Глава девятнадцатая

Скинув капюшон из вощеной ткани, Бринд шагал по мрачным улицам Виллирена назад к цитадели. Еще одна безрезультатная встреча с очередным самопровозглашенным хозяином района. И когда только они начнут соображать, что, если не вступят в городское ополчение, у них может и не остаться домов, в которых они будут отсиживаться?

Безликие каменные фасады обступили узкий ирен, который казался куда беднее, чем другие. Товаров для продажи на нем было немного: дешевые благовония, горшки, сковородки и ножи, покрывшиеся ржавчиной из-за месяцами стоявшей дурной погоды. Из-под потрепанных навесов на него хмуро глядели торговцы. На прилавках кое-где были установлены деревянные таблички с лозунгами в поддержку профсоюзов или проклятиями крупным корпорациям – «Браун Мерчантс», «Ферриби» или «Коумби». Бринд выяснил, что компании или отдельные предприниматели арендовали места на крупных иренах, получая взамен часть прибыли, но торговцы ничего не могли с этим поделать, ведь люди ходили за покупками именно на ирены, да и сам Лутто принял соответствующий закон.

Вдруг сидящая на земле троица подняла головы при его приближении и кто-то из них крикнул:

– Командующий Латрея!

Это была женщина. Поспешно передав другому книгу, которую он видел у нее в руках в прошлый раз, она встала и подошла к нему. Да, та же культистка, одетая в твид, почти с него ростом. Зато другие двое – один с усами, другой лысый – продолжали разглядывать какие-то рисунки, сделанные ими на плитах мостовой: причудливые символы и знаки. При этом они то и дело обменивались непонятными жестами, словно вели беседу.

– А, это вы, гм…

– Беллис! Из ордена Седых Волос, к вашим услугам. Сэр, вы уже нашли нам работу? Мы ведь знаем свое дело не хуже молодых культистов, раздувающихся от гордости. У нас за плечами десятилетия опыта.

Вся троица казалась ему безумной и не заслуживающей доверия, да у него в тот момент были дела и поважнее. К тому же они явно пили – от женщины несло спиртным.

– К сожалению, – сказал он, – в настоящее время планирование сосредоточено вокруг менее эзотерических методов.

– Ну что ж, мы будем рядом, если понадобимся. Жаль, что вы не нашли нам применения, ведь нам есть что предложить, но если вы настаиваете на традиционных методиках, то что ж, дерзайте, молодой человек. – И она отдала ему честь, подражая военному салюту, – может быть, в насмешку над ним, так ему показалось.

Ответив ей сдержанной улыбкой, он продолжал путь.

Красный солнечный свет заливал письменный стол в маленьком кабинете Бринда, выходившем окном на гавань. Чайки и птеродетты вскрикивали там, непрерывно вычерчивая круги в небе. Стены комнаты покрывали бумажные карты и схемы, испещренные цветными стрелками линий потенциального наступления и обороны. Издалека они походили на раны. Но Бринд изучал улицы города и по-настоящему, а не только на бумаге, вычисляя, где и какие потоки войск возможно будет бросить навстречу вражеской армии, когда та войдет в город. Его интересовала доступность или недоступность тех или иных территорий: к примеру, горловины узких улиц могут оказаться преимуществом для одной стороны и проклятием для другой, в зависимости от ситуации. Все эти подробности он узнавал и запоминал на месте, а потом по памяти вносил в инструкции, которые передавал другим офицерам.

Согласно донесениям гаруд, наиболее вероятным вариантом нападения будет высадка войск непосредственно в гавани Виллирена, недаром вражеская армия скопилась на противоположном берегу. Вот почему вдоль всего побережья, по обе стороны от города, на небольшом расстоянии друг от друга были выставлены небольшие гарнизоны наблюдения.

В незапертую дверь постучали, и Бринд поднял голову.

Перед ним стоял Нелум Валор, лейтенант ночных гвардейцев. Один из ближайших соратников Бринда, с которым они долгое время служили бок о бок, не единожды прикрывали друг другу спину в бою и потому понимали друг друга с полуслова. Мускулистый и коренастый, Валор производил впечатление человека из тех, о которых говорят: «Сила есть – ума не надо», но Бринд уже давно по достоинству оценил его острый, склонный к анализу интеллект, безукоризненную логичность мышления и способность видеть в окружающем мире то, чего не замечают другие. Смуглый цвет лица только добавлял Нелуму таинственности, которая окружала его всякий раз, когда тот погружался в размышления. В такие моменты Бринд неизменно задумывался о том, что его подчиненный достоин самого высокого армейского ранга.

