Глава тридцать пятая

Он знал, что дни бывают плохие и хорошие. Такова жизнь сотрудника инквизиции. Не каждый способен нести эту службу, ведь на улицах Виллджамура часто приходится видеть страшные вещи.

Утро Дня жрецов, сто пятьдесят лет тому назад: тела троих ребятишек, обнаженные и разделанные на части, найдены в приличном районе города. Мостовая устлана их внутренними органами, всюду блеск свежей крови. Его первое самостоятельное дело. Совет настоятельно рекомендовал Джериду позаботиться, чтобы богатые обитатели квартала ничего не увидели.

Впоследствии убийца был найден – им оказался жрец Джорсалира, и дело тоже пришлось замять, ведь по неписаным правилам инквизиции Джорсалир обижать не следовало. Но того мерзавца Джерид все же поймал и позаботился о том, чтобы он получил свое сполна. Правда, об этом в трактирах не болтали.

Учитывая, сколько всякого он повидал на своем веку, казалось бы, ни одна неприятность уже не сможет выбить его из седла. Одни маленькие негодяи со снежками чего стоят, а ведь он терпит, когда их снежные снаряды врезаются ему в спину и барабанят по стенам его дома.

Но Джерид пал духом.

В тот день Трист предложил ему зайти выпить после работы, и Джерид подумал, почему нет? Ему как раз хотелось перемолвиться с кем-нибудь парой слов о жизни вообще.

Снег смерзся на улицах в ледяную корку еще до того, как его убрали, и румелю приходилось идти, прижимаясь к подоконникам домов, чтобы не поскользнуться. Однако от его внимания не укрылось, что Трист ведет его в сторону Гата-Картану, где был убит советник Гхуда.

Итак, вот они, два сотрудника инквизиции, сидят за столом в трактире. Точнее, в круглосуточной чайной «Вильхаллан», названной так в честь города и, судя по ее внутреннему убранству, такой же старой, как он сам.

–  Ничего старинного тут нет, – возразил Трист. – Сплошные подделки, хотя и очень хорошего качества: мебель, барная стойка, цветные фонари.

Он был прав. Внутри царил сумрак.

–  Не в моем вкусе, – сообщил ему Джерид, пока они протискивались за небольшой деревянный столик в тесном уголке.

В остальном место было совсем непримечательным. Маленькие свечи, во множестве стоящие на столах, освещали лица посетителей снизу. От этого вид у всех был зловещий, как будто люди пришли сюда за чем угодно, но только не за весельем. В соседней комнате стучал барабан и выводил мелодию какой-то инструмент, которого Джерид никогда не видел. Казалось, они и впрямь оказались где-то на окраине империи.

–  А ты, значит, часто сюда заходишь? – спросил Джерид и засмеялся.

Трист лишь улыбнулся в ответ и повернулся к официантке, одетой в черное платье с замысловатым воротничком и манжетами. Джерид никогда не поспевал за модой. Не поспевал он и за Виллджамуром. Иногда ему казалось, что мир изменился так, что ему никогда уже не понять его.

–  Что будете заказывать, господа? – спросила официантка.

–  Я выпью черного чая, – сказал Трист. – И принесите десертное меню, если у вас есть.

–  Конечно. – Она улыбнулась. – А вы, сэр?

–  Чай с молоком, спасибо. Булочек не надо. Слежу за весом.

–  В последнее время вы прямо зачастили в Атриум… – начал разговор Трист, явно заинтригованный.

Джерид действительно уже четыре раза бывал в Атриуме, где беседовал с разными советниками, но каждый раз утыкался в каменную стену. Никто не хотел ничего ему говорить. Ничего не последовало за той первой ниточкой, которая, казалось, тянулась к беженцам, и Джерид уже начинал впадать в уныние. И Трист не узнал о Туе ничего нового, хотя уже давно ходил за ней по пятам. «Завтра, – подумал Джерид, – пойду и поговорю с ней сам». Однако сегодня вечером к Джериду вдруг вернулось доверие к помощнику. Вон как тот старается, и выпить его пригласил, и по работе в последнее время упрекнуть его не в чем. Может быть, вся эта история с продвижением по службе уже забылась и теперь все пойдет как раньше? Возможно, Джерид слишком строго судил его, чувство собственной вины исказило его восприятие.

–  У меня есть кое-какие подозрения, – заговорил Джерид, – не связанные с убийством советников.

–  Продолжайте, – отвечал тот.

Он умолк, когда официантка принесла чай и меню для Триста. Помощник сразу указал в нем пару явно знакомых названий, и она ушла.

–  Ты знаешь овинистов? – спросил Джерид.

Трист мгновение смотрел на него в упор.

–  Да, знаю… ну, то есть я знаю, что они существуют. А что?

