ГЛАВА 47

Сначала его сон был беспокоен, несколько часов он промучился, ворочаясь и ёрзая, пытаясь найти более удобную позицию на твёрдой каменистой почве. И наконец, вместе с глубоким сном к нему пришло сновидение.

Ему пятнадцать. Он не знает, откуда ему это известно. Память так подсказывает. Значит, это всё же не совсем сон, это воспоминание?

Они с Терезой стоят около огромной консоли со множеством экранов. На каждом экране — различные изображения, имеющие отношение к Приюту или Лабиринту. Некоторые из изображений движутся, и Томас понимает, почему: съёмки производятся жукоглазами, а тем ведь необходимо время от времени менять позицию. Когда это происходит, то картинка на экране выглядит так, будто её видишь глазами крысы.

— Не могу поверить. Они все мертвы, — говорит Тереза.

Томас озадачен. И снова он не совсем понимает, что происходит. Он — внутри этого мальчика, он — действительно Томас, но тем не менее он не имеет понятия, о чём говорит Тереза. Безусловно, не о приютелях: вон, на одном из экранов — Минхо с Ньютом бредут через лес, на другом — Гэлли, сидит на скамейке... Алби — распекает какого-то незнакомого Томасу приютеля.

— Мы же знали, что так и должно было случиться, — отвечает он наконец, не понимая, почему говорит так.

— Всё равно это тяжело. — Они не смотрят друг на друга, их взгляды прикованы к экранам. — Теперь всё зависит от нас. И от людей в бараках.

— Ну хоть с этим всё в порядке, — отзывается Томас.

— Мне жалко их почти так же, как и приютелей. Почти.

И пока Томас-старший размышляет, что бы это значило, Томас-младший прочищает горло.

— Думаешь, мы узнали достаточно? Думаешь, мы сумеем справиться с задачей даже без Создателей, которые стояли у начала Испытаний?

— Мы обязаны справиться, Том. — Тереза подходит к нему и берёт за руку. Он смотрит на неё, но не может понять, что выражает её лицо. — Всё идёт как надо. У нас год на то, чтобы подготовить замену и приготовиться самим.

— Но это же неправильно! Какое право мы имеем просить их...

Тереза закатывает глаза и крепко, до боли, сжимает ему руку.

— Они знают, на что идут. Хватит талдычить одно и тоже!

— Ну да. — Томас-старший каким-то образом ощущает, что внутри Томаса-младшего всё мертвеет. А смысл слов, которые он произносит, всё так же тёмен: — Паттерны — вот что важно. Убойная зона. А остальное — не играет роли.

Тереза кивает.

— Не имеет значения, сколько людей покалечится или погибнет. Если Варианты не дадут результатов, конец будет один для всех. Смерть.

— Паттерны... — роняет Томас.

Тереза стискивает его пальцы.

— Да. Паттерны.

Когда он проснулся, солнце падало за скрытый горами горизонт и ослепительный свет дня уступал место серым сумеркам. Соня с Гарриет сидели поблизости и пристально смотрели на него. В их взглядах было что-то странноватое.

— Добрый вечер, — притворно бодро сказал он — из головы никак не шёл очередной тревожный сон-воспоминание. — Могу ли я чем-нибудь помочь вам, леди?

— Нам бы хотелось знать всё, что знаешь ты, — тихо ответила Гарриет.

Остатки сна сразу улетучились.

— А какой мне резон помогать вам? — возразил Томас.

Ему бы посидеть да подумать о своём сновидении, но это подождёт — за то время, что он спал, что-то произошло. В глазах Гарриет было какое-то новое выражение. Нельзя упускать возможность спастись.

— Не думаю, что тебе стоит дерзить, — промолвила Гарриет. — У тебя не такой уж большой выбор. Но если поделишься с нами тем, что знаешь или до чего дошёл своим умом, то, глядишь — мы и поможем...

Томас оглянулся в поисках Терезы, но её нигде не было видно.

— А где...

Соня перебила его:

— Сказала, что хочет обшарить округу — не увязался ли за нами кто-нибудь из твоих друзей. Её не будет что-то около часу.

Перед мысленным взором Томаса стояла та Тереза, которую он видел во сне — та, что изучала изображения на экранах, рассуждала о мёртвых Создателях, убойной зоне, о паттернах... Что-то эти мозаики никак не складывались.

— Ты что, язык проглотил?

Он сосредоточил внимание на Соне.

— Нет, э-э... Значит ли это, что вы уже не так решительно настроены прикончить меня? — М-да, ну и выразился. Дурак дураком. Интересно, сколько людей в истории Земли произносили ту же идиотскую фразу?

Гарриет надменно улыбнулась.

— Не торопись с выводами. И не думай, что мы превратились в святых. Давай скажем так: у нас есть свои подозрения, и мы хотим о них поговорить. Но предупреждаю: твои шансы невелики.

Соня подхватила:

— А мне кажется, что самым правильным было бы сделать так, как нам приказали. Наши жизни против твоей одной. Ну, ты понимаешь. А как бы ты решил, будь ты на нашем месте?

— Можете быть уверены — я бы решил себя не убивать.

— Не строй из себя дурака. Не смешно. Если бы у тебя была альтернатива: либо ты должен умереть, либо все мы — что бы ты выбрал? Ты или мы — вот и весь вопрос.

Итак, действительно — шутки в сторону. Вопрос был ударом под дых. Она права. Если выбор действительно таков, то как он мог ожидать, что они не купят себе жизнь ценой его жизни?

— Ты собираешься отвечать? — давила Соня.

— Погоди, я думаю. — Он помолчал, отёр пот со лба. Опять — так некстати! — из дальнего угла сознания выплыло сновидение и попыталось завладеть его мыслями, но он затолкал его обратно. — О-кей, буду честен. Обещаю. Если бы я был на вашем месте, я бы выбрал оставить меня в живых.

Гарриет закатила глаза.

— Тебе легко говорить, когда на кону твоя жизнь.

— Дело не только в этом. Я думаю, что это просто очередной тест, и, скорей всего, на самом деле подразумевается, что вы не должны меня убить. — Сердце Томаса учащённо забилось. Он действительно был сейчас искренен, вопрос только — поверят ли они, даже если он объяснит свою точку зрения? — Наверно, мы действительно должны поделиться знаниями и попробовать выяснить, откуда у этого дела ноги растут.

Гарриет и Соня обменялись многозначительными взглядами.

Наконец, Соня кивнула. Гарриет сказала:

— У нас были свои сомнения с самого начала всей этой чехарды. Какая-то тут ерунда. Так что, давай выкладывай. Но подожди немного — сначала мы соберём сюда всех наших.

Они встали и пошли будить остальных.

— Тогда поторопитесь, — сказал Томас. Неужели ему действительно представилась возможность выкрутиться из труднейшего положения? — Нам лучше покончить с этим до возвращения Терезы.