– Сэр, окуны.

– Что с ними такое?

Окунов захватили в плен несколько недель тому назад на Тинеаг’ле, во время короткого боя, который стоил жизни множеству солдат, в том числе и ближайшему другу Бринда, Апию, но, привезенные в Виллирен, они все время спали, запертые в холодном и темном подвале, безучастные ко всему.

– Они проснулись.

– Что их разбудило? – спросил Бринд.

– Вчера их перевели в другую камеру, – сообщил Нелум. – Туда, где света больше. Свет факелов и прежде вызывал у них кое-какую реакцию, вот мы и решили, что у них могут быть свои предпочтения. И знаете что? Оказавшись на солнце, они стали понемногу двигаться, постепенно просыпаться. Даже раны у них открылись и закровоточили. Но мы по-прежнему держим их под замком, обоих.

– Хорошо, я сейчас иду. – Бринд схватил свой меч и вышел из комнаты вслед за лейтенантом.

Бринд вошел в обитую железными листами камеру, Нелум и гвардейцы за ним. Он вытащил из ножен меч, не зная, чего ожидать от пленников, и, честно говоря, побаиваясь их.

Те по-прежнему лежали на полу, огромные и чужие. Их плоть пульсировала под панцирями, с поверхности сочилась какая-то жижа, черная лужа натекла у ног. Исходившая от них прогорклая вонь стала сильнее, чем раньше.

Две пары глаз открылись, заставив его отпрянуть.

В тот же миг Нелум с охранниками схватились за мечи, но Бринд жестом велел им отступить. Оказавшись в новом для них мире, да еще в плену, окуны наверняка чувствовали себя в опасности, и неизвестно, как они могли отреагировать на эту новую угрозу.

Нелум склонился к Бринду и настойчиво спросил:

– Что вы о них думаете, командующий?

– Ничего определенного, как и ты. Они явно живы – это хорошо. Пока они живы, мы можем наблюдать за ними и изучать их. Возможно, удастся обнаружить их слабые места, а это поможет нам в битве. Вряд ли нам выпадет другой шанс изучить врага так близко. Я хочу сказать, что если победа над ними вообще возможна, то она может стать результатом как раз такого близкого и внимательного изучения. Кроме того, познав их, мы можем лучше узнать природу Земли и со временем лучше узнать природу Бореальского архипелага. По всей видимости, они появились здесь, пройдя через какие-то врата, ведущие в иной мир. Так что, очевидно, существует еще множество непонятных нам явлений и вещей.

– Другие миры… что ж, может быть, кто знает. – Нелум кивнул и опустил голову, его мозг, видимо, уже заработал, создавая подходящую теорию. – Но я предположил бы, что они стоят ближе к нам, к нашему миру, чем мы думали раньше. Они двуноги, и – поглядите – у них такие же сложные глаза и много других черт, объединяющих их с другими формами жизни под нашим красным солнцем, да и с нами. Гипотетически в другом мире, с другими ландшафтами и альтернативными биосистемами, естественный отбор работал бы по-другому, приводя к развитию других признаков, формируя более заметные отличия. Морфологические: три глаза или три ноги, к примеру. Но поскольку ничего подобного не наблюдается, самое интересное состоит в том, что… в том, что мир, из которого они прибыли, был когда-то подобен нашему или имел общие с ним корни. У них и у нас наличествуют общие эволюционные черты, а значит, у них и у нас общая история.

– У нас с ними общие корни, – шепотом произнес Бринд, пораженный теорией своего лейтенанта.

Нелум кивнул, не сводя глаз с неведомых существ.

Где-то в ближайшие недели их ждало решение этой загадки, но из этого решения вырастали новые проблемы. Бринд с трудом справлялся с такими фактами – он, в отличие от Нелума, не привык посвящать свое время академическим штудиям. Когда-то в прошлом окуны были сродни людям и румелям. Так могут ли они теперь обитать в одном мире с ними? Бринд пристально посмотрел на своего лейтенанта. Если во время предстоящей войны что-нибудь случится с ним, Бриндом, то именно этот человек, Нелум, должен будет взять на себя всю полноту ответственности за все тактические решения.

– Было бы неплохо, если бы мы могли посетить врата, через которые они предположительно вышли.

– Но мы не можем, так как?… – спросил Нелум.

– Они окружены вражеской армией. Ты видел отчет гаруды, я думаю. Тинеаг’л наводнен врагами, они все прибывают и прибывают. Вот почему любая экспедиция туда граничит с идиотизмом, ведь нам пришлось бы пробиваться сквозь неприятельскую армию.