–  Похоже, что у этого немногочисленного и довольно странного культа есть далекоидущие планы. Они, конечно, под запретом, как альтернативная религия.

–  Всегда, кроме Дня жрецов, – напомнил ему Трист.

–  Да, конечно. В общем, я нашел кое-какие документы, пока обыскивал их кабинеты, и, по-моему, и Болл, и Гхуда были практикующими членами этой секты.

–  Что же именно вы нашли? – вдруг заинтересовался Трист.

–  Я нашел послание, адресованное одному из советников кем-то из членов организации. – Джерид подался вперед и шепотом продолжил: – В нем намек на массовое убийство. Тысячи беженцев будут уничтожены. Похоже, что этот план зрел уже давно.

Трист нахмурился:

–  Но это же… безумие. Никто такого не позволит.

–  Зря ты так уверен. Мы живем в странные времена. Взять хотя бы эти убийства в Совете. А какие слухи приходят из-за границы, ты помнишь?

Тут официантка принесла заказ Триста, и он приступил к еде.

Джерид глотнул чая и продолжил:

–  Я только хочу сказать, что случиться может всякое, ведь у Виллджамура пестрая история и в ней хватает насилия. Даже избиение собственного народа не придется в ней особенно некстати.

Джериду не нравилось отсутствие всякой реакции со стороны Триста. Тут парень внезапно перестал есть. Его глаза, устремленные куда-то поверх плеча Джерида, изумленно расширились.

Джерид обернулся и сразу увидел ее, свою жену Марису, она сидела за столиком с другим румелем. Они держались за руки – несмотря на тусклый свет, он хорошо это видел, – а ее лицо выражало оживленный интерес. Ее спутником был какой-то хлыщ с зализанными набок волосами. Джерид не верил своим глазам.

Он хотел встать, но Трист схватил его за рукав и покачал головой:

–  Джерид, я знаю, что вы подумали, но ведь вы ничего еще не знаете наверняка и не забывайте о вашей репутации инквизитора…

–  К черту мою репутацию! – прорычал Джерид, но его решимость ослабела. Сделав несколько глубоких вдохов, он откинулся на спинку кресла и стал наблюдать за движениями парочки.

Это точно была она, Мариса, она весело смеялась шуткам своего кавалера и бросала на него через стол такие взгляды, какие раньше приберегала только для Джерида. Он касался ее руки, она флиртовала с ним в ответ. Он брал ее руку и подносил ее пальцы к своим губам, а она не противилась. Его взгляд наполнился предвкушением того, что, как думал раньше Джерид, предназначалось ему одному.

Джерид бросил взгляд на Триста, который решительно потряс головой, хотя тоже видел их.

–  Выпейте чая.

–  По-твоему, дурацкая чашка чая мне сейчас поможет?

Посетители за соседними столиками завертели головой.

–  Нет, – тихо ответил тот, – но помните, Джерид, вы джентльмен и прекрасный следователь с большим опытом работы. И вы не рискнете своей карьерой, устроив в публичном месте скандал с приступом ревности.

Трист быстро провел рукой над чашкой Джерида.

Несколько минут спустя Джерид, увлекаемый вперед приступом незнакомого ему прежде гнева, выскочил из чайной, оставив Триста за столом в одиночестве. Выкатившись в виллджамурскую ночь, он тут же поскользнулся на широком полотнище льда и уткнулся в него носом. Его слезы закапали прямо на лед.

Джерид добрался-таки до дому, получив по пути больше синяков и шишек, чем за все время службы в инквизиции. Сменив форменную одежду на повседневную, он разжег в камине огонь и принес сверху бутылку старой водки, из тех, от которых немилосердно дерет горло. Ему необходимо было снова ощутить контроль над происходящим, стать хозяином своей жизни, и, казалось, напиток сможет ему в этом помочь.

Он упал на стул возле камина, пьяный и абсолютно несчастный. Снаружи, где-то вдалеке, завыла банши. Другой несчастный ублюдок отдал богам душу, но этим уж пусть занимается кто-нибудь другой. Однако Джерид все же не удержался от пожелания, чтобы тем, по кому причитает банши, оказался новый ухажер Марисы.

Сидя в темноте, он ждал, когда она вернется домой.

Она пришла поздно, влетела в дом ураганом развевающихся шарфиков и оборок.

Вела себя как ни в чем не бывало. Ее взгляд – теплый, любящий – не вызвал в нем ничего, кроме отвращения. Он был так необычайно зол, что даже подумал, уж не подсыпали ли ему наркотика.

Она наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку, хотя дыхание другого мужчины еще не остыло на ее губах. Его поразило, как она, обманывавшая его так нагло, может вести себя настолько невинно.

