все думал, сколько мне еще ждать.

Клинок со звоном двинулся из ножен, и Нелум метнулся вперед. Должно быть, Бринд спал с мечом под подушкой.

Их схватка в темноте была отчаянной. Напрягая мускулы, они вцепились друг другу в запястья, затем Нелум ощутил два резких удара в ребра снизу, но он боднул Бринда головой, и тот, тяжело крякнув, отлетел в сторону.

Последовала небольшая пауза – противники выжидали, кто двинется первым.

Нелум бросился вперед, действуя ножом так искусно, что Бринд вынужден был пригнуться. Лейтенант поставил ему подножку, но Бринд схватил его рукой за щиколотку и чиркнул его по лодыжкам невесть откуда взявшимся ножом. Нелуму удалось вывернуться, но резкая боль все равно бросила его на пол, давая командующему шанс отомстить.

Нелум опять ухватил Бринда за запястье и вывернул его так, что нож отлетел в сторону. Потом он пнул Бринда коленом в живот. Альбинос охнул, но тут же усилием воли выпрямился. Теперь уже он нанес Нелуму удар в скулу, что-то хрустнуло, и настала очередь лейтенанта испытать боль. Бринд ногой ударил его под колени сбоку, и Нелум опять рухнул на пол.

Новый удар, в шею.

Нелуму тут же стало нечем дышать. Бесцельно подняв вверх клинок из яда, он хватал ртом воздух. Потом потянулся руками к поврежденному горлу, и нож скользнул вниз…

Бринд наблюдал, как лицо Нелума задергалось, словно его вдруг хватил удар, и тут же исказилось. Его руки и ноги свело в нехарактерном для человека положении, тело стала сотрясать судорога. Выгнув спину, он пытался крикнуть, но изо рта вырвались только воздух и слюна. Лицевые мускулы устрашающе задергались, кожа пошла волдырями. Казалось, агония Нелума не прекратится никогда, но вот он наконец затих.

С трудом поднявшись, Бринд зажег свечу. Какой-то странный клинок, сделанный явно по неизвестным технологиям, торчал у Нелума из груди.

Кожа Нелума приняла багрово-красный цвет, тело обезобразилось так, что Бринд едва узнавал его. Его собственное дыхание стало вдруг отрывистым и частым.

Зачем тебе понадобилось преследовать меня, Нелум? Все из-за твоих дурацких верований и предрассудков? Они много лет были друзьями – такими близкими, что знали все странности друг друга. И как мог Нелум решиться на такое – после всего, через что они прошли вместе?

Бринд уткнулся в кровать головой и закрыл лицо руками.