– Значит, нам надо просто сидеть и ждать, когда они атакуют – нас или какой-нибудь другой город, выше по берегу, – произнес Нелум, и это был не вопрос, а констатация им обоим известного факта. Главное, что они сейчас могут сделать, – ждать. – Бор знает, доживем ли мы до тех времен, когда эта загадка разрешится.

Вдруг один из окунов начал издавать какие-то звуки. Бринд присел, чтобы лучше разглядеть его. У него был рот, вернее, пасть, похожая на собачью, с клыками, отливавшими металлическим блеском.

Бринд искоса взглянул на Нелума:

– Он что, разговаривает?

– Что ж, теоретически это возможно, хотя кто бы мог подумать? А что, как вы думаете, он пытается сказать?

Производимые окуном звуки больше напоминали быстрый отрывистый кашель, чем голос, и Бринд, послушав его некоторое время, пришел к выводу, что ничего не может понять.

– Эх, был бы у нас какой-нибудь способ разгадать, что он бормочет, – вздохнул Бринд.

– А ведь у нас есть Джарро… – предложил Нелум.

– Можно попробовать.

Даунир, сотрясая шагами пол, шествовал к камере, где содержались окуны. Он был так взволнован! Сколько раз в жизни ему доводилось знакомиться с абсолютно новым видом? Возможно, ни разу – по крайней мере, с тех пор, как его самого обнаружили на Бореальском архипелаге. Тысячи лет он провел, пытаясь восстановить свою память, а его восприятие оставалось свежим, как у ребенка. Когда-то ему пришлось с нуля изучить новый для него язык, теперь он в совершенстве владел пятьюдесятью.

Ему говорили, что его нашли в тундре недалеко от Виллджамура, где он бродил в полном одиночестве, и сначала принимали за пророка, а потом и за бога, представителя расы создателей, дауниров. Когда же люди наконец осознали, что у него нет никаких воспоминаний, никаких знаний, что ему нечего дать им, они утратили к нему интерес и забыли о его существовании. Такова жизнь. С тех пор он жил в столице как гость Совета и наполовину пленник, которого не пускали в город под тем предлогом, что разочарованные реальностью граждане снова увидят в нем пророка и это может стать угрозой для него самого.

Сидя в своей темнице, он только и делал, что читал самые разные книги, не оставив неперевернутой ни единой страницы, которая могла бы помочь ему открыть тайну собственного происхождения. Так что возможность покинуть свое логово в глубинах Балмакары, императорской резиденции, была воистину ниспослана ему богами. А теперь еще и шанс исследовать неведомых доныне существ, представителей новой расы… Тут уж его восторгу просто не было предела. Впервые за столетия перед ним забрезжила надежда узнать о себе что-то новое, ведь если эти существа действительно явились из какого-то другого мира, то они могли принести с собой важную информацию.

Информация была его хлебом. Она могла содержать в себе ответы.

Чтобы войти в камеру, ему пришлось присесть, но даже так он едва не задел клыками косяк. Сколько раз он уже царапал их в тесных каменных скорлупках своего нового дома. Проведя рукой по густому меху, покрывавшему его тело, и смахнув паутину, прилипшую к уху, Джарро выпрямился и, заняв почти все свободное пространство, навис над Бриндом.

– Командующий Бринд Латрея и лейтенант Нелум Валор. Приятная встреча или нет? До меня дошли слухи, что наши моллюскообразные друзья больше не почивают, как херувимы?

– Селе Джамура, Джарро, – приветствовал его командующий, которого явно – как, впрочем, и всегда – забавляли перлы, слетавшие с губ Джарро. Даунир высоко ценил Бринда. Он был человек здравомыслящий, не только воин, но и философ, быть может, даже в равной степени. Они двое не раз наслаждались беседой в забытой темнице Виллджамура.

– Мы их сейчас тебе покажем.

Джарро буквально кожей чувствовал устремленные на него взгляды солдат Ночной Гвардии, когда те посторонились, давая ему пройти. До чего же они шустрые, эти люди, так и скачут вокруг, прямо как на пожар.

Нелегко быть единственным в своем роде. Даже окуны и те в данный момент сохраняли перед ним численное преимущество. Бринд наскоро познакомил его с выводами, которые они сделали, проанализировав ситуацию. И его ввели в камеру, где на каменном полу лежали, заметно подрагивая всем телом, два существа.

Заметив присутствие даунира, они немедленно застыли. Оба как по команде встали, неловко шевеля конечностями. И тут же рухнули на колени, словно перед джорсалирским жрецом.