–  На улице все холодает, да? – шепнула она. – Как прошел вечер, милый?

–  Отлично, – коротко ответил Джерид, раздумывая над тем, как подобраться к разговору об измене. Ему столько нужно было сказать… Рассказать ей, что он все видел.

И пока она вешала пальто, он схватил свою тяжелую кружку и изо всех сил швырнул ее прямо жене в затылок. Кружка взорвалась градом керамических осколков, и он почувствовал, что все это время им точно владел какой-то демон. Как будто его поведение контролировали некие химические субстанции, которые неизвестно каким образом оказались внутри его.

–  Мы оба тебя видели! – выкрикнул Джерид ее рухнувшему на пол телу, весь в слезах, тщетно пытаясь совладать со своим взбесившимся мозгом.

Она молчала.

Он много десятков лет прожил в Виллджамуре, немало прослужил в инквизиции, но никогда еще пальцем не тронул ни одну женщину. Мужчины, которые поднимали руку на женщин, внушали ему отвращение, и сейчас он был противен сам себе. Нечто как будто вселилось в его тело и подчинило себе все импульсы, которые он в противном случае держал бы под строгим контролем.

У него было чувство, что его опоили.

Он слишком хорошо знал, сколь тонка грань между нормальностью и безумием.

Прошло время, и он услышал стук в дверь.

–  Сэр, это я, Трист. Я беспокоился за вас. У вас все в порядке?

Джерид потер глаза: он слишком долго плакал и теперь, пытаясь вспомнить все, что наделал, чувствовал какое-то онемение, как будто от него ускользала память. Джерид отворил дверь, вместе с клубом морозного воздуха в дом вошел Трист, и Джерид стал объяснять ему, что случилось. Посмотрев на распростертую на полу Марису, он увидел, как она редко дышит, и чуть не заплакал снова.

Джерида обрадовал приход Триста. Ему нужен был кто-нибудь ясно мыслящий, ведь сам-то он мыслить не мог.

–  Вы ее ударили? – выдохнул помощник.

Джерид стоял молча, сам не веря в то, что натворил.

Трист склонился над ней, чтобы осмотреть, но в комнате было темно и ничего не видно, так что он предложил перенести ее в спальню. К счастью, никаких следов крови не обнаружилось, а синяки у румелей появляются не так легко.

Джерид то и дело начинал всхлипывать снова, и каждый раз Трист утешал его, похлопывая по плечу. Они перенесли Марису наверх, в спальню, и положили на супружескую постель, которая теперь утратила для Джерида всякий смысл. Ее хвост висел словно плеть, зато лицо было исполнено необычайного покоя. Он заботливо укрыл ее одеялом, а потом Трист повел его вниз.

–  По-твоему, я не заслужил упреков? – сказал наконец Джерид.

–  Нет, сэр, что вы, – отозвался Трист с таким выражением, что Джериду немедленно стало легче.

–  Ты хороший человек, Трист. И надежный друг. – Джерид хотел было в знак благодарности пожать ему руку, но устыдился и не стал.

То, что он сделал, было непростительно. Если Трист расскажет кому-нибудь об этом и в результате Джерид потеряет свою карьеру, то это еще самое меньшее, чего он заслуживает.

Трист помог ему успокоиться. Он говорил уверенно, а Джериду только это и нужно было сейчас, ведь сам он был как в бреду, ничего не понимал и не отвечал за свои поступки. Джерид встал, подошел к окну и стал смотреть на подоконник, где уже вырос небольшой сугроб.

И снова беспомощно захлюпал носом при мысли о том, в какое чудовище он превратился.

–  Постарайтесь забыть о случившемся, – уговаривал его Трист. – Вам надо сосредоточиться на работе. Убийства в Совете. – Помолчал. – Может быть, она простит вас, со временем.

Джерид не стал бы ее винить, если бы после того, что произошло сегодня, она покинула его навсегда, не сказав ни слова. Почему-то мысль о том, что она может быть с кем-то другим, а не с ним, уже перестала казаться ему такой важной. Он и сам не знал, что теперь важно. Может быть, вообще ничего.

–  Давайте пройдемся, и в голове у вас прояснится, – предложил Трист.

Прежде чем выйти, Джерид написал Марисе записку, но сразу порвал ее. Что теперь значили слова между ними? Все, что он мог сказать, было глубоко неуместно, и он прекрасно представлял себе ее реакцию, когда она прочтет это утром.

Они гуляли по темным улицам, морозный воздух постепенно приводил его в чувство. Даже когда Джерид слегка подвернул лодыжку, ему не стало хуже. Он понимал, что заслужил эту боль, как будто сам город, сговорившись со стихиями, выносил ему неопределенное, но справедливое наказание.