Командующий повернулся к своему лейтенанту:

– Смотри-ка, так они себя еще никогда не вели.

– Любопытно, – пробормотал Джарро и присел так, чтобы его глаза оказались на одном уровне с глазами людей. Он разглядывал окунов и так и эдак, но ничего нового в них не видел. Они защелкали своими ртами, поначалу слишком быстро, но потом в этих щелчках вдруг стала прослеживаться какая-то связность, мелькнула возможность понимания. Или, быть может, не понимания, а воспоминания? В конце концов, зря он, что ли, провел столько веков в этой затхлой дыре в Виллджамуре с книгами в обнимку? Знания, накопленные им там, могут оказаться полезными лишь сейчас, когда он оказался в свободном мире. И до чего приятно, что он может сослужить еще какую-то службу, а не просто быть ходячим экспонатом.

– Ты понимаешь эти звуки? – спросил командующий-альбинос.

Джарро повернулся к людям. Сначала они все казались ему на одно лицо, лишь командующего он всегда безошибочно узнавал по его красным глазам.

– Только одно – они просят у меня то ли прощения, то ли извинения. Что-то в таком роде, по-моему. А вот как я это понимаю, я и сам не понимаю. Мои знания так бессистемны! Может быть, я читал об этом в каком-то тексте. Или узнал еще раньше. Не могу сказать с уверенностью. Разве можно доверять памяти, которая не подтверждена записями, ведь все, что я помню, может оказаться лишь тенью каких-то иных воспоминаний. Хранилища моего мозга огромны.

Лица чужаков не выражали никаких эмоций, они просто не были приспособлены для этого, в отличие от лиц людей или румелей, по которым так легко было читать, что те думают или чувствуют, – совсем как дети. Окуны в этом смысле были совсем иными. И это озадачивало.

– Думаю, я скорее чувствую, чем по-настоящему понимаю, но они, похоже, видят во мне какую-то угрозу. Да, верно. Они знают, кто я такой! – Осознание этого факта уязвило его, как внезапный укус пчелы, до того он привык быть не более чем ожившим мифом в глазах всех, кого встречал.

– Или что ты такое, – предположил Бринд. – По-твоему, там, откуда они пришли, есть еще такие, как ты? И там, в их мире, такие, как они, боятся таких, как ты?

Джарро пробормотал:

– Это вполне возможно.

Он точно знал одно – надо узнать о них побольше. И хотя он не понимал их способов коммуникации, впервые в жизни он видел кого-то, кто точно знал, кто такой он сам. До сих пор он оставался загадкой не только для властей Виллджамура, но, что гораздо важнее, для себя самого. Он видел, как на троне один за другим сменялись правители, был свидетелем рождения и смерти новых человеческих сообществ, наблюдал приближение Оледенения. И все это не имело для него никакого значения, потому что все повторялось: люди и румели десятилетия за десятилетиями повторяли одни и те же ошибки. Сам же он не состарился за это время ни на год и никогда не оставлял попыток узнать что-либо о своем происхождении.

– Я, конечно, должен выяснить, откуда к нам явились эти два экземпляра, – сказал он.

Альбинос тепло посмотрел на него. Джарро подумал, что этот бледнокожий человек всегда был очень умен.

– Понимаю, – проговорил командующий. – Думаешь, их наступающая армия пропустит тебя сквозь свои ряды?

Джарро развел руками и пожал плечами:

– Возможно, мне понадобится помощь, но, прежде чем уйти, я хотел бы расспросить их как можно подробнее. Я многое знаю о формах языка. Возможно, мне удастся понять суть в общих чертах.

– Это стало бы неоценимой помощью для нас, – согласился командующий. – Однако если ты решишь пойти, то тебе придется сделать это в одиночку. Все наши силы брошены сейчас на оборону, мы не можем поступиться ни единым солдатом.

Джарро молчанием выразил свое согласие, снова сосредоточившись на окунах. Те опять встали на ноги и по-прежнему не сводили с него глаз, замерев неподвижно, шевеля только ртами.

– Похоже, они не на шутку напугались, увидев меня, так что не думаю, что кто-то из их племени окажет мне серьезное сопротивление. Я составлю план, и мне понадобятся карты и твой совет, командующий, касательно того, какой маршрут выбрать, чтобы добраться до так называемых ворот, откуда выползли эти ребятки. А еще мне нужно, чтобы ты разрешил мне побыть с ними в камере наедине и попытаться выдавить из них информацию.

Сказав это, он вышел.